Середина. Том 2

Глава тридцать пятая

Месяц жовтень, или как его называли синдхистанцы, азвина только начинался, а вместе с ним закончился сезон дождей-варша, такой сырой для непривыкших людей рао… Людей рао, ноне которых Яробор Живко стал величать синдхусами. Ибо поселившиеся подле реки Синдхи народы рао, в частности влекосилы, в отличие от бородатых местных жителей, брили бороды и оставляли усы, да хохлы на голове. Может это самое название синдхи и усы, целого объединения влекосил, кыызов, тыряков и аримийцев (отличительно также не имеющих бороды) прижилось вследствие того, что местные жители уважительно обращались к ним короткой репликой «усы». Самого Яробора Живко синдхистанцы величали как Ярый Жива, иноредь преобразуя Жива в Сива.

Не только ступа, но и вышедшие из нее погодя дивьи люди, поразили умы синдхистанцев так, что они стали почитать рао самим Богом. А дивьих людей, подчиняющихся ему безоговорочно, его помощниками. Как и обещал Дивный, его люди вскоре говорили на языке лесиков и влекосилов в совершенстве. Они также разговаривали, с той же легкостью на кыызском, аримийском и языке синдхистанцев так, что теперь юноша не нуждался в как таковых толмачах. Песьиголовец иногда, ей-же-ей, сопровождал свою речь едва слышимым шипением али гулким выдохом, отчего Яробору Живко казалось таким побытом, он добавлял какие-то слова из собственного языка.

В короткий срок дивьи люди сформировали бригады из местных жителей и синдхусов и принялись восстанавливать Аскаши. Сперва, как и понятно, центральный дворец. И днесь пригодилась сила и рост мощных великанов-людей Бусыминь, Жен и Менки, так как они втроем с легкостью подымали огромные блоки. Дотоль синдхустанцы никогда не использовали труд слонов, всего-навсе волов, лошадей, но прибывшие Сихиртя и Ганеш не только обучили людей искусству управления слонами, но и в короткий срок организовали из тех животных работные группы. Обладая способностью мысленного ими управления, Сихиртя и Ганеш обходились малым количеством погонщиков как таковых, привозя из дальних карьеров на слонах каменные глыбы, дерево и иные строительные материалы.

Незаменимой помощью стали способности многорукого кузнеца Тельхина, каковой не только использовал помощь местных мастеров, но и сам обучал новых подмастерьев. Эрдлюит и Яошинь со своими бригадами приводили в порядок ров и мост перед городом, а Онар, как, оказалось, чинил с более-менее толковыми каменщиками, ювелирами барельефы, узоры, изваяния на стенах построек и дворцов. Абы не только обладал на то способностями, но и привез с собой какие-то уникальные растворы и устройства, для производства скорых работ. Хотя всеми в целом работами управлял их старший Песьиголовец.

Почасту в эти месяцы, несмотря на дожди, Яробор Живко приезжал в Аскаши, каковому также желал даровать вмале новое величание, и обходил ремонтируемые али вновь возводимые помещения. Он всегда в такие моменты был сопровождаем Песьиголовцем, Волегом Колояром или Ксиу Бянь. Сам басилий дивьих людей всегда в отношении рао проявлял почтительность, в отношении же к работникам оказался достаточно строгим и даже безжалостным… Безжалостным, потому как торопился.

Рани Темная Кали-Даруга (каковой басилию их Творец Дивный перед отбытием повелел безоговорочно подчиняться) указала Песьиголовцу починить дворец в течение одного земного года, что обобщенно из-за разрушенности самого града, нехватки строительного материала, было проблематично сделать.

Поколь же синдхусы обживали неширокую долину недалече от города, где они соорудили для себя небольшие жилища, подобные постройкам местного населения. Данные домики строились вельми в короткий срок и были довольно-таки удобны для проживания. В углубления, укрепленные камнями, вставлялись деревянные столбы, оные меж собой соединялись бамбуковыми перекладинами. Сами стены в таком жилище делали глинобитными или бамбуковыми, а крыши творили из соломы. Порой дома приподнимали над уровнем земли и полы выстилали деревянными досками.

Яробор Живко, Айсулу и маленькая Агния жили именно в таком, приподнятом над землей, жилище, чтобы в помещение не заползали змеи, вельми наполняющие сей край. У рао была отдельная, хоть и небольшая, комната, рядом через тонкую перегородку поместилась горница супруги и дочери. Оба помещения, имея тканевые завесы, вели в общую комнату, где проживали апсарасы. Широкой была также открытая веранда дома, имеющая токмо крышу, и лестница.

Прошедший сезон дождей принес с собой прохладу, влажность воздуха и кучу комаров, от укусов которых у некоторых людей рао развивалась так называемая болотная лихорадка. Право молвить синдхистанцы умели лечить ее при помощи желчного пузыря местной рыбы, использование которого в сухом виде раз в день, приносило некоторым даже полное выздоровление.

В этот раз Яробор Живко пришел в город вместе с Волегом Колояром. Юноша уже третий день чувствовал слабость, но не подавал виду. Несмотря на уговоры Толиттамы сходить в ступу к бесицам-трясавицам на осмотр, только отнекивался, ссылаясь на усталость. Он конечно знал, что коли отправится туда, незамедлительно будет доставлен Трясцей-не-всипухой на маковку четвертой планеты… На маковку, где после отбытия Зиждителей и короткого хоть и яркого по впечатлениям посещения ее Огнем, ноне было так пусто.

Огнь, поразил Ярушку, не только схожестью с Небо и Першим одновременно, но и своим внешним обликом, отсутствие бороды, усов, огненно-рыжей, копной длинных волос (которые Бог схватывал позадь головы в конский хвост), да удивительной по цвету и форме радужной оболочки глаз. Занимающие почти полностью все око, ромбические по виду радужки имели радужнозеленый цвет, в коем переливались, переплетаясь с зеленым, красный, оранжевый, желтый, голубой, синий и фиолетовые оттенки, полностью утаивая внутри той мешанины сам зрачок. Теплота, которая исходила от Зиждителя, ощущалась такой мощной, и Яроборка прижавшись к нему в первый момент встречи, нежданно осознал, что Крушеца и Огня связывают особые чувства, которые мгновенно всколыхнулись волной нежности в его плоти, а может только в мозгу.

Перший хоть и приходил в залу маковки с пагоды, для встречи с мальчиком, был еще зримо утомленным и быстро терял силы так, что порой внезапно отключался, переставая на что-либо реагировать. В такие моменты застывало не только движение на его трепещущей коже, гасли редкие пежины золотого сияния инолды проступающее на ней, останавливалось течение крови по оранжевым паутинным кровеносным сосудам. Когда такое отключение случилось первый раз, Яробор Живко от страха громко закричал, и сие благо, что Кали-Даруга в мгновение ока явилась по тому зову… Ибо такой крик мог подхватить Крушец и, очевидно, навредить без того больному Першему еще сильней. Поэтому с того самого страшного для юноши момента, когда он подумал, что Перший умер, они более не оставались в зале вдвоем. Там теперь всегда присутствовала рани, коя хоть и сидела, молча, не участвуя в медлительных беседах Бога и человека, в надобное время могла успокоить мальчика.

Легкая слабость к тому времени, когда кони подвезли Яробора Живко и Волега Колояра к мосту через ров, местами восстановленный, сменилась несильным ознобом, точно он замерз. Шелковая рубаха, ибо на дворе было довольно-таки тепло, днесь не согревала, а вспять холодила плоть.

Рао и Волег Колояр спешившись, степенно миновали мост и войдя через ворота, где открытая правая, кованная створка сияла новизной и была полностью восстановлена в своем первоначальном виде, увитая по краям переплетением тонких дуг, направились вперед по площади. Навстречу идущим, вже торопливо спешил Песьиголовец. Он, как и всегда, поравнявшись с рао и осударем, резко дернул вниз головой, отчего закачались его уши, да торопко молвил:

— Вы плохо выглядите господин. Вы, не заболели ли случайно, этой болотной лихорадкой? Вельми скверное заболевание, я вам доложу.

— Нет, — неспешно роняя слова, отозвался Яробор Живко, несмотря на озноб с интересом разглядывающий террасное возвышение, где раньше помещалось изваяние Бога, а днесь уже даже не имелось ног. Только остались небольшие выемки. — Я не заболел. Просто устал. Вчера допоздна задержался в мастерской Онара, решая кому тут воздвигнуть образ… чур.

— Скульптуру, господин, — подсказал Песьиголовец, внимательно обозревающий стоящего супротив него юношу.

Яроборка легохонько кивнул, соглашаясь с басилеем дивьих людей, припоминая огромные точно хлебные амбары лесиков мастерские Онара (построенные по образцу домов местных жителей), расположенные также за пределом Аскаши, где он большей частью и восстанавливал скульптуры, статуи, ваяния.

— И, что вы решили, господин? Кому здесь поставите скульптуру? — вопросил Песьиголовец, да степенно развернувшись в направлении возвышения, теперь оглядел и его.

— Ничего не решил… я думаю, — ответил Яробор Живко и судорожно передернул плечами, ибо порой его потряхивал озноб много сильней, очевидно, набирающей силы. — А, ты, Песьиголовец, что о том мыслишь? — поинтересовался рао, и, чтоб не выдать своего состояния тронулся с места, неспешно обходя террасное возвышение справа.

— Мое мнение господин, надо восстановить прошлое скульптурное изображение. Абы стоял тут тот, кому и положено, — как-то не очень бодро протянул басилий дивьих людей. — Как в целом и узоры, и каменные изваяния, рисунки, орнаменты. Понеже я уже говорил и повторюсь, великие мастера гипоцентавры, оные являются строителями Аскаши, заслуживают, чтобы мы, дивьи люди, сберегли всю уникальность их зодчества.

Это правда, еще в первый раз побывав в городе, Песьиголовец не только подтвердил слова королевы марух о том, что строителями его являлись гипоцентаврам, но и показал Яробору Живко на отдельных сохранившихся росписях изображения гипоцентавров.

— А почему в росписях стен также присутствуют существа из человеческих преданий? Такие как змеи-драконы, инроки, волшебные птицы, — вельми заинтересовавшись изображениями, вопросил у Песьиголовца Ярушка, перстами бережно огладив едва зримый рисунок получеловека — полуконя на стене в одной из галерей. — Существ, которые наполняют наши сказы, и не только лесиков, влекосил, но и аримийцев? Таких как бадняк, зимиулан, орочи, оных мы относим к многоголовым змиям, а аримийцы к драконам? Али волшебных птиц алконост, вещиц, гаган, гамаюнов, леснь-птиц, магур. В Аскаши, как я увидел, присутствуют образы инроков, инорогов, вындриков из легенд лесиков. Волшебных зверей, напоминающих мощных туров, увенчанных одним аль двумя долгими рогами. Считают лесики, что инрок повелитель подземных краев и ключей… У нас инрок всем зверям отец, — стал сказывать кусок самого предания рао,

Басилий дивьих людей медлил совсем чуть-чуть с ответом, а после наново тряхнув головой, вроде опуская ее ниже, негромко отозвался и голос его наполненный слышимым рокотанием, похоже, отразился от стен продолжительным эхом, разлетевшись в обе стороны по сей полутемной, полуразрушенной галерее:

— Господин, эти существа, что изображены на стенах жилищ града, никогда не обитали на планете Земля… Могу с уверенностью сказать, что никогда возможно и не бывали в Солнечной системе. Часть из перечисленных вами, такие как алконост, гамаюн, магур, являются Творениями самого Родителя и выполняют лишь его поручения. Другая же часть существ, относится к животным и пресмыкающимся, и сотворена Господом Першим, або Господь почасту создает удивительные творения, кои обитает в иных Галактиках нашего Всевышнего. В частности инроки живут в Северном Венце в системе Карнеол, Волошка и Моховка, и как понятно, не являются в сих системах, где управляют гипоцентавры, нечто большим, чем простые звери… Гаганы, леснь-птицы и, к примеру, рарашки, коих относят не к птицам, а к летающим животным, также обитают в разных системах Северного Венца. А упомянутые вами бадняки, зимиуланы, орочи, определенно, относимые по своему строению, к вельми крупным, летающим змеям, проживают только в Дымчатом Тавре, где также почасту бывают гипоцентавры. Так, что виденные вами, господин, создания хоть и существуют, но изображены тут только, как воспоминания о близких местах и существах в понимании самих строителей Аскаши, гипоцентаврах. — Песьиголовец, прервался, легохонько раздались его телесного цвета губы, або более широко раскрылась сама пасть, живописуя улыбку, и он вроде как ухмыляясь, дополнил, — впрочем, также как и сами ваши легенды. Ибо высказанное вами предание, я самолично слышал в системе Моховке на планете Вындрик от гипоцентавров, где отмечена самая большая численность обитающих инроков. Однако предание, точнее даже летопись планеты звучала несколько иначе:

Басилий дивьих людей также высказался по поводу центральной скульптуры, которая, как он полагал, была поставлена в Аскаши Першему, Отцу гипоцентавров. Потому он все время поддерживал идею восстановления этого города в том виде, который первоначально вложили в стиль гипоцентавры, поелику был хорошо знаком с основами того зодчества.

— Нет, — не громко отозвался Яробор Живко и оглянулся, уже, и, не скрывая от идущего от него справа Волега Колояра свою близость к Богам, хотя не желая, чтобы о ней слышали не посвященные. — Господь Перший не хочет, чтобы ему тут ставили чур, вернее скульптуру. Он сказал, новое время, новая вера, новые Боги.

Рао смолк… Смолк потому как уже создал основы новой религии… веры… уже рассказал о ней Отцу. И Перший, вопреки слабости внимательно все выслушал и даже не нашел, что в ней поправить. Так как она, по-видимому, пришлась по нраву и ему, ибо не содержала в себе огромного количества обычаев как у лесиков и влекосил, и была проста, понятна для человека.

По новой вере, которую юноша назвал «истая», что означало истинная, точнее даже подлинная, настоящая, Бог, как Творец был един. Не то, чтобы один, а именно един, определенно, в том единение, в той целостности и сплоченности Яробор Живко пытался передать царящую меж Богами родственность, любовь, взаимовыручку и заботу, основой которой слыл именно Темный Господь Перший. Поэтому рао не стал разделять Богов, выделяя средь них того или иного. Он убрал их имена и легенды о них, вымыслы, предания и просто людские домыслы. Оставив их центральное обобщенное понятие Творца.

Творца — предвечного, всесильного, всепронизывающего. Однако при том недоступного для понимания людскому разуму. Так, словно неможно было представить человеку безграничность космического пространства, мощь созданных систем, звезд, планет. У Творца не имелось имени, впрочем, его можно было величать Любовь. Ибо Бог этим чувством пронизан, напитан милосердием и теплотой в отношении своих созданий, не только людей, животных, птиц, но и удивительных существ, племен, коими была наполнена Вселенная. Творец любил все свои создания одинаково, потому не выделял одних пред другими, уравнивал тем в человеческом обществе мужчин и женщин, предоставляя им одинаковые права и возможности.

Теперь считалось, что это Бог, выразив свою сущность через мирозданье, породил не только вещественное, облеченное плотью (то самое, что мы видим, вдыхаем, к чему прикасаемся), но и неосязаемое, одначе всегда сопровождающее нас: чувства, мораль, красоту. Человек-истист, более не верил, как влекосилы, кыызы, лесики, аримийцы в загробную жизнь после смерти. Ушли такие понятия как Луга Дедов, Небесные Чертоги, Пекол. Тем не менее, Яробор Живко не лишил человека души, все же первоосновой существования для него поставив саму жизнь… Жизнь, в которой свободная воля, ответственность за поступки и забота о близких была изначальна, а противопоставлением ей считалась ненависть, жадность, зло, принуждение и насилие. После смерти душа наполняла собой окружающее ее мирозданье, будто растворяясь в самом Творце, что всегда и вечно присутствовал в каждом даже малом своем создании. Потому и должна была она — душа при жизни сберечь в себе лучшие качества и признаки.

Яроборка после одобрения новой веры Першим, рассказал о ней не только Волегу Колояру, ближайшим своим людям, но и в целом синдхусам. Как и можно догадаться люди не смогли противостоять мощи божественных существ, таких как бесы, лебединые девы, блазни. Не ведомо как они отреагировали на те, скажем так новые учения, отступления от прежних традиций (за оные, когда-то даже хотели пожертвовать собственными жизнями), но ноне они, увы! большей своей частью были сами себе не подвластны. Посему смиренно приняли и сами верования, и все то, что она с собой принесла. Ведь отступление от прежних традиций свелось в частности и к отмене почти всех основных праздников, абы они были сведены с почитанием определенных Богов. Теперь Яробор Живко решил ввести праздники связанные только с важными событиями в истории своего народа, того самого разнородного, ноне объединенного под единым названием синдхусы. И первым таким событием стало обретение нового града, а значит и день рождения новой веры, да как итог начало нового года, выпавшего на первые числа кресеня, или как его называли местные жители месяца асадха.

Нового города… поселения… которому рао должен был придумать новое величание. И все больше в тех думах склонялся к имени Златград. Тем самым выделяя его не столько обилием того элемента, сколько близостью его сияния к общему признаку кожи всех Зиждителей.

Быть может из всех людей, что днесь оказались подле рао, именно Волег Колояр дольше всех сомневался в необходимости тех изменений. Он подолгу беседовал с юношей, иноредь даже горячился, а все потому как бес более не давил на его мысли. Потому — то Яроборке и пришлось поведать осударю много того, чего не знал никто из людей. А именно о близости его к Богам, об их количестве, значимости в печищах и роли в построении систем.

— Если Господь Перший не желает, чтобы восстанавливали его скульптуру, значит от этого надо воздержаться, — вставил, наконец, в затянувшуюся тишину Песьиголовец, и придержал под руку юношу. Ибо того нежданно резко качнуло вправо. — Нельзя идти против желаний нашего Творца.

— Вашего Творца? — удивленно переспросил Яробор Живко и немедля остановившись, воззрился снизу вверх на мощного даже в сравнении с осударем басилия дивьих людей. — Разве ваш Творец не Зиждитель Дивный?

Рао почасту при дивьих людях употреблял не только имена Богов, но и положенные им приставки Зиждитель али Господь. Лишь при Песьиголовце и, конечно, апсарасах он мог позволить себе стать ровней с Богами и не следить за собственной речью. Сейчас создавая новое течение веры, которая, как думал юноша, принесет его людям радость бытия, он почитай все время находился в напряжении, и только при особых существах мог расслабиться.

— Мы просто принадлежим печище Расов, — торопко пояснил Песьиголовец, неотрывно наблюдая, как кожу на лице мальчика особенно на щеках стал заливать густой румянец. — Но творили нас Господь Перший и Зиждитель Дивный вместе. Вельми давно, на заре Галактического зарождения. Потому в нас сочетаются столь противоречивые на первый взгляд признаки: людей, животных и птиц. Так как Господь Перший есть Творец животного мира, а Зиждитель Дивный птичьего. Первоначально мы принадлежали обеим печищам, но когда Господь Перший сотворил гипоцентавров, он передал права на нас Расам. Господь Перший так делает часто, поелику вельми привязан к своим Братьям и Сынам, и никогда для них ничего не жалеет. Однако мы, дивьи люди, до сих пор почитаем на равных двух великих Богов Творцов. Потому с легкостью подчиняемся созданиям Господа Першего и конечно вам… вам, наш величественный господин.

Песьиголовец замолчал и низко поклонился. Он, неизменно говоря длинно и вельми складно, клонил голову и смотрел на мальчика с такой нежностью, словно видел в нем своего любимого сына.

— Я того не знал, — тихо протянул Яробор Живко отвечая басилию дивьих людей той же теплотой взгляда.

Дивьи люди, как знал из пояснений Песьиголовца, рао, жили в Галактике Косматый Змей, в системе Меру, на достаточно крупной, четвертой по счету от единственной звезды Сувар, планете Кенькефаль. У них подобно человеческим родам, существовало мужское население и женское. Мужчины и женщины на равных работали, растили детей, и осуществляли помощь иным создания Расов. Продолжительность их жизни во много раз превосходила бытие человека, хотя сами дивьи люди не являлись существами, чью суть составляли сияющие искры, с тем все же они оставались очень близки Богам. И в свое время предки дивьих людей помогали Расам растить человеческие народы, обучая их искусствам, кузнечному, ювелирному, строительному и даже ратному мастерству, лишь спустя время в том их заменили белоглазые альвы, гомозули и даже духи. Хотя с тем эти существа и сейчас продолжали оказывать помощь, но теперь только самим творениям Расов, а именно осуществляли строительство городов, селений таким племенам, как белоглазые альвы, гомозули, нибелунги, вьян друды. К их знаниям не раз обращались за советом даже гипоцентавры Димургов. На Кенькефаль климат чем-то напоминал земной, и в частности местность близ Аскаши. Там также много было лесов, рек, озер, не менее могучими стенами возвышались горы, только дивьи люди берегли дарованное им, посему жили в простоте, растили зерновые, разводили скот, и украшали свои бревенчатые срубы удивительной по красоте резьбой, свои поселения деревянными, каменными скульптурами, а мраморные дорожки, улицы ограняли изумительными по точности ваяниями живых существ и растений.

Песьиголовец нежданно резко повернул голову в сторону, где дотоль в шаге от беседующих стоял Волег Колояр и также стремительно дернувшись к нему, поддержал оседающее его тело. Голова осударя как-то неестественно выгнулась назад, а замеченная еще утром желтоватость кожи, кажется, и вовсе приобрела густоту этого оттенка. Очи Волега Колояра были сомкнуты, а ноги, руки мелко дрожали. Судорожно вибрировали черты лица, точно его также, как и юношу, бил озноб только более мощный, вызвавший потерю сознания.

— Ах! — испуганно вскликнул Яробор Живко и подскочив к Песьиголовцу, уже подхватившему на руки довольно-таки мощную фигуру осударя.

Басилий дивьих людей внимательно оглядел трепыхание кожи, жилок и мышц на лице Волега Колояра и легохонько качнув головой, заметил:

— Судя по всему, это болотная лихорадка, — он внезапно громко свистнул, подзывая к себе работный люд, что подле дворца рао, вместе с Бусыминь укладывали каменные блоки лестницы. — Волег наверно о ней не говорил, — добавил Песьиголовец. — И не лечился, потому такое осложнение. — Эй! — дополнил он к своему зычному свисту и заговорил на синдхистанском языке, поясняя, что-то поспешившим к нему людям. — Джйтер оманти мии сят нарас. Волег Колояр тарасо мртйор маага.

И тотчас торопливо шедшие в направление к басилию и рао четверо синдхистанцев, подхватили широкий плащ, каковым иноредь накрывали место работы от воды, создавая нечто навеса, абы помочь Волегу Колояру.