Сила одиночки

Глава 4

— Камилла, будьте так любезны, включите третий слайд, — начальник биологической службы стоящий возле тактического дисплея расплывается в самодовольной улыбке и одаривает помощницу долгим тёплым взглядом.

— Одну секунду, Максим Анатольевич, — Камилла сама ответственность.

Должен заметить, женская стратегия в продвижении по карьерной лестнице приносит свои результаты, ведь нет ни одного разумного повода для присутствия помощницы на этом совещании. Или начальник настолько заплыл жиром, что уже не может сам включить нужное изображение? Я вас умоляю!

Окидываю внимательным взглядом эту забавную парочку.

А если бы на меня навалились бюстом, как минимум, пятого размера и преданно заглянули в глаза?

Нервно вздрагиваю, представив подобную картину. Чур меня! Нет-нет, я не подвержен классическим мужским фобиям о возможном удушении во сне! Просто не отношу себя к ценителям столь богато одарённых матушкой-природой дам. Так что все старания девушки были бы напрасны.

Спустя мгновение проецирую ситуацию на себя.

А если не его помощница, а Мишель?.. Там не только грудь стопроцентно попадает в мои вкусовые стандарты, там вообще всё по самому высочайшему разряду. А если вспомнить, какой у нас был фантастический секс…

Как бы невзначай перевожу взгляд на сидящую невдалеке инструкторшу, заодно вынужденно закидывая ногу на ногу. На меня ноль внимания, с сосредоточенным выражением лица слушает корабельного биолога.

Это мог быть расчёт?

Задаюсь следующим теоретическим вопросом и тут же с презрением отвергаю эту дурно пахнущую гипотезу. Очевидно же, что никаких выгод от произошедшего барышня не получит. Более того, если вспомнить, что по плану «Королёв» должен был уже вернуться на Землю, и наши жизненные орбиты никогда бы больше не пересеклись, то начинаю склоняться к мысли, что именно это и послужило поводом для произошедшего. Мишель определённо не хочет ни к кому привязываться. Или боится…

Не знаю, что за бардак у неё в голове, а вот я не намерен разбрасываться такими шансами! Да, пускай наш первый раз до сих пор воспринимается разумом крайне неоднозначно, ведь за годы сознательной жизни у меня сложилась ярко выраженная доминирующая манера поведения в постели. Но очевидно и то, что произошедшее на вечеринке гораздо больше и глубже примитивного снятия физиологического напряжения! И раз уж мы застряли в этом уголке космоса, я готов на всё, лишь бы повторить пережитый удивительный опыт. А там, глядишь, и до настоящих отношений уже недалеко.

Но пора вернуться к брифингу, где, наконец, началось что-то интересное.

— Высокий рост и достаточно хрупкое телосложение пришельцев дают мне основание полагать, что они родом с планеты, имеющей меньшую силу тяжести, нежели Земля. Я бы предположил что-нибудь плюс-минус 0,9g.

Незабвенный лопух Максим Анатольевич несколько секунд колдует с коммуникатором, а затем на большом экране взору присутствующих предстаёт несколько детальных фото нападающих. Мне, в силу служебных обязанностей, довелось увидеть тела пришельцев чуть раньше и я уже знал как они выглядят. Зато остальные прореагировали весьма бурно.

Выждав когда спадёт общий гомон, биолог продолжил:

— Так же, опираясь на результаты вскрытия, могу с большой долей вероятности, утверждать, что мы имеем дело с искусственно выведенными организмами.

— Поясните, пожалуйста, — просит его капитан.

— Эволюция земных биологических видов опирается, в первую очередь, на принцип разумной достаточности. Например, почему у нас два глаза, рук и ног по паре, а сердце всего одно? — вопрос был риторический, и начальник биологической службы сразу же продолжает. — Потому что, лишись мы парной части тела, это всё равно позволит организму функционировать дальше. А вот травма сердца гарантированно приведёт к фатальному исходу. При этом дублирование подобной системы всё равно не только нас не спасёт, но и вызовет неоправданное усложнение организма в целом. И техническая реализация, и управление.

— То есть в нынешнем виде — люди оптимальная конструкция? — подключается к разговору вторая помощница капитана.

— Мы, Виктория Олеговна, воистину венец творения! И, по моему глубокому мнению, дальнейшая эволюция нашего вида лежит в раскрытии потенциала мозга, нежели в изменении тела. А здесь у нас четыре руки… — на его круглом лоснящемся лице появляется выразительная гримаса, демонстрирующая полную растерянность. — Аутопсия показала, что их базальные ганглии, залегающие под корой головного мозга и отвечающие за двигательные функции, в несколько раз больше человеческих.

— Стойте-стойте! — голосом полным безмерного удивления перебивает докладчика Мишель. — Я правильно понимаю, что, используя чисто земные термины, описывающие строение их тела, вы имеете в виду, что пришельцы функционируют ровно на тех же физиологических принципах, что и мы, люди?!

— А вам не откажешь в остроте ума, дорогуша! — начальник биологического отдела снисходительно кивает, а его тон становится менторским.

Тут же закипаю, ибо вопрос для меня принципиальный. Произнесённое не красит его ни как специалиста, ни как мужчину. Типа: «Я не ожидал, что простой солдафон, вроде вас, способен понять столь сложные вещи». А уж эта уничижительно-сексистская «дорогуша»…

— Максим Анатольевич, настоятельно рекомендую оставаться в рамках взаимного уважения по отношению ко всем членам экипажа, — капитан опережает меня, а тон его голоса не сулит ничего хорошего этому шовинисту.

— Но я не имел в виду ничего такого, — растерянно бормочет Максим Анатольевич, разом утратив спесь.

Вот же, козёл! Перед командованием корабля лебезит, а всех остальных считает за дерьмо.

— Значит, всё ещё хуже, раз вы воспринимаете окружающую реальность таким постыдным для взрослого человека образом, — тем не менее считаю своим священным долгом отпустить ядовитую реплику.

— Дмитрий Александрович… — мне достаётся честно заслуженная порция внимания капитана. — А вам я рекомендую не усугублять ситуацию. Безусловно, начальник биологического отдела уже осознал неуместность подобных высказываний, да и товарищ инструктор в состоянии позаботиться о себе сама.

— Это-то меня и беспокоит… — выдаю обречённо-философским тоном, донельзя довольный, что капитан попался в мою словесную западню. Вроде бы мысли вслух, но произношу их достаточно громко, чтобы окружающие гарантированно расслышали.

Взгляд хренова биолога непроизвольно останавливается на Мишель и, к моей неописуемой радости, его одаривают леденящим кровь взглядом, дополненным «совершенно случайным» хрустом пальцев. Учёный муж, до которого похоже тоже доходили всевозможные слухи связанные с загадочной персоной инструкторши, при виде столь недвусмысленных намёков на своё ближайшее печальное будущее, резко бледнеет и в испуге непроизвольно делает шаг назад.

— Максим Анатольевич, — капитан старается привлечь внимание ботаника, ясно давая всем понять, что ситуация объявлена исчерпавшей себя. Со второй попытки его усилия увенчались успехом. — Мы все с интересом вас слушаем.

Отмечаю тщательно сдерживаемые улыбки военной части присутствующих, но надуваться от гордости не спешу. В эту беседу я включился точно не в поисках дешёвого признания. А что действительно доставило удовольствие — это редкостное взаимопонимание с Мишель. Барышня же на лету всё схватывает!

— Итак, — начальникбиологического отдела нервно сглатывает и, судорожно расстегнув верхнюю пуговицу мундира, словно начав внезапно задыхаться, продолжает: — Хотя устройство их тел идентично землянам — там есть сердце и лёгкие, печёнка и даже пенис, а мозг имеет ровно такую же структуру — всё же очевидно, что это не наши дальние космические родственники. Скорее стоит вести речь об открытии неких универсальных законов зарождения и формирования живых видов во Вселенной. Уверен — наши революционные данные в самом скором времени приведут к кардинальному пересмотру большей части фундаментальных научных основ, и откроют перед земными учёными поистине фантастические горизонты!

— Но вы по-прежнему настаиваете на версии их искусственного происхождения? — капитан задаёт интересующий всех вопрос.

— Несомненно! В пользу этого говорит и тот факт, что все тела имеют одинаковый рост и вес. С одной стороны, перед нами организмы, имеющие поразительное и даже пугающее сходство с нами, а с другой — их генная инженерия достигла высот, которых мы пока не можем даже представить. Также не совсем понятно, зачем им в принципе понадобилось вносить такие масштабные изменения в строение своего тела.

— Подождите! — запоздало вскрикиваю в замешательстве. — Раз вы сказали «лёгкие», значит ли это, что…

— Именно, — в свою очередь перебивает меня начальник биологической службы, приняв излюбленный напыщенный вид. — Наши незваные гости — выходцы с кислородсодержащей планеты! Спектральный анализ воздушной смеси в их лёгких показал совпадение с земной атмосферой на 99,9 %. Однако я настойчиво рекомендую не предпринимать попыток прямого взаимодействия с их средой — реакция на содержащиеся там неизвестные микроорганизмы может быть непредсказуемой и даже фатальной! Эпидемия внеземной чумы, от которой нет лекарства — последнее что нам сейчас нужно! А на эксперименты уйдёт уйма времени!

Уже хлеб! Если что, можно будет обойтись облегчёнными защитными костюмами вместо полноценных скафандров, а то и вовсе осмотическими масками, — сделав оптимистичные выводы из услышанного, выныриваю обратно в реальный мир.

— А существует хотя бы малейшая вероятность того, что эти субъекты могли быть выращены земными учёными? — капитан всё ещё не готов отпустить биолога.

— Полностью отметаю такую гипотезу! — толстые губы Максима Анатольевича аж задёргались, столь искренним было его возмущение. — Я хоть и не специализируюсь на генной инженерии, но внимательно слежу за достижениями в этой области. И могу с уверенностью сказать: то, с чем нам пришлось столкнуться, пока недоступно даже для теоретического понимания! Это фактически уровень создателей донорского корабля!

— Позволите? — поднимаю руку. Получив добро командира, начинаю излагать свою гипотезу. — Есть лишь одно разумное объяснение этим фактам: перед нами вид, которому так давно приходится вести борьбу за выживание, что даже понадобилось изменить строение своего тела.

— Наш глубокоуважаемый начальник инженерной лаборатории упускает вероятность того, что эти пришельцы могут оказаться вовсе не жертвами обстоятельств, отчаянно борющимися за выживание, а крайне агрессивным биологическим видом. И изменение своего тела им понадобилось, чтобы одержать верх в какой-нибудь затяжной звёздной войне, — вторая помощница капитана хоть и подсластила пилюлю, но недвусмысленно посадила в лужу.

— Одно не противоречит другому, — а я всё равно не желаю признавать своё поражение.

И тут подаёт голос Мишель:

— Любая из этих теорий, не отменяет того, что в силу столь значительного научного отрыва их раса может иметь несколько узких специализаций. Сейчас перед нами индивидуумы, предназначение которых добиться превосходства в физической области, а кто возьмётся утверждать, что на их корабле-носителе не сидят те, чья задача подавить противника силой интеллекта?

Все замолкают, пытаясь осмыслить услышанное, а у меня в голове мгновенно рисуется образ некоего супермозга с, часто встречающейся в псевдонаучной литературе, удлинённой формой черепа.

— Дмитрий Александрович, вам есть что доложить? — капитан бесцеремонно вырывает меня из мира фантазий.

И хотя прошедшие после попытки захвата судна четыре дня прошли в напряжённых изысканиях, сколько-нибудь заметных успехов в изучении технологий пришельцев я не добился. Чувствуя неловкость за свою текущую бесполезность начинаю доклад:

— Пока очень мало. Из интересного могу отметить, что их скафандры оборудованы экзоскелетами, что не только прекрасно укладывается в теорию начальника биологического отдела, но и даёт основание полагать, что пришельцам регулярно приходится действовать на планетах с большей силой тяжести, чем их собственная. Технологически система спроектирована очень интересно, и я уверен, что на Земле без проблем смогу воспроизвести и интегрировать что-то подобное в боевые скафандры нашей космопехоты. К сожалению, в нынешних условиях нет ни нужных материалов, ни необходимого оборудования. — С тяжёлым вздохом развожу руками, демонстрируя полное бессилие в этом вопросе.

— А как прокомментируете неоправданно высокую сопротивляемость пришельцев к нашему оружию?

Оживает сидящий в последнем ряду незнакомый плотно сбитый мужчина. По эмблеме на рукаве понимаю, что это начальник взвода десантников.

— Пока никак. Благодаря неоценимой помощи химического отдела, состав материала, из которого состоят их скафандры, мне уже известен, но одного этого крайне мало для понимания механизма столь высокого сопротивления энергетическому оружию. Работаем в этом направлении. Кстати, об оружии. Мы с помощником тщательно изучили захваченные образцы. Строится на тех же принципах, что и земное, разве что работает более эффективно. Эксперименты ещё продолжаются, но, скорее всего, удастся улучшить характеристики наших моделей процентов на двадцать. Думаю, уже в ближайшие пару дней я передам в инженерную службу корабля необходимые спецификации, чтобы они смогли модернизировать штатное оружие.

— Так просто? — недоверчиво уточняет капитан.

— Поверьте, Платон Сергеевич, тут больше разговоров, — отмахиваюсь с лёгкой гримасой. — Минимальное вмешательство в схемотехнику и перепрошивка программного обеспечения. И всё.

— Отлично! А их защитное поле?

— К сожалению, тут пока результат нулевой. Они используют тот же подход, что и мы при экспорте военной техники — при попытке вскрытия, изделие полностью разрушается. Так что пока я не понимаю ни внутреннее устройство, ни, даже, принцип действия. Пришлось даже пожертвовать одним из четырёх захваченных генераторов поля.

— Что-то ещё?

— Да, есть непонятный момент, который, возможно, принципиально важен… — Быстро скользнув пальцами по экрану коммуникатора, отправляю фотографию инопланетного узла и отрисованную 3D-модель на тактический дисплей, чтобы все присутствующие могли понять о чём идёт речь. — Осмотр показал, что все скафандры нападающих оборудованы особым устройством, опоясывающим шею на манер воротника, с автономным источником питания и по функционалу отдалённо напоминающее наш нейроинтерфейс. Однако, мощность импульса настолько мала, что ни о каком прямом взаимодействии с мозгом речи идти не может. На данный момент предназначение этого устройства так и остаётся для меня загадкой, хотя очевидно, что для нападающих оно было крайне важно.

— Понятно… — капитан, поджав губы, ненадолго погружается в себя, а затем предоставляет слово главному инженеру корабля. — Николай Петрович, теперь вы.

— Ничего, — тот лишь грустно разводит руками. — Мои ребята облазили корпус «Королёва» вдоль и поперёк в поисках чужих устройств или хотя бы регистрации исходящего излучения, а также тщательно изучили вражеский десантный корабль. Нет никаких данных указывающих, что от нас ведётся скрытая передача. Так что версия с маяком полностью отпадает.

— Ясно, — тяжело вздохнув, капитан хлопает ладонью по бедру, подводя итог нашей дискуссии. — Жду от каждого из присутствующих любых разумных идей на основе полученной информации. Нам надо как можно скорее найти способ выжить в этой неожиданной войне.

Все в глубокой задумчивости потянулись к выходу.

— Товарищ инженер и товарищ инструктор, задержитесь на минуточку! — обращение капитана застаёт врасплох. Когда мы остались наедине, он продолжил. — Понимаю, моё предложение прозвучит крайне необычно и будет отвлекать вас обоих от выполнения прямых служебных обязанностей, но ситуация такова, что нам позарез нужен ещё один экипаж меха. Тем более, что вы уже проявили себя самым блестящим образом. — Заметив мою попытку возразить, предостерегающе поднимает руку и продолжает. — Каждый раз кидать в бой вас я, естественно, не буду, не переживайте на этот счёт, но иметь в резерве ещё одну боеспособную единицу крайне важно. И это не приказ, это просьба. Подумайте до вечера, хорошо?

Должен заметить, такая обходительность изрядно дезориентирует. И хотя наш капитан не использует авторитарный стиль управления, но, когда нужно, он не рассусоливает — становясь очень решительным, и даже жёстким.

***

— Так что скажет товарищ инженер о совместном пилотировании? — инструкторша с хитрым прищуром перетекла вбок и чудесным образом оказалась прямо передо мной.

— Мишель, ответь, а ты-то сама хочешь быть со мной в одном экипаже? Если отбросить все речи капитана о долге и необходимости?

Выражение её лица становится серьёзным, и после секундной паузы следует кивок:

— Безусловно. Уверена, что ни с кем другим ни один из нас не сможет быть настолько эффективен в бою.

Это единственная причина?

Понимание и принятие своей природы — это одно, а голова на плечах — совсем другое. Поэтому озвучивать этот вопрос озабоченного самца жаждущего застолбить права на понравившуюся даму я не стал, а лишь скромно согласился с её выводами:

— Мы с тобой и правда отличная команда.

Оживает корабельная связь:

— Говорит капитан! Экипаж, как вы все знаете, совсем недавно мы столкнулись с неведомым противником, многократно превосходящим нас в военном и техническом развитии. Благодаря вашей безмерной отваге и высочайшему профессиональному мастерству, нам удалось не только выжить в неравной схватке, но и без потерь отступить с поля боя. Однако, могущественный враг умеет отслеживать наши перемещения в космосе, поэтому пока мы не в состоянии вернуться на Землю, — следует небольшая грамотная пауза, дающая возможность каждому в должной мере осознать происходящее. — Уверен, вы все понимаете, какая величайшая ответственность за судьбу нашего мира лежит теперь на нас и проявите всё своё мужество, чтобы с честью выстоять в эти непростые времена! Только сплочённая работа командой позволит нам выжить и возвратиться домой! Я верю в вас!

При близоруком взгляде, тональность обращения может показаться неправильной. Вместо бравурных патриотических речей — горькая правда. Но думаю, капитан прав. Слишком многие были свидетелями происходящего, и скрыть реальное положение дел не получится при всём желании. Шепотки за спиной, что начальство врёт, точно не доведут до добра.

Ещё десять минут совместной прогулки по длинным коридорам «Королёва», чудесным образом заставившей меня забыть обо всём на свете, даже о кровожадных пришельцах неподалёку, и Мишель неожиданно останавливается.

— Тут нам надо расстаться.

— Почему? — вопрошаю удивлённо.

— Да я, вроде как, уже пришла. Это моя каюта, — показывает небрежно на ближайшую дверь.

— О-о-о… — разочарованно тяну, искренне расстроенный тем, что приходиться прерывать столь приятную беседу. — Ну тогда буду ждать следующего полёта, напарник.

На секунду задерживаюсь, глядя, как она открывает дверь, тяжело вздыхаю, разворачиваюсь и иду к себе в лабораторию. Наше общение — занятие, безусловно, важное, но дел-то по горло, а с какого конца к ним подступиться даже непонятно.

Я сказал «иду»? Ха, как бы не так! Стоило только отвернуться и утратить на мгновение бдительность, как сильные руки Мишель затащили меня к себе в каюту и тут же начали раздевать.

Эге-гей! Молодая кровь мгновенно забурлила, сердце забилось как сумасшедшее, а мозг отключился напрочь. Прижимаю инструкторшу к стене и лихорадочно принимаюсь раздевать. Форменный китель, футболка, нижнее белье, глажу, целую, ласкаю, наслаждаясь сладострастными стонами. Руки, губы, язык, даже осторожное покусывание — в ход идёт весь любовный арсенал.

В какой-то момент Мишель безжалостно хватает меня за волосы, отрывая от себя, и с шумом впечатывает в стену, чем не просто перехватывает инициативу, а полностью подавляет. Движение столь мощное, что, если бы металлические переборки корабля не были облицованы особым, мягким и негорючим, пластиком, то тут и до сотрясения мозга уже рукой подать. И это ни разу не преувеличение!

Обнажив мой торс, бесцеремонно опрокидывает на кровать и весьма грубо стягивает обувь, форменные галифе и трусы. Чуть наклонив голову, с хищным выражением лица, оценивающе разглядывает моё мускулистое тело. После чего разрешает насладиться процессом своего полного обнажения.

Оседлав, обнять себя не даёт, перехватывает мои руки и с недюжинной силой прижимает их к матрасу. Двигается. Всё быстрее и быстрее. Громко вскрикивает. Кончает. После небольшой паузы распускает свои прекрасные волосы цвета охры и, снова зафиксировав меня, возобновляет движения. Ещё один умопомрачительный крик страсти.

Мишель горяча как сгусток плазмы. А я по-прежнему скован её железной хваткой. Но недоумение, приправленное лёгким облачком страха, словно приготовленная умелым поваром курица карри перцем чили, лишь добавляет необыкновенных красок к происходящему. Мой внутренний, мать его, зайчонок хоть и дрожит всем тщедушным тельцем от испуга, но намерен идти до конца!

Прекрасный овал лица в обрамлении густой копны волос, выражение страсти и удовлетворения на нём, идеальная грудь, колышущаяся передо мной в такт движения, страстные стоны, заставляющие терять рассудок, женская энергетика, накатывающая мощным прибоем и вызывающая неизведанное доселе ощущение сопричастности. Чувствую себя настоящим эмпатом.

Непроизвольно двигаюсь навстречу партнёрше во всепоглощающем импульсе страсти. Ещё! Ещё! С громким криком кончаем одновременно. Мишель отпускает меня и, обессиленная, растекается на груди. Блаженство. Внутри плещется целый океан непередаваемого удовольствия и буквально каждая клеточка тела пищит от восторга. Без всякого поэтического преувеличения это — лучший секс в моей жизни.

Вскоре инструкторша приподнимается и, опираясь на одну руку, изящно перекидывает волосы за спину. Облизнув губы, интересуется:

— Всё не было возможности спросить — а кто исполняет песню, под которую мы танцевали?

— Kovacs. Певица из несуществующей ныне страны Нидерланды. Понравилось?

— Очень. А где ты её нашёл?

— Долгая история, — расслабленно отмахиваюсь, не желая вдаваться в подробности.

— Ты куда-то торопишься? — Мишель слегка нахмуривается.

— Нет, но… — действительно есть очень веские причины, по которым я не готов сейчас открывать душу, однако замыкаться в себе в столь значимый момент будет огромной стратегической ошибкой. Решаюсь поведать крайне усечённый вариант своего драматичного прошлого. — Когда мне было семь, в загородном доме своего деда я наткнулся на старинный компьютер выпуска этак аж начала двадцать первого века. Руки у меня уже тогда росли из правильного места, и я смог не только запустить это архаичное устройство, но и докопаться на его смешно стрекочущих носителях информации до гигантской коллекции старинных фильмов и музыки. Вот оттуда-то и я выудил эту необычную даму.

— Ясно… Потрясающий голос, — задумчиво тянет инструкторша, нежно наглаживая кончиками пальцев мою грудь. — А можешь ещё что-нибудь включить из её репертуара?

В силу своего подчинённого положения дотянуться до коммуникатора задача не из простых, но я, естественно, не жалуюсь. Вскоре под сводами каюты начинает звучать проникновенная «My Love». Думаю, это сейчас лучший выбор. И по ритму соответствует моменту и название символическое. С содержанием правда не знаком, но кого это волнует?

— Мишель… — пользуясь благоприятной психологической атмосферой начинаю осторожно.

— Чего, котик? — раздаётся так запомнившееся по первой близости довольное мурлыканье.

— Со мной совершенно необязательно притворяться брутальной альфа-самкой.

— О! Так, оказывается, ты не только инженер, но и дипломированный психолог! — меня одаривают выразительным взглядом, в котором сложным коктейлем перемешались и насмешка, и превосходство, и крупинка любопытства. — Решил, что понимаешь меня? А ты не думал, что настоящая я намного-намного хуже, чем ты даже можешь себе вообразить?

— Мишель, можешь не верить, можешь даже смеяться, но сердце мне совершенно чётко сигнализирует, что ты — правильный человек. Не в смысле высокопарного литературного бреда, мол, ты назначена мне самой судьбой! Нет. Очень может быть, что мы несовместимы. Но это не отменяет того факта, что с тобой всё в порядке.

И тут мои отдельные части тела, всё ещё пребывающие внутри Мишель, крайне не вовремя, но совершенно недвусмысленно, дали понять, что настаивают на продолжении банкета, сведя на нет всю серьёзность произнесённой речи. Взгляд инструкторши окрашивается изрядной толикой лукавства, и она неожиданно напрягает весьма специфические мышцы, заставив пробежать по моему телу горячую волну удовольствия.

— Что ещё можешь рассказать обо мне?

— Уверен — ты гораздо сложнее устроена, чем пытаешься казаться. А ещё я думаю, что если ты и правда считаешь нас командой, то нам надо научиться доверять друг другу. Если, конечно, это не был пустой трёп.

Мои ладони скользнули по бархатистой коже горячих бёдер и принялись наминать роскошную женскую задницу. В ответ следует ещё одно сжатие — и от мощной волны удовольствия внезапно перехватывает дыхание.

Господи, как она это делает?

Не то, чтобы я впервые сталкивался со столь своеобразным проявлением женского кокетства, но эффект в исполнении Мишель отличается в миллион раз.

— И что ты предлагаешь?

Меня одаривают ещё одним сжатием. Медленным и очень сильным. Настолько, что посети меня сейчас абсурдная и противоестественная мысль покинуть её пышущее жаром лоно, мне бы это, скорее всего, не удалось. Моё тело непроизвольно изгибается, а из горла вырывается хриплый стон.

— Для начала попробуй отдать инициативу в мои руки. Например, позволь находиться сверху, — с огромным трудом всё же удаётся сформулировать своё виденье наших новых отношений.

— Ты точно этого хочешь?

Тон приобретает крайне загадочный оттенок и сопровождается ещё одним, поистине мистическим, сжатием члена. Чувствую, как дурман страсти стремительно заволакивает сознание, лишая возможности хоть сколько-нибудь связно мыслить. Я будто под действием наркотика.

Что вообще происходит?! Меня реально чем-то накачали или Мишель настоящий суккуб?!

И тут мой средний палец правой руки, скользнув вниз по очаровательной ложбинке, наконец, добрался до главной цели своего путешествия, мгновенно заставив задрожать Мишель всем телом и вырвав из её прекрасных уст громкий стон.

Не берусь судить, что произошло: то ли Мишель слишком заигралась, то ли я непреднамеренно вывел эту демоницу из строя, но она внезапно прекратила свои сверхъестественные штучки, обхватила моё лицо обеими ладонями и принялась с жаром целовать в губы. Начала двигаться. Взгляд перестал быть осмысленным. Стремительно разогнулась, тряхнула своими рыжими волосами и подарила ещё один незабываемый по красоте образ. Гладит везде саму себя, будто в трансе, а губы бессвязно шепчут:

— Сладкий мальчик… умоляю, не останавливайся…

О, меня не надо уговаривать! Двигаюсь под ней энергично, и снова это бесподобное чувство! Я взаправду ощущаю всё то, что прямо сейчас испытывает Мишель. Хочется рыдать от восторга, столь сильны испытываемые эмоции! Душа отчаянно рвётся наружу, бессильная передать пережитое привычными способами. Феерический финал! Одновременно бьёмся в невыразимо сладких конвульсиях, громко кричим и обессилено опадаем.

Да после такого, я этих четырёхруких одной левой!

Но в полной мере вкусить неземных ощущений и духовного единства мешает ожившая корабельная связь.

— Внимание, экипаж! Всем приготовиться к экстренному гиперпрыжку!

Как же я ненавижу эти моменты!

С трудом переборов приступ тошноты, фокусирую взгляд и ползу на четвереньках в ванную. И это не только оттого, что переход в гиперпространство оказал на меня традиционное деструктивное воздействие. Просто одно крайне не вовремя наложилось на другое. Мишель, между прочим, ещё хуже. Вон лежит на кровати после последнего оргазма и даже рукой пошевелить не может, лишь блаженно улыбается, уставившись в потолок. И пусть весь мир горит огнём, её это не колышет.

Когда мы оба привели себя в порядок и оделись, Мишель осторожно выглянула в коридор и, убедившись, что там пусто, дала отмашку, что можно выходить. Чуть приотстаю, дабы соблюсти конспирацию, а заодно нагло пялюсь на её фигуру, задрапированную в тёмно-серый мундир.

Галифе, поистине вершина портняжного искусства! Совсем не сковывают движения, хоть на шпагат садись. Скромный женский зад делает визуально более аппетитным, а большой, наоборот, маскирует. А уж если девушку бог одарил чем-то настолько безупречным, как у Мишель, то открывающееся зрелище, воистину неописуемо.

Каждый раз одно и то же! Стоило только мыслям вернуться к этой удивительной барышне, как плоть мгновенно напряглась, создавая весьма ощутимые бытовые проблемы. Но поправить нет никакой возможности, поскольку мы в коридоре больше не одни.

Резко оборачиваюсь, привлечённый жарким перешёптыванием корабельных медсестричек-близняшек, вынырнувших из-за ближайшего поворота. Увидев, что я на них смотрю, почти испуганно прижимаются друг к другу, краснеют и сдавленно хихикают.

Они тоже пялились на мой зад!

Едва успеваю подавить непроизвольное движение ладонями с целью прикрыть пятую точку от столь беспардонных взглядов. Срочно бежать! А вот как раз спасительная лестница на нижний ярус! Быстро захлопнув за собой шлюзовую дверь, облегчённо выдыхаю:

Уф! Наконец-то в безопасности! — а секундой позже лукаво усмехаюсь. — В принципе, если бы не намечающиеся отношения с Мишель, сам бог велел подкатить к медперсоналу, с их-то, столь недвусмысленным, интересом ко мне.

Укладываю член поудобнее и энергично трясу головой, пытаясь выкинуть оттуда мысли о прекрасной части человечества, ведь сейчас надо полностью сосредоточиться на работе. Задачка стоит передо мной нетривиальная — необходимо взломать суперзащищённую инопланетную хрень. Фактически вызов века! Насвистывая бесхитростный и весьма навязчивый мотивчик одного древнего немецкого дуэта и потирая руки в предвкушении, легко скачу вниз по ступенькам, направляясь в лабораторию.

***

«…Однако своей ужасной славой он был обязан не грандиозности своей, не удивительному цвету и даже не изуродованной нижней челюсти, а той беспримерной расчётливой злобе, которую он, по рассказам, не однажды проявлял, нападая на людей. Особый ужас внушали его предательские отступления. Ибо он имел обыкновение делать вид вначале, будто в страхе пытается уйти от своих ликующих преследователей, но потом вдруг поворачивался и, устремляясь им навстречу, либо в щепы разносил гнавшийся за ним вельбот, либо влёк его, к ужасу команды, прямо навстречу кораблю.»

Из-за приоткрытой двери кубрика доносится чей-то хорошо поставленный голос, с полным театральным погружением читающий древнего «Моби Дика». Книга, безусловно, интересная, даже знаковая, но в нынешних стремительных временах крайне трудно настроить мозг на старинную неторопливость повествования и длиннющие описания всего и вся, чтобы получить истинное удовольствие. Тем интереснее, кто и почему взялся такое озвучить. Замедляю шаг и прислушиваюсь более внимательно.

«На его счёту уже значилось несколько убийств. И хотя такие вещи, как ни мало о них известно на берегу, в китобойном промысле довольно часты, в Белом Ките тем не менее видели столько адской преднамеренной свирепости, что всякую причинённую им смерть и всяческое увечье считали чем-то большим, нежели просто игрой неразумных сил.»

— Колян, ты прав! И правда похоже! — кто-то с большим воодушевлением вскрикивает, перебивая чтеца. — Корабль у инопланетян огромный, страшный и гоняется за нами по всей галактике с единственной целью — сожрать!

— Да! Точно! Один в один! — на разные лады вторят ему невидимые участники коллективного чтения.

— Знаете парни, — раздаётся чей-то глубокий и крайне задумчивый голос. — Мне перед отлётом сон дебильный приснился: я в каком-то разрушенном городе, вокруг куча трупов, кровища, кишки, а за мной кто-то невидимый и очень большой гоняется и хочет убить. Крушит здания, машины плющит, а от его поступи даже земля ходуном ходит. Так страшно было — ППЦ! Аж с криком проснулся. Теперь-то ясно к чему всё это!

— Вещий сон…

— Нам в жизни отсюда не выбраться, этот грёбанный космический Моби Дик всех прикончит рано или поздно!

Пользуясь тем, что меня никто не видит, решаю не сдерживаться в самовыражении и придав лицу максимально зверское выражение потрясаю руками в воздухе.

Тысяча чертей! Ну откуда у людей эта врождённая пораженческая философия?! На искусственном вскармливании что-ли были или это и правда неотъемлемая часть нашей природы? Да, дела пока идут не очень, но разве это повод сдаваться?! Уверен, жизненная мудрость: «Делай что должен и будь, что будет» останется актуальной до скончания миров!

— В рот мне ноги, вы ещё тут поплачьте, сосунки! — кто-то в крайне пренебрежительной манере пытается то ли пристыдить упавших духом товарищей, то ли показать собственную крутость. — Один раз мы им уже надавали по соплям, наваляем и ещё!

— Слышь, олухи, мы будем читать дальше или нет?! Если не хотите узнать кто кого порешил, то я ложусь спать! Мне через два часа на вахту заступать, а приходится с вами нянчится! — чтец, явно имеющий авторитет в коллективе, находит действенный способ пресечь вспыхнувшие шумные препирательства.

Искреннее желание выступить с пламенной мотивационной речью перед рядовым составом разбивается о поступившее на коммуникатор сообщение с отчаянной просьбой Антона поскорее вернуться в лабораторию. С твёрдым обещанием самому себе: «в следующий раз обязательно!», ускоряю шаг, надо же выяснить, что у помощника за пожар.