Шаг вперед - два назад

5

На другой день с нашим доктором я договорился. Конечно, он не просто так пошел к гражданскому лицу, которым Милька являлась в этом мире. За осмотр ее пустяковой, в общем-то, раны, он выторговал у меня на два дня освобождение от службы. Пришлось согласиться, если Либерзонон поинтересуется, почему нашего доктора нет на месте, как-нибудь отболтаюсь, кое-какие права у зам. начальника ВЧК есть… Жаль, денег нет, а то бы не связывался с нашим доктором.

Ну, а после службы сам явился к Мильке, как и обещал. Она, как видно, ждала. Сразу заметил, что на столе выпечка, очевидно, с рынка, чайник горячий. Ну, я не стал кочевряжиться, поздоровался и сел за стол. То, что ей значительно лучше, чем вчера можно и не спрашивать. Рука на перевязи, но левой управляется ловко.

- Как день прошел? – спокойно спросила она, словно я у нее муж, вернувшийся с работы.

- Нормально прошел, сегодня без приключений, слава богу, - буднично ответил я, поддерживая супружескую идиллию.

- Поговорить нам надо, Максим, - со вздохом сказала она. – Рана заживет быстро, через две недели я восстановлю форму.

- Да говорили мы уже, - раздраженно ответил я. – Ты попыталась выполнить задание, у тебя ничего не получилось. Возвращайся. Я тебе помогать отказался, а одной тебе не справиться. Впрочем, даже с моей помощью тебе не справиться. Ты ведь убедилась, что амазонки девушки не простые. Каждая из них с тремя, такими как ты, управится и не вспотеет. Все расскажешь товарищу майору. Медали не получишь, но и взысканий не будет. Обстоятельства так сложились. Да чего там, вали все на меня… Тем более, что это правда.

- Чего ты привязался с этой медалью? – миролюбиво начала Милька. – Никто не собирается обижать Павловскую. Наоборот, ей обеспечат вполне спокойную и безпроблемную жизнь в развитом социалистическом обществе. Максим… Ведь у тебя нет никаких оснований не верить мне. Разве тебя обидели чем-нибудь, когда ты вернулся из побега? Наоборот. Тебе помогли восстановиться в институте, помогли восстановить документы… Вере Павловской тоже помогут устроиться в нашем обществе.

- Ну, прямо благодетели… - усмехнулся я. – Взяли девушку из прошлого и просто облагодетельствовали… за просто так.

- Не за просто так, - серьезно ответила Милька. – От нее тоже кое-что потребуется… Я не могу сказать что…

Я видел, что Милька в совершенном затруднении. Ей нельзя раскрывать тайну, за которую с нее наверняка взяли подписку, а без дальнейших объяснений с ее стороны, разговор заходит в тупик. Придется ей помочь, женщина ведь, да еще раненная.

- Да знаю я вашу тайну, - прервал я ее. – У Павловской есть временной портал, который ваша контора хочет прибрать к рукам, как прибрала к рукам порталы наши с Никитой. Так?

- Так. Откуда ты это знаешь? – удивленно сказала Милька.

- Подумаешь, тайна великая, - равнодушно ответил я. – Кстати, есть еще одна организация, «Черный кристалл» называется, которая тоже пытается прибрать к рукам этот портал. Она тоже пытается затащить Павловскую в свои ряды ненасильственным путем. А у меня в связи с этим вопрос: почему бы всем не оставить ее в покое? И еще… Вот не хотел тебе говорить, но ладно… В отличие от тебя, я не играю краплеными картами и не прячу туз в рукаве… В общем, замуж вышла Вера Павловская, муж у нее военный моряк, налаженный быт, к тому же, она беременна. Теперь ее в наше светлое будущее калачом не заманишь.

Милька слушала меня, открыв рот. Она явно не знала что сказать, а главное она не знала, что теперь делать. Я понял, что если и не выиграл свою шахматную партию, то патовую ситуацию обеспечил.

- Ну, ладно Эмилия, спасибо тебе за чай, за угощение, пошел я восвояси, через пару дней загляну к тебе, проведаю.

Я встал из-за стола, осторожно пожал ей здоровую руку и вышел на улицу.

Прошло две недели, я регулярно навещал Мильку, интересовался состоянием ее здоровья, но никаких бесед на интересующую ее тему, мы больше не вели. Не потому, что настроение у нее было упадническое, это понятно. Просто, мне сказать ей было больше нечего, а она в такой ситуации тоже ничего решить не могла. Теперь я ждал, когда она окончательно выздоровеет и уйдет к себе. Сам я собирался вернуться в свою вотчину, в свое именье к жене Ольге. Ведь назад мне пути не было. Один раз там простили мой демарш, но теперь я на милость товарища майора не рассчитывал, да и не он решал судьбу всей этой авантюры…

В один из солнечных зимний дней на «Железоделательном заводе» возник стихийный митинг. Рабочие публично высказывали недовольство и зарплатой и условиями труда, все, в общем-то, было справедливо и совершенно не ново. Кто-то из руководящего состава, вовремя сообщил в ВЧК, и Либерзон отправил меня и Савву разбираться и разруливать обстановку. Когда я прибыл, страсти уже накалились, и дело шло к бунту. Бунты были не редкость, но всегда жестко подавлялись, а зачинщиков ставили к стенке без особых судебных разбирательств. Я довольно быстро определил, кто тут воду мутит. Указав Савве на мужичка, который стоял в сторонке и очень умело подзуживал других. Те уже успели принять на грудь не менее двухсот грамм и на глазах начинали звереть. Я пробился к трибуне, впрочем, трибуной служила огромная бочка во дворе, и взял слово. Взял – это значит: просто столкнул с «трибуны» очередного оратора и начал говорить сам. Должен сказать, без ложной скромности, что учили нас правильно, и учебу я усвоил хорошо. Мне удалось переломить ситуацию и убедить народ, вернее, его инертное большинство, что до мировой революции осталось совсем немного потерпеть, и тогда все народные средства будут тратиться не на борьбу с мировой буржуазией, а на благо народа. Конечно, благодаря тому, что Савва, совершенно незаметно, каким-то приемом «приголубил» заводилу, и тот рухнул на снег на глазах изумленных «слушателей». Мужичка унесли оказывать первую помощь, а когда вернулись, оказалось, что толпа уже растеряла пыл и потихоньку рассасывалась.

Мы с Саввой возвращались домой в свое общежитие, поскольку время было позднее, стемнело и возвращаться на службу смысла не было. Я был доволен собой, удалось уладить такой сложный случай, причем совершенно бескровно, наверняка должна быть награда в виде дополнительного пайка. Других наград тут не было, откуда им взяться, а доп. паек я мог отнести Мильке, похоже деньги у нее были на исходе, и питалась она очень скромно.

До общежития мы не дошли, нас вернули с полпути в управление. Либерзон послал дежурного. Мы с Саввой срочно для чего-то понадобились. Бурно выражая свое недовольство, мы повернули назад. До управления было полчаса ходу, пока шли, наше недовольство потихоньку испарялось и когда прибыли, нас интересовало только то, чем нас собрался озадачить Либерзон.

В кабинете у него сидела женщина, нахохлившаяся как курица. Одежда небогатая, очевидно из мещан, лицо смуглое, будто недавно прибыла из южных краев. Но такое невозможно, мещане к морю не ездили. Да в эти времена никто не ездил. Женщина на нас не смотрела и более подробно рассмотреть ее не удавалось. Тут заговорил Либерзон.

- Вот, что товарищи, вы сегодня хорошо поработали и заслужили награду, но тут дело срочное образовалось. К нам пришла товарищ Мария Кропотина, и сообщила, что к ней в дом постучался один человек, который сообщил, что есть важные сведения для начальника ВЧК. Сам он прийти сюда не может, поскольку ранен, а сведения надо передать немедленно. Поэтому вам надлежит проследовать за ней и выяснить, что же такого интересного, нам хотят сообщить.

Женщина поднялась и вышла из кабинета, мы с Саввой последовали за ней. Приказ получен, надо выполнять, но не успели мы выйти из кабинета, как услышали оклик Либерзона.

- Максим! Задержись на минуту!

Я остался в кабинете, остальные вышли.

- Ты, вот что, Максим… - тут Либерзон замялся. – У тебя револьвер с собой?

- Да, - удивленно ответил я, - и у Саввы тоже…

- Это хорошо, - быстро заговорил Либерзон. – Вы оба враз в дом не заходите. Что-то не нравится мне эта дамочка… Возможно засада. Если что, - стреляйте, прибежит патруль. Короче, будьте начеку…

Я кивнул и вышел. Дамочка действительно странная, лицо от нас отворачивает и не разговаривает. Махнула рукой, дескать: идите за мной, и ни слова больше. Снег под ногами хрустит, темно уже вокруг и слова Либерзона про засаду не идут из головы. Пихнул Савву локтем…

- Ты в дом не заходи, - тихим шепотом говорю, чтоб эта не услышала. – Зайдешь, только если я позову. А если кто другой позовет, стреляй…

Хреновая ситуация намечается. Пока патруль прибежит, если вообще прибежит, меня успеют на фарш порубить. Хотя зачем им такие сложности, ведь могут обоих грохнуть на подходе к дому. Разыгралась у меня фантазия. Либерзон, черт старый, лучше бы молчал. Что с того, что у меня наган в кармане? Пока-то я его вытащу, а злодеям то только на курок нажать… Эх, Либерзон… Не будет у тебя заместителя. Расчувствовался я, чуть на слезу не пробило… А Савва идет и в ус не дует. Насвистывает что-то… Женщина, то есть товарищ Мария, не обернулась ни разу. Хоть бы в глаза ее бесстыжие посмотреть… Ведет, как баранов на заклание. Ну ладно, еще посмотрим кто кого… У меня вдруг злость появилась. Из худших передряг выбирался… Дорога длинная оказалась, уже окраина скоро. Тут во мне голос разума прорезался: с чего это я решил, что нас убивать будут? Мало ли, что Либерзону померещилось. Сейчас войду в избу и получу важные сведения от раненного красноармейца. Может к Павловску движется недобитая белогвардейская часть при полном вооружении, и надо поднимать гарнизон в ружье…

Ну вот, кажется, пришли. Женщина возилась у калитки, открывая хитрый замок. Я сжал рукоять нагана и взвел курок, входя вслед за ней в калитку. Савва, как мы и договаривались, остался на улице.

… Ну вот! Везут куда-то в санях… Руки и ноги связаны. Башка болит… ужас какой-то. Вот именно «башка». Была бы голова, сидел бы сейчас дома, чай пил… с баранками… Ох… Ладно еще сверху тулуп лежит, а то замерз бы уже. А может, так было бы лучше? Кто-то говорил мне, что смерть от переохлаждения самая легкая. Ничего человек не чувствует… А я вот чувствую: башка болит, просто спасу нет. Здорово по ней шарахнули. Едва только шаг сделал за калитку, как на тебе… Даже в избу зайти не дали. Нагана в кармане нет. Умные… Хотя со связанными руками его все равно не достать. Неужели Савву тоже того… В телеге я один, это точно. Ох, Савва… Выстрелов я не слышал, везут меня не спеша. Ладно, не буду думать о плохом. А о чем думать? Надо трезво оценить обстановку. Обстановка такова: я связан, лежу в санях и меня куда-то везут. Вокруг темнота, но это от того, что я накрыт тулупом с головой, может быть уже утро. Нет, еще ночь и мы на дороге одни. Поскольку возница спокойно сидит впереди от меня, лошаденка явно одна и трусит не спеша по наезженной санной дороге. Вот и вся обстановка.

Тут пола тулупа откинулась, и в бледном лунном свете я увидел бородатую рожу.

- Опамятовался, болезный! – улыбаясь, произнесла рожа… - Сейчас полегчает. На вот, выпей. Путь-то не близкий.

В губы мне ткнулось горлышко бутылки. По запаху я сразу определил: самогон… Пришлось глотать. Хотя слово пришлось, не совсем точно отражает ситуацию. Я глотал без всякого принуждения. Ведь пьяному море по колено, а какие моря меня ожидают, примерно догадывался… Короче, сколько я в себя забулькал этого самогона, значения не имеет. Наверное, не много, а вот то, что я не обедал и не ужинал, значение имеет… Когда мы приехали в пункт назначения и меня, вытащив из саней и развязав веревки на ногах, поставили на ноги, я свалился сразу же. Возможно, сказалось то, что я был долгое время связан, но и алкоголь давал себя знать.

Меня втащили как куль, в какое-то здание, потом тащили по лестнице два мужика, матерясь на чем свет стоит. Наконец, меня бросили на кровать как мешок с мукой, вышли из комнаты и заперли дверь. Уснул я немедленно и без всяких снов. День был очень насыщенный, да и ночь тоже…

Проснулся я рано, за окнами темень, но до стола добрел, выпил стакан воды. Полегчало немного, боль в голове унялась, но на затылке нащупал огромную шишку. Да, уж… Были бы мозги, сотрясенье было бы… Вернулся на кровать, закутался в тулуп и уснул снова. Второй раз проснулся уже засветло и с превеликим удивлением узнал знакомую комнату. Опять я в том же поселке, на том же самом постоялом дворе и та же комната… Когда-то я тут был с Анной, она лечила мне раненную ногу, потом я тут был с Саввой, перед тем как уйти в 1819 год, и совсем недавно, четыре месяца назад, когда пришел сюда с Милькой, вернее сюда привез меня Савва… Где-то он сейчас…

Дверь в комнату была закрыта снаружи, что меня вовсе не удивило. Осталось выяснить: кто и зачем меня похитил. Раз уж я жив до сих пор, и меня увезли за полсотни верст от Павловска, значит, скоро явятся мои похитители и начнут задавать вопросы. Есть хотелось страшно, ведь сутки уже ничего не ел… Хоть бы хлеба кусок принесли.

Меня словно бог услышал, или черт, неважно. Главное, дверь открылась, и вошла женщина с палкой в руке. Та самая товарищ Мария Кропотина, которая и увела нас с Саввой к этим приключениям.

- Товарищ Мария? – спросил я ее, - А палка у вас зачем? Бить будете?

- Маргарита, - ответила она.

- Чего? – удивился я.

- Меня зовут Маргарита, - равнодушно ответила она. – Бить буду, если вздумаешь на меня напасть.

- Вот еще! – возмутился я. – Я на женщин не нападаю. Наоборот бывало, а чтоб я напал на женщину! Да ни в жисть!

- Ладно, тогда слушай. Тебя сюда не так просто привезли. Есть дело…

- Подожди, Маргарита, или как там тебя… - прервал я ее. – Я на голодный желудок ничего не соображаю. Сутки уже не ел ничего. Раз уж я тут не по своей воле, так накормили бы хоть. Арестантам паек полагается.

- Ладно, сейчас принесут, - ответила Маргарита после минутного раздумья, и вышла из комнаты.

Я сел на кровать, голова кружилась. Все мысли были о еде. Не знаю, сколько времени прошло, но пришел пацан с корзинкой, достал из нее кусок вареного мяса, краюху хлеба и жбан с каким-то пойлом. Я тотчас накинулся на еду. Смолотил и мясо, и хлеб, а в жбане оказался квас. Теперь я был готов выслушать Маргариту, но сначала сбегал на двор по естественным надобностям. Бежать я даже не думал. А зачем? Сначала надо все узнать: кому и зачем я понадобился, а первее того, надо узнать, где Савва…

Маргарита появилась тотчас, стоило мне улечься на кровать, чтоб привести мысли в порядок.

- Ну как? Готов к разговору? – спросила она.

- Готов, - ответил я. – Только скажи сначала, где Савва?

- Дружок твой в Павловске остался. Ушибла я его маленько, больно прыткий оказался. Ничего, оклемается… Небось, уже на службу явился.

- Маргарита, - задумчиво сказал я. – А ведь я должен тебя арестовать…

- Тебе, Максим, шишки на затылке недостаточно? – участливо спросила она. – Добавить?

- Не надо добавлять, - ответил я, увидев, как ловко завертелась в ее руках палка.

Не справиться мне с ней без нагана, только опозорюсь. Ладно, пусть говорит…

- Так вот, Максим, - продолжила она, - надобно тебе отправиться в 1821 год и передать одну вещь человеку, который находится в Санкт-Петербурге. Дело не очень хлопотное, а вещь не очень тяжелая. Как найти этого человека я тебе расскажу.

У меня голова кругом пошла. Опять! Опять меня никто не спрашивает, бьют дубиной по башке и отправляют в портал по каким-то делам. Раньше я сам ходил, сам водил, сам выбирал, кого вести. А в этот раз, что за фигня, простите…

- Ты меня слушаешь, Максим?

- Слушаю, Матильда.

- Маргарита!

- Пардон. Запутался в ваших именах, - я начал быстро соображать, что планы Маргариты в общем-то совпадают с моими. Ну, а на ее поручение можно вообще наплевать.

- Приедешь в Питер, город, конечно, выглядит иначе, чем теперь. Придешь на то место, где сейчас Московский вокзал. Там будет «Ресторация», надеюсь, знаешь, что это такое. В ней тебя будет ждать мужчина, высокий, худощавый, в черных одеждах. Он будет занимать столик, от двери третий. Запоминай! Перед ним будет лежать листок бумаги вот с таким рисунком. В этом заведении он будет каждый четверг вечером, так что найдешь и не перепутаешь.

Маргарита сунула мне под нос листок, где были изображены два пересекающихся ромба. Такую татуировку я видел у Вяткина на запястье, и Ника на столе рисовала такой же знак. Теперь кое-что прояснилось.

- Член секты «Черный кристалл»?

- Адепт ордена «Черный кристалл», - раздраженно сказала Маргарита.

- Ну, давайте вашу передачку, - насмешливо ответил я. – Что я должен протащить? Контрабанда, небось?

- Контрабанда, - охотно согласилась Маргарита. – Сейчас принесу.

Когда она вышла, я задумался. В общем-то, мне было наплевать на Маргариту и ее секту, или орден. Суть не в том. Я сам собирался свалить в тот мир, совершенно по своим делам, но раз уж меня отправляют в «командировку», то надо хотя бы «командировочные» срубить… Маргарита принесла футляр: длиной чуть более метра и тяжеленький, судя по тому, как она его брякнула на стол.

- Что это, - деловито спросил я.

- Винтовка с оптическим прицелом и патроны к ней, - с серьезным видом ответила она. – Дорогая вещь и очень не просто было ее достать. Как видишь, ничего от тебя не скрываю.

«А что скрывать-то, - подумал я. – Тоже мне святая наивность. Неужели я не полюбопытствую и не открою, прежде чем передавать».

- Кого убивать задумали? – хмуро спросил я.

- А вот это, Макс, уже не твое дело! – обозлилась Маргарита.

- Как же не мое! Я ведь теперь сообщником становлюсь и в тюрьму угодить могу вместе с вашим адептом. Как хоть звать-то его?

- Герон…

- Ну и кличка. С такой кличкой самое место в тюрьме. А знаешь, какие там тюрьмы? Здешняя кутузка санаторием покажется.

- Ты на неприятность напрашиваешься или цену набиваешь? – хищно улыбаясь, сказала Маргарита.

- Цену набиваю, - честно ответил я. – Денег у меня тамошних нет, как я до Питера доберусь? Да и вообще, надо переодеться, как то легализоваться…

Маргарита вытащила из недр своих одежок пачку ассигнаций. Судя по размерам купюр, деньги явно те, что надо. Хорошо подготовилась, не то, что Милька. Правда по башке меня треснула… Никак забыть не могу.

- Ну вот! – радостно сказал я, пряча ассигнации в карман. – Другое дело. Теперь ваше поручение обрело реальный смысл. И все же, кого грохнуть-то собираетесь? Не бойся, я никому не расскажу. Родственников в Питере у меня нет…

- Не твое дело, - с нажимом повторила Маргарита.

- Ну, ладно, не мое, так не мое, - пожал плечами я. – Давайте ваш саквояж, сударыня… Ого, тяжеленький. Ты что, гранат туда напихала?

- Нет там гранат, - спокойно ответила она. – Только винтовка. Повторяю, вещь очень ценная, относись к ней аккуратно. Порученье выполни точно, тогда с твоей подругой будет все в порядке.

- С какой подругой? – удивился я.

- С Эмилией, - продолжила Маргарита. – Пока ты там, мы за ней присмотрим и никуда уйти не позволим. Срок тебе на выполнение задания два месяца. Меня найдешь в этой же гостинице.

- А зачем мне тебя искать, - искренне удивился я.

- Чтоб отчитаться о выполнении задания, - тоже удивилась Маргарита. – После отчета я отвезу тебя к твоей подруге, и катитесь на все четыре стороны.

«Так я тебе и поверил, - мысленно ответил я ей. – Эта шайка едва ли оставит свидетелей своих грязных делишек. Надо честно сказать, что Милькина судьба меня не слишком беспокоила. Рана у нее уже почти зажила, и наган в руке держать не мешала. Сможет за себя постоять и Маргарита со своей палкой ей не соперница…

- Ладно, - спокойно ответил я. – Только наган верни.

- Не верну, - сказала она, - незачем он тебе там. Только неприятности наживешь…

- Боишься!

- Не боюсь, - пожала плечами Маргарита. – Я с двумя, такими как ты, справлюсь, пусть даже с наганами.

Тут она права, справилась с двумя. Но ведь был фактор неожиданности. А вот теперь еще вопрос, кто кого. Я уже не тот мальчик, что три года назад, и у тебя палка против револьвера не прокатит. Дальше спорить с ней смысла не было. Надо готовиться к путешествию. А как? Ну не могу я просто так заявиться к своей законной жене и просто сказать: «Здрассте! Вот он я!» Хоть бы что-то подарить, из дальних краев возвратившись…

- Послушай, Маргарита, ты тут вместе с наганом и наличность мою реквизировала. Нехорошо поступила, надо бы вернуть.

- Зачем тебе советские деньги? Только неприятности наживешь. Не верну!

- Да они мне здесь нужны, - раздраженно ответил я. – Не могу я туда с пустыми руками вернуться. Надо хоть что-то привезти, а у хозяина этой харчевни кое-какой товар есть.

- Хочешь кого-то приворожить? – с подозрительностью в голосе, сказала Маргарита. – Уж не женился ли ты там? Или только собираешься?

- Какое твое дело, - возмутился я. – Деньги верни!

- Ладно, подожди тут, - спокойно ответила она и вышла из комнаты.

Отсутствовала она около часа, я особо не волновался. Куда мне спешить… Надо отдать Маргарите должное, притащила она именно то, что надо: цветастый полушалок. Об одежде тоже озаботилась: зимний тулупчик, сапоги и штаны по тогдашней моде она притащила, как и Милька в свое время. Экипировала меня так, что никакого удивления в местных жителях я вызвать не должен. Разве что борода подкачала. В те времена носили пышные бакенбарды, а я, естественно их не отращивал. Ну да ладно, ведь не каждого мужика природа наградила буйным ростом волос. Я с помощью расчески и ножниц изобразил все что мог.

- Вот! – вернувшись с довольной физиономией, сказала Маргарита. – Теперь не крепостную девку, а дворянку сможешь охмурить, ловелас.

- Спасибо! Это то, что надо, - степенно ответил я. – Сдачу можешь оставить себе…

Тут я впервые увидел, как Маргарита краснеет. Похоже, обиделась.

- Ну, ты и наглец! – завопила она. – Да твоих грошей даже на носовой платок не хватило бы!

Тут она явно переборщила. Хоть и не велико жалованье у зам. начальника ВЧК, но его хватает даже на штаны… правда, большую часть продуктами выдают…

К порталу Маргарита меня сопроводила, ехали верхом до того холма, а дальше я отдал ей поводья и отправился пешком. Снегу навалило столько, что на лошади не проехать, да и пешком-то я целый час преодолевал последнюю стометровку, да еще этот футляр здорово мешал. Тяжелый.

Помахав рукой Маргарите, я вошел в грот.