— Борт номер шесть — мостику: может соизволите открыть ворота шлюза? Очень хочется домой.
Не по уставу, и что? Переживут. Я же не военный, и в душ чертовски хочется, а ещё выспаться, а ещё…
Мишель осторожно оставляет трофейный вражеский десантный корабль с пленёнными членами экипажа болтаться в невесомости по соседству с корпусом крейсера и ныряет в ангар. Попав под действие искусственной гравитации наш мех, неспешной походкой, направляется к доку. Со своей задачей мы справились, а дальше пусть другие службы разбираются.
Одетая в лёгкие скафандры большая бригада техников, занятая ремонтом, встречает нас аплодисментами. Естественно, при отсутствии воздуха никаких звуков до нас не доносится, но это не мешает махнуть в ответ огромной механической ладонью. Право, мы это заслужили.
Кресло принимает вертикальное положение и чуть слышно щёлкают захваты, возвращая свободу передвижения. Азарт битвы выветрился, уступив место безумной усталости, и даже просто встать с кресла становится непосильной задачей.
Мишель осторожно снимает с меня шлем, и пристально вглядываясь в глаза, интересуется с тревогой в голосе:
— Ты как?
— Всё нормально. Вроде. Устал как собака, но отосплюсь и буду как огурчик. Обещаю. И спасибо за помощь! Без тебя нам бы точно пришла крышка.
— Кстати, об этом… — тон Мишель меняется с заботливого на серьёзный. — В рапорте необходимо указать, что во время боя мехом управлял ты, а я была лишь скромным пассажиром. Ясно?
— Э-э-э… Мишель… Ты чего? Твои невероятные навыки пилотирования реально нас всех сегодня спасли!
— Дима, давай на чистоту, если бы не твоя техническая смекалка, то и от меня не было бы никакого толку! А во-вторых, я не нуждаюсь в лишней славе, хочу и дальше оставаться заурядным инструктором по боевой подготовке. Поверь — мне очень нравится то, что я делаю, и я не собираюсь ничего менять в своей жизни.
— Мои глаза совершенно ясно сигнализируют, что меньше всего ты похожа на заурядную, — с огромным трудом наскребаю силы на игривую реплику. Каким бы уставшим я сейчас ни был, но я по-прежнему мужчина!
— С твоими глазами я уж как-нибудь разберусь, а для всех остальных всё должно оставаться по-старому, — Мишель нежно целует меня в губы. — Мы договорились, котик?
— Для тебя всё что угодно, — бессильно шепчу, искренне расстроенный тем, что поцелуй был столь скоротечен. — Но… Как мы это скроем? — Реалист внутри меня никуда не делся, и я принимаюсь рассуждать вслух. — Если связь с внешним миром оборвалась сразу, после включения режима «Тень», то внутреннюю телеметрию никто же не отменял.
— Но ты разработчик этой невероятной штуковины, придумай что-нибудь!
Меня одаривают новым поцелуем, более длительным, более волнующим и более… странным что-ли. Это трудно выразить словами, но он словно стал в это мгновение не всего лишь безликим символом страсти, а чем-то очень личным.
— Ну-у… в принципе, нами предусмотрен протокол возвращения к заводским настройкам с полным обнулением системы… — мозг хоть и с большим трудом, но всё же ещё сохраняет способность к логическому мышлению. — Думаю, я смогу убедить всех, что мех заглючил после гиперпрыжка, и у меня не осталось другого выхода, кроме как его перезагрузить. Всё равно не смогут проверить.
— Спасибо! Поверь, для меня это очень важно!
Минут пятнадцать уходит на то, чтобы выполнить обещанное, отнимая последние силы. Откидываюсь обратно в кресло и, закрыв глаза от огорчения и нечеловеческого утомления, неподвижно замираю.
Заодно и запись боя пришлось стереть, если мои узнают — убьют без раздумий…
Здраво рассудив, что нет никакого смысла ждать, когда шлюз починят и в ангар поступит воздух, Мишель напяливает обратно на нас шлемы и помогает выбраться из кресла. Выжатый досуха, я позорно висну у неё на плече и мы, неловко ковыляя, выползаем наружу, где попадаем в окружение медиков и большой группы сочувствующих, успевших к этому времени добраться до нашего меха.
— Немедленно доставить его в медчасть!
Рёв капитана обрушивается на моё измученное сознание иерихонской трубой.
— Ничего не надо. Со мной всё в порядке. Отпустите, пожалуйста.
Слабо отбиваюсь, но меня почему-то никто не слушает. Грузят, как мешок с картошкой, на каталку и бегом везут в медсанчасть.
Да что же это такое… Какая, к чёрту, ещё реанимация?
Но сил нет даже возмущаться, глаза наливаются свинцовой тяжестью и сами собой закрываются.
Ладно… Я потом выскажу всё, что о них думаю. Предупреждаю сразу — это будет очень длинно и очень непечатно…
Пока мы петляем по корабельным коридорам, накатывают видения произошедшего: «Королёв», тускло сверкающий гранями огромного металлического корпуса в свете ближайшего красного карлика, собирающийся уже через мгновение исчезнуть из этого негостеприимного места, и мы с Мишель: маленькие и беззащитные, отделённые от крейсера совершенно непреодолимой, чёрной полоской космоса.
А вокруг пустота. Холодная, равнодушная, пугающая, невозможная и всеобъемлющая. Медленно и неотвратимо она заползает в самое сердце, лишая воли бороться дальше и убивая всяческую надежду на спасение. Безжалостный космос медленно разевает гигантскую жадную пасть, готовясь поглотить меха и двух глупых букашек, оказавшихся по воле судьбы не в том месте и не в то время.
Иррациональный страх перед темнотой и неизвестностью, доставшийся в наследство от первобытного предка и закодированный в ДНК, оказывается даже сильнее неведомого врага, жаждущего нас уничтожить.
Нет! — инстинктивно дёргаюсь всем телом, пытаясь противостоять этому нечеловеческому ужасу.
— У главного инженера судороги! — доносится, словно сквозь вату. — Два кубика хлористого кальция внутривенно!
С меня грубо сдёргивают шлем, и игла рассерженной осой впивается в ярёмную вену, заставив болезненно сморщиться.
Да всё со мной нормально…
Но язык не слушается. Даже глаза не открыть. Ловлю себя на детском и крайне наивном желании выглядеть браво в глазах окружающих. Боже, какой, оказывается, я ещё незрелый, да и попросту смешной.
Неконтролируемым хороводом в памяти продолжают проноситься последние события, как это обычно и бывает у меня, разбиваясь, подобно слайдам, на отдельные застывшие фрагменты.
Стремительный рывок Мишель, в очередной раз переворачивающий мои представления о возможностях своего ненаглядного биомеханического детища; вытянутая вперёд огромная металлическая ручища, успевающая в последнее мгновение сжаться на выступе земного крейсера; смертельный луч вражеского корабля-носителя, вырвавшийся из его недр и готовый вот-вот настигнуть нас и стереть из этой реальности; не поддающееся осмыслению и описанию искажение пространства вокруг; пара часов абсолютного ничего и… невероятный по красоте вид новой системы с двумя звёздами, куда волею судеб занёс нас прыжок в неизвестность.
***
Весь опутанный капельницами и многочисленными проводами систем мониторинга жизнедеятельности, с трудом приподнимаю голову и ошарашенно оглядываюсь по сторонам.
Боже, они не только пульсоксиметр на меня повесили, но и не поленились подключить к кардиомонитору! Нет-нет, я искренне рад, что медслужба настолько сильно изголодалась по свои обязанностям за время полёт! Но всему же есть предел! Со стороны небось кажется, что бедный начальник инженерной лаборатории уже одной ногой в могиле!
— Сколько я тут провалялся?! — слегка запинаясь интересуюсь у стоящей рядом медсестры.
— Чуть больше шести часов, — с важным видом информирует молоденькая девушка. — Не вставайте! Приказ командира корабля: вы должны пройти полный курс восстанавливающей терапии, у вас очень сильное истощение.
— Девушка, со мной уже всё в порядке и мне надо срочно идти!
Порываюсь встать. Пускай голова кружится, как чёрт знает что, дальше прохлаждаться нет возможности, меня ждёт куча безотлагательных дел! Речь, без преувеличения, идёт о жизни и смерти!
— Будете упорствовать — вколю снотворное! — раздаётся голос с другой стороны койки, и зеркальное отражение медсестры пусть и мягко, но непреклонно возвращает меня в горизонтальное положение. Близняшки явно вознамерились показать, кто главный в медотсеке.
Ах так?!
Но наговорить в запале гадостей милым девчонкам, выполняющим свой служебный долг лишь для того, чтобы уже ровно через пять секунд устыдиться и почувствовать себя полным кретином, не успеваю.
— Расслабьтесь, товарищ главный инженер, приказы не обсуждаются.
Из-за белоснежной занавески раздаётся знакомый голос, и спустя мгновение она отдёргивается, являя мне лежащую по соседству Мишель, пребывающую в таком же опутано-бедственном положении.
— Здравствуйте, товарищ инструктор! — выдыхаю обречённо.
— Привет-привет, — болезненно скривившись она самостоятельно избавляется от медицинской сбруи, на удивление легко соскакивает с кровати и надев китель подходит ко мне. — Ты как? — Голос явственно теплеет, мгновенно заставляя мир вокруг стать добрее.
Под женскими чарами агрессивный настрой мгновенно испаряется, принимая взвешенную форму, более приличествующую интеллигентному человеку.
Меня значит снотворным стращают, а ей никто даже замечание не сделал! Ну что за сексизм?!
— Мишель, но я и правда не могу оставаться здесь. Дел по горло. А ещё надо как можно быстрее переговорить с капитаном, — пользуясь возможностью, удаётся сесть на кровати.
— Капитан сейчас придёт, — встревает одна из медсестёр. — Я его вызвала сразу, как вы очнулись.
— Так что лежи и не рыпайся, — залихватски подмигнув, инструкторша крайне небрежно толкает меня в плечо, заставив с шумом растянуться на кровати.
Блин, как она может быть такой сильной?! Ладно, буду считать, что разгадка кроется в моём нынешнем удручающем состоянии.
Как известно, мозг взрослого человека потребляет примерно двадцать процентов энергии, вырабатываемой организмом. У детей и подростков этот показатель может доходить до невероятных шестидесяти процентов. Чем интенсивнее умственная деятельность, тем больше подпитки требуется серому веществу. А сильные переживания могут запросто поднять этот показатель ещё на тридцать — пятьдесят процентов.
И хотя мы, воистину, перемещали меха силой мысли, во время испытаний до подобного никогда не доходило. Но ведь до Мишель никто даже и близко не мог заставить их двигаться настолько быстро. Да и стресса было хоть отбавляй. По крайней мере, у меня… Ещё и за бортом болтались пару часиков, словно тряпка на ветру.
А ведь меху всё равно, хочешь, чтобы он задействовал весь свой функционал — будь любезен использовать мозг. Так что итог вполне закономерен, хотя и крайне неприятен. Но значит ли это, что при слишком длительном эксплуатировании меха он может высосать пилотов подчистую? Ситуация явно требует дополнительных исследований.
Точно! — чуть ли не вскрикиваю вслух. — Надо встроить пилотам клапан какой-нибудь, для возможности внутривенных инъекций прямо во время полёта! Насколько я в курсе, медицина в разработке имплантов достигла приличных высот, и проблем, ни с отторжением, ни с возможным заражением крови, быть не должно. Уверен, у местных эскулапов что-нибудь да найдётся в запасниках! Глюкоза, банальный физраствор, гипоксанты, может стимуляторы какие-нибудь — подойдёт всё, что будет поддерживать работу мозга и тела на должном уровне. Превращаться в такой овощ после каждого боевого вылета неприемлемо!
Мои размышления прерывает вошедший капитан. Словно добрый родственник, усаживается на край кровати и с искренним участием интересуется моим здоровьем.
Но всё это меня совершенно не заботит! Гораздо важнее другое! Когда капитан только вошёл в медотсек, а медсёстры повернулись к ним с Мишель спиной, они с инструктором перекинулись между собой незаметными и крайне загадочными взглядами. Капитан слегка кивнул, будто спрашивая: «Ну как?», на что Мишель, также незаметно, мотнула головой в ответ — мол: «Нет».
Что за «ну как»? И чего именно «нет»? Увиденное сейчас, вовсе не плод моей больной фантазии! Я, знаете ли, в свой время собаку съел на невербальных знаках и прочих недомолвках!
Они что… любовники?! — из непознанных глубин психики полыхнуло жарким пламенем ревности. — Дима, ты — конченый дебил! — Тут же грубо останавливаю сам себя. — Да уж… похоже, мозг получил необратимые повреждения в этом полёте, раз в голову лезет подобный бред. Но в главном я всё равно прав — тут явно происходит что-то выходящее за рамки служебных взаимоотношений и недоступное моему пониманию! — Расплываюсь в довольной улыбке. — Как же это маняще! Хотя и малую толику обидно.
Немного человеческого участия, подробный рассказ о прошедших событиях и несколько дельных предложений с моей стороны, пара указаний с его, и капитан оставляет меня в покое. Мишель, перед уходом, умудряется не только подмигнуть, но и незаметно сжать мою вялую руку.
А много ли надо простому инженеру для счастья? Всего лишь чуточку внимания со стороны сногсшибательной во всех смыслах красотки, да пленительный аромат чужой тайны. С довольной улыбкой растягиваюсь на кровати и больше не расстраиваю медперсонал своей несговорчивостью, ведь теоретическую часть я могу проработать и тут.
Впрочем, точёные фигурки близняшек, одетых в обтягивающие брючные комплекты нежно-розового цвета и деловито снующих по медотсеку, равно как и их типа незаметные заинтересованные взгляды в мою сторону, приятно компенсируют вынужденную неподвижность.
Затем был визит Антона, правда вместо обсуждения неотложных дел, мне достались горькие сетования, что на корабле нет апельсинов, приправленные мечтательными рассуждениями, что вот если бы тут был пищевой синтезатор, как на любом нормальном фантастическом звездолёте, то он бы обязательно… После чего, с горящими глазами, он ещё минут десять вдохновенно хвастал законченным портретом Виктории Олеговны.
Пришлось мальца немного встряхнуть, возвращая к реальности, и надавать ценных указаний на неделю вперёд. Впрочем, похвалить его я не забыл, портрет и правда получился очень красивый.
***
— Неплохо, инженер! Но в следующий раз доверь работу профессионалам!
Мне достаётся мощный хлопок по спине, и занесённая было ко рту ложка борща расплёскивает своё содержимое по столу, даже частично забрызгивая меня самого. Командир пилотной группы наклоняется вплотную и крайне раздражённо цедит:
— Запомни на всю жизнь — боевые действия, это не «пиу-пиу» в каком-нибудь слабоумном «World of Mech», из-за недостатка твоей квалификации могли пострадать настоящие люди.
В той части, где были «пиу-пиу», его голос окрасился издевательски-уничижительными интонациями. Вероятно, чтобы побольнее меня задеть. После чего, демонстративно поведя мощными плечами, старлей, как ни в чём не бывало, прошествовал к обеденной стойке, явно пребывая в уверенности, что имеет право на подобное поведение.
Я, право, человек не мелочный и никогда не стремился кому-то что-то доказать, но в этом мире есть вещи, которые просто нельзя оставлять без ответа, если не хочешь, чтобы твоя жизнь превратилась в бесконечную череду проблем. И меня бесят люди убеждённые, что они лучше остальных. А ещё меня бесят идиоты. А ещё…
Ладно-ладно, хотя я уже давно не подросток, но меня до сих пор задевает за живое множество бессмысленных по сути вещей, и я готов зайти очень далеко, чтобы выдернуть занозу из окружающего мира. Чёрт с ним, что я ещё не в форме, но такие дела однозначно не откладывают в долгий ящик!
Закончив с обедом и отправив поднос в утилизатор, неторопливой походкой, чтобы не выдать себя раньше времени, двигаюсь через столовую, гудящую как растревоженный улей, в сторону виновника своего дискомфорта. По дороге, неосознанно, прислушиваюсь к разговорам экипажа. Буквально за каждым столиком народ бурлит от эмоций, искрит крепкими словцами и отчаянно жестикулирует, обсуждая на разные лады вчерашнее нападение.
Отлично их понимаю — каким бы милитаристским дерьмом не кормил нас Голливуд на протяжении десятилетий, но русскому человеку всегда были ближе идеи великих романтиков и гуманистов прошлого: Ефремова, Снегова, Азимова, Кларка, братьев Стругацких, Лема. Поэтому столь драматичный Первый контакт ожидаемо выбил людей из колеи.
Хотя, если посмотреть на ситуацию общефилософски, то картина складывается крайне безрадостная. В нашей культуре всё сводится к вариациям двух сценариев: если земляне летят в другие миры — то мы все такие добрые, благородные, правильные, а если кто-то к нам в гости — то пришельцы сплошь и рядом кровожадные и непременно страшные внешне. Может у четырёхруких царит такая же примитивщина и все проблемы от этого?
Эх, засесть бы сейчас с тёплой компашкой единомышленников и тоже обсудить со всех сторон произошедшее. Но мне, мать его, некогда! То самочувствие, то неотложные служебные обязанности, то всякие тупые вояки путаются под ногами.
Ловлю на себе пристальный взгляд третьего помощника капитана, отвечающего на корабле за безопасность. Хочет помешать? Да, вроде, нет… Тогда по фигу!
На что я рассчитываю, ввязываясь в конфликт с весьма крепким кадровым военным? Как предписывают дебильные киношно-книжные клише — слабоумно пострадать за справедливость в надежде, что кто-то сердобольный рано или поздно всё же вступится и не даст забить насмерть?
Вот уж хрен! Неважно, что близорукие окружающие считают меня «ботаником». Так даже веселее. Но если они перейдут черту, я с огромным удовольствием воздам каждому из них по заслугам! И смею заверить — мало никому не покажется! А произошедшее сейчас точно нельзя спускать с рук.
Замедляю ещё шаг, и тщательно подобрав момент, как следует вкладываюсь в хлопок, возвращая долг. Компот из стакана обильно выплёскивается на лицо и мундир старлея. Останавливаюсь и в звенящей тишине столовой обращаюсь к нему нарочито уважительным голосом:
— Простите, забыл сразу поблагодарить. Для меня очень важна похвала одного из лучших пилотов военно-космических сил России.
С шумом отлетает опрокинутый стул, моя рука сжимается в кулак в намерении поймать Агеева на противоходе, если он всё же решится при всех напасть, и… И ничего не происходит, потому что внезапно между нами оказывается Мишель.
Должен отметить, её способность возникать из абсолютного и антинаучного «ниоткуда» с каждым разом пугает всё больше и больше. Её же не то что не слышно, даже не видно. Реально ниндзя какая-то. Полностью игнорируя стоящего у неё за спиной с перекошенной от злобы рожей верзилу, инструкторша хватает мою руку, насильно разжимает кулак и крайне энергично потрясая ладонью в дружеском рукопожатии, громко восклицает:
— О, товарищ Вертинский! Летать с вами одно удовольствие! Если понадобится напарник — сразу зовите, почту за честь быть в одном экипаже с таким талантливым пилотом! — разворачивается и, словно впервые видя, удивлённо тянет: — Старший лейтенант Агеев?.. Вынуждена сделать замечание: вы очень неряшливо выглядите. Офицер космического флота должен уметь принимать пищу более цивилизованно. — Тут голос холодеет на десяток градусов и окрашиваемся зловещими интонациями. — Я понимаю, вам не терпится обсудить с нашим героическим начальником инженерной лаборатории детали произошедшего боя, но сначала придётся сходить в каюту и привести себя в порядок.
Командир пилотной группы молча разворачивается и, тяжело пыхтя от гнева и унижения, пулей вылетает из столовой.
— Посидишь за компанию? — спокойным голосом, будто и не было этой неприятной сцены, интересуется у меня Мишель.
Молча киваю и иду вместе с ней к стойке буфета. Адреналин потихоньку выветривается, заставляя напрягать разом все мышцы в попытке унять нервную дрожь.
***
— Всё не было возможности поблагодарить вас за спасение лично, — смущаясь и краснея обращается к нам кок, стоящий на раздаче лопоухий парень, пожалуй, одного с моим помощником нежного возраста.
— Разве мы могли допустить, чтобы экипаж остался без твоей замечательной шарлотки? — Мишель перегибается через столешницу и панибратски хлопает контрактника по плечу. — Уверена, они на нас и напали лишь для того, чтобы выведать твои кулинарные секреты.
— Вам правда нравится? — кок заливается счастливым румянцем.
— Ничего вкуснее не ела за все годы службы, — Мишель сопровождает свою реплику столь выразительной мимикой, что я срочно хватаю с подноса два последних куска легендарной шарлотки. — А как тебя угораздило попасться к ним в лапы? — Продолжает инструктор.
— Сейчас понимаю, что вёл себя очень глупо, но, когда прозвучала тревога, я как раз экспериментировал с новым рецептом сдобного теста и не смог всё бросить на полпути… — кок снова краснеет, но теперь явно по другому поводу. — Всё думал: ещё чуть-чуть! Ещё минутку и успею! А потом стало слишком поздно, пришельцы вторглись как раз на нашей палубе и отрезали кухню от остальной части корабля. Решил спрятаться в одном из шкафов, но не помогло — у них был какой-то прибор в руках, и они сразу же меня нашли.
По дороге к обеденному столику с тяжёлым, неодобрительным вздохом Мишель вводит в курс дела:
— Мальчик — повар от бога. Останься на Земле, давно бы открыл свой ресторан, но нет, у него, понимаешь, романтика в заднице взыграла, подавай ему космофлот!
— А я искренне думал, что на кораблях так всегда вкусно кормят.
Ответом служит громкое «бу-га-га» инструкторши, впечатлённой моей потрясающей наивностью.
— Нравится? — живо интересуется она, глядя, как я с чувством уминаю шарлотку.
— …м-м-м… — могу лишь энергично кивать, не в силах прервать гастрономическую экзальтацию. — Объедение… — выдаю вердикт, расправившись с первым куском и вытерев рот салфеткой. — Почему за целых шесть месяцев полёта я только что узнал о существовании этой неземной вкуснятины?!
— Так ты у нас любитель сладкого?
— Не сладкого! С ума схожу от печёного! Вот поставь сейчас передо мной пирожок с капустой и котлету, без раздумий сцапаю пирожок! — делаю осторожный глоток кофе.
— А между нами, оказывается, больше общего, чем кажется на первый взгляд, — меня одаривают загадочным прищуром очень выразительных зелёных глаз.
— Например? — хватаюсь обеими руками за блюдце со вторым куском шарлотки, пододвигая его поближе и глотая слюнки в предвкушении.
Но узнать эту важную информацию, равно как и продолжить предаваться чревоугодию, мне было не суждено, поскольку в этом момент включилась корабельная связь:
— Внимание, экипаж! Всем приготовиться к экстренному гиперпрыжку!
Сколько бы раз мы не прыгали за время экспедиции, испытывая новую технику, организм по-прежнему, решительно и бесповоротно, отказывается привыкать к подобному насилию. Всеобъемлющая слабость, тошнота, ярко выраженное ощущение дезориентации — побочные эффекты чужих технологий крайне неприятны. Поэтому и начали делать подобные объявления, чтобы команда успевала себя обезопасить.
Я на удивление хорошо переношу подобные манёвры, и весь этот «чудо-букет» проходит за считанные секунды и без каких-либо последствий для здоровья. А вот остальные члены экипажа мучаются значительно дольше.
Едва мы пережили гадостный момент входа в гиперпространство, как прозвучало ещё одно сообщение:
— Начальникам подразделений и ключевым специалистам срочно прибыть в зал для брифингов!
Быстро переглядываемся с Мишель, которая, как и я, пришла в себя почти мгновенно, и не сговариваясь срываемся с места. Благо двери по всему кораблю уже разблокировали.
Поскольку отправной точкой в проекте крейсера были десятиметровые габариты меха, то «Королёв» получился весьма внушительным по размерам, и меня до сих пор не оставляет ощущение, будто нахожусь на съёмочной площадке какого-нибудь ленфильмовского фантастического блокбастера.
С одной стороны, это здорово: тут тебе и большущая, хорошо оборудованная, столовая, и зал для брифингов с поражающей воображение интерактивной тактической картой, и полноценный спортзал с отдельными «качалкой» и татами, и просторная кают-компания с настоящим роялем от небезызвестных Steinway sons, и даже оздоровительный комплекс с баней и пятнадцатиметровым плавательным бассейном.
Но, с другой стороны, если нужные пункты назначения находятся в противоположных концах корабля, то это уже становится серьёзной проблемой. И никаких киношных лифтов, самодвижущихся дорожек, электропоездов или хотя бы электросамокатов, к сожалению, не предусмотрено. Ножками товарищи, ножками, ибо безопасность на корабле превыше удобства! Радует только, что конструкторы всё же сообразили расположить важнейшие помещения посередине.
***
— Совершенно очевидно — это тот же корабль, что напал на нас! — первый помощник капитана нервно вышагивает взад-вперёд возле тактической карты, то и дело постукивая по ней длинной указкой. — Сравнение снимков и сигнатуры энергетических контуров это подтверждает. Но мы не знаем, как они нас нашли. И хотя, по причине пригодности пространства для навигации, предыдущий прыжок был весьма коротким — порядка ста тысяч астрономических единиц, для земных средств обнаружения этого было бы достаточно, чтобы скрыться раз и навсегда. Хорошо, что благодаря товарищу инженеру. — Он делает взмах рукой в мою сторону. — У нас появилась возможность своевременно обнаруживать противника и их новое появление не станет для нас фатальным.
Все присутствующие дружно посмотрели в мою сторону и одобрительно закивали. Лишь «мой лучший друг» — начальник пилотной группы, недовольно скривился, словно откусил лимон. Ох уж мне эта профессиональная ревность.
— Сейчас «Королёв» сделает ещё один прыжок, уже на максимально возможное для него расстояние — пятьсот световых лет. Проверим, найдут ли они нас снова.
— Надеюсь, каждый из вас отдаёт себе отчёт, что в сложившейся ситуации мы не можем возвращаться на Землю, — включается в разговор капитан. Делает паузу, внимательно оглядывая каждого из присутствующих, как будто пытаясь проникнуть нам в голову. — Риск привести за собой столь могущественного противника слишком велик, поэтому принято решение уходить ещё дальше вглубь этого сектора космоса. До тех пор, пока не отделаемся от преследователей раз и навсегда. — Подумав, добавляет. — Безусловно, жизнь стала бы куда проще, существуй протокол регламентирующий Первый контакт, но увы, сейчас нам придётся выкручиваться самостоятельно.
Да уж… подобного развития событий точно никто не ожидал. И ведь даже нет технической возможности отправить на Землю предупреждение, не то что запросить поддержку! — и тут же сам себя осаживаю. — Хотя толку с этого? Ведь «Королёв» существует в единственном экземпляре.
В помещении воцарилось гнетущее молчание. Все пытаются осознать, что значат эти слова лично для него. Поднимаю руку, обращая внимание капитана на себя.
— Да, Дмитрий Александрович.
— Платон Сергеевич, когда вы объявите экипажу об этом решении?
Поскольку я гражданский, то придерживаюсь неформальной манеры общения.
— Как только убедимся, что во время вторжения нам не поставили банальный маячок на корпус корабля, и речь действительно идёт о многократном техническом и научном превосходстве противника. Никаких тайн от экипажа — моё твёрдое решение.
— Но зачем мы вообще бежим? Понимаю, первый контакт у нас вышел, мягко говоря, неудачный, но они же разумные и высокоразвитые существа, может стоит попытаться наладить с ними диалог? — поправив причёску нервным движением, начальница химического отдела тоже решает поучаствовать в беседе.
— Мария Викторовна, возможно, я вас сильно удивлю, — продолжает капитан, смешно сведя брови на переносице. — Но военные — совершенно адекватные люди и не развязывают войны, если существуют другие способы решения проблемы. Как только наши радары их засекли, мы сразу же попробовали выйти с ними на связь. Ответа не последовало. Лишь датчики зафиксировали факт очередного накопления энергии для выстрела. Так что очевидно: всё, чего хотят инопланетяне в настоящий момент времени — это уничтожить нас с вами, моя дорогая. Почему — неизвестно. Поэтому сейчас первоочередная задача всех служб и научных групп корабля — найти способы эффективной борьбы с пришельцами. Исследуйте захваченное оборудование, закончите, наконец, аутопсию, делайте всё что угодно, главное пролейте свет на причину их агрессии, и дайте всем нам шанс вернуться домой. А теперь все за работу! Совещание окончено!
Объективности ради — пришельцы здесь мы.