Шаг вперед - два назад

3

Я лежал на своей койке в снятом гостиничном номере и подсчитывал свои ресурсы, то бишь деньги, на которые должен жить и выполнять задание двух могущественных контор. И ведь ни одна из них не удосужилась снабдить меня деньгами в достаточном количестве. Ну, допустим, до Питера я доеду, а жить на что? Может отправиться в 1821 год, в «свое» имение, раз уж не получиться вернуться в свое время? Пожалуй, самое верное решение, там у меня быт налажен, жена ждет. И вообще, продолжу карьеру писателя. С Марком помирюсь, а то его издательство, небось, по швам трещит…

Тут в дверь постучали. Не было у меня привычки закрываться на ключ… Нет, не так. Была у меня привычка не закрываться на ключ, поэтому-то и вошла в комнату невысокая женщина, закутанная в платок до самых глаз. Опять неудачно выразился. В комнату влетела разъяренная фурия в женском обличии, которая сдернула платок с головы и превратилась в Мильку.

- Чего разлегся! - заорала она.

Я вздрогнул от неожиданности и вскочил с кровати. Командирша, значит, явилась. Сейчас приказы раздавать начнет.

- Погоди, красавица, - начал злиться я. – Ты откуда взялась? Меня тут твои коллеги чуть не расстреляли… (Я специально начал сгущать краски, ну надо же поставить ее на место. Да и статус мой пора прояснить. Кто я им? Расходный материал?) Ну-ка скажи мне, какого черта я тут делаю? Мне надо пальцем показать на Веру Павловскую? А нет ее здесь… Зато тут есть ВЧК, которой наплевать на ваши игры. Мне тут Савва сказал, что ему поручили тебя ликвидировать…

- Руки коротки у твоего Саввы, - усмехнулась Милька.

- Не больно-то храбрись… Скажи-ка лучше, где твой муж? Это он организовал нам такую встречу?

- Нет больше Алексея, - потухшим голосом сказала Милька и неожиданно всхлипнула.

- Ну, извини, - сказал я.

Мне почему-то сразу стало ее жалко, хотя Алексея ее я в глаза не видел, может он злодей несусветный.

- Никого из наших тут больше нет, одни мы… Давай не будем собачиться, самое время сосредоточиться на выполнении задания.

- Какое задание? – возмутился я. – Самое время возвращаться обратно.

- Не могу я возвратиться просто так, - тихо сказала она. – Я должна привести с собой Веру Павловскую.

- Ничего у тебя не выйдет, я знаю этих девиц. Каждая в рукопашной может трех мужиков уделать, а стреляют так, как американским ковбоям и не снилось. Помогать тебе в твоем грязном деле я не собираюсь, так что убирайся отсюда.

- Дело мое не грязное, а самое чистое и благородное…

Я уже принял решение, снова улегся на кровать и отвернулся от Мильки, краем глаза наблюдая за ней.

- … И помогать мне ты будешь, - продолжила она, доставая револьвер.

Я не пошевелился, а Милька демонстративно со щелчком взвела курок. Не надо быть великим психологом, чтоб понять: берет на понт. Тут она поняла, что перегнула, засунула пистолет во внутренний карман куртки, а может в потайную кобуру, прошла дальше к столу и села на стул. Уходить, явно, не собиралась. А я взял с тумбочки сигареты, спички и закурил, не вставая с кровати. Милька молчала, а я специально пускал дым в ее сторону. Некультурно поступал, самому противно, но надо же ее как-то выкурить. Не надо мне эту фанатку своего дела, да и дело это безнадежное. Тут ведь совсем не важно, буду я ей помогать или нет… Это дети малые верят в счастливую райскую жизнь на земле, где нет ни богатых, ни бедных, и все равны и счастливы. Не бывает так. Среди равных, всегда есть те, кто равнее, среди бедных – те, кто беднее, а среди счастливых - те, кто счастливее. Взрослому человеку это понятно, а те девушки, которых Милька хочет соблазнить прелестями коммунизма, уже взрослые… Хотя сама-то она похоже верит. Но ведь в ее работе по другому нельзя… А вот я в коммунизм не верю, и помогать Мильке не буду.

- А ты понимаешь, что без меня тебе отсюда не уйти? – с насмешкой сказала Милька.

- Давно понял, - равнодушно ответил я.

- Решил остаться тут навсегда? – с сомнением продолжила Милька.

- А что? Тут тоже жить можно. Буду служить в здешней ЧК и поставлю охрану к порталу, чтоб никто посторонний сюда не проник и не нарушил течение событий, предопределенных творцом вселенной…

Во как завернул! Самого дрожь пробрала… А Милька тоже вытаращилась и сказать не знает что…

- Ну, ты чего? Ты в бога веришь? – сказала она почти шепотом и, вдруг, снова достала револьвер. – Извини, друг, но теперь у меня нет выбора, и придется тебя шлепнуть…

Я напрягся, похоже, в этот раз она не шутила. Черт меня дернул сказать про охрану портала, теперь у нее действительно выбора нет. Но видно не так легко стрелять в безоружного человека, спокойно лежащего на кровати на расстоянии двух метров от нее. Рука дрожала, и дуло ходило ходуном, а на лбу выступил пот. «Промажет», - мысленно решил я. Но отступать я не собирался. Или сейчас я поставлю на место эту пигалицу, или быть мне у нее под каблуком. В конце концов, я уже бывал под пулями и даже саблей меня рубили, а она, небось, впервые в человека целится. «Это тебе не мишень в тире, - думал я, ожидая выстрела, - обратного хода не будет».

Милька, похоже, тоже это поняла. Она медленно спрятала пистолет, сообразив, что проиграла этот поединок, и власть ее кончилась. Однако, решила свести нашу баталию на ничью.

- Ладно, Макс, черт с тобой, я одна справлюсь с нашим заданием. Мне, конечно, потребуется больше времени, чтоб найти Веру Павловскую, но я все равно ее найду и приведу в наш мир, а на обратном пути могу захватить тебя. И не дай тебе бог, встать у меня на пути!

Тут она неуловимым движением снова выхватила револьвер и выстрелила в мою сторону. Я видел, что она целит не в меня, но все же подскочил, когда раздался выстрел, и взвизгнула ушедшая рикошетом пуля, а шишка на спинке кровати отвалилась.

- Ты что делаешь, дура! – заорал я. – Казенное имущество испортила, меня же за него платить заставят!

А Милька уже спрятала револьвер и закутывала голову платком на крестьянский манер. Затем она, ни слова не говоря, покинула мой номер, в котором теперь воняло пороховыми газами, и сигаретой эту вонь не перебить.

«Ладно, - подумал я, - стрелять по неодушевленным предметам ты умеешь, а насчет остального будем alamontre, как говорят французы». Тем временем в комнату просунулась перепуганная женская голова хозяйки гостиницы.

- Что тут происходит, - шепотом спросила она.

- Да ходят тут всякие, стреляют… - раздраженно сказал я.

- С вами ничего не случилось?

- Со мной, нет, только мебель попортили, - продолжил я указав на спинку кровати.

Голова исчезла, испустив вздох, который должен означать облегчение, оттого что постоялец остался жив, или досаду по поводу испорченной мебели. Я закурил последнюю сигарету. Теперь придется курить папиросы или раздобыть трубку. Но это мелочи жизни, по сравнению с тем, что меня ожидало. Свое убытие в прошлый век я наметил на завтра. Спешить-то особо некуда. Ольга там без меня уже год живет, один день ничего не решает… А ночью мне приснилась Вера Павловская, яркая блондинка, зеленоглазая красавица, видел я ее всего несколько раз, когда служил в Павловском отряде ВЧК, но разве такую забудешь… То, что она приснилась неудивительно, ведь меня озадачили ее найти и наши ГБисты и тутошняя ВЧК. Чего им всем от нее надо?

На другой день я отправился на местный рынок, решил порадовать Ольгу какой-нибудь обновкой. Должен же муж после годичного отсутствия что-то привезти. Надо было раньше, еще дома этим озаботиться, да кто знал, что все так обернется. «Командировочные», выданные Милькой, у меня еще оставались, поскольку в Питер я решил не ездить, а их должно хватить на цветную шаль… Ну что еще мог я придумать для подарка?

Моя затея, однако, не задалась. Неудивительно, в будний день покупателей мало, а соответственно, и товара меньше на прилавках. Я покинул рынок и просто бесцельно бродил по городу, в результате за мной увязались два каких-то типа, даже названия им не подберешь. Короче, встреча с ними в темном переулке чревата потерей наличности. Оружия у меня не было, а кулаки против ножей не всегда помогают. С одним-то я бы справился без проблем, но двое… Пришлось ускорить шаг и выйти на людную улицу. Неожиданно я оказался перед зданием ВЧК, темные личности, шагавшие по пятам, растворились, будто и не было их. А вот в здании что-то происходило, и это было странно. А кто бы не удивился, услышав выстрелы в здании милиции?

Я отошел за угол и увидел еще более удивительную картину: четверо незнакомых милиционеров выводили из здания ВЧК, заломив руки за спину, самого начальника ВЧК, Вяткина. Затем усадили его в служебный автомобиль и увезли в неизвестном направлении. Впрочем, направление известно, в сторону вокзала повезли, а это могло означать все, что угодно: от ареста, до расстрела. Но приказ о собственном аресте он издать не мог, значит, прибыла боевая группа из Питера… Дела… Меня все это не касается, поскольку я не на службе и не под арестом, слава богу.

Вернувшись в гостиницу, я закурил папиросу и сразу понял, что надо бросать курить или переходить на трубку. Вкус у табака был мерзкий, что не удивительно, после болгарских-то сигарет. От нечего делать попытался пристроить к спинке кровати отстреленное Милькой украшение, но ничего не вышло. Тут либо сварка нужна, либо эпоксидный клей. Ни того, ни другого, в эти времена еще не изобрели. Ох, взыщет с меня хозяйка стоимость кровати… Хоть на работу к ней не поступай в качестве вышибалы.

Тут в дверь опять постучали. Никаких гостей я не ждал. Неужели опять Милька? Если она, то пусть платит, за нанесенный ущерб. Небось сама-то при деньгах… Но из дверей появился Савва. Вот кого я совсем не ждал. Вроде, с ним мы на совсем расстались.

- Привет, Максим! – радостно завопил он. – Еле нашел тебя.

- Привет, - осторожно ответил я, пытаясь понять, зачем я ему понадобился.

- У нас тут такие дела! Смена власти в нашем управлении, - затараторил Савва. – Оказывается Вяткин, совсем не Вяткин! Уловил суть?

- Нет, - честно ответил я, вспомнив свое сегодняшнее пребывание возле здания ВЧК.

- Да у меня самого голова кругом, хотя, если честно, я его давно подозревал. В общем, приехали товарищи из Питера, спрашивают меня: где товарищ Вяткин? А он тут стоит, прямо перед нами. Я и говорю да вот же он перед вами. А наш Вяткин, который совсем не Вяткин, за пистолет… Но товарищи из Питера уже начеку, схватили его… Пару раз он успел выстрелить, но, слава богу ни в кого не попал. Короче скрутили моего бывшего начальника и увезли Питерские товарищи с собой. А кто, думаешь, теперь исполняет обязанности начальника?

- Кто?

- Савва Игнатьевич! Прошу любить и жаловать, - напыжившись, как петух, объявил Савва.

Тут он замолчал, давая возможность мне оценить его быстрый карьерный рост. Я, разумеется, оценил и совершенно искренне пожал ему руку. Нравился мне этот парень и как начальник отряда милиции будет на своем месте. Начальником ВЧК города Павловска ему быть пока рановато, но раз обстоятельства так сложились…

- А знаешь, зачем я тебя искал? – довольный произведенным эффектом сказал он.

- Нет, - ответил я, искренне надеясь, что он не засадит меня в КПЗ, или как это сейчас называется…

- Мне нужен зам, - прервал Савва мои размышления. – Ты мужик надежный, да и мы уже работали вместе. А то, что тебя год не было, потом напишешь объяснительную, ну так, для порядка. Сам знаешь, высокое начальство любит, чтоб в личном деле бумаг было много. Жилье мы тебе определим из реквизированного фонда, на довольствие поставим, все будет, как положено. Давай собирайся… Кстати, «сестре» своей скажи, чтоб больше не пряталась. Никто ее не обидит. А ты, часом, не женился?

Ну, Савва, последний вопрос прямо не в бровь, а в глаз…

- Да в том-то и дело Савва, что женился…

- Ну, я так и понял, что это никакая не сестра…

- Да, нет, Савва. Это была просто случайная попутчица, а жена у меня совсем в другом месте.

- Однако… Сколько у тебя тайн, Максим… Впрочем, главное, что ты наш человек, а не контра…

Мысль моя лихорадочно работала под самодовольные разглагольствования Саввы. Похоже, надо соглашаться. Ольга подождет меня еще месяц, другой, а я тут пока легализуюсь, и с местными делами разберусь. А через пару месяцев пришлют другого начальника, Савву сделают замом, а я, соответственно, смогу демобилизоваться. Хотя едва ли меня добром отпустят…

- Ну, я согласен, Савва, быть твоим заместителем. Готов приступить к своим обязанностям прямо сегодня.

В этот день я, конечно, служебными обязанностями не занимался. Оформлялся, получал довольствие, переехал в комнату общежития, получил наган. Личное оружие заму положено иметь всегда при себе. Времена такие, что сразу не разберешь, с кем дело имеешь. Нэпманы далеко не всегда безобидные старички, торгующие хламом. Некоторые из них могут и обрез достать, когда аргументов не хватает. Мильки я пока не встретил и был несказанно этому рад, правда, Павловск город маленький, встреча неизбежна, если она не уехала в Питер.

А Савва с усердием взялся за дела и начал с кабинета Вяткина. Вселился он туда и стал разбираться с делами, которые тот успел наворотить за полгода, прошедшие с момента его появления. Правда, часть дел забрали с собой питерские товарищи. Меня Савва тоже привлек. Одно дело было посвящено Вере Павловской, где подробно была описана ее служба в морской разведке. Писали разные люди, в основном моряки. Тут были и характеристики, написанные ее подругами. Несколько документов было явно украдено из архивов морской разведки. Короче, не слишком подробно, но вся ее жизнь с момента выпуска из пансионата была отслежена. Причем везде указывалось ее невероятное умение метко стрелять из любого стрелкового оружия.

Меня-то Савва вызвал к себе прояснить одну вещь: зачем Вяткин собирал эти сведения. Ни на кого из служащих таких дел не заведено. Нет, на каждого служащего было, конечно, личное дело, но оно состояло из нескольких листочков, а тут целый том и такие подробности, что иногда при чтении становилось неловко. Все ее кавалеры, действительные и даже предполагаемые были тщательно описаны. Многие записи сделаны рукой Вяткина. Даже когда она переехала в Питер, сведения о ней доставлялись Вяткину. Последняя записка была сделана неделю назад, и гласила, что ее видели на Невском, в сопровождении мужчины в мундире морского офицера. Однако, место жительства Веры Павловской, не указывалось…

- Скажи, Максим, что ты об этом думаешь? – спросил он. – Ты ведь тоже знал Веру Александровну. С чего бы у Вяткина такое внимание к ней? Если он на нее запал, то зачем вести такое досье? При его-то власти можно и проще поступить…

- Ну, ты скажешь тоже, - ответил я. – С этими девушками из пансионата проще поступить нельзя. Веру я почти не знаю, зато знаю остальных.

То дело, которое завел на нее бывший начальник ВЧК, я прочитал очень внимательно, но не нашел в нем ничего такого, что привлекло бы к ней пристальное внимание этого всесильного ведомства. А если еще учесть интерес к ней КГБ, то можно совсем потеряться в догадках. Правда тут есть один нюанс. Вяткин, как оказалось, к ВЧК отношения не имеет. Сплошные загадки и, похоже, одному мне их не решить.

- А знаешь, Савва, - задумчиво сказал я, - ведь Вяткин, предлагал мне найти эту девушку и кое-что у нее попросить…

- Ну, давай, рассказывай, - заинтересовался он.

- Ладно. Ты ведь наши с Милькой рюкзаки наверняка уже исследовал и понял, что я не из этого времени?

- Ну, про время не знаю, но то, что ты не из нашего мира, я понял. А Милька, надо полагать, твоя «сестра».

- Ну, так вот. Я, должен был показать Веру своей «сестре» Мильке, такое мне дал задание товарищ майор в моем мире. Он занимает такой же пост, как тут занимал Вяткин. Галиматья какая-то получается. Два всесильных ведомства очень осторожно ищут подходы к девушке, но просто захватить ее, не решаются.

- Ладно, Максим, мы поступим просто: найдем Веру Александровну и спросим, что от нее надо вашей ВЧК, или как там она у вас называется. Что касается нашей ВЧК, то у нее к Вере Павловской никаких вопросов нет, поскольку Вяткин, как оказалось, просто проходимец, и никакого отношения к нам не имеет. Давай, сегодня расходимся по домам, а завтра я тебе сделаю командировку в Петроград по делам нашего управления и, заодно, повидаешься со своей бывшей коллегой Верой. «Сестру» с собой не бери, слишком активная она у тебя, может, обидеть ненароком нашу бывшую коллегу, а амазонки обид не прощают.

Шагая домой, в свою комнату общежития, я понимал, что Савва прав. Этот парень, за прошедшие два года изменился очень сильно. У него и басок появился, и борода стала гуще, а главное, стал рассуждать как зрелый мужчина. А еще меня беспокоила Милька, в этом деле я должен опередить ее. Добравшись до кровати, я мгновенно заснул, очень уж насыщенный был сегодня день и неудивительно, что снилась всякая чертовщина.

Задувал сырой сентябрьский ветерок. Где-то на югах начинался бархатный сезон, а здесь, в Питере, народ ходил в плащах. У мужчин преобладали сапоги, у женщин высокие ботинки. И я шагал по Невскому в сапогах, брюках галифе и кожаной куртке, весьма обшарпанной, как и положено заместителю начальника ВЧК уездного городка. Передо мной шла пара: женщина, яркая, худощавая блондинка под руку с морским офицером. Видел я их только со спины, но почему-то был уверен, что это Вера Павловская. А вот с кем она идет? Я уже собирался обогнать их и представиться по всей форме, но тут они сами повернулись в мою сторону…

И тут я вообще забыл о Вере Александровне, потому что ее спутником оказался Никита, одетый в форму советского морского офицера с погонами капитан-лейтенанта… Вот так! Ни больше, ни меньше. Я ведь не первый день в Питере 1921 года обретался, и знал, что за ношение погон могут расстрелять прямо на месте. Это что за дела? А Никита обрадовался мне, будто год не видал, обниматься полез… Я глянул туда, сюда, а Веры-то уже нет, будто ветром сдуло, зато навстречу идет Милька в красном платке, кожаной куртке и достает наган. Никита ее не видит, поскольку спиной к ней стоит, а Милька ему в спину и целит. Я тоже схватился за пистолет, но уже понял, что не успеваю. Милька стреляет, и Никита падает на меня, я тоже пытаюсь стрелять, но выстрелов нет, заклинило мой наган.

- Я же говорила тебе: не стой у меня на пути, - прошипела она мне в лицо.

- А Никита-то тут причем?! – возмутился я.

Никита оседал на землю с жалкой улыбкой на лице. Мильки уже не было. Вокруг начинала собираться толпа, среди которой я тщетно пытался высмотреть Веру. «Может с ним и не она была», - подумал я.

- Офицерика шлепнули, - крикнул кто-то в толпе.

- Туда ему и дорога! – раздавались злые голоса.

- Вызовите скорую, - попросил я какую-то женщину.

Моментально появилась машина буханка с красным крестом на дверях. Из нее бодро выскочили две девушки в белых халатах с носилками, быстро и ловко погрузили на них истекающего кровью Никиту, и занесли носилки в машину. Одну из них я сразу узнал, это была Никандра Александровна, за два года нисколько не изменилась… Я бросился за ними, надеясь заскочить в машину, да куда там… Ноги, словно ватные, совершенно не слушались.

А вместо скорой, уже появилась другая машина, на которой было написано «Милиция». Вышли два милиционера и направились прямо ко мне.

- Зачем вы застрелили морского офицера? - сразу сказал сержант.

Мне сразу не понравилась ситуация. Говорить должен был лейтенант, который стоял рядом, и прежде чем говорить, должен был представиться… Откуда здесь милиционеры в нашей форме?

- Это не я, - растеряно пробормотал, уже понимая, что будет дальше…

Меня усадили в милицейский москвич, и уже стало понятно, что мне сниться сон…

Обычно сны я забываю сразу, но тут случай особый. Может это знак свыше? Если его правильно растолковать, то может мне удастся успешно завершить этот вояж во времени. Только вряд ли… Домой, в мое время, мне дорога закрыта. Милька: или сама застрелит, как Никиту в моем сне, или сдаст товарищу майору для последующей отправки в тюрьму.

Я быстро привел себя в порядок и отправился в управление, приступать к своим служебным обязанностям. Работа в милиции не противоречила моим внутренним убеждениям. В те времена ВЧК и милиция еще не разделили свои полномочия и занимались поимкой бандитов и борьбой с внутренним врагом сообща. На юге белая армия была разгромлена и ее остатки бежали за границу. Вот к белой армии у меня отношение двойственное. Ведь они воевали за свое добро, они его ни у кого не украли, не грабили на больших дорогах. Оно досталось им от родителей, которые тоже никого не грабили. Но это одна сторона медали. А на другой стороне беднота. Рожденный в богатстве, «обречен» на богатство и процветание. Рожденный в нищете, обречен на нищету. И тут уже, заметьте, нет кавычек. Циркуляр о кухаркиных детях действовал и если где-то и появлялся «Ломоносов», то к образованию ему уже не пробиться, не Екатерининские времена. Революция обнулила привилегии высшего сословия и это правильно. Высшему сословию это не понравилось, но и это можно понять. Правда революция обнулила и имущественное состояние, это уже не понравилось не только высшему сословию, но и мелким ремесленникам, торговцам и просто богатым людям, которые заработали свое добро честным путем…

Стоп! Мои мысли - мои скакуны… Теперь я милиционер и моя работа стоять на страже закона, именно это я и собирался добросовестно исполнять. На эту тему в своем времени немало кинофильмов посмотрел, а теперь представился случай и самому ловить бандитов, которых в те времена было не меряно. Как им не расплодиться, если старый свод законов рухнул, новые только-только нарождались, да еще тюрьмы открыли три года назад. Уголовный мир чувствовал себя вольготно. Сколько именитых воров появилось… В Одессе - Мишка Япончик, в Питере – Ленька Пантелеев. В Павловске, правда, не было воровских знаменитостей, да ведь и город другого масштаба, сюда даже Остапа Бендера судьба не заносила.

Савва уже ждал меня. Удивительно, но теперь этого парня, я должен был называть по имени и отчеству, ведь мой прямой начальник как-никак. Только никак не получалось у меня назвать его Савва Игнатьевич, просто язык не повиновался. Впрочем, я скоро убедился, что Савву это не волнует, да и не навсегда его сделали начальником. Он сам говорил, что должны из Питера прислать кого-то. Ох, лучше бы уж Савву оставили…

- Привет, Максим! Для тебя дело есть. Знаешь дом на отшибе в Кривом переулке?

- Ну, найду… А чего там? Обнесли кого-то?

- Да, нет. Все гораздо хуже. Пашка Митрохин, местный кузнец, застукал свою жену с любовником. Им удалось сбежать и укрыться в том самом доме, но Пашка их нашел и вместе со своим братом ворвался в этот дом, грозя расправой этим голубкам. Но те укрылись и забаррикадировались на втором этаже. Соседи обратились в милицию, а Пашка с брательником занял первый этаж и никого к дому не подпускает, стреляют из окон. Уже одного из наших подстрелили… Короче, ситуацию ты понял, и ее надо разрешить. Бери двух милиционеров и вперед…

- Есть! – ответил я и повернулся через левое плечо.

- Да, подожди ты, - поморщившись, сказал Савва. – Мне на Пашку и его брательника наплевать, да и на тех голубков тоже. Ты постарайся решить вопрос так, чтоб никто из посторонних не пострадал, и милиционеров сбереги. Это ведь просто бытовуха… Ну давай, пролетка во дворе.

Через пятнадцать минут я был на месте. Позицию Пашка занял отменную, поскольку дом действительно на отшибе и к нему незаметно не подобраться. Пашкиной жене с любовником тоже со второго этажа незаметно не выбраться, по крайней мере, пока не стемнеет. Но ждать ночи тоже не вариант. Как бескровно решить эту проблему? Пашка, конечно, в ярости и не отступится от своих планов по отмщению поруганной чести. Но что-то делать надо, и я приказал своим милиционерам занять позиции за штабелем дров и держать под прицелом окна и дверь, но пока не стрелять. У нас, слава богу, винтовки, против пистолетов. Тут расклад в нашу пользу. Винтовка бьет дальше и точнее в умелых руках, правда от случайной пули никто не застрахован.

Я достал из кармана носовой платок и вышел вперед на несколько шагов. Взмахнув платком, который оказался не белым а синим, я крикнул.

- Митрохин! Выходи, поговорить надо!

В ответ грохнул выстрел, и пуля взметнула фонтанчик пыли неподалеку от моих ног. Стреляли специально мимо, это я понял, но понял также, что следующая пуля будет моя. А чего я ожидал? Да, сам не знаю, но сначала должны быть переговоры, так положено. Однако пришлось отступить в укрытие.

- Митрохин! Отпусти людей! – крикнул я из-за укрытия.

В ответ снова выстрел и пуля расщепила бревно рядом со мной. Да-с, стреляет явно не новичок. Это второе предупреждение… Если б знать, кто еще в доме, кроме этих братьев разбойников… Спросить не у кого. На улице ни души. Понятное дело: никому не хочется поймать случайную пулю. А может их выкурить? Мысль возникла спонтанно. Ветер дует как раз в сторону дома… Если сделать небольшой костер, да бросить в него сырой травы, то поднимется такой дым, что ничего они в окна не увидят.

Я озадачил своих подчиненных. Дров в округе было достаточно, сырой травы тоже в избытке и вскоре в сторону дома повалил такой дымина, что ни двери, ни окон было не разглядеть. Как только братья разбойники, запершиеся в доме, сообразили, что происходит, сразу начали стрелять в сторону костра. Но этот момент я предусмотрел, и сырую траву можно было бросать из-за укрытия. Стрельба прекратилась и я, схватив по дороге лестницу, побежал к окнам. Моей целью было окно второго этажа, где прятались прелюбодеи. Шустро взобравшись по лестнице, я бесцеремонно разбил стекло, поднял шпингалет и распахнул окно, после чего ввалился внутрь. Комната стала наполняться дымом, я прокашлялся, с трудом приходя в себя.

В углу комнаты стояла Милька, направив на меня револьвер. «Господи, опять! – мелькнула мысль. – Ни во сне, ни наяву спасу нет от нее».

- А где эти-то, - спросил я, закрывая окно.

Дым, правда, уже рассеялся, но внизу началась стрельба, очевидно Митрохины палили в милиционеров, которым я приказал сидеть за бревнами и не высовываться. Милька кивнула на дверь, значит, обидчики Пашки Митрохина сидели в соседней комнате. За дверью оказалась небольшая прихожая и две двери, одна в соседнюю комнату, а другая на лестницу. Та, которая на лестницу, была приперта положенным на бок шкафом. Теперь ее снаружи не открыть даже трем мужикам, а стрелять из револьвера бесполезно, разве что пулемет поможет. Тем не менее, несколько дырок в двери было, очевидно, стреляли на голос.

Я быстро проскочил простреливаемую зону и вбежал в соседнюю комнату. Вот они голубчики, виновники всей катавасии. Пашкина жена, что называется, женщина в самом соку. Черноволосая красотка, бюст явно четвертый номер, а размер бедер определить на взгляд затруднительно. Но хороша! Даже в таком перепуганном виде, хороша! Жаль, что прикончит ее Пашка. Не сегодня так завтра. Допустим, сейчас мы его возьмем и посадим в кутузку, но ведь через пару дней выпустить придется… Так. А вот и любовник. Жмется у стены, вид довольно жалкий. В общем, не любовник, а недоразумение, невысокий толстячок с лысиной на башке. И как это Пашкину жену угораздило… Глядя на него только и оставалось повторить, что любовь зла.

- Давайте знакомиться, - с усмешкой сказал я, протягивая мужику руку. – Максим.

- Пантелеймон Николаевич, - чопорно представился мужик, в свою очередь, протянув руку.

- Варвара, - шмыгнув носом, сказала женщина и слегка присела, изобразив пародию на книксен.

- Что делать будем, Пантелеймон, - спросил я, намерено игнорируя отчество.

- Арестуйте мерзавцев немедленно! – взвизгнул тот. – Вы, как представитель власти обязаны прекратить это безобразие. Здесь пытаются застрелить ни в чем не повинных людей…

- Так уж и неповинных? – усмехнулся я и взглянул на Варвару.

Варвара стояла бледная, прижавшись задом к стене, и отвечать на вопрос явно не собиралась. Похоже, с ней все ясно: вина доказана и смягчающих обстоятельств нет. Пантелеймон перехватил мой взгляд и сразу запаниковал.

- Я тут вообще не причем, - зачастил он. – Я просто мимо проходил, а тут она…

- Хватит! – прикрикнул я. – Мы пока не в суде. Я спросил: как выбираться будем?

- Так, арестуйте их, - повторил Пантелеймон, но уже без особого напора, даже с просительной интонацией…

Я открыл дверь в прихожую и крикнул, что есть мочи.

- Митрохины! Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками!

Снова загремели выстрелы и в двери появились еще три дырки.

- За оказание вооруженного сопротивления представителям власти, вам грозит расстрел, - снова крикнул я.

Мои слова, кстати, были не простой угрозой. В этот период времени суд вершился быстро и расстреливали беспощадно. Только тут случай был не тот. Пашку я встречал еще в прошлый раз, не был он врагом советской власти, даже наоборот, был ее защитником. Ситуация зашла в тупик. Была еще надежда, что у него патроны кончатся, Но ведь, чтоб убить человека, много патронов не надо, чаще всего одного хватает.

В этот момент в дверь шмыгнула Милька, все так же с наганом в руке. Стрелять она умеет, я отодвинулся подальше, но свой револьвер пока не доставал. Ведь должен был способ уладить дело миром.

- Ты как тут оказалась, - спросил я, стараясь придать голосу доброжелательные интонации, - наверно мимо проходила?

- Живу я здесь, - хмуро пробурчала Милька.

- Что делать будем? – деловито спросил я.

Однако, судя по ее удивленному взгляду, мой вопрос она не поняла.

- Ты же милиционер, - хмыкнула она. – Производи арест нарушителей порядка.

В это время из-за забаррикадированной двери раздался голос.

- Отдайте нам этого козла и валите отсюда!

- Может лучше козу отдать? – ответил я и тут же пожалел об этом.

- Отдавайте обоих! Побыстрее, и без шуток! У меня граната, сейчас в окно заброшу!

«Как же, граната у тебя, - мысленно усмехнулся я. – Если б была граната, давно бы дверь разнес и не травил баланду.

- Ой, Пашка, как ты напугал свою благоверную, - решил я разрядить обстановку, - она пошла под кровать прятаться вместе с Пантелеймоном…

Но обстановка не разрядилась, за дверью раздался яростный рев, а затем выстрел. Кстати я не совсем наврал. Услыхав про гранату, Пантелеймон с Варварой залезли в одежный шкаф и дверцы пытались закрыть. Милька, выразительно глядя на меня, покрутила пальцем у виска.

- Митрохин, ты чего? Застрелился что ли? – продолжал куражиться я.

Ну а что еще оставалось делать? Пусть стреляет в дверь, ведь когда-то патроны должны кончиться. Насчет гранаты наверняка наврал. Кто же с гранатой за неверной женой бегает? В это время с улицы донеслись выстрелы. Стреляли двое из винтовок, значит мои подчиненные. Молодцы ребята, не бросили начальника. А может это Митрохины выйти пытаются? Если выйдут, то подняться по лестнице в окно второго этажа дело двух минут. Я метнулся обратно в соседнюю комнату. Там никого не было. Значит, не решились лезть под пулями милиционеров. Однако один я туда-сюда не набегаюсь. Придется Мильку привлечь. Я вернулся назад.

- Слушай, Эмилия, ты должна мне помочь. Это в твоих интересах. Если Пашка с брательником проникнут сюда, могут тебя с Варварой перепутать и учинят расправу…

Это опять был юмор, поскольку перепутать Мильку с Варварой может только слепой, да и то ненадолго. Милька юмор не оценила, просто проигнорировала просьбу, даже головы не повернула, будто я сам с собой разговаривал. А в доме больше не стреляли, то ли патроны кончились, то ли просто берегут. Честно говоря, мне уже было не до смеха, ведь первый день на работе, первое задание. Я же должен показать себя, восстановить социалистическую законность и Пашку, нарушителя, доставить в КПЗ.

- Митрохины! – снова крикнул я в дверь. – Бросайте оружие и выходите на улицу с поднятыми руками! Пока вы еще никого не подстрелили, можно закончить дело миром! Посидите пару дней за хулиганство и все!

Тут я уже явно превысил свои полномочия. Это народные судьи будут решать… Хотя, вряд ли. Савва, скорее всего, не даст делу ход, и все будет так, как я пообещал. Самое время брательникам выпустить пар и одуматься. Но из-за двери ни гу-гу.

- Сейчас я к вам выйду! – крикнул я.

Пора кончать эту бодягу, появилась во мне какая-то уверенность. Не станут они стрелять в меня. Пар уже вышел, могут пальнуть в Пантелеймона или Варьку, но их Митрохины не увидят. Ну, по крайней мере, сегодня не увидят. Я подошел к перевернутому шкафу, подпиравшему дверь и стал отодвигать его. Тяжелый шкаф, Пантелеймон с Варькой на стрессе его двигали. Похоже, мне нужна подмога.

- Помоги, - попросил я Мильку.

Но та и с места не сдвинулась, только пистолет убрала во внутренний карман. Пришлось и дальше корячится одному. Справился кое-как, дверь приоткрылась так, что можно было пролезть. Я вздохнул и полез.

- Если что, отомсти за меня, - сказал я Мильке, специально, чтоб позлить, а она продолжила изображать статую.

Внизу в гостиной я обнаружил обоих Митрохиных. Пашка, бледный, с простреленной ногой сидел на полу у стены и часто дышал. Его брат поправлял повязку на ноге, но кровь все равно сочилась. Оружия в руках уже не было, понятно, что весь задор улетучился с вытекшей из Пашки кровью.

- Доигрались, - пробурчал я и пошел открывать дверь на улицу, чтоб вызвать своих милиционеров.

Втроем мы дотащили раненного Пашку до пролетки, а затем увезли в больницу. Судьба остальных участников этого действа меня не интересовала. А зачем? Пашка свое уже получил, брательнику его, конечно, надо бы накостылять как следует, да пусть тут Савва решает. Прятаться тот явно не будет. Ну а Варьке с Пантелеймоном - бог судья. Была еще Милька, но она, похоже, вообще не причем.