Сильфида и дракон

Часть третья Раны кровоточат Глава 1. Прошлое ранит

Сидя на берегу синей речки Туманного острова, Тиан думал об Альмарис. От нее не было вестей. Впрочем, прошло всего несколько дней. А терпения ему не занимать.

Неподалеку раздавался плеск воды. Дин-Ри, кажется, любит купаться в теплой реке. Тиан повернул голову в его сторону. В мальвийском принце была какая-то загадка, хотя ощущалось это не сразу. Нужно было присмотреться. Иногда Тиану казалось, что возле друга света как-то больше… И даже порой рядом с Дином вырисовывается сотканная из солнечных лучей женская фигура. И тут же пропадает. А свет остается… Вот и сейчас дракон увидел солнечные искорки на воде как раз на том месте, где только что был глубоко нырнувший Дин.

Выросший на омываемом теплыми течениями архипелаге, юный мальвиец воду действительно любил. Тиан о себе так сказать не мог, хотя плавать умел. Но черные драконы к этой стихии равнодушны, в отличие от зеленых — те, кажется, даже родственны морским змиям.

Что Тиан ценил, так это чистоту воды. Он был лишен ее три с половиной года. В подземном замке, где красные драконы томили пленников, подавалась странная синеватая жидкость. Она насыщала жажду, но… содержащиеся в ней вещества, попадая в организм, не позволяли менять форму на драконью.

Тиан невольно вспомнил, как в него поначалу силой вливали этот заменитель питьевой воды. Он готов был скорее умереть от жажды, чем подчиниться вражеской воле. Потом решил, что это трусость. Он выдержит все, выживет и попытается сбежать. Тем более, пленители надеялись, что шантажируемый отец Тиана вот-вот пойдет на уступки. А значит, сын должен оставаться живым и относительно здоровым. Его не морили голодом, содержали в более-менее сносных условиях. Даже разрешали гулять в окрестностях замка под каменными сводами громадных пещер, под внимательными взглядами тюремщиков. Но это не спасало от насмешек и мелких болезненных издевательств. И, к счастью редко, — от пыток, когда красные подозревали, что ценный пленник что-то затевает… Но черный дракон ни разу не сказал того, что от него хотели услышать…

На воле оставались друзья. Каким-то непостижимым образом они нашли общий язык с молодым красным драконом, и тот передал Тиану свиток телепортации. Случайно ли волшебная вещь сработала неправильно? Или все же нельзя было связываться с врагом? Мог ли кто-то нарочно испортить свиток? Да и зачем? Теперь это уже неважно.

Тиан наконец-то покинул тюрьму. Но какой ценой! В непонятном мире, под холодным небом, в полном одиночестве он вновь привыкал к свободе. Жадно пил чистую воду и не мог напиться. Чуть ли не заново учился оборачиваться драконом. При это прощался с прошлым, с родными… Он чувствовал себя не совсем… живым? Не совсем собой?

И вдруг белокрылая девочка в прямом смысле упала с неба. Легкая и смелая. И захотела целовать его… и любить, пылко и свободно.

Но как он мог ей ответить? Не ранив ее, не раздавив тяжестью камня, лежащего на сердце… Чужак, пришелец. Большой и сильный, но вновь ищущий себя. Сильфида предлагала игру — Тиан играть не желал. Или просто не мог… Он мысленно твердил, что ей без него будет лучше, проще, безопасней…

Что-то изменилось совсем недавно, там, в обители Грифона. Когда они так долго смотрели друг другу в глаза… И крылатая сказала: «Я вернусь».

— Возвращайся, — прошептал сейчас Тиан, глядя вверх на клубящийся в вышине туман. — Я начинаю тосковать по тебе, принцесса. Подожду еще совсем немного. И если не вернешься — сам полечу за тобой.

Между тем Дин, поплавав в свое удовольствие, вышел на берег. Его дом стоял неподалеку. Там сейчас жил и Тиан. Оставшись на Туманном острове, дракон заявил, что готов ночевать где угодно — в пещерах, в больших норах, даже под открытым небом. Но Дин упросил нового друга поселиться вместе с ним и Линди. Тиан согласился. Сам он привык быть один, но чувствовал, что принц Дин-Ри — из тех, кто тяжело переносит одиночество. А странная юная альва… с ней вообще все непросто.

Вот опять! Юноше показалось, что яркие капли солнца увеличились, сложились в женскую фигуру… та на краткий миг прильнула к мокрому телу Дина. Исчезла.

Дракон подумал: «Надо расспросить его, в чем дело. Может, мне чудится? Это было бы уже слишком…»

Мимо осторожно прошла Линди, испуганно подняла на него большие светлые глаза. Ускорила шаг и уже почти что подбежала к Дину, застегивающему рубашку.

— Как тебе спалось сегодня, милая? — заботливо спросил он ее. Тиан не видел лица девушки, стоящей к нему спиной, но подумал, что та, наверное, улыбнулась в ответ. Дину она всегда улыбалась.

— Хорошо, я рад. Завтракать будешь?

Качнула головой. Робко коснулась влажных волос юноши, что-то оставила в его кудрях и хотела убежать. Он удержал ее за руку.

— Линди, ты ведь понимаешь все-все, правда? Что же ты хочешь мне сказать?

Альва долго смотрела на него… Потом робко погладила по смуглой щеке.

— Может, ты была немой и раньше? Нет? Бедная ты моя… Не понимаешь, что произошло с тобой… не помнишь… Как же быть? Я волнуюсь за тебя, когда улетаю на Гардаре на дежурства и патрулирование.

Альва прильнула к нему.

— Вот-вот… — Дин провел рукой по слегка волнистым светлым волосам девушки. — Ты так сильно ко мне привязалась… Но почему бы тебе не попробовать подружиться с кем-нибудь еще? Пока меня нет на острове, ты могла бы…

Но Линди не дослушала. Она сердито толкнула юношу в плечо и убежала.

Дин вздохнул и подошел к Тиану, присел рядом с ним.

— Ты видел это, да?

— Видел. Ей нужен только ты.

Дин достал из кудрей красный цветок.

— Надо же… красивый. Она расстроится, если я не стану его носить. Прикреплю к рубашке.

— Никто не может излечить ее?

— Порой мне кажется, Линди сама этого не хочет. Не хочет вспоминать… Наверное, я ее понимаю.

Тиан вновь посмотрел вверх. Туман серебрится над островом. Сверкающие нити вплетаются в густую белизну, и все же прямо над ними ее растапливает лучик солнца. Вот он зайчиком отражается от блестящей куртки дракона. А затем, ярко вспыхнув, гладит Дина по лицу, скользит по открытой груди…

— Чудится ли мне, — наконец решился спросить Тиан, — или солнце… заигрывает с тобой?

— Тебе тоже так кажется? — вопрос явно взволновал принца. — Значит, я не схожу с ума, не придумываю ничего. Знаешь, здесь мне самое место. Среди странных существ из других миров. Я и себя ощущаю каким-то нездешним. Ну кто бы еще додумался влюбиться в Дэм-Ре?

— Расскажи мне о ней.

— Она младшая из трех сестер, — в темных глазах мальвийца отразились волнение и нежность. — Тоненькая и легкая, как бабочка. У нее пышные локоны цвета темного золота и ярко-золотистые крылышки, но в воздухе они ее держат плохо. Зато, как говорят легенды, раньше она постоянно передвигалась по острову Грез, засыпая где придется, и не признавала домов и гнезд. Ее отец-ветер в своем первоначальном облике часто гулял с любимой дочерью.

Сам тон повествования и волнение Дина — все это было непохоже на то, как он рассказывал Тиану об Ионн-Ре. Сейчас он говорил о ком-то знакомом ему и близком. И дракон явно увидел перед мысленным взором хрупкую веселую девушку с блестящими кудрями

Она звонко смеялась. Громко читала стихи собственного сочинения — камням, деревьям, морским волнам. И те превращались в рыб, зайцев, медвежат…

Однажды одна из разумных звезд из любопытства приблизилась к земле Орхида — и сорвалась. Падая, она сгорала и меняла суть. Звезда могла окончательно потухнуть на земле, упав на нее совсем маленьким осколком прежнего великого светила, но младшая дочь ветра не позволила этому случиться. Созидательница превратила звезду в человека. Кружево мироздание, лежащее в основе Орхида, отпечатало это событие на себе и изредка повторяло. С тех пор так и повелось, что некоторые из упавших звезд не сгорали, а воплощались, становились людьми…

Дэм-Ре и человек-звезда по имени Даним полюбили друг друга. Их потомки стали называться дэмсай. Это была третья господствующая на Орхиде раса магов с самой странной и сложной магией. Они могли волшебством создавать себе слуг — покорных им существ, с разумом, но без души. В то же время дэмсай были самой красивой и поэтичной расой из трех, магию они забывали порой ради искусства.

— Дэм-Ре после своей земной смерти стала солнцем этого мира, — продолжал рассказывать Дин. — Сначала она неярко сияла, чтобы жители Орхида постепенно привыкли к смене дня и ночи. Но потом наконец и наш мир получил настоящее дневное светило.

— А Даним?

— Рассказывают, что он не смог пережить разлуку с женой и умер как человек, но вновь стал звездой и поднялся на небо — к Дэм-Ре.

— Значит, ты влюблен в солнце и соперничаешь со звездой?

Дин недоверчиво взглянул на друга — не смеется ли тот над ним? Но Тиан и не думал смеяться. В его глазах промелькнуло что-то теплое и ласковое, словно рассказ о деве-солнце согрел и его. Может быть, он подумал о сильфиде… Дин подсознательно ощутил, что дракон на его стороне. Это странное чужемирное создание, будучи в облике невиданного зверя, внушало ему ужас, который он подавлял изо всех сил. Но когда Тиан выглядел как человек, Дину казалось, что таким мог бы быть его старший брат…

— Я видел Дэм-Ре, — тихо сказал принц. — Она явилась мне в самые страшные минуты моей жизни. И мне казалось… да… я почувствовал, что она любит меня. Не понимаю, как так вышло. Я рос на прекрасном теплом острове, где младшую созидательницу издавна почитали… любил ее как богиню. Видел в каждом лучике, в каждом солнечном зайчике отблеск ее волос, свет ясных глаз… Она должна была это знать, разве нет? Солнце все видит, все чувствует… В отличие от двух лун оно каждый день на небе… Я был совсем мальчишкой. Счастливым мальчишкой. А потом умер мой отец, и…

Принц запнулся.

— Если хочешь рассказать, что с тобой произошло, я охотно выслушаю, — приободрил друга Тиан.

Дин благодарно взглянул на него.

— Спасибо. Я расскажу. Мне было тогда пятнадцать лет. Мой отец, Сунн-Ри, король-владыка Мальвийского архипелага, обходился со мной, как и со всеми, сурово. И все же испытывал ко мне особые чувства. Все это замечали. Моя мать — кстати, северянка! — была его третьей женой. Двух других он отпустил, выплатив им отступное. С первой владыка поступил так из-за ее бесплодия. Вторая же родила двух сыновей, но, как говорили, несносный нрав испортил ей жизнь. Отец не хотел даже слышать имя бывшей жены. А с моей матерью он был счастлив — их чувства были взаимны. Она единственная умела смягчить нрав короля и успокоить его в гневе.

— Ваш народ, наверное, очень любил такую королеву?

— Конечно. Знаешь, и меня все любили. Баловали. Для меня в отдельной оранжерее выращивались самые сочные и сладкие фрукты. Болтали, что придворные вышивальщицы дерутся за право украсить мою одежду диковинными узорами. В моей комнате всегда благоухали свежие цветы. И если я не задрал нос и не изнежился совсем, то лишь потому, что мама всегда мне внушала: «Не твоя заслуга, что ты родился принцем. Тебя любят сейчас, потому что ты веселый и хорошенький. Но когда ты вырастешь, любить тебя должны за другое — за доброту, за справедливость, за мужество. Не откладывай, учись быть настоящим сыном владыки».

— Хорошие слова. Где сейчас твоя мать? — спросил Тиан. По его губам скользнула грустная улыбка — своих родителей после плена он так и не увидел.

— До сих пор живет во дворце. С ней все в порядке. Мама знает, где я.

— Но ты-то почему здесь? К этому и ведешь свой рассказ?

— Конечно. Надо сказать, что младший сын второй жены отца тоже любил меня. Айн-Ри был прекрасным братом. Он всегда казался мне самым лучшим… Толковый политик, посол Мальвиса в крупнейшем материковом государстве… Все были уверены, что Сунн-Ри сделает его своим преемником в обход старшего сына. Да, у нас такой закон — правители сами назначают себе преемника или преемницу из числа кровных родственников. А если нет таких — тогда из тех, кого считают достойными. А теперь представь, каково было мое потрясение, когда я не только лишился отца — он умер от сердечного приступа, но и узнал, что теперь я — владыка Мальвиса. В пятнадцать лет. Я не понимал, как так могло случиться. Потом узнал, что самый старший принц, Лахх-Ри, сумел оклеветать перед королем своего родного брата Айна. Но его расчеты не оправдались. Отец хотя и вычеркнул Айна из Золотого свитка, вписал туда имя не Лахх-Ри… мое имя.

— Ты не хотел быть королем?

— Ни за что! Я мечтал о путешествиях, собирался писать книги и прославлять Мальвис в стихах. К тому же чувствовал, что моего любимого брата лишили власти несправедливо. А еще… я боялся. Понимал, что Лахх-Ри этого так не оставит. Он был в бешенстве. Все-таки наш строгий отец не слишком хорошо знал своих сыновей… Льстивому Лахх-Ри он поверил. И не предугадал очевидного. Моя мама была сама не своя. Дворец погрузился в мрак траура, а я молил Дэм-Ре пролить мне в душу немного света, чтобы было не так страшно…

Дин затих, то ли погружаясь в воспоминания, то ли вновь мысленно обращаясь к деве-солнцу… Тиан первым нарушил молчание:

— Старший брат начал борьбу за власть?

— Ему и бороться-то не пришлось. Золотой свиток — волшебная бумага, на ней король-владыка Мальвиса записывает имя преемника особым пером. Вычеркнуть его оттуда и написать новое может лишь имеющий на это законное право. Но магия-то с изъяном! Ей все равно, что чувствует при этом повелитель. Даже если плачет кровавыми слезами, потому что его заставили…

— Дин… — дракон взглянул на друга с тревогой. — У тебя силой вырвали отречение?

— Нет. У них не вышло, — четко проговорил принц, блеснув глазами. — Я бы ни за что не отдал Мальвис такому злому человеку, как мой старший брат.

— Тебя пытали?

— Да. У Лахх-Ри был собственный остров в архипелаге. Там, конечно, преданные ему воины, дворец, тюрьма… Как хорошо меня ни охраняли, а все-таки предатель нашелся и продал старшему брату… Тогда я впервые ощутил прикосновение Дэм-Ре не просто как скольжение луча по лицу. Свет под закрытыми веками. Чувство, что я не один. Что кто-то разделяет мою боль… Даже на миг показалось, что я вижу в кровавом мраке золотистую женскую фигуру, которая пытается меня обнять. Можно бы объяснить это все бредом, но… То, что случилось потом… Ты не слышал случайно о тимлинских змеях?

— Нет…

— Это особый вид рептилий, искусственно выведенный мальвийскими магами на одном из наших островов. Не только змеи, но и ящерицы, даже карликовые крокодилы… Магические твари… Их укусы не только крайне болезненны, не просто обездвиживают… Самое кошмарное, что яд вызывают такие ужасные видения, что больше четырех суток не выдержать — сойдешь с ума. Пытка страхом — до такого же надо было еще додуматься, правда?

— Я, кажется, начинаю понимать, — пробормотал Тиан, — почему ваш мир разорвало на куски.

— Да… Не для того нам всем дана была магия. Ведь так?

— Так. Но как один брат мог подвергнуть другого такому испытанию?

— Мой смог. Я просто взбесил его, когда в отчаянье выкрикнул все, что о нем думаю. Тогда впервые ко мне поднесли тимлинсую змею…

— Дин. Думаю, я все понял. Твой нынешний страх перед рептилиями… Если тебе тяжело — не рассказывай.

— Но я не все еще сказал про Дэм-Ре. В то время Айн-Ри, прослышав о смерти отца, вернулся в Мальвис. Тайно. Он подозревал брата в кознях. Я не знаю, как Айн сумел склонить окружение Лахх-Ри на свою сторону. Не знаю, что он сделал с ним самим. Думаю, того уже нет в живых. Но прошла неделя с тех пор, как меня бросили в земляную яму и стали по одной кидать сверху черных змей и ящериц… Укусы вызывали временный паралич… я смотрел, как рептилии ползают по мне и ничего не мог сделать. А потом приходили кошмары… Когда я очнулся на кровати в своей спальне и увидел любимого брата, безумно обрадовался. И не понял, почему у него такое скорбное лицо — ведь я жив! А он изумился. И все время спрашивал: как я сохранил рассудок, если на мне живого места нет от укусов черных тварей? «Это невозможно!» — твердил он. С трудом поверил очевидному. И был счастлив за меня.

— Тебя спасла Дэм-Ре, — понял дракон.

— Да… Вот что произошло… Когда в той жуткой яме я прощался не только с рассудком, но и с жизнью, девушка явилась прямо из воздуха и подошла ко мне… Живая, теплая. С каштановыми кудрями и золотистыми крылышками, как у мотылька. Она склонилась надо мной… Я никогда не забуду ее круглое лицо с мягкими чертами, искрящиеся светлые глаза… И губы… она поцеловала меня.

— Младшая сестра-созидательница…

— Это могла быть только она. Потому что, влив в меня с поцелуем новые силы, укрепив и успокоив, девушка превратилась в солнечный луч… Я не стал рассказывать об этом брату. Не хотел, чтобы он думал, что я все-таки повредился умом.

— Как же это… удивительно! Но почему же ты тогда ушел? Тебе ведь больше ничего не угрожало.

— Не скажи. Среди придворных и военных были люди, фанатично преданные как мне, так и Айн-Ри. Состряпать заговор за спинами обоих, убрать одного из нас — да запросто. Пока я выздоравливал, брат правил Мальвисом. А я думал, как мне поступить. Король-владыка назначил меня преемником, такова была его воля… И словно в ответ на сомнения, на свет вспыли доказательства того, что Лахх-Ри оклеветал Айна перед отцом. Несправедливо… Мой умница-брат, как и показали последующие четыре года, и вправду рожден королем. А я — нет. И когда я, глядя с высоты на дворцовые окрестности, просил Дэм-Ре помочь мне с выбором, она ответила. Солнце пробилось сквозь сгустившиеся облака и осветило маленький храм, куда Айн-Ри перенес Золотой свиток. Я с легким сердцем отправился туда, вычеркнул из свитка себя и вписал имя брата…

Дин приостановился ненадолго, его карие глаза мягко заблестели.

— Вернувшись в свою комнату, я обнаружил на кровати золотистый мальвис. Любимый цветок Дэм-Ре. Сразу понял, что он волшебный… Что это своеобразное оружие. Защита. И мне пора в путь… Я попрощался только с братом и с мамой, сел на корабль и отправился в долгое плаванье. Тиан, я не хотел оставаться наследным принцем. Скажу правду… краски родной страны потускнели после той черной недели с рептилиями. Меня тянул к себе север, родина матери. А еще — небо. И когда грифон Гардар выбрал меня своим наездником… это было такое счастье.

Тиан задумчиво кивнул.

— Наверное, твои семь дней длились дольше, чем мои три с половиной года.

— Ты о чем?

Дракон встрепенулся и слегка сжал плечо Дина.

— Потом обязательно расскажу. Печально… из-за того, что случилось с тобой, мой драконий облик тебя пугает.

— Прости за это…

— За что ты просишь прощения?

— Ты мой друг. Друг, Тиан, а не увеличенная в разы черная ящерица!

— Что-то в нас иногда не слушается разума. Дин, не переживай из-за этого. Оно того не стоит. И да. Я твой друг. Что бы ни случилось.