Сила любви

Ночь в лесу. Рассказ коня (Кирилл)

Конь вернулся к поеданию травы, оставив меня переваривать полученную информацию. А подумать было над чем. Это Белокрылу можно было загнать про то, что у меня отшибло память, а вот с князем такое может и не прокатить. Я-то думал, что я так себе средней руки вояка мало кому известный, а оказывается, я воевода. Значит под моим началом войско должно быть, ну или как там в старину называли, дружина. И знакомых у Путяты, видимо, воз и маленькая тележка. И обязанности серьезные. Интересно, как у них тут увольняются?

Хотя, если не в дружине, то где еще мне можно было бы тут у них пристроиться на работу? Хотя, может, быть у них архитекторы пользуются спросом? Ладно, о перспективах подумаю позднее. Сейчас нужно о насущном подумать. Если я хочу в этом мире жить нормально, значит нужно становиться Путятой.

Быстрого возвращения в Киев от меня никто не ждет, и то хорошо. Но и долгого отсутствия, видимо, не простят. Я ж не просто так путешествую да с разными Анчутками сражаюсь. Я добываю лекарственные ингредиенты. Рог у меня уже есть, осталась самая малость — хвост Чуда-Юда и зуб Кощея. Где их-то мне взять? Интересно, у Путяты были какие-нибудь мысли на этот счет? Надо спросить Белокрыла.

А пока всё-таки не плохо бы было развести костёр и немного перекусить. Я продолжил осматривать содержимое сумы. Еды в ней больше не нашлось. Был бурдюк с какой-то жидкостью несколько тряпиц, моток ниток и теплый плащ, подбитый мехом. Плащ — это хорошо. Вдруг ночью замерзну. Спичек, как и ожидалось, я не нашёл. И как же мне добыть огонь? Не палочкой же о дощечку тереть в самом деле?

— Зачем палочкой! — услышал я голос коня. Видимо, последнее предложение я произнёс вслух. — На поясе у тебя мешочек, там огниво.

Прекрасно! Ещё бы знать, как им пользоваться. Вроде бы что-то о что-то бьют и получают искру. Путем логических умозаключений, я пришёл к выводу, что нужно взять сушняк, над ним постучать камнями, и потом постараться раздуть искру. О, чудо, у меня получилось с первой попытки! Я могу собой гордиться!

Я расстелил плащ и удобно устроился у своего первого в жизни костра.

— Окопать забыл, — проговорил конь, устраиваясь рядом на травке.

Я послушно вырыл вокруг костра небольшую ямку. Наверное, нужно перекусить, но от всех переживаний есть совсем не хотелось. А пить хотелось. Я сделал глоток из бурдюка. Слава Богу, это была обычная вода. Кстати, интересно, в каких богов они тут верят. Я сам не был сильно верующим, но как многие мои ровесники был в детстве крещен, а смутные представления о православии получил всё из тех же исторических фильмов.

— Завтра поедем Ягиню пытать, — подал голос Белокрыл.

А это ещё кто? Засмотревшись на костёр, я расслабился, и, кажется, даже задремал. Голос коня вывел меня из приятного оцепенения. Нет, спать нельзя. Пока не узнаю о себе всё.

— Белокрыл, расскажи мне обо мне, — попросил я, — может, во время рассказа я вспомню что-нибудь!

Ага, вспомню, как же! Но конь мне попался действительно болтливый, да и хозяина он очень любил, поэтому узнал я за эту ночь много интересного и полезного. И очень мне понравилось, что был я, оказывается, круглая сирота, один одинешенек на этом свете. Как хорошо, что нет толпы родственников, среди которой может попасться тот, кто мне не поверит, заподозрит в подмене, тогда пиши пропало. Колдуном объявят да на костер. Да, да, про местное правосудие Белокрыл мне тоже поведал немного.

Но обо всем по порядку.

Итак, я Путята, княжий воевода. Князя у нас зовут Володимиром, правит он Киевским княжеством. У него есть очень болезная княгиня, чем болеет — не ведомо, но чахнет на глазах уже несколько лет и никак не зачахнет. Уж как только её не лечили и наши лекари, и заморские, и ведьмы всякие, и колдуны, и старцы-праведники, а лучше ей не становится. Ну, про бабку новую — ведьму сильную Белокрыл мне уже рассказал, он хотел повторить эту жалостливую историю, но я спросил его про моё житьё-бытьё.

Оказалось, что сирота я совсем не бедный, терем свой имею с резными ставенками, прислугу там разную, но не много: кухарку, сенную девку, да дядьку-приказчика. Ещё конюшенка у меня есть небольшая, конюх при ней служит, с десяток лошадей обихаживает. Я их на продажу развожу. Недавно княже деревеньку мне пожаловал с барского плеча, тамошние мне подать платят, налоги типа, в основном продовольствием. Ну, уже не дурно, с голода не помру, по миру не пойду.

Очень осторожненько попытал я Белокрыла про законы киевские да про веру. Оказалось, всё просто, княжеское слово — закон, другого нет. Сегодня князь с правой ноги встал — ворам руку рубим; завтра с левой — вешаем. И не знай, что лучше: без руки, но живой, или сразу повеситься? Но, в целом, жить можно, если поступаешь со всеми по совести и верно князю служишь.

Путята так и жил до своих 25 годов, вот и до воеводы дослужился. Одно плохо, обжениться никак у него не получалось. Княжья сваха весь Киев обтоптала с окрестными деревеньками, уж каких только девок не предлагала ему, всё не то. Всё не к сердцу.

А как бы хорошо было, если б в тереме теперь его супружница ждала с нетерпением да тревогою, да богам всяким молилась о здравии Путяты и защите в его нелегкой доле. На этом месте глаза коня заволокло мечтательной дымкою, он аж причмокнул от удовольствия.

Но жёнкой Путята не обзавёлся, поэтому приходится пока Белокрылу за ним приглядывать да от напастей всяких защищать. Богам Белокрыл, конечно, не молится. Он же конь, коням — не положено. Но, наверное, они, Боги, заботу и преданность его видят и хозяина хранят, потому как из всех переделок выходил он пока живым и почти здоровым.

Богов, кстати, сам Путята не особо почитает. Славит, конечно, их со всеми по праздникам, огонь в алтаре поддерживает, дары приносит, но без усердия и должного почтения, хотя и от пути Прави не отклоняется: это типа заповедей «не убей», «не укради» и тому подобное. В общем и целом, персонаж положительный.

Про богов конь знал немного, откуда ему знать, если Путята эту тему с ним не обсуждал совсем. Слышал только, что есть светлые боги Прави и темные боги Нави (Кощей кстати там воеводою служит), да ещё те, что стихиями управляют, там дождями, молниями всякими. Придется потом самому со всем этим делом разбираться как-то. Потом, когда с задания вернусь.

Есть ещё всякие бесы типа Анчутки, да нечисть разная: Чудо-Юдо, мавки, лешие, домовые. А ведьмы такие имеются, что в камень превратить могут просто одним взглядом. Все это конь втирал мне с честным видом, за дурачка что ли держал. Или, действительно, верит во всю эту чушь. Ладно, сделаю вид, что и я верю. Я вспомнил поверженного Анчутку и решил, что доля правды в словах коня есть. Уточнять про количество голов Чуда-Юда я не стал, пусть сюрприз будет.

Больше всего во всей этой истории меня напрягал Кощей с его зубом. Но конь сказал, что завтра нам Ягиня подробно расскажет, что делать. До её жилища всего каких-то полдня пути, там и в баньке попариться можно, и овёс у неё вкусный. Рассказывая про овёс, конь причмокивал губами и косил глазами на мою краюху. Пришлось скормить ему половину. Только после этого он соизволил объяснить, что Ягиня — проводница между Явью и Навью. Я, конечно, сразу же понял о чём речь. Ага. У меня по истории одни трояки были, да и древнюю Русь мы изучали мимоходом, все больше Европу с Азией.

— Ладно, хозяин, заболтались мы с тобой, — проговорил Белокрыл, — уже ночь глубокая, спать давай. Утро вечера мудренее. А во сне, может, и память к тебе вернется.

Я не думал, что вот так смогу сразу уснуть в лесу, лежа на земле. Но не успел закрыть глаза, как провалился в тяжелый сон. Снилась мне Анна. Она лежала с закрытыми глазами на полу в нашей квартире, а я тряс её и кричал: «Очнись! Очнись же! Открой глаза!» Тогда она подняла веки, пустые глазницы вперились в меня, и я заорал. А потом заорал ещё сильнее, когда почувствовал, что меня кто-то толкает в бок.

— Просыпайся, хозяин, — услышал я сквозь сон и свой крик голос коня, — просыпайся. Оставь сон во сне.

Я открыл глаза. Конь с тревогой смотрел на меня.

— Ты так кричал! Что всех птиц распугал, — сказал он.

— Страшный сон приснился, — ответил я и потянулся.

Спать на земле — такое себе удовольствие. Во всём теле ощущалась скованность, и я встал, чтобы немного размяться. Неподалеку от полянки я обнаружил ручеёк и смог освежиться, прогоняя остатки сонливости. Эх, кофейку бы сюда. Интересно, есть ли здесь такой напиток.

Вернувшись на полянку, я обнаружил, что конь забросал кострище землей и стоял теперь в сторонке, пощипывая траву и ожидая меня. Седло я с него вчера так и не снял, поэтому одевать мне его не пришлось, уже счастье. Хотя перед конём стыдно. Путята, наверное, всегда заботился о нём. Я дал себе зарок обязательно научиться ухаживать за лошадьми, раз уж у меня теперь есть своя конюшня.

Я собрал суму, приторочил её к седлу, и попытался вскочить в седло. Получилось получше, чем вчера. Хорошо, хоть тело не болело после моей вчерашней позорной скачки. Я уселся поудобнее, прижал ноги к бокам коня, взял в руки уздечку и проговорил:

— Ну, Белокрыл, вези меня к Ягине!