Синяя книга

Глава 8

Глава 8. Прогулка в четырех стенах

Юноша резко открыл глаза и убедился, что он, как и прежде, находится в маленькой каменной комнате. Сердце бешено колотилось в груди. То, что он сейчас увидел, было не менее реально, чем голая стена, на которую он смотрел. Не менее реально, чем любое собственное воспоминание из прошлой жизни. А может быть, даже более.

Фрей начал глубоко дышать, задерживая воздух в легких перед выдохом. Надо успокоиться. Перед глазами до сих пор мелькали образы. Дворец императора. Мертвые члены Совета. Схватка двух настоящих магов Смерти… Поразительно. Ужасно. Непонятно. Воспоминание Никса противоречило той истории, которую он знал. Единый клан магов. Истинный виновник убийства императора.

– Значит, вот как все было на самом деле, – нарушил тишину Фрей, выровняв дыхание.

– Да. Так все было на самом деле, – неожиданно раздался голос сзади. Юноша не дрогнул. За последнее время он привык, что голос Никса мог прозвучать откуда угодно. Даже в собственной голове.

С самой первой встречи с древним магом парень понял, что прошлое несколько отличается от того, что ему рассказывали. И магия прошлого тоже была другая. Не такая, как сейчас. Тогда он, естественно, под впечатлением от всего происходящего напросился в ученики к древнему магу. Естественно тогда, но не сейчас. Что было истинной причиной такого решения? Жажда правды? Тяга к истинной маги? Осточертевшее одиночество? Или все вместе? У Фрея не было ответа. Ясно было одно: за столько лет в одиночестве он просто привык много думать.

Как бы то ни было, по иронии судьбы, второй раз за жизнь неожиданно появившийся и напугавший его маг оказался его наставником. И оба были магами Жизни. Хотя, как он теперь знал, оба также имели доступ к магии Смерти. И в его нынешний курс обучения она теперь тоже входит. Обучаться Фрей начал не сразу. Древний на удивление неохотно воспринял его просьбу и сначала даже отказал. Юноша не видел объективных причин для отказа и не смог выпытать их у Никса. Чем он мотивировал свой первоначальный ответ, так и осталось загадкой. Но через пару дней согласие было дано. Причем в такой форме, что юноша еще и остался крайним.

– О, бездна! Ты не знаешь даже самых элементарных вещей, – проворчал Никс во время очередного разговора. – Просто неуч! Мое прошлое, а между прочим, я был преподавателем старших курсов академии, просто обязывает меня искоренить твое невежество!

И началось обучение. Видимо, раньше Никс действительно преподавал. Он опускался до уровня знаний Фрея и достаточно сложные вещи объяснял простыми словами. Сначала шло объяснение базовой структуры, а уже потом она обрастала разными мелочами, что в итоге приводило к полному пониманию объясняемого. Львиная доля знаний затрагивала магию Жизни. Все-таки Никс был специалистом именно в этой области. Но Смерти они тоже касались. Развивать дар следовало гармонично, даже если в итоге все равно ожидался перекос в одну из сторон. Как говорил наставник, глупо совсем не пользоваться левой рукой, если ты правша.

Обучение шло каждый день. Им обоим, и наставнику, и ученику, просто больше нечем было заняться. И одновременно каждый получал от этого непередаваемое удовольствие. Никсу было приятно вернуться в мир живых, даже в таком частичном состоянии, и вновь заниматься тем, чем он занимался ранее. Фрей же открывал для себя новый неизведанный мир истинной магии, о которой нынешним магам можно было только мечтать. Разве могло это быть не интересно?

К легкой грусти молодого человека, обучение состояло почти исключительно из теории. Древний маг сразу обозначил эту деталь. Одна из причин заключалась в том, что для практики нужны люди. Для спаррингов. Для тренировки воздействия. Но главное – таким был основной принцип обучения во времена Никса. Оттачивание полученных навыков происходило исключительно при контакте с другими учениками. Если это были мирные навыки, то при ментальном контакте двух обучающихся. Маг одновременно выполнял свое воздействие и контролировал работу другого. Парная работа. При оттачивании боевых навыков – только дуэль. Нет лучшего стимула, чем угроза собственному здоровью, а то и жизни. Стоит ли говорить, что смертность в академии была высокая. Но в то время дефицита в новых магах не было и до старших курсов доходили самые умелые, что благоприятно влияло на мощь ордена. Из-за отсутствия практики Фрей не переживал, успеет еще. Времени у него более чем достаточно. К тому же и так было очень увлекательно.

И вот в один из дней древний маг решил рассказать о той поворотной точке четыреста лет назад, когда история изменила свое течение. Не в лучшую сторону для магов. И не просто рассказать, а показать. Никс оказывается был свидетелем тех событий. Даже больше – участником.

Так что теперь Фрей, под впечатлением от всего увиденного, сидел и глупо смотрел в каменную стену перед собой. Дворец императора. Мертвые члены Совета. Схватка двух настоящих магов Смерти. Теперь он знал правду. Как относиться к этому откровению спустя сотни лет после самих событий, которые многих сейчас уже просто не интересовали, пока было непонятно. Юноша поднялся и повернулся.

– Объясни, – обратился он к Никсу. Тот лежал на его койке с закрытыми глазами, подложив руки под голову. Лежанка не могла уместить все его огромное тело, и часть туловища просто висела над полом. Учитывая, что древний был всего лишь ментальным телом, никакого неудобства по этому поводу он не испытывал.

Никс поворочался, устраиваясь поудобнее, и спросил, не открывая глаза:

– Что тебе объяснить?

– Почему так все произошло?

– Ну что тебе сказать? – пожал плечами Никс. – У Шеина поехала крыша. Либо он просто почувствовал вкус возможной власти. Выбирай любой вариант. И, опережая твой вопрос, причина была не в том, что он был магом Смерти. И в твое время полно безумцев, жадных до власти.

– Допустим. А что было дальше? На самом деле, – заинтересованно спросил Фрей.

– К сожалению, дальше было только хуже, – ответил магистр спокойно; эмоции за столько лет успели утихнуть. – Маги из полезных союзников превратились в опасных бунтовщиков. Через пару декад в империю вернулся сын Флавия, которого заранее известили о смерти отца. Во всех подробностях. Он сразу объявил, что виновники смерти первого лица империи – это маги. Объявил орден вне закона. Сначала охота и облавы, потом уже прямые столкновения с применением силы. Итог всего этого ты знаешь сам.

Никс замолчал. Еще в середине рассказа Фрей начал ходить из угла в угол. Новые знания слегка выводили его из равновесия. Когда рассказчик замолчал, юноша, не переставая ходить, спросил:

– Как это могло произойти? С вашей силой. С вашей магией.

– Мы не всесильны, молодой человек. Несколько сотен против миллионов людей империи. Против нас ополчились все. Флавия любили. Вдобавок некоторые из ордена выступили против нас. Кто-то из страха, кто-то – поверив в официальную версию, кто-то еще по каким-то причинам. Маги – такие же люди со своими мыслями. Со своей правдой.

– Это понятно. Но получается, что некоторые маги все-таки оставались полезными для империи. Тогда почему орден перестал существовать? – продолжал допытываться юноша.

– Да все просто, – сказал Никс, ни капли не смущаясь дотошности собеседника. – Сын Флавия выучил урок. Если собака загрызла твоего родственника, то, независимо от причин, это может повториться и с тобой. Этой собакой были мы. И, честно говоря, для императора как старого, так и нового мы действительно представляли опасность. Наше влияние было велико. И силенок в целом тоже хватало. С учетом того, что мы были одни против всех, противостояние затянулось на несколько лет. Да и тех магов, которые примкнули к императору, после всей этой заварушки просто убили. На всякий случай. Как и хотел Шеин, вся власть перешла к кому-то одному.

– Обалде-еть, – протянул Фрей и, озаренный всплывшим куском недавнего воспоминания, быстро выпалил: – А Муан? Ты же его вылечил! Он знал, что произошло на самом деле.

– Вылечил. – В голосе Никса прозвучала легкая грусть. – Но не до конца. Увы, он слишком близко подошел к той границе, откуда не возвращаются. Тогда я смог восстановить только его физическое тело, но не разум. Чтобы полностью исцелить Муана, необходимо было с ним работать еще пару декад. После нашего с Мэри поспешного побега из дворца такую возможность, сам понимаешь, мне никто не предоставил. Муан так и остался с помутненным рассудком до конца жизни. Хоть и полностью здоровым физически.

– А Мэри… – начал Фрей, но был резко остановлен.

– Стоп, – бросил Никс. – Подожди.

Он открыл глаза, сел и потянулся. Немного покачав корпус, как будто его тело затекло, добавил:

– Надоела эта каморка. Пошли к тебе, прогуляемся.

После этих слов его ментальное тело испарилось, и Фрею ничего не оставалось, как последовать за наставником. Естественно, не таким легким способом. Он подошел к своей койке, лег и начал погружаться в собственный разум. В собственный иллюзорный мир. Это было просто, привычно. Сначала окружающий мир поблек и затянулся серой пустотой. Потом все взорвалось яркими красками, и он оказался на прекрасной зеленой полянке под лучами яркого теплого солнца недалеко от придуманного городка, в котором он раньше проводил много времени. Отсюда было видно высокое здание в центре, которое являлось его убежищем, домом и библиотекой накопленных знаний и мыслей. Никс стоял рядом. Дождавшись появления ученика, он неспешно двинулся вперед. Фрей последовал за ним.

– Что ты там спрашивал? – нарушил молчание наставник.

– Про Мэри, – ответил юноша. – Что с ней сталось?

– Мэри… – повторил Никс задумчиво. – Ну, после нашего побега я с ней больше не виделся. Мы разделились. Она со своими магами скрывалась в другой части империи. Мы, конечно, поддерживали связь, но это не заменит полноценной встречи в реальности. Та посиделка, которую ты видел, была нашей последней реальной встречей. Я часто возвращался к ней в мыслях. Только спустя время понимаешь истинную ценность самых обычных, казалось бы, вещей. Через пару лет, перед тем как предположительно погибло мое физическое тело, я слышал, что у Мэри случились какие-то неприятности. Но узнать подробности я не успел. Так что, как закончился ее жизненный пусть, я без понятия.

Фрей молчал. Спрашивать, что значит «предположительно» в контексте смерти Никса, было неловко. Продолжать спрашивать про Мэри – тоже. По воспоминанию и обрывкам фраз он успел понять, что они были близки. Неизвестно, насколько сильно, но это не имело значения. У него остался последний вопрос, который напрашивался сам собой сразу после откровения со стороны наставника, но который он все не решался задать.

– А почему ты просто не воздействовал на память стражников, которые стали свидетелями всего произошедшего на Совете? Ты же маг Жизни. – Фрей хотел добавить кое-что еще, однако промолчал.

Никс бросил на ученика проницательный взгляд.

– Или не убил? Ты это хотел спросить?

По взгляду и по тону стало ясно, что юноша правильно сделал, не озвучив свою мысль вслух. Наставник был недоволен.

– Я спросил именно то, что хотел, – отозвался Фрей. – Главное – что я озвучил, а не что подумал.

– Не убил, потому что это не мой путь. И не твой тоже. А вот по поводу воспоминаний… – Никс задумался. – Тут все сложно. Такие мысли были. Но я рассчитывал, что Муан все-таки восстановится. Что новый император проведет расследование. Что не будет так резок. Что даст нам возможность объясниться. Что ситуация не настолько усугубится. – Древний сморщился и произнес с досадой: – Да только это все отмазки. Просто сглупил, понадеявшись на что-то. С себя вину я не снимаю.

Они продолжали неспешно идти в сторону лесополосы, греясь под лучами солнца. Стало жарко. Фрей разулся и дальше пошел босиком, наслаждаясь мягкой травой, доходившей ему до щиколоток. Было приятно. Но он не забывал, что все это ненастоящее. Такая неосмотрительность уже в прошлом. Его отвлек голос наставника:

– Теперь, когда ты утолил свое любопытство, не поделишься своими мыслями о магии, которую наблюдал?

Наставник смотрел в сторону, но по слегка повёрнутой голове было видно, что он внимательно слушает.

– Ну, что сказать? С магией Смерти я до сих пор не сильно знаком, хотя все укладывается в теорию, которую ты озвучил. Поднятие мертвых, клинок из праха, призыв бестелесных душ, в том числе и эти летающие призрачные черепа. Как это все сделать, у меня нет ни малейшего понятия, и стоит ли говорить, что нынешним магам это вообще не под силу.

– Так, – сказал Никс, давая знак продолжать.

– Вопрос пока один. Откуда у Мэри были души умерших? Сейчас их возможно воплотить сразу после смерти человека, когда душа только отошла от тела и никуда не делась. Потом ее днем с огнем не сыщешь. Мэри же никого не убивала, и ее души не были останками членов Совета.

– Так и есть. Повторю еще раз: маги Смерти сейчас – это бледное подобие того, что было. Они потеряли связь с той стороной. Не могут с ней работать. Точнее, не умеют. Действительно, для установки контакта с душой нужно присутствовать при смерти человека, но! После того, как этот контакт был налажен, у мага Смерти устанавливается такая связь, что он может обратиться к ней, даже когда она уже на той стороне. И не важно, сколько времени прошло.

– Понятно, – сказал Фрей. Очередное подтверждение утери знаний расстраивало. И чем больше он узнавал, тем сильнее.

– Хорошо. А про магию Жизни?

– Про магию Жизни? – переспросил юноша. – Принцип лечения Муана мне понятен. Наверное, через какое-то время смогу даже повторить… что-то похожее. Воздействие на Шеина – вообще просто. Такое и сейчас могут. В целом ты особо ничего и не делал, просто стоял. Мне вообще кажется, что магия жизни не приспособлена для боя.

Никс расхохотался. Смех был добрый. Что-то из сказанного его позабавило.

– Не совсем так, – успокоившись, сказал он. – Во-первых, лечение и подчинение, которые ты видел, были несколько сложнее, чем ты себе представляешь сейчас. Об этом потом, но в будущем ты и правда сможешь такое повторить. Во-вторых, магия Жизни еще более опасна, чем магия Смерти, и если бы мне довелось сразиться с Шеином, то бой закончился бы очень быстро и без всех этих внешних представлений. Поэтому вот тебе очеред…

Фрей так заинтересованно слушал наставника, что споткнулся и чуть не грохнулся на землю, благо успел поймать равновесие. Откуда взялась каменюка на его пути, было непонятно. Он же находится у себя в голове и в мире, который лично сотворил и контролирует. Никаких каменюк в нем быть не должно. Юноша бросил взгляд на наставника. Смеющиеся глаза Никса выдали его сразу.

– Весело тебе, да? – проворчал Фрей.

– Вот тебе очередной урок. Смотри под ноги, – сказал наставник. Фрей закатил глаза. Опять эти приколы на ровном месте и прописные истины.

– И сразу следующий, – продолжил Никс. – Если ты можешь что-то сделать, это не значит, что ты должен это делать. Тогда я мог вклиниться третьим. Но это было личное дело Мэри. Семя измены проросло в ее направлении и у ее подчиненного. Встревать было бы неуместно. К тому же я был более чем уверен в ее силе. Поэтому ничего и не делал. Почти. Ты же не забыл про ментальный клинок?

Никс хитро посмотрел на шедшего рядом человека. Ответ он знал заранее. Фрей начал быстро прогонять показанное ему воспоминание. И действительно, там был ментальный клинок, про который он благополучно забыл. Стыд, да и только. Хотя его можно было понять. Все, что он видел, было в диковинку. Но как можно было забыть про реальное боевое заклинание магов Жизни! Оно даже упоминалось в каких-то старых книгах Блааса. Тогда это показалось ему невозможным и больше смахивало на некий шифр. А оказывается, тут никакой хитрости. Это реально было оружие магов!

– Не забыл, конечно, – невозмутимо произнес юноша. Отвечать честно не хотелось, хотя он был уверен, что старого не проведешь.

– Ну-ну, – хмыкнул магистр.

– Просто самое интересное оставил напоследок. – Фрей решил идти до конца. – Так что это такое?

Никс еще раз хмыкнул, но заострять внимание на явной лжи ученика не стал.

– Ментальный клинок – это оружие, которого не существует. Это иллюзия.

– В смысле? – удивился Фрей.

– В прямом. – После этих слов древний посмеялся, но довольно быстро продолжил: – Это проявление силы и навыков самого мага. Внешнее появление – всего лишь иллюзия. Ментальный клинок не в состоянии остановить реальный железный меч противника. Потому что его нет. Противник останавливает свое оружие сам.

– Подожди, – перебил наставника Фрей, – ты хочешь сказать, что маг на самом деле точечно атакует разум своего противника? И так же защищается от чужого оружия? Грубо говоря, командует «стоп», когда оружие уже занесено для удара?

– Вроде того. Еще раз, внешнее проявление – просто иллюзия. Это удобно для самого мага, чтобы понимать, в какой момент воздействовать, и еще служит психологическим воздействием на противника, – подтвердил Никс.

– То есть им нельзя ранить? Порезать?

– Что за глупое предположение? – искренне возмутился древний маг. – Прекращай думать, как современный неуч! Ты маг Жизни или кто?!

Фрей развел руками, признавая, что сморозил глупость. Поворчав еще немного для порядка, Никс соизволил нормально ответить:

– Этим мечом можно ранить и порезать абсолютно так же, как и обычным. Маг жизни способен воздействовать на любой живой организм своей магией вплоть до его умерщвления, но это сложно и долго, и пока что-то путное наколдуешь, тебя уже успеют накромсать на тонкие полосочки. Ментальный меч – это концентрация силы мага в одном месте, поэтому само собой разумеется, что через него можно воздействовать на организм противника и ранить его. Одновременная работа на ментальном плане и на физическом. Понял?

Последнее слово было произнесено с нажимом, который намекал, что нужно обязательно понять. Другого не дано. Фрей кивнул, хотя он не был бы самим собой, если бы все равно не спросил:

– А допустим… листочек я им могу порезать?

Он предвкушал бурную реакцию наставника, но его ожидания не оправдались. Никс почему-то удовлетворенно кивнул.

– Вот это нормальный вопрос. Листочек можешь. Но затраты энергии будут настолько велики, что овчинка выделки не стоит. В данном случае никакие знания и возможности магии Жизни не применяются. Будешь резать просто голой магической силой, которая ограничена. Сильные магии могут и камень разрезать, но такими глупостями никто в здравом уме заниматься не станет.

– Ладно. Я понял. Магия Жизни более чем приспособлена для открытого столкновения.

– Именно. А то говоришь неизвестно что. Это боевое заклинание не такое сложное, как тебе может показаться, так что уже довольно скоро ты сможешь им овладеть.

Этот их разговор длился еще многие часы. И так каждый день все то время, что два пленника были вынуждены довольствоваться общением друг друга. Вынуждены в начале, в силу сложившихся обстоятельств. Но с каждый днем все больше получая от этого удовольствия.

Фрей постоянно узнавал что-то новое, но именно этот день ярко отложился у него в памяти. Когда он узнал, увидел своими глазами во всей ее красе настоящую магию и истинную картину, которая изменила мир магов в прошлом, что-то в нем переменилось. И это, на удивление, была не эйфория и радость от того, что он причастен к чему-то большему. Нет, это была тяжесть от той правды, которую он теперь носит. Он почувствовал несвойственную ему ответственность и возможность что-то исправить в этом мире. Чувство было новое и непонятное. Раньше он просто плыл по течению. Сейчас у него как будто появился шанс самому направить русло реки в нужную сторону. Эти мысли тяготили его. Но одновременно и давали сил не унывать. Он все так же оставался заключенным, но теперь был уверен, что сможет выбраться.

Конечно же, бывали моменты, когда Фрей уставал и закрывался в самом себе, чтобы прийти в норму. В такие дни он сидел у себя в кабинете в компании молчаливого образа Лисбет. Этот яркий солнечный силуэт грел его. Был напоминанием о другой жизни, о ждущей его свободе. И, возможно, о конкретном человеке.

Помимо новых заклинаний, новых подходов к работе с магией и просто жизненных уроков, в один из дней Никс рассказал о своей помощи, когда Фрей столкнулся с магистром Аберфортом. Оказывается, именно в тот момент, когда юноша всеми силами пытался выжить, он и обратился к заключенному в меч древнему магу. Не конкретно к нему, а к кому-нибудь. Фрей действительно вспомнил, что тогда у него были такие мысли. И этого, как ни странно, оказалось достаточно, чтобы скорлупа отчужденности вокруг Никса треснула и у него появилась возможность контакта с человеком, с внешним миром. Голубое свечение клинка, легкость парирования вражеских атак и неожиданное усыпление Белого магистра были как раз итогом помощи со стороны.

Обучение обучением, но столько лет сидеть в закрытой комнате становилось все более невыносимым. И вот наконец в один из дней, когда Фрей проснулся в четырех стенах, он услышал:

– А теперь, я думаю, пора бежать.