Сквозь испытания огнём

I

— Думаю, что ненавижу тебя, — с улыбкой сказала Шарлиэн Армак, когда Нимуэ Гарвей вошла в гостиную, ее муж следовал за ней по пятам.

— Почему? — Нимуэ склонила голову набок. — Что я натворила на этот раз?

— У тебя не было утренней тошноты, — сказал ей Кэйлеб со смешком, шагнув вперед, чтобы обнять ее, а затем протянул руку генералу Гарвею. — Она твердила об этом последнюю пару пятидневок.

— Почему? — повторила Нимуэ, когда Шарлиэн раскрыла объятия, чтобы обнять ее в свою очередь. — Это не так, как если бы… — Она сделала паузу, затем перевела взгляд с императора на императрицу и обратно. — Ты шутишь, да?

— Нет, я не шучу, — сказала Шарлиэн. — Сова подтвердил это в прошлую среду.

— Вы двое похожи на кроликов! — со смехом сказала Нимуэ, еще крепче обнимая Шарлиэн. — Что? Четырех наследников было недостаточно?

— Никогда не бывает достаточно наследников… до тех пор, пока они не ввязываются в династические войны, — ответил Кэйлеб. — Что еще более важно, у вас не может быть слишком много братьев и сестер, чтобы поддержать наследника.

— И я все еще ненавижу тебя, — сказала Шарлиэн Нимуэ со своим собственным смехом. — И я думаю, что я тоже ненавижу Айрис. Ее тоже никогда не тошнит по утрам.

— Это правда, — сказала Нимуэ, отступая назад и кладя одну руку на свою собственную «детскую шишку».

Официально сейчас она была на седьмом месяце беременности, но это были сейфхолдские месяцы, которые равнялись примерно шести с половиной земным месяцам. По ее просьбе Сова выполнил компьютерные прогнозы, основанные на генетическом профиле Нимуэ Элбан, чтобы определить, как нормальная беременность повлияла бы на первоначальную Нимуэ, и ее ПИКА точно смоделировала результаты этих прогнозов. Одно различие между ней и Шарлиэн — помимо того факта, что Шарлиэн действительно была беременна — заключалось в том, что Сова определила, что Нимуэ, вероятно, «понесла бы высоко», что придавало ей несколько иной профиль.

— Это правда, — повторила она и улыбнулась немного задумчиво. — С другой стороны, я также не почувствую, как они толкаются.

— Знаю, что у тебя это не получится, — сказала Шарлиэн с более мягкой улыбкой, а затем усмехнулась. — С другой стороны, зато они у тебя не будут поочередно сидеть на твоем мочевом пузыре! Знаю, что это не одно и то же, Нимуэ, но поверь мне, есть некоторые преимущества в том, чтобы делать это по-своему. Особенно с еще одной парой корисандских близнецов! Вам двоим обязательно было это делать?

— Конечно, мы это сделали, ваше величество, — сказал сэр Корин Гарвей, беря ее за руку и наклоняясь, чтобы поцеловать в щеку. — Это корисандская традиция.

— Хвастуны! — Шарлиэн покачала головой, глядя на него.

— По крайней мере, наши близнецы разноплодные, а не однояйцевые, как у некоторых других людей, которых я могла бы упомянуть, — отметила Нимуэ.

— И таким образом, у нас есть один, которого мы можем назвать в честь обоих наших отцов, и одна, которую мы можем назвать в честь обеих наших матерей, — сказал Гарвей. Он обнял Нимуэ, и она положила голову ему на плечо.

— Я никогда не ожидала, что у меня будет шанс сделать это, — тихо сказала она.

— Это мы, корисандцы, — сказал Гарвей, целуя ее в макушку. — Всегда готовы помочь леди.

— Иногда я восхищаюсь твоей самоотверженностью, — сухо сказала она ему, и настала его очередь усмехнуться.

— Должен сказать, что это один из результатов, который я никогда бы не представил себе в то первое утро, когда обнаружил «капитана Чуэрио», стоящего на посту у палаты Гектора и Айрис, — сказал он. — Полагаю, должен был, учитывая, как я был зол. Всегда кажется, что люди, которых ты любишь, действительно могут свести тебя с ума, так что неудивительно, что ты сразу же начала с этого!

— Говоря о том, чтобы вывести людей из себя — или, по крайней мере, шокировать их, — носы все еще не в порядке из-за «ограбления колыбели»? — спросил Кэйлеб.

— Возможно, — сказал Гарвей. — Конечно, никто на самом деле не знает, сколько лет на самом деле таинственной сейджин Нимуэ, хотя до боли очевидно, что она намного моложе моего древнего и дряхлого «я».

В свои сорок шесть лет он был самым пожилым человеком в комнате. Но это было всего лишь эквивалентом сорока двух стандартных лет, и он был устрашающе здоров для своего возраста. Однако было правдой, что он действительно выглядел гораздо старше. Его темные волосы преждевременно поседели, а правая щека, на которой был серьезный шрам во время почти успешной попытки убить Гектора и Айрис в день их свадьбы, придавала ему мрачный вид воина. Нимуэ Гарвей, с другой стороны, выглядела до нелепости юной. Это было частью загадочности ее личности сейджина, и очевидная разница в возрасте между ней и Мерлином Этроузом была преднамеренной. По правде говоря, объединяя жизнь Нимуэ Элбан до Сейфхолда с годами существования Нимуэ Чуэрио, она была едва ли на три стандартных года моложе его.

— Вам следовало раньше покончить со всей этой брачной чепухой, — сказала Шарлиэн, жестом приглашая гостей к столу под открытым потолочным окном. — Тогда ты был бы достаточно близок с Эйликом и Шарил, чтобы никто даже не заметил разницы в вашем возрасте!

— Мне пришлось постепенно приводить ее в чувство, — сказал Гарвей, выдвигая стул Нимуэ и усаживая ее, прежде чем сесть рядом с ней. — Кроме того, Эйлик был достаточно сильным шоком для системы Мэнчира, не добавляя к этому нас.

— Система Мэнчира? — Шарлиэн величественно фыркнула, когда Кэйлеб усадил ее, затем устроилась в кресле напротив Гарвея. — Ты бы видел, что произошло в Черейте! Я знаю, что в то время вы не были членом круга, но вернитесь и попросите Сову воспроизвести для вас часть видео с камер наблюдения. Его репутация опередила его, и Илана была готова увезти Шарил обратно в Холбрук-Холлоу и держать ее там до тех пор, пока он будет в королевстве. Небеса! Она была готова отправить ее в монастырь, сколько бы времени это ни заняло!

— О, поверь мне, Эйлик мне все об этом рассказал. — Гарвей ухмыльнулся. — И я ни капельки не виню ее светлость. Если бы она была моей дочерью, я бы просиживал ночи с заряженным револьвером, пока он снова не отплыл бы в Мэнчир!

— Прекратите это, вы оба! — ругнулась Нимуэ, хотя ее улыбка была почти такой же широкой, как у Гарвея. — Он полностью предан ей, и ты это знаешь!

— Конечно, знаю, — признал Гарвей. — Было бы и вполовину не так весело подшучивать над ним, если бы это было не так. Все эти годы он был самым отъявленным холостяком Корисанды, и он влюбился в школьницу!

— Совсем не школьница, — не согласилась Шарлиэн. — Ей было двадцать пять, ради всего святого!

— И ему было тридцать девять, — парировал Гарвей. — Бывают моменты, когда я хотел бы указать некоторым людям в Мэнчире, что моя жена на самом деле на тысячу с лишним лет или около того старше меня, потому что время от времени я получаю комментарий «виверна из гнезда». Особенно от Тарила. К счастью, у него стало меньше возможностей придираться ко мне с тех пор, как он ушел из княжеского совета и вернулся на действительную службу во флоте. Однако Чарлз взял на себя труд заменить его.

— Ах, да! Радости старых друзей семьи! — сказал Кэйлеб. — С акцентом на «старом» в данном случае.

— Серьезно, я полностью одобряю этот брак, — сказала Шарлиэн. — Шарил — одна из самых умных людей, которых я знаю, и упрямая. И, честно говоря, я не огорчена тем, что мне больше не нужно беспокоиться о способности лихого графа Уиндшера взъерошивать перья и вызывать себя на дуэли.

— Это успокаивает, — признал Гарвей. — Особенно для тех из нас, кто продолжал считать себя его секундантом. — Выражение его лица стало более серьезным. — Я всегда боялся, что в один прекрасный день он либо позволит убить себя, либо окажется вынужденным убить кого-то другого. И то, и другое было бы… плохо.

— Это правда, — согласился Кэйлеб. — Но то, что он женился на двоюродной сестре Шарлиэн, тоже было серьезным политическим переворотом. Тот факт, что это был еще один из тех нежных любовных браков, возможно, заставил романтиков среди нас — и, кстати, я причисляю себя к их числу — заплакать, но с политической точки зрения я поддерживаю любой брак между княжествами и королевствами империи, который мы можем получить.

— Всегда циничный политик, — сказала Нимуэ, но в ее тоне было явное одобрение.

— Я бы не стал настаивать на этом только из-за политических преимуществ, но это не значит, что я закрываю на них глаза постфактум, — немного едко сказал Кэйлеб.

— И говоря как человек, который был самым близким другом Эйлика в течение тридцати с лишним лет, она была невероятно добра к нему, — сказал Гарвей. — Как ты и сказала, Шарлиэн, она одна из самых умных людей, которых можно встретить. Правда в том, что она была достаточно умна, чтобы понять, что большая часть его репутации была прикрытием.

— Прикрытием? — Шарлиэн приподняла бровь, глядя на него.

— Многие люди предполагают, что новый, более… взвешенный и продуманный подход Эйлика к жизни объясняется тем фактом, что он знает, что она умнее его, и он готов позволить ей управлять. И, честно говоря, в этом есть доля правды. Но что также верно, так это то, что его принципы всегда были глубоки — достаточно глубоки, чтобы он прятал их под всем этим фасадом «повесы». Я не знаю наверняка, сколько из его дуэлей было связано с настоящим соблазнением, но я готов поспорить, что их было не больше трех-четырех, в лучшем случае. Ему нравилось проецировать образ, что он ложится в постель и встает с нее при каждом удобном случае, но на самом деле это было не так. О, он действительно любил флиртовать! Не поймите меня неправильно! Но полдюжины его прошлых серьезных романов, о которых я знаю, были все с… опытными дамами, такими же свободными, как и он. Думаю, что когда Шарил поняла, что на самом деле происходило, это позабавило ее больше, чем что-либо еще. Подозреваю, что и ее это тоже заинтриговало. Ты же знаешь, это она проявила инициативу. Поверь мне, между ними никогда бы ничего не произошло, если бы она этого не сделала! Он, вероятно, даже не стал бы флиртовать с ней, учитывая, что она была моложе его на две трети. Тот факт, что он тянулся к ней, несмотря на разницу в возрасте, убедил меня, по крайней мере, в том, что он был абсолютно серьезен.

— Ты имеешь в виду, что она носит его сердце в кармане, — сказала Шарлиэн с нежной улыбкой.

— Именно это я и имею в виду, — согласился Гарвей, беря Нимуэ за руку. — Похоже, в Корисанде происходит много такого.

— Надеюсь, вы двое не станете лизаться еще до того, как мы пообедаем, — строго сказал Кэйлеб.

— Даже не мечтал об этом, — сказал Гарвей… и наклонился, чтобы поцеловать Нимуэ в щеку.

II

— Будет прекрасный закат, — пробормотал Корин Гарвей два дня спустя, когда он и Нимуэ присоединились к Кэйлебу и Шарлиэн на их собственном балконе.

— Мы действительно хорошо справляемся с этим здесь, в Теллесберге, не так ли? — заметил Кэйлеб. — Вы же понимаете, нужны годы практики, чтобы сделать все правильно, Конечно, как я думаю, это всего лишь одна из многих вещей, которые мы, старые чарисийцы, делаем хорошо.

— И к тому же с такой скромностью, — заметил глубокий голос. В случае Кэйлеба и Шарлиэн он говорил через их затычки для ушей. Гарвей был одним из медленно увеличивающегося числа членов внутреннего круга, которые нашли предлог исчезнуть на пять с половиной дней, требовавшихся для установки новых имплантов Совы, и больше не нуждались в затычках для ушей или контактных линзах.

— Ну, когда ты старый чарисиец, тебе есть в чем скромничать! — сказал ему Кэйлеб, а затем «охнул», когда его любящая жена ткнула его в ребра.

— Спасибо тебе, дочь моя, — сказал Мейкел Стейнейр.

— Не за что, ваше преосвященство.

— На самом деле, рискуя вновь разжечь эго Кэйлеба, чарисийцам в целом есть о чем скромничать, — сказала Нимуэ. — Должна сказать, я действительно с нетерпением ждала возможности увидеть ваше и Сталмана последнее предприятие, Эдуирд!

— Мы постараемся не разочаровать, — ответил герцог Делтак. — И на самом деле мы немного опережаем график.

— Мы не собираемся ждать Нармана? — спросила Шарлиэн.

— Он и Сова сортируют ежедневную добычу снарков, — ответил Делтак. — Он говорит, что мы должны идти дальше без него, и я не хочу терять свет на тот закат Старого Чариса, которым только что хвастался ваш муж, когда мы делали пуск. Кроме того, он сказал что-то невыносимо нарманское.

— Например, что?

— Что-то о снарках и электронных личностях, которые могут смотреть это столько раз, сколько захотят, с любого ракурса, который им нравится.

— Это действительно похоже на него, — признала Шарлиэн. — И должна признать, я определенно за то, чтобы не пропустить наше окно в этом вопросе.

— Есть аргументы в пользу отсрочки до завтра, чтобы мы могли начать еще раньше в тот же день, когда у нас будет достаточно времени, чтобы внести коррективы, — отметил Делтак, но по его тону было очевидно, что он просто дразнит ее.

— Есть еще какие-нибудь мысли об использовании водорода на генерирующих кораблях вместо керосина? — спросил Мерлин, прежде чем Шарлиэн успела ответить тем же. В данный момент он и Ниниэн находились в своей комфортабельной каюте на борту парохода, возвращавшего их из короткой поездки в Буассо.

— Мы пока откладываем это, по крайней мере, на экспериментальных кораблях. — Делтак пожал плечами. Он стоял на смотровой площадке перед огромным деревянным сараем на одном из нескольких испытательных треков заводов Делтак, в то время как дюжина доменных печей создавала свою собственную огненную версию заката, а снарк, припаркованный прямо над Чарисом, смотрел на него сверху вниз. — В пользу этого можно многое сказать, и теперь у нас есть большой опыт работы с газовыми форсунками и горелками, но газопроводы могут создать некоторые проблемы. Во-первых, увеличивается вероятность утечки водорода, не говоря уже о том, что они создают путь для нежелательной искры. По крайней мере, на данный момент мы решили, что в качестве меры предосторожности более важно держать генерирующие станции полностью отделенными от газовых баллонов. — Он снова пожал плечами. — В конце концов, это эксперимент. Есть много других способов, которыми мы можем разрушить это, если действительно попытаемся, не добавляя никаких дополнительных факторов риска. Если мы все-таки перейдем к серийному производству, мы снова рассмотрим эту идею, но сейчас наша главная забота — безопасность.

— Наверное, неплохая идея, — признал Мерлин через мгновение. — И это будет достаточно впечатляющим достижением даже без этого конкретного звонка или свистка.

— Да, это так, — вставил адмирал Рок-Пойнт по комму.

— До тех пор, пока это работает. — Делтак говорил как человек, выкладывающий запасной якорь, который ему на самом деле не нужен. — И, говоря о работе…

Его голос затих, и в коммуникаторе воцарилась тишина. Это была напряженная, выжидающая, предвкушающая тишина, а затем огромные двери гигантского сарая полностью распахнулись, и из парового трактора, который ждал этого момента, поднялся столб дыма. Трактор двинулся вперед, таща за собой толстый буксирный трос, и сквозь проем просунулась тупая серая пуля носа.

Он двигался медленно, но неуклонно, почти величественно, под тягой трактора, и когда он вышел на косые лучи послеполуденного солнца, наблюдатели увидели, как десятки рабочих Делтака идут с ним, цепляясь за десятки тросов, когда они осторожно направляли его вперед.

Когда нос полностью вышел наружу, они смогли увидеть остальную часть транспортного средства, следующего за ним. Оно было огромным — на десять футов длиннее, чем первоначальные броненосцы класса Река, — и по форме напоминало какую-то громадную версию привязных аэростатов наблюдения, которые имперский чарисийский флот развернул для последних кампаний джихада. Неудивительно, потому что это было именно то, что было, но с несколькими дополнительными функциями.

Наиболее очевидными из этих дополнительных функций были крестообразные стабилизаторы в хвостовой части баллона и пара гондол двигателей, выступающих по обе стороны тридцатифутовой кабины управления, расположенной под средней точкой баллона. Двухлопастные пропеллеры были зафиксированы в вертикальном положении; даже в этом случае они почти касались рамы зияющих дверей сарая — нет, ангара.

Потребовалось почти пятнадцать минут, чтобы полностью отбуксировать его из ангара, и никто не сказал ни слова, наблюдая за его продвижением в восхищенном молчании. Как только он полностью высвободился, рабочие на привязях осторожно двинулись, используя свою массу, позволяя ему поворачиваться до тех пор, пока его закругленный нос не был направлен навстречу слабому ветру, дующему с запада. Огромная масса трактора обеспечивала надежный якорь при его повороте, и они регулировали его положение с особой точностью. Очевидно, это была задача, которую они тщательно отрепетировали.

— Оно выглядит даже больше, чем я ожидала, — наконец пробормотала Шарлиэн.

— Он, Шарли, — поправил Делтак. — Он, не оно, пожалуйста!

— Сексист! — ответила Нимуэ чем-то очень похожим на хихиканье.

— Просто традиционалист, — ответил Делтак. — Это корабль, так что это он.

— Ну, он выглядит все равно больше, чем я ожидала.

— Он на тридцать футов меньше, чем был корабль класса Суорд оф Чарис, — отметил Кэйлеб. — Это должно было дать тебе какую-то шкалу, чтобы подготовиться.

— Если ты помнишь, галеоны проводят большую часть своего времени в плавании, — едко ответила его жена.

— Ну, это тоже плавает! — Кэйлеб сказал ей со смешком.

— Но не в воде, клоун! — Она ударила его по голове, и он рассмеялся.

И все же в ее словах был смысл, — размышлял Мерлин. — Правда, воздушный корабль, поворачивающийся носом к ветру, на самом деле был короче, чем шаттлы, спрятанные в пещере Нимуэ. Но в то время как Шарлиэн видела эти шаттлы, даже ходила в тени их крыльев, она никогда не видела, чтобы они действительно летали. И то, на что они смотрели в этот момент, было чем-то совершенно новым в опыте Сейфхолда.

Дирижабль остановился, очень мягко покачиваясь, натягивая свои тросы. Раздались выкрикиваемые команды, слишком далекие, чтобы комм Делтака мог их уловить и передать. А потом рабочие отпустили привязи. Они исчезли, втянулись в конструкцию под длинным вытянутым овалом газового баллона, и заблокированные пропеллеры начали вращаться. Сначала медленно, затем набирая скорость, пока они не превратились в размытое пятно движения, и весь корабль медленно двинулся вперед. Он дрейфовал к трактору, и буксировочный трос ослаб, когда с него спало натяжение.

И вот настал момент, которого они так долго ждали. Дирижабль отпустил буксировочный трос. Он отвалился, балластные мешки с глухим стуком упали с киля дирижабля, он закачался, поскольку его плавучесть увеличилась с потерей веса, а затем нос наклонился вверх. Он поднимался навстречу ветру, поворачивая на запад при подъеме, повинуясь рулю направления и рулю высоты на своих стабилизаторах, и лопасти винтов казались пульсирующими размытыми пятнами. Он взмыл ввысь с величественной грацией, его дымчато-серая оболочка, того же цвета, что и у боевых кораблей военно-морского флота, поблескивала в мягком свете заходящего солнца. Они решили выполнить первый полет в основном в темноте, потому что никто на самом деле не знал, как даже чарисийцы отреагируют на вид чего-то длиной в половину футбольного поля, парящего над головой.

— Боже, это прекрасно, — пробормотал на мгновение подавленный Кэйлеб, когда дирижабль неуклонно поднимался все выше, уменьшаясь на ходу.

— Слушайте, слушайте, — сказал Рок-Пойнт почти таким же мягким голосом. — Я только хотел бы, чтобы Алфрид был здесь и увидел это.

— Я тоже… и все мы тоже, Доминик, — сказала Шарлиэн с грустной улыбкой. — По крайней мере, он узнал правду, прежде чем мы потеряли его.

— Знаю, — сказал брат Мейкела Стейнейра. — И Бог свидетель, он умер, занимаясь тем, что любил делать. Я всегда дразнил его по этому поводу. Говорил ему, что любой, кто так много играет со взрывчаткой, как он, рано или поздно обязательно взорвется. — Он печально покачал головой. — Просто хотелось бы, чтобы я ошибся.

— Это была не взрывчатка, это был отказ затвора, — сказал Делтак, не отводя взгляда от поднимающегося дирижабля. — И нет, я не собираюсь снова корить себя из-за этого. Он выглядел хорошо при каждом осмотре, включая осмотр Совы. Просто одна из тех вещей, о которых мы все, черт возьми, мечтаем, чтобы они никогда не случались.

— Да, так оно и было, и я не хотел быть мокрым одеялом, — сказал Рок-Пойнт. — Хотя ему бы это действительно понравилось!

— Если бы мы уже не назвали «Алфрида» в его честь, я бы назвал это его именем, независимо от того, мужского оно рода или женского, — сказал Делтак. — Потому что ты прав. Если бы он все еще был здесь, он бы танцевал на подушке с газом!

Нежный, горько-сладкий смех пробормотал по комму, потому что Делтак был прав, — подумал Мерлин, — и не только по поводу сэра Алфрида Хиндрика или того, как сильно они все скучали по нему. Барон Симаунт действительно был бы готов пуститься в пляс при одной мысли о новейшем детище заводов Делтак. Хотя он, вероятно, не одобрил бы идею назвать его в его честь. На самом деле, он, вероятно, не одобрил бы решение Шарлиэн назвать императорскую яхту в его честь.

К счастью для его чувства приличия, предполагая, что он наблюдал за ними, где бы он сейчас ни находился (и скорее к огорчению Жейн Хаусмин), вместо этого первый в истории Сейфхолда воздушный корабль с двигателем был назван «Дачис оф Делтак». Несмотря на свой размер, он был на самом деле небольшого размера для воздушного корабля с двигателем. И, как сказал Делтак, он был чисто экспериментальным судном, но это делало его не менее впечатляющим достижением. И со временем, если все пойдет хорошо, в дальнейшем он послужит официальным источником вдохновения для гораздо более значительных проектов.

В отличие от такого дирижабля, как злополучный «Гинденбург» с его аэродинамической внешней алюминиевой оболочкой, или простого мягкого дирижабля без настоящей опорной конструкции для баллона, «Дачис оф Делтак» был полужесткой конструкцией. Его киль из высокопрочной стали и голубой ели — местного дерева Сейфхолда, очень похожего во многих отношениях на свою тезку со Старой Земли, — стабилизировал и поддерживал нижнюю половину его газового мешка, который в остальном сохранял свою аэродинамическую форму только тогда, когда его газовые ячейки были надуты. Это также обеспечивало большую прочность конструкции, чем мог бы иметь дирижабль, а также крепление для его кабины управления и гондол для паровых двигателей Прейджира, но при гораздо меньшей массе, чем у полностью жесткой конструкции.

Насколько было известно Сове, никто никогда не приводил в действие старый земной дирижабль с помощью пара. С другой стороны, никому на Старой Земле никогда не приходилось беспокоиться о кинетической бомбардировке за то, что он дурачился с электричеством. И, — признал Мерлин, — наблюдая, как «Дачис оф Делтак» уменьшается с ростом высоты и расстояния, у большинства людей возникли бы пара-тройка странных сомнений по поводу подвешивания котла на мешок, полный водорода. Безусловно, наиболее распространенным источником катастроф для воздушных кораблей Старой Терры был пожар или взрыв.

Но в то время как рабочая температура Прейджира могла быть намного выше семисот градусов, это были градусы по Фаренгейту, еще одно наследие преднамеренного отказа Эрика Лэнгхорна от метрической системы, а семьсот градусов на самом деле составляли всего около восьмидесяти процентов от температуры сжатия воздуха в дизеле. И не то чтобы у «Прейджира» была открытая топка. Камера сгорания была герметичной и весьма изолированной, а ее керосиновое топливо горело при такой высокой температуре, что выхлоп был немногим больше водяного пара. В сочетании с тем фактом, что любой водород, вырвавшийся из газового баллона, с энтузиазмом устремился бы к краю космоса и прочь от двигателей, вероятность катастрофы, вызванной двигателем, была ничтожной.

«Дачис оф Делтак» был невероятно легким для своего размера. Его газовый баллон был на 18 процентов длиннее (и на 83 процента шире), чем у «Гинденбурга», однако его общий вес составлял чуть более 4800 фунтов, что составляет всего около 3 процентов от веса древнего дирижабля. 123 000 кубических футов водорода в его газовых ячейках создавали 8 360 фунтов подъемной силы… что, учитывая полторы тонны топлива, воды для питания двигателя и балласта, позволило бы ему поднять экипаж из трех человек на расчетную высоту 9000 футов с запасом прочности в 500 фунтов для груза.

Производство всего этого водорода представляло собой свои собственные проблемы. Во время джихада весь водород аэростатного корпуса получался путем реакции цинка с соляной кислотой, что было возможно только потому, что хребет Лизард в восточной части Старого Чариса содержал большие залежи того, что когда-то было известно как каламин (или, точнее, силикат цинка) на Старой Земле. Его добывали в довольно небольших количествах более ста лет, чтобы поддерживать производство латуни, хотя спрос резко возрос по мере того, как стремительно росли масштабы чарисийских мануфактур. С другой стороны, у шахтеров никогда раньше не было инструментов и взрывчатых веществ, предоставленных Делтак Энтерпрайсиз, поэтому добывать и выплавлять цинк в необходимых количествах было относительно просто. Но такое количество соляной кислоты было сложно транспортировать с точки зрения логистики, как и контролировать реакцию. Это также было опасно. Персонал заводов Делтак приобрел большой опыт в обращении со взрывоопасными газами, работая с угольным газом, который его доменные печи производили уже много лет, но «безопасность» была эластичным термином применительно к производству водорода в таких количествах, а транспортировка жидкой кислоты навалом всегда была рискованной.

Однако со времен джихада Сандра Ливис «обнаружила», что водород также может выделяться, хотя и с несколько меньшей эффективностью, из феррокремния, находящегося в нагретом растворе гидроксида натрия, приготовленном из старомодного щелока. Сейфхолд неплохо привык производить щелочь в больших количествах, учитывая ее широкое применение в текстильной промышленности и чистке в целом, и наращивание ее производства не представляло особых проблем. Ну, почти никаких технических проблем; производство ее с использованием доэлектрической технологической базы значительно увеличило воздействие на окружающую среду, но это было верно для многих обходных путей, которые был вынужден принять внутренний круг. Все, что они могли сделать, это свести эти воздействия к минимуму и использовать менее разрушительные методы, как только они могли.

Преимуществом феррокремния было то, что доменные печи заводов Делтак могли производить его в промышленных количествах путем обжига загрузок из дробленого кварца и железной руды, что привело к его сейфхолдскому названию: айронкварц. Максимальная концентрация кремния, которую герцог Делтак мог достичь с помощью работающей на коксе доменной печи, составляла всего около пятнадцати процентов, но это было терпимо, и он разработал более эффективный — ну, во всяком случае, более безопасный — портативный генератор водорода для корпуса воздушных шаров. В основном он представлял собой достаточно небольшой, чтобы его можно было погрузить в запряженный драконом грузовой фургон, герметичный стальной сосуд, в котором находились айронкварц и раствор гидроксида натрия. Реакция была экзотермической и нагревала раствор примерно до двухсот градусов, запуская процесс, но сосуд можно было также нагревать снаружи, чтобы ускорить производство газа. Каждый фунт айронкварца давал около 3,4 кубических футов газа, и Делтак Эйркрафт, новейшая дочерняя компания Делтак Энтерпрайсиз, проектировала постоянную высокопроизводительную установку по производству водорода из айронкварца, которая будет безопасно расположена под землей, чтобы свести к минимуму риск взрыва и производить где-то около 840 000 кубических футов водорода в день.

Несмотря на свои миниатюрные размеры по сравнению с «Гинденбургом», новое детище Делтака все же было намного больше, чем наблюдательные аэростаты класса «Виверна» во время джихада. Баллоны «Дачис» вмещали в четыре раза больше газа, чем у «Виверны», и топлива хватало на семнадцать с половиной часов, что давало запас хода в семьсот миль при крейсерской скорости сорок миль в час. Во всяком случае, теоретически; встречный или попутный ветер может резко изменить это число. За это время ее «Прейджиры» сожгут достаточно керосина (и потеряют достаточно питательной воды, несмотря на закрытые конденсаторы), чтобы уменьшить ее общую массу на три тысячи фунтов, поэтому, чтобы поддерживать высоту, ее экипаж будет вынужден выпускать достаточное количество водорода, чтобы компенсировать потерю массы.

Этот водород — все 44 000 кубических футов — должен был быть заменен, прежде чем «Дачис оф Делтак» снова сможет подняться в воздух. Портативные газогенераторы Делтак делали замену достаточно практичной, так что это не было большой проблемой. Но если бы они могли сжигать этот газ в качестве топлива вместо керосина, они бы увеличили свою грузоподъемность в четыре раза — или значительно увеличили дальность полета — используя водород, который они бы все равно выбрасывали.

Однако даже неограниченный запас водорода не смог бы преодолеть взрывоопасную природу самого газа. Воздушные корабли, несомненно, были хрупкими, а водород был опасен, и именно поэтому его использовали на Старой Земле только до тех пор, пока в достаточных количествах не стал доступен гелий. Но в то время как гелий был намного безопаснее, он также был гораздо более редким и его невозможно было перерабатывать в промышленных количествах без электричества. Он также обеспечивал меньшую подъемную силу — почти в два раза меньше, учитывая практические конструктивные и эксплуатационные различия между дирижаблями, наполненными водородом и гелием, — поэтому, даже если бы они могли получить его в достаточных объемах, его использование значительно сократило бы как массу груза, так и дальность полета.

Дирижабли были бы еще одним «демонстратором технологий» внутреннего круга — и чертовски впечатляющим — и их огромная дальность полета и выносливость были бы чрезвычайно ценными, но будущее почти наверняка было за самолетами с неподвижным крылом, как это было на Старой Земле.

Запрет на электричество создавал проблемы даже там, поскольку он исключал свечи зажигания или даже свечи накаливания для бензиновых двигателей. Нынешнее поколение Прейджиров производило около 0,13 старых земных лошадиных сил на фунт массы, в то время как дизели «Гинденбурга» выдавали 0,3 лошадиных силы на фунт. Несмотря на это, Сова уже создал конструкцию биплана с двигателем Прейджир, которая вполне соответствовала возможностям Сейфхолда. Но в то время как у Совы было достаточно возможностей для изменения дизайна, поскольку Прейджир улучшал двигатели, названные в его честь, они никогда не смогли бы преодолеть тот прискорбный факт, что паровой двигатель — даже Прейджир — должен был весить примерно в два раза больше, чем любой двигатель внутреннего сгорания сопоставимой мощности, построенный с той же технологией.

С другой стороны, дизельные авиационные двигатели были вполне реальной возможностью. Даже у них было бы худшее соотношение мощности и веса, чем могло бы быть у бензинового двигателя. Однако они были бы легче, чем Прейджиры, и полностью способны приводить в действие реальные самолеты.

— Жаль, что у него не хватает дальности полета, чтобы пролететь над Деснейром или Южным Харчонгом, — сказал Мерлин вслух через минуту или две.

— Предполагая, что Чжью-Чжво не упал замертво от сердечного приступа — лучший исход, по общему признанию — он и Марис оба, по крайней мере, были бы с пеной у рта.

— Они бы это сделали, не так ли? — задумчиво произнес Делтак. — И я бы с удовольствием посмотрел, как Шоуэйл объясняет Марису, почему он не может построить свой собственный.

— Ты плохой человек, Эдуирд, — усмехнулась Шарлиэн. — Кроме того, как бы мне не нравился Шоуэйл, нам нужно, чтобы он делал то, что он делает. Если уж на то пошло, Марис мне нравится еще меньше, но на данный момент мы действительно не хотим терять его.

— К сожалению, это правда, — признал Мерлин.

Первый «пятилетний план» Симина Гарнета на самом деле продвигался гораздо лучше, чем надеялся внутренний круг. Что не означало, что все шло так хорошо, как им могло бы понравиться. Или отдаленно так же, как индустриализация шла в некоторых других материковых королевствах, таких как Силкия и Долар, если уж на то пошло. Королевство Долар, с населением немногим более половины Деснейра, особенно стремительно опережало империю в плане инфраструктуры.

Вероятно, потому, что у Деснейра не было графа Тирска, — размышлял он.

Никогда еще разговор не складывался лучше, — подумал он, вспоминая давнюю бурную ночь в библиотеке графа. — За исключением, возможно, того первого с Хааралдом!

Король Ранилд V достиг совершеннолетия по доларскому закону в 902 году, но он был уравновешенным молодым человеком, на которого сильно повлияли неудачи его отца во время джихада… и опека Тирска после него. Он также был достаточно умен — и достаточно упрям — чтобы сохранить Тирска в качестве своего первого советника, отказавшись позволить своему бывшему адмиралу-регенту уйти в отставку, как он того хотел, и они с Тирском взяли за правило держать пальцы короны как можно дальше от экономики Долара. Они сформировали налоговую политику Долара в пользу инвестиций, отменили запретительные импортные и экспортные пошлины Ранилда IV и приняли чарисийский закон о патентах и лицензировании, что превратило королевство Долар в естественный магнит для инвесторов Чариса и всячески поощряло внутренние инновации Долара. Делтак Энтерпрайсиз была далеко не единственной чарисийской корпорацией, сотрудничавшей с коренными доларцами, и результаты были впечатляющими. В то время как Деснейр только что купил еще шесть локомотивов у Делтак Отэмэутивз, Долар теперь строил свои собственные… и только что продал три в земли Храма.

Справедливости ради следует отметить, что Гарнет собирался объявить о начале производства — ограниченного производства — на первом из четырех имперских автомотивных заводов, строящихся деснейрской короной, хотя ни один из них не был бы таким эффективным, как нынешние заводы Делтак. Деснейрские автомотивы в течение довольно долгого времени были бы фактически «одноразовыми», изготовленными вручную, в то время как Делтак Отэмэутивз выпускали их на конвейере. Хуже того, деснейрские мануфактуры вот-вот столкнутся с болезненным узким местом в производстве стали… если только они не проглотят свою гордость и не импортируют ее из Чариса. Но их все равно было бы четыре, и вскоре они производили бы больше локомотивов, чем могла бы реально использовать медленно растущая железнодорожная сеть Деснейра. Это наводило на мысль, что Гарнет положил глаз на экспортный рынок, и, учитывая, что произошло с автомотивным производством в Южном Харчонге после изгнания Чжью-Чжво всего чарисийского, было довольно ясно, какой экспортный рынок он имел в виду.

Без сомнения, в свое время в Деснейре проявятся все беды «плановой экономики», но это не означало, что Марис не сможет построить собственный промышленный сектор. Он не был бы ни таким надежным, ни — конечно — таким быстрорастущим, как у Долара, но он был бы там. И, честно говоря, если бы Марис не поддержал это и не подтолкнул, этого вполне могло бы и не быть. Было вполне возможно, даже вероятно, что Деснейр остался бы таким же умирающим в промышленном отношении, как Делфирак и Содар. В Содаре было не так много возможностей для привлечения инвестиций, даже со стороны чарисийцев, а Делфирак был… ну, это был Делфирак, с дворянством, упрямо приверженным защите статус-кво, которое так сильно благоприятствовало им, вместо того, чтобы принять экономические перемены. Что было именно тем, что где-то около восьмидесяти или девяноста процентов деснейрских «людей крови» делали бы без надирающих им задницы Мариса и Гарнета. Деснейру удалось создать хотя бы узкий средний класс, который мог бы поддержать промышленную революцию в империи, но это предполагало, что аристократия не утопила бы такого ребенка при его рождении. Что было бы слишком вероятно, учитывая неизбежную судьбу в процессе индустриализации для традиционного аристократического общества, основанного на сельском хозяйстве, которое обеспечило их статус и богатство, — размышлял Мерлин.

— Бывают моменты, когда я жалею, что Хенрей Мейдин не обладает такой властью, какую Марис дал Гарнету, — сказал он вслух. — Хотя, учитывая состояние экономики Сиддармарка, я не знаю, позволит ли даже это Хенрею разобраться в беспорядке.

— Становится лучше, — возразил Делтак. Мерлин заметил, что в его тоне было больше надежды, чем уверенности. — Центральный банк сейчас официально работает, и ситуация с кредитом обязательно улучшится.

— Только после того, как сначала станет хуже, — отметил Кэйлеб. — Я удивлен, что мы не услышали криков из банков Сиддар-Сити и этих чертовых спекулянтов на западе прямо здесь, в Теллесберге, — без обиняков! — когда он объявил о новых правилах.

— Это будет некрасиво, — признал Делтак, отворачиваясь от того места, где серая фигура «Дачис оф Делтак» исчезла в темнеющем небе. Он начал спускаться по ступенькам смотровой площадки к ожидавшему его велосипеду. — Но республика — огромный рынок, Кэйлеб. А на протяжении долгого времени до джихада это было самое… благоприятное для бизнеса материковое королевство.

— Но во многом это произошло из-за чарисийских экспатриантов в чарисийском квартале в Сиддаре и других крупных восточных городах, — сказала Шарлиэн, и ее голос стал таким же мрачным, как и выражение ее лица. — Не знаю, осознают ли Хенрей и Грейгор даже сейчас в полной мере, насколько сильно повредила им в этом отношении резня, учиненная «Мечом Шулера». Это уничтожило нечестивый процент республиканских банкиров, импортеров и владельцев мануфактур.

— И пожиратели падали, которые поспешили воспользоваться возможностями, открывшимися в таких местах, как Мэнтора, являются одними из худших преступников, когда дело доходит до перенапряжения, — согласился Делтак. Он сел на свой велосипед с передачей и начал крутить педали по дороге домой, и выражение его лица не могло решить, было ли оно более отвращающим или тревожным. Или, возможно, просто отстраненным. — Когда срок наступит погашения этих векселей, и они не смогут продлить их на тех же нелепых условиях из-за нового банка Хенрея, они будут по крайней мере так же злы, как и спекулянты землей.

— И это также окажет более непосредственное влияние на индустриализацию, — мрачно сказал Мерлин.

— Грейгор и Хенрей оба это знают, — вставила Ниниэн. — Думаю, они надеются, что, если им удастся просто наложить жгут на кровотечение, Чарис ворвется и скупит как можно больше «проблемных сделок». Это не заставит обывателя полюбить Чарис, когда мы начнем выкупать «хороших сиддармаркцев» только потому, что у них не было здравого смысла, который Бог дал виверне, когда дело дошло до управления их бизнесом, но это поддержало бы их промышленный сектор… такой, какой он есть.

— Это именно то, на что они надеются, — согласилась Нимуэ. — И если они действительно смогут стабилизировать ситуацию, убедить рынки в Теллесберге, что они на самом деле превратили республику в безопасное место для инвестиций, это, вероятно, произойдет.

— Если уж на то пошло, мы с Шарли подумывали о том, чтобы послать Грейгору записку о возможном плане Армака в отношении Сиддармарка, — сказал Кэйлеб, кивая головой. — Пропорционально, это должно было бы быть в меньшем масштабе, учитывая, насколько республика больше, чем Соединенные провинции. Та же сумма кредитов просто не покрыла бы такой большой процент потребностей, но это должно было бы помочь. И ссуды сиддармаркцам, которые можно было бы вернуть, были бы гораздо менее вероятны, чем прямое чарисийское владение, чтобы разозлить тех «хороших сиддармаркцев», о которых ты говоришь, Ниниэн.

— Это правда, — сказал Делтак бодрее. — И хотя Грейгор и Хенрей оба понимают, почему мы до сих пор не смогли этого сделать, тихое планирование этого начала сейчас стало бы огромной помощью, когда придет время.

— Именно то, о чем мы думали, — согласилась Шарлиэн. — У них двоих были ужасные времена, но они оба хорошие люди. Думаю, мы можем рассчитывать на то, что они будут держать такое предложение в секрете до тех пор, пока ситуация не уляжется достаточно, чтобы сделать его практичным.