Сила одиночки

Глава 6

Командир группы реагирует мгновенно.

— Разворачиваемся и домой! Максимальное ускорение! Не отставать! — грозно пролаял в голове его голос, заставив нас испуганными птенцами, устремиться под крылышко «Королёва».

Полцарства за то, чтобы узнать, как эти черти, так быстро и так точно, нас вычисляют!

Но думать особо некогда, поскольку в этот момент недра вражеского носителя извергли наружу целую тучу маленьких летательных аппаратов непонятного назначения. Срочно инициирую режим «Разведка», перераспределяя часть энергетических и вычислительных ресурсов на радары и сенсоры дальнего действия для придания им большей чувствительности. В этом бою мне понадобится вся информация, что удастся получить. Если выживу. Увеличив разрешение оптики, внимательно разглядываю нового противника, роящегося вдалеке огромной смертоносной тучей.

Странно угловатые и бесконечно далёкие от привычных земных образов, явно ближайшие родственники тех, кто пытался взять «Королёва» на абордаж. На основании компактных размеров и характерного остекления кабины делаю однозначный вывод об их предназначении и громко вскрикиваю, предупреждая товарищей:

— Это истребители!

И тут же автоматика фиксирует бесчисленные энергетические импульсы, полетевшие в нашу сторону. Воспринимаю увиденное крайне скептически, на таком расстоянии эффективность подобных выстрелов должна стремиться к минус бесконечности. Хотя, может это я недооцениваю возможности их технологий?

— Приступить к маневрированию!

Полностью согласен с его стратегией, драться сейчас землянам не с руки. Следуя приказу, мы рассредоточиваемся, ловко вертясь и не давая устремившемуся в погоню врагу вести по нам даже подобие прицельного огня. Но все надежды на успешное бегство перечёркивает голос первого помощника капитана:

— Мостик пилотной группе! Анализ данных показывает — противник догонит раньше, чем вы возвратитесь на борт!

— Построение «Зеркало»! — незамедлительно следует команда Агеева. — Новички! Слушайте своих первых пилотов и всё будет хорошо!

Безапелляционная манера старлея выражать свои мысли сейчас как нельзя к месту. Ни тени страха, ни даже лёгкого облака неуверенности, ведь подчинённые не должны ни задумываться, ни сомневаться, ни тем более бояться. В нашей ситуации это однозначно будет стоить жизни.

Последнее напутствие, и время на лирику выходит. Противник, сблизившись на достаточное расстояние, выпускает целый рой ракет «космос-космос» и они, смертельно ядовитыми светлячками, заполняют всё пространство между нами.

Чертовски много!

Ощущаю лёгкую вибрацию машины, это штатный КАЗ (Комплекс Активной Защиты) самостоятельно принял решение об открытии огня, обнаружив внешнюю угрозу, и выстрелил увесистую пачку миниатюрных противоракет, мгновенно растворившихся в темноте космоса.

Блестящая разработка, пусть и не моя, но, к сожалению, в силу ряда технических особенностей, пригодная только к работе в составе меха. КАЗ способен отслеживать одновременно до трёхсот объектов самостоятельно и до пятисот при работе в группе, уверенно выделять среди них ложные цели (эффективность на Земле 93 % и 99.6 % соответственно) и гарантированно поражать с первой попытки при условии, что максимальная скорость объектов не превышает десяти махов навстречу или четырёх вдогонку. При этом совершенно не требуя участия пилотов.

Пускай характеристики ракетного вооружения противника, да и собственно носителей, пока нам не известны, но раз нет сигнала тревоги, значит у автоматики всё под контролем.

Ярчайшие вспышки расцвели в холодной темноте космоса, будто праздничный салют на девятое мая. И ещё одна волна полностью нейтрализована. И ещё. Ничья.

Как хорошо, что старлею захотелось впечатлить новичков и он приказал взять в этот тренировочный полёт ВСЕ виды вооружения …

— Огонь! — хорошо поставленным голосом командует Агеев.

Понеслась ответка землян. Извиваясь как припадочные, чтобы максимально усложнить перехват, наши ракеты аналогичного класса бросились за своей добычей. Забыв про реальность угрозы, на максимальном увеличении жадно вглядываюсь в поле битвы, впитывая мельчайшие нюансы происходящего.

Должен заметить, каждый мех по отдельности — уже грозная сила, с которой придётся считаться абсолютно любому противнику. Но когда машины объединяются в группу, их возможности чудесным образом суммируются, превращаясь в подобие коллективного разума. Геометрический рост вычислительной мощности бортовых систем одаривает пилотов поистине необоримой мощью во всех областях: взлом вражеских протоколов связи, постановка помех, противодействие чужеродным системам РЭБ, увеличение разрешающей способности радаров и сенсоров, повышение точности наведения оружия и скорость реагирования автоматических систем.

Но, к сожалению, все усилия конструкторов становятся бесполезны, если подводит самый важный элемент — прослойка между креслом и нейроинтерфейсом. Из-за экспериментального статуса разработки, на данный момент даже штатные пилоты не прошли полноценного обучения тактике сражений на мехах, ограничившись чтением технической документации, а уж что говорить про новобранцев.

Вражеские машины стремительно рассеиваются, пытаясь ускользнуть от приближающейся смерти. Часть ракет сбита штатным энергетическим оружием, часть, судя по бессмысленным траекториям, попала под действия вражеского РЭБ и была взорвана нами дистанционно, в надежде нанести хоть какой-то урон, и лишь малая часть достигла своих целей. Увы, учитывая зашкаливающее количество истребителей противника этого явно недостаточно, чтобы облегчить нашу участь.

В юности доводилось читать воспоминания участников первой Мировой войны. По их словам, все привычные ужасы: бомбёжки, артобстрелы, танки, газовые атаки и прочее, меркнут перед тем нечеловеческим страхом, что ты испытываешь, поднимаясь в штыковую атаку. А нам сейчас именно это и предстоит — ближний бой.

Инопланетяне настигают нас, захлестнув металлическим прибоем, и сражение разбивается на множество мелких стычек. Разноцветные энергетические импульсы, подобно плотному метеорному потоку, заполнили безразличный космос. Ярко-красные с нашей стороны, пронзительно синие с их. Сплошное мельтешение из своих и чужих, аж в глазах рябит. Обломки уничтоженных вражеских кораблей, мёртвые инопланетные тела, кружащиеся в невесомости в последнем танце. И всё это в полнейшей тишине.

Враги похожи на стаю гиен набросившихся на сильного, но одинокого льва. На каждого нашего нацелились по десятку их кораблей. Бросаются в атаку в каком-то необъяснимом исступлении. Напролом. Любой ценой. Не подстрелить, так протаранить, не убить, так хотя бы укусить. Физически ощущаю растерянность наших пилотов, морально не готовых к подобному остервенелому натиску. И это заставляет их действовать крайне неэффективно: кто-то настолько осторожничает, что со стороны это больше напоминает трусливое бегство, а кто-то, наоборот, очертя голову бросился в самую гущу вражеского строя пытаясь победить собственный страх. Эфир мгновенно заполнился шумом битвы:

— За мной трое. Четверо. Уже восемь, сука! Да помогите кто-нибудь, вашу мать!

— Сейчас! Левее уходи! Да, левее, кому говорю! Мне навстречу!

— Получите ублюдки! Что, не нравится?! А как вам такое?!

— В меня попали! Ещё! Теряю скорость!

— Да что ж вас так много-то?! В очередь сукины дети!

— Докладывает борт номер три: мы всё… Дальше сами, парни… Отомстите там за нас.

Ожидаемо, первыми из боя выбыли те, кто бросился в гущу событий очертя голову. Как безответственно, война — действо коллективное!

— А уклоняться моя бабушка будет?! Если разрешите себя убить, на борт лучше не возвращайтесь! — раздаётся возмущённый рёв старлея, пытающегося хоть как-то подбодрить подчинённых.

Начинают поступать доклады о критических разрушениях. Один, второй… третий… Ровно половина. Покалеченные мехи выбывают из боя, бессильно болтаясь в невесомости жалким металлоломом, не способные ни помочь остальным, ни даже спасти себя. И теперь, сидя в глубине сверхзащищённых кабин, наши боевые товарищи могут лишь обречённо ждать, когда за них примутся всерьёз, чтобы убить или взять в плен.

Боеспособными остаются: я с Мишель, командир группы с новичком из числа матросов и… крайне неожиданно Антон с дамой сердца. А это ведь их первый полёт!

Пускай к этому моменту земляне весьма сильно проредили вражеские ряды, исход боя уже очевиден и наша гибель лишь вопрос времени. Предчувствие неотвратимого ледяными когтями сжимает грудь.

— Попробую отвлечь их на себя! Кто может, прорывайтесь на «Королёв»! — раздаётся злой голос Агеева.

Врубив форсаж и закрутив немыслимую серию фигур высшего пилотажа, он устремляется в сторону вражеского корабля-носителя в последнем, отчаянном и безнадёжном, рывке. Смотрю ему вслед, а в горле стоит комок.

Не думал, что моя жизнь закончится вот так…

— Дима, не хочу ставить под сомнение твой стратегический гений, но, может, мне уже пора прекратить притворяться? — неожиданно тишину нарушает равнодушный голос инструкторши. — И, хотя я согласна с тобой в оценке происходящего: к настоящему времени ничего непоправимого не произошло, но разумно ли подвергать новичков такому стрессу? Мне кажется, ты к ним слишком суров.

После услышанного только пилотный скафандр помешал челюсти упасть на пол.

— Ты издеваешься?!

— Откуда такое странное предположение?

Голосом полным нескрываемого удивления интересуется инструкторша, попутно исполняя странный до нелепости манёвр, весьма отдалённо напоминающий каноническую «бочку». Что, впрочем, не мешает ему оказаться на редкость эффективным. Изящно ускользнув от очередной атаки очередной группы обезумевших четырёхруких, Мишель отправляет им вслед серию импульсов, поджаривая инопланетные задницы.

Моё буйное воображение не спит и услужливо приправляет её реплику видением, как она задумчиво хмурит брови, искренне не понимая, почему я так бурно реагирую.

— Ты же взял с меня слово без твоей команды ничего не делать, — продолжает она. — Вот я и жду. А ещё раньше мы решили, что я должна позволить тебе побыть сверху.

С трудом преодолев желание разбить себе голову обо что-нибудь твёрдое, срываюсь на нервный крик:

— Немедленно убей их всех!

Мишель даже не считает нужным тратить время на ответ. В то же мгновение звёзды превращаются из ярких светлячков в длинные размазанные линии, а меня начинает подташнивать от непостижимых манёвров и запредельных ускорений.

— Бронебойные!

— Готово!

Идея, мягко говоря, рискованная, учитывая, сколько наших находится в зоне поражения, но я ни секунды не сомневаюсь в напарнице. Блеснув в черноте космоса яркими огнями двигателей, стремительным зигзагом рассекаем толпу врагов в нескольких направлениях, оставляя после себя лишь дырявые консервные банки. Отдача от безостановочной череды выстрелов ощущается мной будто нервная дрожь живого существа, высшего хищника, убивающего не ради пропитания, а ради удовольствия.

И глядя на то с какой элегантной молниеносностью и неправдоподобно точным построением траекторий выстрелов, позволяющим поражать несколько целей одновременно, это было проделано, задаюсь далеко не праздным вопросом — а моя напарница вообще человек?!

— Пора забирать наших и улетать. Придумай что-нибудь, — будничным тоном просит инструкторша.

Нужен план спасения?! Да, легко!

— Борт номер шесть — мостику! Срочно очистите ангар и откройте шлюз! Приготовьтесь принять повреждённую технику и раненых. Затем двигайтесь по короткой дуге в район кормы их корабля! Будьте готовы немедленно уйти в гиперпространство!

Выбив огромным бронированным кулачищем остекление кабины ближайшего выведенного из строя вражеского истребителя, Мишель, словно всамделишный великан-людоед, не торопясь, с явным наслаждением, вытаскивает оттуда за ногу отчаянно дрыгающегося пилота, смотрит пару секунд и… резким движением рвёт напополам, как лягушку. Окровавленные ошмётки, медленно вращаясь, разлетаются в разные стороны.

Проводив их взглядом, Мишель в лучших традициях моих любимых антикварных восточных боевиков разворачивается в сторону неприятеля, тычет в них указательным пальцем и проводит ребром механической ладони по воображаемому горлу.

Господи, она отмороженная на всю голову! И такая стильная…

— Командир пилотов? — всё тем же бесцветным голосом Мишель ставит передо мной очередную задачу.

— Он, конечно, редкостный мудак… Но это наш мудак!

— Принято.

— Антон! — вызываю своего помощника. Тишина. Ещё раз. С тем же результатом. Пробую альтернативный вариант. — Виктория Олеговна?

— На связи!

— Сейчас здесь будет «Королёв». Срочно грузите подбитые мехи на корабль. А мы летим за командиром. Помощь не нужна, — после небольшой паузы интересуюсь. — А что с Антоном? Он не ранен?

— Нет. Но говорить не может. Потом сам всё объяснит.

— Понял… Отбой…

Но сердце всё равно не на месте. Мой помощник ведь совсем ещё ребёнок, и ни к чему подобному его не готовили! Не ранен — уже хлеб, но что с ним случилось-то, если не может даже ответить?!

Пронзив насквозь окружившую наш мех багровую тучу шариков из крови и внутренностей вражеского пилота, устремляемся на помощь командиру пилотной группы.

— Борт номер шесть — лидеру!

Бодро начинаю и тут же замолкаю. Я в полнейшей растерянности. Человек принял осознанное решение пожертвовать собой ради спасения других, будучи твёрдо уверенным, что этот полёт — дорога в один конец. И что теперь? Злорадно или как минимум равнодушно сообщить, что его героический порыв можно спустить в унитаз, потому что бравые мы всех перебили? Зачем спасать тело, если душе будет нанесён непоправимый вред? Кем я буду после такого?!

— Слушаю! — тем временем в голове раздаётся знакомый рык.

— Докладываю! Личный состав в безопасности. Лечу на помощь. Вы не против надрать им зад?!

Длинная пауза.

— Принял. Может, и план есть?

— Да! — напряжение боя накладывает отпечаток на стиль мышления, делая его предельно лаконичным. — Сделайте оборот вокруг их корабля. Перейдите на бронебойные, но без моей команды не стреляйте.

— Не ракеты? — следует удивлённый возглас.

— Нет! И будете использовать моё целеуказание!

Пока свора преследователей нарезает круги, надеясь догнать и порвать старлея на мелкие кусочки, Мишель успевает прибыть на место сражения. Две боевые машины выныривают навстречу друг другу, наши информационные системы автоматически сливаются.

— Товсь… Пли!

Мех начальника пилотной группы резко разворачивается и, продолжая лететь задом наперёд, открывает огонь. Металлические болванки, выкинутые мощным электромагнитным импульсом, с запредельной скоростью устремляются навстречу врагу, пронзая обшивку истребителей, словно бумагу. А мы ему вторим, не оставляя этим инопланетным уродам ни шанса на спасение!

Но это ещё не конец.

К моему величайшему огорчению, нет никакой возможности собрать вражеские обломки, чтобы уже на борту спокойно и с наслаждением их изучить. Но раз в силу обстоятельств я оказался настолько близко от противника, теряться не намерен. Зафиксировать исходящее от корабля-носителя излучение, получить для дешифровки записи переговоров, сфотографировать, провести спектральный анализ, пошкрябать краску на обшивке — да что угодно! Разве можно упустить такой невероятный шанс?!

— Делай как я!

На полной скорости проношусь вдоль корпуса вражеского корабля, разряжая в него боезапас, в надежде не столько уничтожить, сколько получить дополнительную порцию информации для анализа.

Вжик — и мы уже за их кормой, прыг — и мы, будто два заправских акробата, приземляемся в ангаре подоспевшего «Королёва», едва успев затормозить и никуда не врезаться, скок — и наш крейсер окрашивается серебристым сиянием, унося землян прочь из очередного негостеприимного места. Adios придурки!

***

Выбравшись наружу, останавливаюсь и внимательно прислушиваюсь к ощущениям в теле. С физикой, в этот раз, полный порядок — ни слабости, ни головокружения. Идея с инъекциями оказалась чрезвычайно эффективной! А вот ментальное послевкусие у боя на редкость отвратительное. Впрочем, индульгировать некогда.

— Виктория, вы как? — слегка повысив голос, чтобы точно быть услышанным, обращаюсь ко второму помощнику капитана, только что выбравшейся на соседний пандус из своего изрядно потрёпанного меха.

В ответ получаю неопределённый взмах рукой. Ну раз сама вышла, буду считать, что всё нормально. Следом, с трудом, выползает мой помощник. Бледный, как полотно, и едва стоящий на ногах.

— Привет, народ! Вы отлично проявили себя сегодня! — Мишель остановилась рядом со мной, излучая бодрость и оптимизм, словно ничего и не было.

При виде инструкторши глаза у Антона превратились в два больших блюдца, он судорожно вцепился в поручни и, согнувшись пополам, начал блевать. Виктория Олеговна тут же принялась успокаивающе гладить его по спине, одновременно что-то тихонько нашёптывая на ухо.

Мне кажется или неважное самочувствие этого впечатлительного ребёнка как-то связано с персоной Мишель?

Отвлекая от размышлений, оживают корабельные динамики:

— Говорит капитан корабля! Всему свободному от несения службы экипажу через час прибыть в кают-компанию. Конец связи!

— Пошли, приведём себя в порядок, — взяв за рукав, дипломатично увлекаю напарницу за собой, пока она не приняла близко к сердцу увиденное.

Смыв мыло и выкрутив краники до предела, долго стою под тугими струями обжигающе горячего душа в хлипкой надежде, что вода смоет безумное напряжение прошедшего боя. Свидание со смертью не прошло бесследно для моей психики. Готовился ли я умереть? Определённо. Было ли страшно? Если честно, то нет. Так почему же мне так плохо? А хрен его знает! Никак не получается понять суть проблемы и, меня, привыкшего всегда полагаться на силу своего интеллекта, это бесит вдвойне.

И тут…

Сквозь густой пар, заполнивший всё пространство душевой, проступают контуры идеального мускулистого тела Мишель. Потемневшие мокрые волосы выгодно подчёркивают безупречный овал лица, а капли воды по всему телу делают его ещё более соблазнительным. Организм реагирует мгновенно, с лёгкостью отмахнувшись от всех душевных терзаний.

С фирменной загадочной улыбкой инструкторша приподнимает свою грудь, мнёт её, нагло дразнит коралловыми эрегированными сосками, поворачивается спиной и, уперевшись в стену, соблазнительно прогибается в пояснице. Хриплым от возбуждения голосом шепчет:

— Димочка, ты хотел быть сверху. Так возьми же меня скорее… Я вся горю…

Как… Как она сумела пройти в мою кабинку? Да неважно!

Руки непроизвольно тянутся вперёд и… утыкаются в гладкий пластик.

— Кажется, я схожу с ума…

Ставлю диагноз самому себе и яростно трясу головой. Выскочив пулей из душевой, наспех вытираюсь и, кое-как напялив форму, отправляюсь в кают-компанию. По дороге пытаюсь осмыслить привидевшийся мираж:

А может со мной как раз всё в порядке? Если инстинкт продолжения рода победил боязни смерти, значит я не утратил волю к жизни, значит ещё поборемся!

***

Капитан, весь светясь от воодушевления, подходит к отдельно стоящим экипажам мехов и начинает торжественную речь:

— Сослуживцы! Мои боевые товарищи! Несгибаемые мужчины и женщины этого корабля! Сегодня особенный день — вы все прошли крещение огнём! Но ни значительно превосходящие силы противника, ни смертельная опасность вас не сломили! Вы показали себя умелыми бойцами и крепкими духом личностями! Я и весь остальной экипаж крейсера «Королёв», мы гордимся вами и равняемся на вас! Уверен, именно ваш высокий профессионализм и стальная воля помогут нам выжить в этой войне и вернуться на Землю в целости и сохранности! Так держать! Ура!

— Ура! — дружный рёв потряс своды кают-компании.

— За вас! — капитан поднимает бокал с вином.

Умеет же Платон Сергеевич вдохновить… И время выбрано удачное, чтобы никто не успел пасть в пучину страхов и сомнений после возвращения с того света. Вон, даже мой Антон из бледно-зелёного обморока превратился в рвущегося в бой неофита. Да и алкоголь, на мой взгляд, сейчас более чем уместен в психотерапевтических целях…

Заняв любимый наблюдательный пост возле барной стойки, делаю большой глоток вина и, выхватив из толпы знакомый силуэт, исподволь любуюсь Мишель, которая в данный момент о чём-то оживлённо шепчется с представительницами корабельной медслужбы. При этом вся их компашка то и дело бросает на меня косые взгляды и тут же заходится в приступе смеха.

— Спасибо…

Неожиданно раздаётся сбоку, отвлекая от напряжённых дум: что же со мной не так? От удивления дёргаюсь и чуть не обливаюсь вином.

— … простите, что вы сказали?

— Ты меня услышал… Я поблагодарил за спасение…

Злополучный начальник пилотной группы, тот самый мудозвон — старший лейтенант Агеев, сидит на соседнем стуле с чрезвычайно мрачным видом и благодарит за спасение. Чудны твои дела, Господи!

— Да не за что… — растерянно пожимаю плечами. — Мы же не сделали ничего особенного.

— Слушай… можешь им голову морочить, — старлей делает небрежный жест в сторону остальных членов экипажа. — Но я-то знаю, какие у нас были шансы в прошедшем бою. Ни-ка-ких… — произносит он по слогам и залпом осушает бокал. Неторопливо вытерев губы тыльной стороной ладони, ещё больше повышает градус непонятности. — Мне нет дела до истинных целей вашего с инструктором пребывания на корабле, главное — не дайте ребятам погибнуть понапрасну.

Я, конечно, обожаю тайны, но только в том случае, если за них берусь я! А не они за меня. Растерянно хлопаю глазами, совершенно не понимая, что он имеет в виду, а главное, как на это реагировать. Агеев спрыгивает со стула и завершает наше общение совсем уж удивительной фразой, заставив, в очередной раз за сегодня, начать сомневаться в своём рассудке.

— И ты это… прости меня… — приятельски хлопает по плечу и уходит.

Но долго удивляться произошедшему не получается, потому что в этот момент общий шумовой фон перекрывают чудесные звуки рояля. Звучит один из ноктюрнов Шопена. Правда сказать, какой именно, моей эрудиции уже не хватает. А за инструментом сидит… Мишель. Близняшки-медички облокотились на чёрную лакированную крышку и с мечтательным видом приобщаются к высокому искусству.

Плеснув в бокал ещё вина, срочно выдвигаюсь к месту событий.

— Ваши таланты неисчислимы, товарищ инструктор.

— Вы преувеличиваете, — меня одаривают лёгкой мечтательной улыбкой. — Как говорил один знакомый дедушка: «Музыкальное образование — необходимый минимум интеллигентного человека».

Трепать языком попусту нет ни сил, ни желания, и, очарованный, я замираю вместе со всеми, наслаждаясь живой музыкой и любуясь, как ловко бегают по клавишам длинные и изящные пальцы Мишель.

Жизнь прекрасна! Разве что немного напрягают как бы незаметные взгляды соседок, дополненные с трудом сдерживаемыми улыбками. А Мишель им нагло вторит! Да что за день-то сегодня такой?!

— Товарищ инструктор! Товарищ инженер!

Раздаётся из-за спины чей-то взволнованный голос. Оборачиваюсь и вижу матроса из числа тех, кто оказался пригоден к пилотированию, в приступе застенчивости мнущего в руках головной убор.

— Говори, сынок! — Мишель, не прекращая музицировать, чуть наклоняется в сторону, чтобы лучше видеть нового собеседника.

— Разрешите поблагодарить вас обоих за своё спасение! Очередное!

— За очередное? — непонимающе хмурюсь.

— Так точно! Первый раз был, когда я попался инопланетянам во время вечеринки! А второй сегодня! Я пилотировал мех вместе со старшим лейтенантом Агеевым!

— Ах вот оно как! Значит, нашу экспедицию ты точно не забудешь, будет что внукам рассказать, — Мишель одаривает его материнской улыбкой.

— Рано мне ещё о внуках думать. Сначала бы девушку найти, — покраснев, растерянно бормочет контрактник, а глаза так и косят на очаровательных близняшек.

Но жизнь не всегда отвечает на наши запросы, и его интерес остаётся исключительно односторонним. После небольшой неловкой паузы, запнувшись, матрос всё же решается задать жизненно важный для себя вопрос:

— Товарищ инструктор, вы, правда, верите, что мы сможем вернуться на Землю? А то, знаете, на нижних палубах всякое поговаривают…

— Как тебя зовут, боец?!

Голос объекта моего воздыхания обретает классические строгие армейские нотки. Матрос мгновенно подбирается, а на лице явно читается, как он мысленно проклинает себя за излишнюю болтливость. Вытянувшись в струнку, бодро рапортует с каменным лицом:

— Матрос Владислав Сенчаков!

— Владислав, я в этом ни секунды не сомневаюсь! На корабле собраны лучшие из лучших! И, поверь, в этой сраной галактике нет ничего, с чем бы мы не смогли справиться!

И столько в этой фразе было искренней теплоты и непоколебимой уверенности, что в благополучный исход нашей бедовой экспедиции поверил даже гораздо более информированный я.

Но стоило только мальчишке отойти на достаточное расстояние, как одна из соседок ни с того ни с сего опасно близко пододвинулась ко мне и проворковала голосом полным кокетства:

— Дмитрий Александрович, как вы думаете, почему эти страшилы к нам прицепились?

К своему стыду, за всё время полёта я так и не научился различать близняшек. Полина и Есения — имена у них красивые и нежные, но я вынужден обращаться к девчонкам обезличено, чтобы не попасть впросак.

— Правда, Дмитрий Александрович, вы же самый умный на корабле, у вас точно есть какая-нибудь удивительная теория на этот счёт.

Её зеркальное отражение успевает не только обойти меня с другой стороны, но и как бы невзначай прижаться горячим бедром, вызвав мгновенную мужскую реакцию.

Чёрт! Однако, какая неловкая ситуация! Судорожно сглатываю и, с трудом совладав с мимикой, быстренько выскальзываю из коварной западни. Отодвинувшись на безопасное расстояние, голосом, полным картинного достоинства, произношу:

— Так-так, девчата! Лучше, если я буду видеть вас рядом друг с другом, а то каждый раз, когда вы порознь, начинает казаться, что у меня двоится в глазах!

— Вы ещё и самый остроумный мужчина на корабле, — близняшки дружно заливаются чудесным искромётным смехом.

Меня беззастенчиво кадрят…

Медленно и обречённо перевожу взгляд на Мишель, ожидая увидеть там свой смертный приговор. Но нет! Судя по крайне ехидному выражению лица, эта непостижимая барышня явно получает извращённое удовольствие, наблюдая за моими трудностями, в очередной раз переворачивая привычную картину мироустройства с ног на голову.

Ну, раз сегодня не мой последний день, то можно и углубиться в философские дебри. Снова опираюсь на крышку рояля и, для удобства подперев подбородок руками, начинаю делиться с окружающими умными мыслями.

— Во-первых, не могу с вами согласиться — на мой взгляд пришельцы никакие не страшилы. Да скафандры у них весьма причудливы внешне, и даже может быть кому-то могут показаться пугающими, но как инженер ответственно заявляю: сделано там всё по уму и нам точно есть чему поучиться. А внешне… Мне, конечно, трудно оценивать привлекательность других мужчин, я не по этой части…

Вообще-то, я всего лишь хотел подчеркнуть, что не художник, а сугубо технический человек. Однако, невинная в общем-то, фраза вызвала бурное веселье не только у близняшек, но и у Мишель, так что закончить её мне так и не удалось.

Успокоившись, та что слева, неожиданно, обхватывает себя руками и шепчет:

— Но у них же четыре руки! Я как представлю, что встречаюсь с таким… Это же групповуха какая-то…

— Зато сколько плюсов в быту! — не соглашается с ней сестра. — Прикинь, как удобно с таким спутником ходить по магазинам.

И вся их несерьёзная компания снова заходится хохотом. С огромным трудом придав лицу более-менее серьёзное выражение, пытаюсь вернуть разговор в конструктивное русло:

— Итак, милые барышни, отвечаю на ваш вопрос: «почему же они на нас напали?» На данный момент информации у нас слишком мало, чтобы делать выводы, но наблюдая с какой настойчивостью четырёхрукие пытаются от нас избавиться, берусь утверждать, что по какой-то неведомой причине мы им тут жутко мешаем.

— Если дела так и дальше пойдут, — прекратив музицировать, с кислой миной включается в разговор Мишель. — То мы вряд ли когда-нибудь узнаем, чем вызвана их агрессия. Раньше кто-нибудь из нас укокошит другого.

— Так получается, мы в космосе никому не нужны? — дружно выдыхают близняшки таким траурным голосом, что внутри всё переворачивается.

«Девушка в беде!» — разве настоящий мужчина в силах противостоять столь мощному древнему призыву?

— О нет! — с жаром вскрикиваю, пытаясь вернуть гармонию и надежду в их хрупкий мир. — Уверен, эти верзилы не единственная разумная форма жизни в нашей Галактике, и мы ещё обязательно встретим кого-нибудь умного, а главное — дружелюбного!

Хотя маловероятно… — мерзкий циник, сидящий глубоко внутри, а может, просто здравомыслящий реалист, считает своим долгом отпустить ценное замечание.

— Кстати, барышни, а вы знаете, что народ на нижних палубах его «Моби Диком» называет? — решаю, что самое благоразумное будет увести разговор в сторону от грустных дум.

— Кого? Корабль пришельцев? — очаровательно нахмурив брови уточняет Мишель.

Важно киваю в подтверждение.

— А ведь и правда, похоже! — близняшки в который раз за сегодня заливаются звонким счастливым смехом, между делом снова пододвигаясь ко мне.

***

— Я собрал вас для очень важного заявления, — капитан открывает совещание. — К сожалению, мы обладаем слишком малым количеством информации о враге. До сих пор неясны ни их мотивы, ни реальная степень военного и технологического потенциала. Но то, что уже известно, не радует. Противник неведомым образом отслеживает все гиперпрыжки «Королёва». Что, скорее всего, является следствием значительного научного превосходства. Их корабль-носитель имеет бо́льшую полётную скорость и оборудован энергетическим оружием высокой мощности, способным нас уничтожить. Хотя есть и хорошие новости — как показал последний бой, по какой-то причине на их корабле полностью отсутствуют системы ПВО.

После этих слов капитана мрачнею. В горячке боя я даже не подумал об этой опасности. Да, мехи спроектированы мной так, чтобы они могли даже в одиночку прорывать самую продвинутую земную систему ПВО и РЭБ. Но ведь в данном случае речь идёт о внеземных технологиях, чей уровень нам до сих пор неизвестен! А при циклопических габаритах их корабля туда запросто можно воткнуть сотни стволов или пусковых установок! Или даже и того и другого.

Если на тебя наседают сзади и поливают огнём спереди, а в напарниках у тебя бесполезный юнец, не думаю, что старлей такое бы потянул, несмотря на все возможности защитной автоматики.

Задним числом, за себя я нисколечко не переживаю, с таким пилотом от бога, как Мишель, мы точно выкрутились бы. Плюс, пусть это прозвучит крайне цинично, но печальная судьба Агеева уберегла бы нас от необходимости входа в зенитный зонтик. Ведь смысла продолжать полёт просто не было бы.

— Ещё они используют неизвестные земной науке однонаправленные защитные поля, нейтрализующие наше стрелковое импульсное оружие. — Капитан делает паузу и окидывает присутствующих напряжённым взглядом, то ли давая возможность осознать услышанное, то ли задать вопрос. Затем продолжает. — Имея более короткий цикл перезарядки сверхконденсаторов, до сегодняшнего дня у нас получалось быстрее врага уходить в подпространство, и только благодаря этому мы до сих пор живы. Но вечно драпать не получится — наши ресурсы конечны. И еда, и топливо. Поскольку выбора нет, командование корабля приняло решение — напасть на них самим, пока это ещё можно сделать на наших условиях.

Теперь понятно, зачем была нужна эмоциональная накачка в кают-компании…

Сомнения и страхи всех мастей, прямо на глазах сменяются удивлением и небывалым воодушевлением. Присутствующие нервно загалдели, перебивая друг друга и переглядываясь. Начальник биологического отдела не выдерживает, изрядно удивив своим воинственным настроем, вскакивает с места и, потрясая вздёрнутым к потолку кулаком, вопит:

— Наконец-то!

Остальные вторят ему на разные голоса:

— Покажем этим четырёхруким ублюдкам!

— Размажем их по всему космосу!

Весьма креативно! — отдаю должное богатому внутреннему миру системного администратора.

— Хватит бегать! Пора выпустить кишки этому левиафану!

Не отстаёт от него в полёте фантазии и один из корабельных инженеров, явно нахватавшийся образов от рядового состава. А секундой позже разрозненные крики присутствующих, охваченных слабоумным порывом патриотического угара, сливаются в дружный рёв:

— Да!

Откуда это шапкозакидательское настроение? Сегодняшняя почти победа напрочь лишила их рассудка? — непроизвольно качаю головой.

С удовлетворением отмечаю тех, кто не поддался стадному импульсу: Викторию Олеговну, Мишель и, неожиданно, по-прежнему не нравящегося мне командира пилотной группы. Обычно шумный и самодовольный, брутальный и надменный, сейчас он молча сидит, безучастно уставившись в одну точку. Хотя, учитывая психологический профиль и должность, из его уст подобные выкрики выглядели бы очень органично. После возвращения он сам на себя не похож; сначала сцена в кают-компании, сейчас это.

— Передаю слово первому помощнику, — капитан отходит в сторону от тактического дисплея.

— Это правда, что мы уступаем инопланетянам по большинству характеристик. Но у нас есть мехи! — помощник капитана с небывалой гордостью почти выкрикивает этот термин, неосознанно давая понять, сколь много надежд люди возлагают на моих смертоносных питомцев.

Мехи — то у нас есть… — недовольно поджимаю губы. — Но, по уму, надо сначала спросить инженерную службу — успеем ли мы их починить за это время, а лишь потом строить планы по захвату мира!

— И как показали последние события, врагу совершенно нечего им противопоставить, — первый помощник продолжает вдохновенно шпарить, будучи абсолютно уверенный, что мы не подведём. — А отсутствие у них систем ПВО даёт шанс, при грамотной тактике, раз и навсегда отделаться от преследователей и, наконец, вернуться на Землю. План такой. — Помощник двигает на карте изображения участников предстоящей битвы. — Основываясь на данных земных радиотелескопов, мы проложили курс в систему с большим железосодержащим астероидным поясом. В нашем плане он будет выступать естественным источником помех. Мехи заранее покидают корабль и, заглушив двигатели, дрейфуют среди обломков. Когда противник выйдет из подпространства, «Королёв», выступая в качестве приманки, переместится в досветовом пространстве ещё дальше вглубь пояса. Чтобы получить возможность для выстрела, противник будет вынужден сдвинуться вперёд и залетит в нашу засаду. Следующая фаза операции: мы запускаем ракету с электромагнитным зарядом, изготовлением которой сейчас занята инженерная служба «Королёва» и обездвиживаем вражеский корабль. Затем мехи разгоняют один из астероидов, вызывая столкновение. Мы уверены — при правильном выборе массовых характеристик, этого гарантированно хватит для уничтожения противника!

— Разрешите? — не в силах больше оставаться простым зрителем, поднимаю руку.

— Не волнуйтесь, Дмитрий Александрович, вам не придётся вступать в бой, вы будете в резерве, вместе с мехом Виктории Олеговны.

В бессилии закатываю глаза. Первый помощник явно пребывает в заблуждении, что он всё распланировал наилучшим образом.

— Я сейчас о другом — мы не в коем случае не должны уничтожать их корабль.

Все обернулись, с удивлением разглядывая и пытаясь понять, что за ахинею несёт этот учёный. Впрочем, за годы сознательной жизни я уже привык к такой слаженной реакции окружающих, не способных успевать за моим мыслительным процессом.