Шестьдесят рассказов

Новый дубль проходит

полевые испытания

Сейчас довольно удачное время, чтобы делать то, что ты делаешь, а посему ты доволен собой — умеренно, безо всяких восторгов. Ты благополучно миновал ловушки, куда падали многие другие. Стоя на краю ямы, глядя на заостренные колья, ты поздравлял себя с удачей (трезво осознавая, что твоя проницательность здесь вовсе ни при чем) и шел дальше. Условия, формирующие твою жизнь, давно систематизированы и опубликованы в виде небольшой книги, однако никто не удосужился дать ее тебе, когда же ты ищешь эту книгу в библиотеках, она неизменно оказывается на руках. И все же никто и ничто не мешает тебе стремиться, в меру своих способностей, к любви, или стирать свою одежду в машинах с круглыми, соблазнительно распахнутыми дверцами, или купить себе что-нибудь в одном из многочисленных магазинов этого округа, например — щенка. Стоя перед витриной, полной щенков — черных, коричневых и пятнистых, ты чувствуешь, что они крайне привлекательны. Вот если бы только можно было подобрать такого, который так и остался бы щенком, не вырос в большую собаку. Твои привязанности взвешены и отмерены. И ведь это не от врожденной бесчувственности, ты искренне мечтаешь о глубоком, серьезном увлечении — только оно почему-то все не приходит и не приходит. Твои привязанности отмерены, по той или иной причине каждая из них длится ровно два года. Почему? На финише каждой конкретной связи к тебе приходит ощущение, что пора уходить, словно ты гость на званом вечере и в хозяйских предложениях налить еще по одной раз от раза звучит все меньше энтузиазма. Полный самых лучших намерений, ты из последних сил притворяешься, что не чувствуешь ничего подобного, стремишься сохранить бодрость и оптимизм примерно на том же, что и всегда, уровне, не даешь угаснуть «чувству будущего». Жалкие, никого не обманывающие потуги. Вы продолжаете строить оптимистические планы, но внутри каждого плана есть другой, запасной, рассчитанный на возможное отсутствие одного из партнеров. Ты поглядываешь на кровать, на проигрыватель, на картины, заранее прикидывая, что кому достанется. И как же это характеризует тебя — эти твои непрерывные перемещения от женщины к женщине, туризм по эмоциям? Значит ли это, что ты неудачник? Не будем спешить с выводами. Ведь ты еще лелеешь надежду, что ты, Домье, можешь еще свершить нечто великое. Такое себе настоящее, серьезное, долговечное нечто — ну, скажем, в индустрии развлечений, например — в популярной музыке. Эти сферы деятельности заслуживают самого серьезного внимания, хотя, как тебе хорошо известно, некоторые люди смотрят на них свысока. Только не кажется ли тебе, что не стоило бы при подготовке к штурму уделять столько внимания опыту предшественников? Очень просто удовлетвориться достигнутым, получая от вещей то, что им присуще, привычное, но ты должен смотреть глубже, ничто не считая самоочевидным, ничему не позволяя превращаться в рутину. Ты должен срывать кокон обыденности, мгновенно опутывающий все и вся при малейшем твоем попущении. Возможности есть всегда и везде, нужно их только найти. Всегда найдется к чему приложить руки.

Случайные образчики критических суждений

— Он умеет трепаться.

— Вот уж кто умеет трепаться!

— Я не слыхал такого качественного трепа с того раза, как…

— Этот придурок только и умеет, что трепаться.

Селеста перелетает из одной сферы в другую

— Она смылась, — сказал мистер Хокинс.

— Вчистую, — сказал мистер Беллоуз, — как корова языком слизнула.

— Не так-то просто привить себе чувство стадности, — сказал мистер Хокинс, — Это удается далеко не каждому.

— Да, — сказал мистер Беллоуз, — в том-то вся и проблема, в жидеологии. На этой штуке можно крупно вхряпаться, на жидеологии.

Пища

Я уготовлял трапезу для Селесты — трапезу, не лишенную изысканности, как то и принято при исправлении инициационных обрядов, к каковым можно смело отнести и прибытие. Первым числом следует упомянуть соленые бисквиты наилучшего качества, несравненно хрусткие и рассыпчатые, необыкновенно плоские и квадратные, приобретенные с немалым трудом и затратами по специальной заявке, поданной в Национальную Бисквитную Компанию через ее авторизованного нунция, ведающего нашим округом. Рукою щедрой и отнюдь не скаредной на них был возложен слой Тодцовского Печеночного Паштета, каковой деликатес был исхищен у гусей и прочих широко известных животных, а затем надлежаще разбавлен мелко дроблеными злаками и многими другими умело подобранными наполнителями, а также в меру сдобрен пропионатом кальция, долженствующим отсрочить процесс протухания. Далее следовали редкостные сырные изделия из Висконсина, обернутые золотой фольгой утонченнейших оттенков с напечатанными на оной прелюбопытнейшими орнаментами, в число коих входили весьма искусные изображения коров, несомненно пребывавших в добром здравии и наилучшем расположении духа. Далее соусы, разнообразнейшего свойства, в том числе креветочный, из бекона с хреном и луковый суп со сметаной, каковые почтили стол своим присутствием исключительно благодаря моему давнему знакомству с некоторыми весьма высокопоставленными сотрудниками компании «Берген». Далее «Фритос», изящно изогнутые, числом 224 (прибл.), сиречь полное содержимое рвущегося от полноты пакета о пятидесяти трех центах ценой. Далее Замороженные Сборные Закуски роскошества неописуемого, едва ли не силой вырванные у владельцев заведения, обслуживающего исключительно аристократию, высшее духовенство и немногих избранных горожан низкого происхождения, добившихся многих высоких успехов на избранном ими поприще, припионат кальция добавлен в качестве консерванта. С ними соседствовали Сборные Орехи, собранные, не считаясь с трудом и затратами, концерном плантаторов в висячих садах чужедальних стран, каждый орех чуть припорошен солью, не имеющей себе равных. Далее драже от кашля производства фирмы «Смит и сыновья», корично-коричневые и пряные, в чаше, чьим давним владельцем был Бран Иконокласт. А еще — зеленые маслины, в чью юную, нежную плоть искусными стараниями низкооплачиваемых португальцев были внедрены крошечные, но при том зрелые и румяные стручки перца, доподлинная ручная работа на каждой стадии технологического процесса. Миниатюрные «жемчужные» луковицы, скрупулезно отделенные от своих корпулентных подружек хитроумной машиной, которая доставила совету управляющих концерна S & W бессчетное число бессонных ночей и прошла практические испытания как раз ко времени описываемого мной пиршества, еле-еле успели внести в него свой вклад. Маринованные корнишоны, пред чьей заслуженной славой бледнеют любые слова. Далее плавленые сыры филадельфийского происхождения, завернутые в драгоценную серебряную фольгу, — деликатес, бывший в старое доброе время не по карману даже султану. И наконец — фальшивые ортоланы в тесте, приготовленные из наилучшей соевой субстанции, подобных коим не подают даже в самых изысканных домах Лондона, Парижа и Рима. Для запивки всего вышепоименованного имелись обширные запасы крепчайшего «таба», изготовленного на винокурнях компании Кока-Кола, каковая хранит древний рецепт в тайне, не внимая бесчисленным просьбам сделать его достоянием широкой общественности, однако выпускает ежегодно небольшую партию огненного напитка для распределения в узком круге тонких знатоков и крутых питухов, чьи рекомендации и послужные списки способны удовлетворить высокие требования Хранителя Погреба. И вся эта грандиозная обжираловка — не более чем легкое скерцо, предваряющее главную тему — сосиски с чили.

— Что это? — спросила милая Селеста, сопровождая слова свои недоуменным взмахом руки, — Где еда?

— Тебе не по духу духовно приготовленная трапеза, — сказал я, болезненно уязвленный в себя-любие.

— Наш союз будет счастливым, — улыбнулась Селеста. — Я люблю готовить.

Заключение

Я сложил мистера Хокинса и мистера Беллоуза в несколько раз, завернул их в пергаментную бумагу и спрятал в ящик письменного стола, где уже лежали король, королева и кардинал. Я был временно счастлив и доволен, зная, однако, что наступит время, когда я не буду счастлив и доволен, тогда я смогу развернуть их и отправить в дальнейшие странствия. Два дубля — Домье в третьем лице и Домье во втором лице — также были завернуты в бумагу и положены в ящик, Домье во втором лице — поближе, чтобы был под рукой. Когда-нибудь, когда мне будет больно и тошно, я достану его и послушаю, что он скажет. А сейчас Селеста готовит daube[44], так что я сейчас пойду на кухню и посмотрю, как Селеста готовит daube. Для начала она кладет на дно котла полоски свинины со шкурой. Амелия, когда она готовит daube, тоже кладет на дно котла полоски свинины со шкурой, и все же тут есть… От «Я» не убежишь, не спрячешься, однако при умелой и упорной работе его можно на время отвлечь. Возможности есть всегда и везде, нужно их только найти. Всегда найдется к чему приложить руки.