Сила любви

Я сохраню твоё сердце и глаза! (Кирилл)

Девица плотоядно облизнулась. С лица слетела вся миловидность. Черты его заострились. Изящные руки превратились в тощие жерди с когтистыми пальцами. И сама девица как-то вся искривилась, разлохматилась. Прекрасные глаза слились воедино и буравили меня взглядом.

Ё-моё. Куда я попал? Куда делась моя красавица-невеста?

Горница тоже видоизменилась. Приобрела вид какого-то чулана. Стены её покрылись плесенью и паутиной. В дальнем углу проявилась немаленькая такая гора из костей. А на корявом столе вместо разнообразных кушаний копошились пауки и тараканы. И я это ел? Мне стало не хорошо. Неприятный ком подкатил к горлу и так там и остался.

Дышать стало тяжело. Затуманенный мозг отказывался воспринимать окружающее. Тело не слушалось. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Закричать я тоже не мог. Видимо, она накормила меня какой-то парализующей дрянью. Лишь волосы на голове шевелились от ужаса.

Чудище пододвинулось ко мне поближе и приобняло.

— Значит, жениться на мне хочешь? — проворковало оно и растянуло губы в жуткой улыбке. — И как же мне съесть тебя после этого? А, красавчик?

Чудище прижало меня к себе покрепче.

— Меня ещё ни разу не звали замуж, представляешь? — жалостливым голосом произнесло оно. — Ни один из тех богатырей, что проезжал мимо, не говорил мне таких слов. Одни пошлости предлагали. А с виду ведь были они все приличными людьми. И только ты один единственный со мной по-человечески поговорил!

Вот и отпустила бы меня с миром. Раз я один такой тебе попался. Я снова попытался открыть рот, но губы мои меня не послушались. А чудище смахнуло слезинку с единственного глаза и продолжило.

— Поэтому сердце твоё я есть не буду. Засушу его и буду хранить, как самую дорогую ценность!

Помолчало немного и добавило:

— И глаза оставлю! Любоваться буду! Они у тебя такие лепые!

Вот, спасибо! Это такая удача, быть съеденным не полностью. Прямо груз с души. Интересно. А Белокрыла ты полностью съешь или что-то оставишь на память. Типа это от богатыря, а это от его коня. Бедный Белокрыл, пострадает теперь из-за моей глупости. Ведь он предупреждал, что надо тикать отсюда. А я, дурак, его не послушал. Теперь умру такой бесславной смертью.

Тем временем, чудище отцепилось от меня, встало и попрыгало к двери. Нога у него оказалась одна, такая же корявая и когтистая, как и руки.

— Пойду травки пряной соберу, чтобы повкуснее тебя приготовить! — сказало оно. — Такой рецепт недавно у деревенских подсмотрела, пальчики оближешь! Хочу попробовать.

Моя несостоявшаяся невеста вышла, а я попытался оглядеться. Вроде бы печи в горнице не было. Как она собралась меня готовить? Живьём на костре? Или травами обложит и так съест? Перспектива так себе!

Я снова попытался пошевелиться. О, чудо. Мне удалось согнуть палец на ноге и чуть-чуть подвинуть ступню! Видно зелье было не слишком сильным. Хорошо бы чудище задержалось подольше, и я смог отмереть полностью. А там уж я бы ей наподдал!

Я не знал, что это за существо, и как с ним бороться. Но верил, что мой богатырский кулак поразит эту одноногую доходягу с первого удара. В конце концов Анчутку же я смог победить!

За приятными мыслями о скором освобождении и полной победе над лохматой нечистью я не заметил, как дверь в горницу приоткрылась.

— Хозяин! — услышал я голос Белокрыла. — Хозяин!

Я попытался ответить, но смог только промычать что-то нечленораздельное.

Тут дверь слетела с петель и в проёме показался сам Белокрыл. Копытами он расширил проход и теперь разглядывал меня с тревогой.

— Хозяин, что с тобой?

Я снова замычал. И чуть-чуть покачал головой.

— Ты не можешь говорить?

В точку! Какой же ты догадливый конь! С самого начала то и не понятно совсем.

— Давай, прыгай в седло! И поскачем отсюда, пока Лихо не вернулась, — позвал Белокрыл.

Я снова замычал и не сдвинулся с места.

— Чего ты сидишь, как истукан? — рассердился конь и ударил по столу копытом. Пауки и тараканы от неожиданности подпрыгнули и разбежались в разные стороны.

— Фу, какая гадость, — поморщился Белокрыл, наступив на одного из пауков. Мимоходом он разворотил костяную горку, переломил пополам лавку и протаранил крупом стену. Теперь в ней зияла дыра, за которой был виден темный хвойный лес.

Конь подошёл ко мне поближе и обнюхал.

— Пошевелиться не можешь?

Я слегка кивнул.

— Дело дрянь!

Я согласился.

— А я тебе говорил, что это место мне не понравилось, — конь не преминул тыкнуть меня в мою ошибку. — А ты как красотку увидел, так ум и потерял совсем!

Блин, я полностью согласен с тобой, дружище! Только сейчас твоя отповедь мне никак не поможет.

— Копытом что ли тебе врезать по голове, чтобы впредь слушался умных коней? — спросил Белокрыл.

Ты лучше придумай, как меня в седло к себе засунуть, умник.

Белокрыл посмотрел мне в глаза и кажется прочитал мои мысли.

— Давай я рядом с тобой склонюсь на колени, а ты попытаешься упасть мне на спину? — предложил он. — Нам главное, с этой поляну убраться. А там уж ты в себя придешь, я надеюсь.

Звучит оптимистично. Осталось придумать, как упасть ровнехонько на спину и не слететь с неё, когда конь начнёт двигаться.

Белокрыл тем временем наклонился сбоку от меня.

— Падай уже! — скомандовал он.

Я честно попытался, и ещё раз попытался, но тело меня совсем не слушалось. Белокрыл немного толкнул меня мордой, видимо, раскачать хотел. Только вместо его спины я упал прямёхонько себе в тарелку. Хорошо, она была деревянной и не разбилась. Только вонючая жижа расплескалась мне на одежду и сапоги.

Тут в проёме показалась Лихо. Так, кажется, её назвал Белокрыл.

— Мой прекрасный терем! — запричитала она. — Что ты с ним сделал, несносный конь? Ты всё тут сломал!

Ну не всё, не надо так нагло врать! Три стены остались целыми. А дверной проём можно будет оформить аркой по-модному. Да и дырку стилизовать под окно тоже можно. Выйдет очень креативно и современно. Сказать я это всё конечно не мог, валялся лицом в тарелке. Очень неудобно, скажу я вам! Никогда так не делайте!

— Негодяй! Надо было сразу тебя съесть, а потом этим заниматься, — прокричала Лиха и прыгнула в сторону коня.

Белокрыл вскочил и отпрыгнул в сторону за стол. И они закружились вокруг стола. А я почувствовал, как понемногу стало оживать моё тело.