Шаг вперед - два назад

1

К середине лета я заметил, что Евгения перестала меня дичиться. Общалась уже без излишнего стеснения, продолжала делать упражнения во дворе и даже обращалась за советами. Только на озеро ездила без меня. Я подозреваю, что пыталась научиться плавать. По совету Ольги, я ей не мешал, главное, что верхом она держалась вполне уверенно. Правда, ездить одной на озеро, я хотел запретить. Ну, мало ли что может с девицей случиться. Однако, Ольга этот момент учла и определила ей в сопровождение Марию, дочь Прохора, которая была на два года старше Евгении.

А меня тянула словно магнитом полуразвалившаяся усадьба Леонтьевых, теперь уже моя собственность. Я самолично поправил ворота, забор и калитку, с трудом уговорив Прохора завезти необходимые стройматериалы. Он упорно предлагал мне снести это, совершенно не нужное теперь, строение. Я, обычно соглашался с его предложениями, поскольку, не без оснований, считал его толковым управляющим, но тут проявил упрямство. Самолично, никого не привлекая, выкосил траву во дворе; подправил, грозившую упасть, конюшню, и непрерывно обдумывал, как бы привести дом в жилое состояние.

Я обследовал все помещения дома: от подвалов до чердака. Мне почему-то казалось, что это очень старое здание хранит в себе сокровища, которые никак нельзя оставлять без присмотра. Откуда взялось это чувство, объяснить невозможно, но оно было во мне вопреки всякой логике. А вот у Евгении этого чувства не было. После того, как она забрала оттуда все вещи, которые по ее мнению представляли какую-то ценность, она перестала ездить в свою бывшую усадьбу. Мне даже казалось, что она боится там бывать. Но, на мой взгляд, ничего страшного там не было, просто полуразвалившийся дом. Вот, таинственность там была, а жути не было.

Надо еще отметить, что Прохор не одобрял моей затеи с посадкой картошки. Землю выделил мне самую неподходящую. Я, конечно, мог проявить свою барскую волю, и забрать лучшую землю, но не стал. Тут ведь главное, доказать свою правоту наглядным примером. И я старался не жалея сил. Окучивал и пропалывал сам, никого из дворовых не напрягая. Если дело пойдет, то они сами станут заниматься выращиванием этого продукта, без принуждения. А вот свинарник, к которому Прохор тоже относился с прохладцей, я беззастенчиво свалил на дворню. Они ведь тоже скотину держали, так что попутно и обрабатывали и «барскую причуду», так они называли моих хрюшек.

Лето пролетело быстро, вот что значит занятость физическим трудом. Я и сам ощутил, что мои мышцы стали наливаться силой. Никакие физические упражнения не сравнятся с тяжелым крестьянским трудом. Наверное, я тут лишку хватил. Мой-то труд не такой уж и крестьянский. Я трудился в полную силу только на своем картофельном поле, а оно невелико, да в усадьбе Леонтьевых… Тут надо отметить, что моя попытка узнать что-либо об этой усадьбе у ее бывшей хозяйки, Евгении, окончилась крахом, а вернее, рыданиями. Всего-то пытался спросить, как она тут жила со своей бабушкой, но видно воспоминания были настолько тягостными для молодой девушки, что она просто разрыдалась и ничего внятного, я не услышал. Потом Евгения долго приходила в себя, и Ольга отсоветовала мне задавать ей такие вопросы. Зато без всяких дополнительных расспросов мне удалось узнать, что она умеет читать, писать, считать и делать книксен. А что еще надо для молодой девушки? В мое время девушки изучали еще алгебру и тригонометрию, только кому это пригодилось…

Ее познания в математике ограничивались четырьмя арифметическими действиями, которые она производила быстро и большей частью в уме. Писала грамотно и красивым подчерком. Еще она знала французский, могла читать и писать не нем. Это тоже удалось узнать без расспросов, исподволь. Правда, сам я французский не знал, поэтому проверить это ее уменье не мог, об остальных обитателях нашей усадьбы, говорить не приходится. Получается, Евгения среди нас была самая просвещенная. А вот ее история, и история ее семейства, так и остались загадкой.

Наступила пора уборочной. Картошку я, естественно, выкопал сам. Тут иначе и быть не могло, ведь доверь я это дело кому-нибудь, половина урожая в земле останется. У меня опыт картофелеводства остался еще с прошлой жизни. Накопал пять мешков, хотя рассчитывал на большее. Да где уж там. Ведь селекцией тут никто не занимался, а посевной материал Прохор приволок неизвестно откуда. Но вырастить картофель это даже не половина дела. Надо научить хозяек его готовить. А это даже не наука, я бы сказал – искусство. Казалось бы, чего проще взял и сварил, но вареный картофель тут никто есть не будет. Не привыкли-с… Прохор первый плеваться начнет, а мне надо именно его живот ублажить. Если это удастся, то дело будет сделано. Поэтому первую пробу я готовил сам, но зрительница у меня была. Мария, дочь Прохора, сидела рядом и смотрела во все глаза.

Картошку я почистил, помыл, порезал на длинные дольки и жарил в большой чугунной сковороде на углях, в растопленном свином сале. Не забыл и подсолить и порезанный репчатый лук бросил. Пока жарилась, успел сам несколько раз попробовать и Марии на пробу дал. Затем внимательно смотрел на ее выражение лица. Похоже, Марию это блюдо не впечатлило. Да и кого попробованное впервые блюдо приводило в восторг? Необычный вкус, вот что воспринимает дегустатор. Тут еще играет роль, голоден дегустатор или нет. Я-то, конечно, ориентировался на Прохора, который вернулся с Марьино и пообедать еще не успел. Ел он, молча и сосредоточенно, а Мария расхваливала новое блюдо, явно, с преувеличенным восторгом.

Насытившись, Прохор сказал какую-то завуалированную речь, где можно было понять, что блюдо вполне съедобно и, если не будет последствий, понятно каких, то займет свое место в кухонном рационе дворовых людей. Правда, конец его речи меня убил. Вопрос задал мне: можно ли этим кормить свиней?... Видали? Людей, значит можно, а свиней?... Ладно, поглядим…

Но на этом я кулинарию не оставил и опять, под приглядом Марии, сварганил свиную отбивную. Ну, грех такое не сделать из свежей свининки. Не одну конечно сделал, но первую мы с Марией распробовали на двоих. Тут я имел бесспорный успех. Мария во время дегустации аж глаза закатывала. В итоге барский обед, да и не барский тоже, имел успех. В дальнейшем Мария начала экспериментировать с картошкой и с другими продуктами, и наш стол стал более разнообразным. А Прохор картошку полюбил и в жареном и толченом виде. Теперь он даже не вспоминал свое недоверие этому продукту. В следующий сезон надо будет увеличить посевные площади, хотя бы вдвое.

Урожай этого сезона был неплохим, и это еще по весьма скромным оценкам. Прохор собрал обоз и повез в Павловск, как это делал всегда. В этот раз, я буквально всучил ему мешок картошки на продажу, ну и свинюшку двухпудовую в живом весе. Когда обоз ушел, мы с Ольгой тоже решили в городе побывать и Евгению вывезли. Росла барышня, округляться начала, наряды надо прикупить, конечно, не только ей, Ольге тоже надо обновить гардероб. Хоть и в деревне живем, но ведь хочется принарядиться.

В городе встретились с Прохором, который тоже взял свою дочуню, Марью с теми же целями. Впрочем, Марья-то уже была в том возрасте, когда замуж надобно отдавать. Вот и задумал Прохор в Павловске жениха присмотреть. В результате нашей встречи, арендовали мы на всех довольно просторный дом, где на первом этаже устроили столовую. Марья отвечала за кормежку, Прохор за торговлю урожаем, остальные пока в качестве зевак. Это я о нас с Ольгой и Евгенией. Но Евгения как то быстро дело нашла. Стала у Прохора кем-то вроде счетовода-бухгалтера. Оказалось, что она не только быстро считает, но и выгоду от сделок нутром чувствует. Прохор быстро сообразил, что к чему и к ее советам всегда прислушивался.

А в нашей столовой, где всем заправляла Мария, скоро появились «посторонние» едоки, которые раньше на постоялом дворе питались, а теперь повадились к нам. Мария их привечала, и те платили, не скупясь, за еду, им доселе неизвестную. А я, видя такое дело, прибил на крыльце доску, где углем написал: «Ресторан. Савельев и Ко». Это я рассматривал, как хохму, но… Прямо на следующий день «левых» едоков заметно прибавилось. Мария уже не справлялась с делами, и Прохор нанял ей помощницу. Прибыль начал приносить наш ресторан. Через пару дней мы с Ольгой наши дела закончили и отправились обратно, а вот Евгения пожелала остаться, понравилось ей бухгалтерию вести. В ней даже какая-то важность появилась. Ну, я не возражал, пусть остается, ведь не одна, под надзором Прохора.

Вернулись мы в усадьбу, а на дворе уже октябрь и все летние дела и забавы кончились. Да и без Евгении в доме тоскливо стало. Прохор почему-то задерживался. А потом еще номер учудил: прислал мужиков, которые обоз с товаром сопровождали, и они передали мне записку, в которой он просил отправить в Павловск еще три мешка картошки и пару свиней поувесистее. Во как!

Я, конечно, его просьбу уважил, но поинтересовался, когда он обратно собирается. Ответа вразумительного, конечно, не получил. Увезли мужики продукты, а я задумался: ведь если расширять посадки картофеля, нужен семенной фонд. Где же его взять? В результате отправился я в Павловск сам вслед за этим продуктовым обозом.

Прибыв в тот дом, который мы арендовали месяц назад, я был просто поражен. Во-первых: моя вывеска висела на прежнем месте, но надпись на ней была сделана не углем, а краской; во-вторых: ресторан работал на всю катушку. Появились еще две помощницы, которые разносили еду, а от посетителей отбоя не было. Наверху, Евгения оборудовала настоящий кабинет, где вела учет всех денежных средств: дебет и кредит, так сказать. Учитывала поступающие продукты, устанавливала цены, выплачивала жалованье нанятым работникам. Прохор, используя все свои прежние знакомства, занимался закупкой продуктов, которые осенью всегда дешевле…

Короче, предприятие заработало! Да еще как. Вернулся я в усадьбу, рассказал Ольге обо всех делах, только ее новый бизнес не обрадовал. Привыкла она к Евгении, да и мне без нее было уже скучновато. Надо было это дело останавливать… Это вот сказать легко, а попробуй останови. Раскочегарить такое дело не просто, а закончить его может только банкротство. А какой дурак будет банкротить собственное детище? Это я уже про себя…

Я продолжал ездить в бывшую усадьбу Леонтьевых, дома тоска одолевала, а там я вроде бы дело делал: планировал постройки и переделки. Дом надо было восстанавливать, это ведь не заново строить, тут нужен проект. Я начал делать наброски. Если его превратить в небольшую ферму, ну, допустим, коров разводить. Тогда надо для фермеров жилье… Впрочем, скорее всего я отдыхал душой в этом пустом покосившемся доме. Пытался представить его прежних хозяев, все было так таинственно… И ведь, что удивительно, хоти и недалече было это имение, но никто из моей дворни там никогда не был, и Прохор ничего не знал о Леонтьевых.

Была уже зима, и новый год был на носу, но Евгения и Мария с Павловска не возвращались. Прохор давно приехал, на мои пожелания прикрыть до следующей осени наш ресторанчик, пожимал плечами. Дескать, зачем прикрывать, если народ работает и доход идет. В этом, конечно, был резон.

В этот раз я, прямо с утра отправился в Леонтьевскую усадьбу. На дворе был легкий морозец, мела поземка, дорога в один конец верст семь-восемь, вернуться планировал засветло. Ольга уже не спрашивала: зачем да почему, привыкла к этим поездкам. Я тоже привык. Вот спроси я сам себя: зачем еду? Едва ли бы нашел ответ. Нет, если бы спросила Ольга, я бы придумал что-нибудь, а вот для себя самого ответа не было. Но если бы я в тот день не поехал, то не было бы… Ох, да много чего не было бы.

Я бродил по дому, исследовал погреба и подвалы при свете свечи, а конь мой бродил по двору и жевал сено, которое я ему принес с чердака. Когда я вышел из дома, чтоб отправиться домой, обнаружил, что на улице метет метель. Да не просто метель, а начался настоящий буран. Снегом заносило двор, а конь жался к конюшням. Я, сразу же конюшню открыл, позаботился о животине. Расседлал коня, сена ему приволок, больше ничего сделать было невозможно. Хорошо, что в свое время конюшню подлатали мы с Семеном. Теперь пришло время подумать и о себе любимом. Возвращаться было невозможно, поскольку в двух метрах ничего не видно, легко можно направление потерять. Осталось одно: переждать буран тут. Но ведь ночь на носу, придется заночевать.

Затопить печь в жилых когда-то комнатах проблемы не составило, Дрова были, ведь не даром летом плотничал тут. Инструмент в виде топора тоже имелся. Так что и щепок нарубил и лучину настрогал, печка разгорелась почти моментально. Принес воды из колодца, налил в чугунок, вот и кипяток появился. Кусок хлеба и вяленого мяса при себе был. Топил печь долго и дров не жалел. Спать лег не голодным, кровать, конечно, не разбирал, ведь дом уже второй год не отапливался. Выстужен сильно был дом.

Укрылся шубой с головой, хоть и невелика была комнатка, но прогревалась долго. Наверное, Евгения тут жила. Заснуть сразу не получилось, давненько не жил в спартанских условиях. Мысли одолевали, ведь знал, что Ольга беспокоится. Наверняка утром Семена пошлет за мной, если буран уляжется. Правда, совесть у меня чиста, стихия не позволила вернуться во время. Так что упреков я не ждал, да и вообще Ольга никогда мне претензий не высказывала, даже когда заслуживал. Обижалась, - это бывало, но упрекать, - никогда. Печка продолжала топиться и от огня по стенам плясали причудливые тени. Окна запотели, потрескивали дрова, завывал ветер. Все это будило какие-то приятные чувства. Когда на улице свирепствует буран, домашнее тепло настраивает на лирический лад.

Я начал вспоминать свою студенческую жизнь, мои походы с Никитой в иной мир, встречу с Анной… Интересно, как сейчас складывается ее жизнь. Наверное, уже на третьем курсе Медакадемии. Вот как жизнь обернулась… А в моем времени меня наверное уже не ждут. Милька со своим руководством сочинили для моих родителей легенду… Но меня туда почему-то совсем не тянет. Если вдруг вернусь, придется доучиваться, вечный студент, получается… А вот в начале двадцатого века, я бы не прочь побывать. Гражданская война закончилась, но Савва наверняка в милиции работает, меня, небось, похоронили. Милька ведь не станет ему рассказывать, что я тут барствую в девятнадцатом веке и весь в шоколаде. Да она, наверняка, уже дома. Провалила свое задание по моей вине. Правда, слово «вина» тут неправильное. Стало совсем тепло, дрема постепенно овладевала моим организмом, глаза закрылись…

В кресле напротив меня сидела девушка. Евгения? Господи! Откуда она тут взялась? И кресло откуда?

- Евгения! – удивленно воскликнул я.

Девушка улыбнулась, и я понял, что ошибся. Передо мной сидела взрослая женщина, просто очень похожая на Евгению, такие же серые глаза, те же волосы с пепельным отливом.

- Меня зовут Илиния, - сказала она каким-то очень мелодичным голосом. – Мы просто очень похожи… Правда?

Тут она рассмеялась странным булькающим смехом, и ее образ в кресле на секунду стал размытым. Я сразу осознал, что это сон, но просыпаться не хотелось… Женщина вдруг стала очень серьезной.

- Я хочу поблагодарить тебя, Максим, за то что ты позаботился об Евгении… Ей очень нужна твоя забота, пока она не вошла в силу. Потом, она сможет жить самостоятельно, и не будет так сильно зависеть от тебя.

- Так она уже почти не зависит, занимается ресторанным бизнесом.

- Это так, детская шалость, - ответила Илиния и снова рассмеялась.

- Какое у вас странное имя, - сказал я.

- Да, наверное, для вас оно звучит странно, но если подумать: имена Илиния, Евгения звучат почти одинаково.

- Вы ее родственница? Она будет рада узнать…

- Не глупи, Максим. Ты ведь знаешь, что я только образ, явившийся тебе во сне. Евгении не надо знать обо мне. Впрочем, если тебе интересно, то я действительно ее родственница… дальняя. А еще я очень благодарна тебе за то, что ты стараешься сохранить эту усадьбу. Это очень важно, Максим. Ты сам скоро поймешь, насколько это важно…

Илиния умолкла, и ее образ снова на секунду стал размытым.

- Я хочу сделать тебе подарок, - продолжила Илиния. – Никому другому я не смогла бы сделать этот подарок, но ты пришел из другого мира, и имеешь достаточные познания в технике. Достаточные, в том смысле, что ты сможешь разобраться с подарком и воспользоваться им. Одновременно я приоткрываю тебе маленький кусочек тайны… Не стремись узнать больше. Всему свое время… А теперь слушай меня очень внимательно. Завтра ты найдешь на столе круглый кусок пластика, возьми его и спустись в подвал. Подойди к дальней стене, которая сложена из кирпича. На высоте твоего роста, на одном из кирпичей очерчен круг, приложи к нему пластик. Стена сдвинется. Ничему не удивляйся. Справа ты увидишь экран, - это инструкция к подарку, а дальше, в открывшемся помещении, ты найдешь сам подарок. Он тебе понравиться…

- Спасибо, - ответил я.

- Береги усадьбу, Максим, - тем же мелодичным голосом продолжила Илиния, - это не единственная ее тайна…

Ее образ снова стал расплываться и вдруг все исчезло…

Проснулся я, когда в заледеневшее окно пробивался слабый утренний свет. В комнате было еще темно, печь едва теплилась. Пришлось снова подбросить дров, лучину и раздуть огонь. Есть хотелось страшно и я, забыв про ночные видения, занялся поиском еды. Поиски оказались безрезультатными. Ну откуда в пустующем доме еда. Если бы она и была тут, то мыши-то на что? Вот то-то и оно. Пришлось поставить на огонь чугунок с водой. Обойдемся кипяточком. На будущее надо учесть, ведь даже в лесных избушках охотники оставляют еду, а тут усадьба и ни крошки нет. Чертыхаясь, я вышел на улицу, буран утих, но вокруг лежали сугробы, не прост будет обратный путь. Заглянул и в конюшню, конь, почуяв меня, фыркнул и стал перебирать копытами. Ясно, готов в обратный путь хоть сейчас, не взирая на заносы. Но у меня-то было еще одно дело, я ведь свой сон не забыл. Все помнил: от и до. Образ Илинии отпечатался в памяти, как икона…

Пластиковый квадратик лежал на столе, я и не сомневался, что его там найду. Так что, согревшись кипяточком и попрыгав на месте, вместо зарядки, я отправился в подвал, где, по словам Илинии, меня ждал подарок. Все мысли были о жратве, хотя умом понимал, что едва ли меня там будут кормить.

Не сразу, но все же нашел я тот подвал и ту стену, а вот кирпич с кругом пришлось поискать… Зато когда я приложил пластик к этому кирпичу случилось чудо. Сначала послышался гул, не слишком сильный, как будто за стенкой включили электродвигатель. Собственно, слова как будто тут излишни, потому что стена разделилась пополам, и одна половинка поползла в сторону. Сразу включился свет, причем не только в помещении, которое открылось, но и весь подвал осветился.

Я вошел в открывшуюся комнату, немаленьких размеров была комната, в ней штабелями стояли ящики защитного цвета. В моем времени в такие ящики упаковывали военную продукцию. На каждом ящике стоял знак, похожий на иероглиф. Разных размеров были эти ящики, некоторые были, аж два метра, в длину. Открывать я их не стал. Успеется. Подошел к большому экрану, который стоял в стороне на большом столе. Экран действительно выглядел внушительно: высотой около метра и шириной до полутора метров. Тут же на столе стоял пульт с множеством кнопок. Надо было запустить «инструкцию к подарку», как сказала мне Илиния. Да вот беда: на пульте нет ни одной надписи на русском языке, впрочем, и на других языках тоже. Значки непонятные возле каждой кнопки или переключателя. Придется экспериментировать. Надо найти включатель этого агрегата. Значок в правом верхнем углу показался мне смутно знакомым… Угадал… Началось!

А вот что началось не угадал бы никто и никогда. Экран ожил. Не так как оживал экран телевизора в моем времени: медленно и постепенно. Нет. Тут экран ожил мгновенно, и началась передача. Хотя, правильнее сказать: начала проигрываться запись. На экране появился вертолет, - ну меня-то этим не удивишь, может Прохор бы и рухнул в обморок, а я уже такое видывал в жизни. Только вертолет был маленький, а не те махины МИ-4 или МИ-8, которые мне доводилось видеть вживую. Маленький, не значит игрушечный. В вертолете, передняя часть была прозрачна и внутри сидели два человека: мужчина и женщина. Мужчина, явно, управлял вертолетом, а женщина вела какие-то записи в обычном блокноте. Но самое удивительное для меня было, что я не слышал грохота двигателя. Нет, звук-то был, - какое-то монотонное гудение. Неужели электродвигатель? Хотя чему тут удивляться. Опять я глупость сморозил. Удивляться тут есть чему. Сам вертолет был небольшим, если ориентироваться по людям, сидевшим в нем, то высота была не больше двух метров, вместе с винтом, длина такая же, а ширина метра полтора. Да, вот так-то…

Но это был демонстрационный полет. Мне показали управление этим аппаратом, некоторые его возможности, а дальше пошла инструкция по сборке. Вот теперь все встало на свои места, стало понятно наличие ящиков. Инструкция была очень подробная и понятная даже без звукового сопровождения. Хотя звук был, только речь была непонятна, на неизвестном мне языке говорил диктор. Только и без его пояснений было понятно: как и в какой последовательности надо было собирать эту машину. Цветное изображение на экране и указатели, которые возникали во время просмотра, не оставляли туманных пятен при сборке. К тому же я скоро овладел пультом и научился останавливать запись, прокручивать ее назад…

Сколько времени я просидел за этим телевизором бог весть, даже о голоде на время забыл. Было уже понятно, что соберу я этот летательный аппарат, без особых проблем. Но одна-то проблема осталась… Понятно, что двигатель этого вертолета работает на электричестве, значит на аккумуляторе. А где его заряжать? Нет пока у нас электричества, и не скоро появится, значит, этот подарочек не ко времени. Странно. Очень уж уверенно говорила со мной Илиния… Что-то тут не так. Вернулся я на страничку, где показывали технические характеристики аппарата, и ахнул. Ну, когда сравнил потребляемую энергию в полете и энергию, хранившуюся в аккумуляторе, тогда и ахнул. Нечто невообразимое получилось, отношение потребляемой энергии к энергии в аккумуляторе составляло несколько порядков. А это значит, что аппарат будет летать, пока его механические части не износятся… Ну вот, теперь все ясно… Закрыв дверь тем же «ключом», я поднялся наверх.

Наверху меня ждал сюрприз. В комнате, где я ночевал, у стола сидела Ольга. Она тотчас вскочила и в слезах бросилась мне на шею.

- Я так испугалась, Максим, - давясь рыданиями, проговорила она. – Вдруг ты опять…

- Так ведь буран был, я не мог вернуться, - оправдывался я.

Во дворе ходил конюх, Семен. Он уже вывел моего коня из конюшни и прилаживал седло. Его верховой конь и кобыла Ольги стояли рядом.

- Ты поесть ничего не захватила? - спросил я Ольгу, специально, чтоб отвлечь ее от тягостных воспоминаний.

- Нет, - сокрушенно ответила она, и вид у нее сразу стал виноватый.

- Ну, ладно, тогда возвращаемся, - сказал я, почти со смехом.

На обратном пути я все думал, надо ведь показать Ольге мой подарок. Но, уже подъезжая к усадьбе, пришел к выводу, что показывать надо готовый аппарат, а не кучу ящиков и телевизионное изображение. По дороге Ольга пыталась втолковать мне, что усадьбу эту надо снести, ведь она и так почти развалилась. Ну, зачем нам две усадьбы? Я ее предложение категорически отверг, тем более был повод.

- Нам ведь рано или поздно придется Евгению замуж отдавать, - аргументировал я. – Усадьбу эту я восстановлю. Ну, сама подумай, ведь Женя нам как дочка…

- Да уж, дочка… Моложе тебя на восемь лет.

В голосе Ольги я почувствовал язвительность. Это чего? Ревнует что ли? Так ведь я даже не помышлял… Впрочем, я тотчас забыл об этом разговоре, поскольку все мысли были заняты вертолетом. Я был готов тотчас начать сборку. Помощников мне не надо, но можно взять Ольгу, а то совсем заревнует. Сегодня отдохну, да и желудку надо отомстить за вынужденную голодовку, а завтра…

Завтра не получилось, потому что из Павловска приехала Евгения. Ресторан «Савельев и Ко» продолжал работать, заправляла им теперь Мария, дочь Прохора и доходы росли. А Евгения подготовила себе замену и вернулась в имение.

- Наскучило мне тамошняя жизнь, - пожимая плечами, сказала она. – Душа простора требует… Да и сон мне стал сниться странный.

- Илиния приснилась? – проявил я свою осведомленность.

- Да, - удивленно ответила она.

- И что она тебе сказала?

- Она сказала, чтоб я бросила заниматься ерундой, меня ждут настоящие дела.

- А какие, не сказала?

- Нет. Только попросила помочь тебе.

Ольга во время этого разговора смотрела на нас так, словно мы разговаривали на китайском языке.

- Ладно, - сказал я, обращаясь к Ольге, - завтра поедем в Леонтьевскую усадьбу и там я вам кое-что покажу.

На другой день мы поехали смотреть мой подарок, так я объяснил дамам эту поездку в мое прошлогоднее приобретение. Обе женщины просто сгорали от любопытства, а я на наводящие вопросы не отвечал. Ну что я мог им сказать? Это надо видеть. И они увидели…

Ольга, просмотрев фильм на экране, просто онемела, а Женя наоборот, просто засыпала меня вопросами. Она вовсе не казалась удивленной или напуганной. Более того, она легко и просто разобралась с непонятными для меня значками на пульте управления и знаками на ящиках, где хранились комплектующие детали этого аппарата. Если раньше я планировал привлечь к сборке аппарата Семена, то теперь эти планы изменились. Помощница появилась сама собой. Она даже мысли не допускала, что я буду собирать и опробовать эту штуку без ее участия.

Сколько времени мы провели в этом подвале, сказать не берусь, но сегодня еду с собой мы захватили. Печь я растопил, не для обогрева, конечно, ибо ночевать необходимости не было, но чай мы заварили и взятую с собой выпечку разогрели. Домой ехали довольные, особенно радовалась Евгения.

Я, разумеется, горел желанием начать сборку немедленно, но при этом ясно понимал, что делать это на заметенном снегом дворе, по крайней мере, глупо. Это же мне сказала Ольга, и я с ней согласился, но это не означало: оставить до лета все как есть. Можно ведь вскрыть тару заранее, начать планировать работы по сборке, кроме того неизбежно должны возникнуть вопросы. Это ведь не детский конструктор. Кроме того, надо определиться с инструментом, да и некоторые узлы можно собрать заранее, а потом уже крепить к остову аппарата.

Буквально на другой день мы с Евгенией отправились обратно, в ее бывшую усадьбу разбираться с моим подарком. Начали открывать ящики. Кстати, открывались они легко, без особых усилий и уж, тем более, без лома и топора. Работа была увлекательная. Это я о себе. За Евгению сказать определенно не могу. Техника ведь, а она девушка. Некоторые технические особенности аппарата были ей непонятны, и она требовала от меня объяснений. Именно требовала. Почему-то она считала, что должна знать и понимать все. Я старался ей донести принципы работы отдельных узлов. Она, в свою очередь, быстро разобралась с системой обозначений и с тем языком, которым пользовался неизвестный конструктор.

Таким образом, время шло, но и работа продвигалась. Не каждый день мы с Евгенией ездили на свою «работу», были ведь и в усадьбе дела, да и поразмыслить надо было иной раз. Ольга тоже принимала пассивное участие в нашем деле. Пассивное, это значит, мы иногда использовали ее как рабочую силу. Ведь дворовых людей мы решили пока не посвящать, а некоторые громоздкие детали приходилось вынимать из ящиков втроем, но не по причине тяжести. Нет, металл был сравнительно легкий, просто громоздкие были детали.

Добрались мы и до ящиков с инструментом, которые могли понадобиться при сборке. Инструмент меня сильно порадовал. Он не шел ни в какое сравнение с инструментом моего времени, а уж о теперешнем инструменте и говорить не приходится. Весь он был электрический, а если учесть миниатюрность аккумуляторов и фантастическую емкость заряда, то чудеса возрастали на порядок. Ну представьте себе сварочный аппарат, который не нуждается в электросети… Если бы еще и стержни к нему не кончались… Ну да ладно. Зато электродрель и сверла к ней могли служить очень долго. Была тут даже дисковая электропила, которую я уже знал куда приспособить помимо сборки аппарата. К как же-с! Надо ведь ангар для вертолета построить и дом Леонтьевский восстановить. Обещал ведь Илинии.

Так вот и пролетела зима. А весной посевная – известное дело. Прохор обещал семенной картошки привезти. Свиноферму тоже бы расширить не мешало. Дел было по горло. Шел 1824 год, а это значит скоро эпохальное событие: восстание декабристов. Теперь у меня будет не только современная бесшумная снайперка, но и уникальное средство передвижения. Есть о чем подумать.

Короче, я, увлекшись воздухоплаваньем, - пока чисто в мечтах, - беззастенчиво все хозяйственные дела свалил на Прохора. Он и посадку картошки организовал, под моим наблюдением, и свиноферму расширил, тут уж я с советами не совался, готовился стать первым летчиком. Летуны, конечно, и до меня были, но в основном сверху вниз. Звонари с колоколен летали, плотники с крыш… но вот чтобы снизу вверх, таких еще не было.

Двор в Леонтьевской усадьбе я расчистил, место для сборки приготовил и определил в помощники дворника Степана. Евгения, конечно, тоже во всем участвовала и даже кое-где верховодила, но при сборке такого аппарата нужна мужская сила. Ольга приезжала довольно часто, ей тоже было интересно увидеть вертолет в действии. Степан помогал старательно, но по нему было видно, что он смотрит на все это, как на забаву, но очень интересную забаву. Ему и в голову не приходило, что собираем летательный аппарат. А вот инструмент для сборки его заинтересовал весьма и он всерьез раздумывал приспособить его для серьезного дела, когда барину надоест играться с этой громоздкой железякой. Я его в этом стремлении поощрял, объявил, что будем строить ангар, для этой игрушки, а еще сказал и ему и Прохору, что надо дом довести до приличного состояния. Полностью его перестроить пока не получится, но сгнившие бревна надо заменить.

В конце мая сборка летательного аппарата была закончена, и я готовился к испытательному полету. Вертолет был маленький и аккуратный, рассчитан на двух человек и небольшое количество груза, по моим прикидкам в отсеке для багажа мог поместиться мешок картошки. Вот так. У меня с некоторых пор появилось такое мерило: мешок картошки. Передняя часть кабины была из прозрачного пластика, таким образом, пилот и пассажир были как на витрине. Дальше были дверцы пилотской кабины с обеих сторон и вытянутая задняя часть, где располагался двигатель и багажный отсек. В кабине на пилотском месте впереди была панель управления и рычаги управления летательным аппаратом. Чтоб запустить электронное управление вертолетом, надо было приложить ладонь в определенном месте панели управления. Ну, а чью ладонь надо прикладывать и так понятно. Мою, конечно! Это же мой подарок. Но… Хорошенько подумав, я в качестве второго пилота выбрал Евгению и, соответственно, ее ладонью тоже можно было включать аппарат в работу. Ну, слово «выбрал» тут звучит глупо. Выбирать не приходилось. Ольга в пилоты не годилась, да и не согласилась бы она.

Вот мы с Евгенией забрались в вертолет. Я сел в пилотское кресло, а Женя устроилась рядом в пассажирское, хотя всем своим видом показывала желание сесть в кресло пилота. Ну не мог я такое допустить, отдать ей первый полет. Потом, когда аппарат будет опробован и признан пригодным для эксплуатации, тогда, пожалуйста. Я сам попрошу ее сесть за штурвал…

Двигатель запустили. Степан наблюдал за нами стоя возле крыльца, в пяти метрах от вертолета. Это я ему приказал, во избежание непредвиденных событий. По правилам-то я и Евгению брать не должен, но тут дал слабину, опасаясь женских обид и слез. Двигатель издавал монотонный и совсем не громкий гул. Обычное гудение электродвигателя. Увеличение оборотов увеличивало частоту гудения, все как положено, ничего не обычного. Обороты показывались на шкале панели управления и когда перешли через зеленую черту, аппарат взмыл вверх.

Хоть я и был готов, но в животе у меня ухнуло, а увидев под собой удаляющуюся Леонтьевскую усадьбу, испытал восторг и эйфорию. У Евгении, похоже, были те же чувства. Не слишком задумываясь о маршруте, я взял курс к своей усадьбе и, буквально, через десять минут приземлился во дворе. Сказать, что дворовые перепугались, нельзя. Потому что, не напугались они вовсе. А чего пугаться? Ведь ни шума, ни грохота, ни бензиновой вони, не было. Просто, с тихим шелестом в двор приземлилась большая птица…

Удивление было у всех, это понятно. Как тут не удивиться… Вот так мы с Евгенией приобрели еще одну специальность в этом мире: стали пилотами. Насколько важна эта специальность, время покажет. Летательный аппарат пока один, а пилотов два. Все как положено. Интересно, какие тайны еще хранит Леонтьевская усадьба, ведь Илиния намекала… Впрочем, сегодня я узнал еще одну тайну, которая совсем меня не обрадовала.

Ольга первая подошла к вертолету со стороны пилотского кресла. Она улыбалась своей обычной добродушной улыбкой.

- Я уже видела подобный знак, - сказала она, указав на дверку вертолета.

Я посмотрел, на что она указывала, и тоже увидел две пересекающиеся окружности. Раньше, при сборке, я не обращал на это внимания. Знак какой-то, ну и что, он же никакой информации не несет. Дождавшись остановки пропеллера, и отключив двигатель тем же методом, то есть, приложив ладонь, мы вышли из вертолета, захлопнули дверцы и пошли в дом.

- Где же ты могла видеть этот знак, - рассеяно спросил я Ольгу.

Ее ответ меня не слишком интересовал, а зря…

- Помнишь, осенью к нам приходила в гости твоя знакомая, Эмилия…

Тут я просто дар речи потерял от удивления, а Ольга продолжила.

- Когда мы с ней были в бане, я увидела у нее на плече рисунок. Только на дверке вашей летающей машины колечки изображены, а у нее на плече ромбики, но тоже пересекаются…

«Матерь божья! – чуть не воскликнул я. – Милька адепт «черного кристалла»? Вот это номер! А я думал она из конкурирующей фирмы… Ну и ну. Интересно, а товарищ майор, который нас отправлял, знает, с кем он работает?»

Задумался я, а надо было раньше задуматься. Если бы Ольга мне тогда сказала… Впрочем, чего это я взволновался? Маргарита и Милька с одной грядки фрукты-овощи. Та и другая притащили мне по винтовке. Та и другая давали мне задания, которые я успешно проваливал. Ну и черт с ними…