Сквозь испытания огнём

I

Дождь барабанил по крышам, стекал по водосточным трубам, булькал в водосточных желобах и избивал пешеходов и грузовые фургоны. Зонтики двигались по тротуарам, многие из них были яркими всплесками цвета на фоне размытой дождем серой и коричневой каменной кладки или темно-коричневого кирпича Сиддар-Сити. Постоянно растущее число «велосипедов» добралось до материка, и их водители сворачивали в более традиционное движение и выезжали из него, натыкаясь на тротуары и съезжая с них, как правило, с обычным отсутствием заботы о других. Дождь был достаточно сильным, чтобы значительно ухудшить видимость, что сделало их обычные выходки еще более разрушительными, и Дастин Незбит скорчил им гримасу из окна зала заседаний.

— Эта погода отстой, — прорычал он мужчине, стоящему рядом с ним.

— Я сам не слишком неравнодушен к ней, — признал Жак Харейман, — но есть ли какая-то особая причина, по которой сегодня она тебя беспокоит?

— Ну, в основном потому, что мы с Матилдой и Эйлин должны завтра покататься на «Триумфе» по заливу. — Незбит посмотрел на более высокого Хареймана и высунул голову из окна. — Ты действительно думаешь, что Матилда будет наслаждаться там плаванием в такую погоду?

— Нет, не совсем. — Губы Хареймана дрогнули, хотя его голос оставался восхитительно серьезным.

Матилда Незбит была привлекательной женщиной, но у нее был вспыльчивый характер, и в лучшие времена она относилась к 150-футовой яхте Незбита со смешанными чувствами. Тот факт, что она страдала от морской болезни, конечно, был фактором в этом. С другой стороны, она, очевидно, рассматривала яхту как символ успеха своего мужа и была хорошо известна в их яхт-клубе благодаря вечеринкам, которые она устраивала… до тех пор, пока ей не приходилось на самом деле выходить на «Триумфе» в море. С другой стороны, ее дочь Эйлин была увлеченным моряком.

— Она может проясниться, — услужливо сказал он. Незбит закатил глаза, и Харейман усмехнулся. — Я не говорил, что это прояснится; я сказал, что это может произойти.

— Полагаю, что правильный ответ — «Ни единого шанса в аду», — мрачно сказал другой мужчина, снова поворачиваясь к окну. — Единственный способ, которым все могло стать хуже, — это чтобы один из твоих чертовых велосипедов сбил меня по дороге домой, чтобы не встречаться с ней лицом к лицу. Хотя, если подумать, это может быть лучшей альтернативой!

— Не заставляй меня начинать с этих вещей! — Харейман фыркнул. — Они приносят мне кучу марок, и паскуалаты их обожают. Очевидно, езда на этих проклятых штуках действительно, очень полезна для твоего сердца. Но они должны быть худшим «улучшением», которое Чарис когда-либо наносил нам!

— Возможно, это слишком сильно сказано, — не согласился Незбит, но настала и его очередь усмехнуться, и Харейман бросил на него сдержанный взгляд, когда понял, что попался на удочку своего друга. Но, черт возьми, это было правдой.

И тот факт, что довольно много этих велосипедов было произведено на его собственной фабрике, не сделал его более счастливым из-за их коэффициента раздражения. Проклятые твари представляли собой угрозу, и драконы ненавидели их звенящие колокольчики. Если уж на то пошло, ему тоже не очень нравился этот рэкет! Кроме того, даже с учетом «преимущества домашнего поля» — и восьмипроцентной пошлины, которую палата делегатов ввела на импортные товары, — велосипеды чарисийского производства были очень конкурентоспособны по цене, даже здесь, в Сиддар-Сити.

И все знают, что чарисийская продукция лучше, чем у кого-либо другого, — ворчливо подумал он. — Идиоты дорого платят за имя Чариса, и особенно за лейбл Делтак! И их местные дилеры тоже не стесняются играть на этом.

Правда, он знал, заключалась в том, что чаще всего продукты Чариса, и особенно те, на которых была этикетка Делтак, были лучше, чем у кого-либо другого. Что еще хуже, с точки зрения конкурентов Делтак, чарисийский герцог требовал, чтобы у любого из его представителей в Сиддармарке внутри компании было то, что он называл «сервисным отделом». Если одно из их изделий ломалось или нуждалось в плановом ремонте, они должны были справиться с этим, и их гонорары были ниже, чем взимало бы большинство сиддармаркских ремесленников. Мало того, многие из их продуктов давали гарантию на срок до целого года с даты покупки. Действительно, некоторые из них были гарантированы на целых пять лет! Если они сломаются в течение этого периода, Делтак отремонтирует или заменит их бесплатно, если только не будет очевидно, что покупатель грубо злоупотребил продуктом.

Как кто-то должен был конкурировать с этим?

Подлые ублюдки, — подумал он с улыбкой, которая была лишь наполовину шутливой. — Вероятно, это не сошло бы им с рук без той форы, которую они получили во время джихада.

Отец Хареймана был старшим представителем Грейгора Стонара в совете мануфактур, который он создал для борьбы с джихадом. На самом деле именно там встретились Харейман и Незбит. Незбит был многообещающим молодым менеджером казначейства, и он работал как с Жаком Харейманом-старшим, так и с армейским офицером по имени Климинт Миллир, в то время как Жак Харейман-младший был главным помощником своего отца.

Старший Харейман также тесно сотрудничал с Эдуирдом Хаусмином до того, как Хаусмин стал герцогом Делтак, и он всегда тепло и с восхищением отзывался об этом человеке. Что ж, Жак-младший тоже уважал и восхищался Делтаком, но ему всегда было немного не по себе, не как его младшему брату Гордину, из-за стремительного темпа инноваций. Очевидно, им пришлось приспосабливаться, но одной скорости изменений было достаточно, чтобы заставить любого нервничать, и Харейман более чем подозревал, что это во многом способствовало… неустойчивой работе Сиддармарка за последние десять или двенадцать лет. Вы просто не смогли бы без последствий перегреть всю банковскую и инвестиционную структуру королевства, не говоря уже о его производствах, втиснув в нее такие фундаментальные изменения таким образом.

Гордин, как и следовало ожидать, отметил, что Чарис справился с этим довольно хорошо. Конечно, у Чариса также была жила Мория, не так ли? И Чарис был тем, кто двигал весь этот порыв вперед, как будто на это было какое-то ограничение по времени. Если бы они только замедлились, хотя бы ненадолго, остальной мир — и республика Сиддармарк, в частности — могли бы получить шанс сделать глубокий вдох и успокоиться.

Гордин предпочитал двигаться через препятствия вместе с чарисийцами, поэтому он и его старший брат разделили владения своего отца между собой. До сих пор, казалось, у Гордина все шло хорошо. Во всяком случае, ему определенно повезло больше, чем многим другим инвесторам. Старший брат Харейман, с другой стороны, выбрал медленный и устойчивый путь. Он расширил свою производственную базу, но значительно более медленными темпами, чем мог бы, в результате чего он не сильно пострадал ни от одного из, казалось бы, неизбежных колебаний между взлетом и падением.

И вот почему Миллир выбрал меня для этого, — кисло подумал он. — Он хотел бы придумать способ отказаться от «чести», но этого никогда не должно было случиться. И Харейман не мог по-настоящему винить его. Лорд-протектор хотел, чтобы люди, о которых он знал, не собирались сходить с ума от драконов, и именно поэтому он назначил Незбита председателем, а Хареймана заместителем председателя.

Над головой прогрохотал гром, и он отвернулся от окна. Стулья вокруг длинного полированного стола позади них неуклонно заполнялись, пока они стояли, глядя на дождь, и он толкнул Незбита в плечо. Невысокий мужчина с каштановыми волосами оглянулся через плечо, вдохнул, затем бросил на Хареймана покорный взгляд.

— Пора начинать это шоу собак и драконов, — пробормотал он, затем расправил плечи и направился к своему месту во главе стола.

— Джентльмены, — сказал Незбит, когда Харейман устроился в своем кресле на другом конце стола, и до него донесся хор приглушенных ответов. Он улыбнулся с большей радостью, чем чувствовал на самом деле, взял молоток и легонько стукнул им один раз по столу.

— Как говорят в зале, — сказал он, — это первое заседание генерального совета Транс-сиддармаркской железной дороги будет проведено по порядку. — Он взглянул на Жэйсина Бригса, секретаря правления. — Знаю, что у нас нет лишней минуты на чтение, Жэйсин, но не думаю, что нам повредит ознакомиться с инструкциями лорда-протектора, прежде чем мы начнем строить какие-либо реальные планы.

— Я бы хотел, чтобы Миллир выбрал кого-нибудь другого, чтобы возглавить это дело, — сказал Мерлин Этроуз.

В Теллесберге тоже шел дождь, хотя это был гораздо более мягкий дождь, чем проливной ливень в Сиддар-Сити, и окна были открыты, чтобы впустить влажный, прохладный ветерок. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, с кружкой пенящегося пива в правой руке и миской своих любимых ломтиков жареного картофеля у левого локтя, и покачивал пальцами ног в носках, глядя на жену.

— Действительно? — сказала она, когда пальцы ног помахали ей. — Это то, что делает могущественный сейджин Мерлин, когда рядом нет никого, на кого можно было бы произвести впечатление? Сидит, пьет пиво и болтает ногами в воздухе?

— Я не «болтаю ими в воздухе», — сказал он со скрупулезной точностью. — На самом деле они опираются на пуфик. И надеюсь, вы заметите, что на моих носках даже нет дырок. — Он принюхался. — Нельзя вообразить более благородное занятие, мадам!

— Во всяком случае, не с тобой, — согласилась она с улыбкой, и кто-то хихикнул по комлинку. Это было похоже на Эдуирда Хаусмина.

— Нахожу, что в этом вопросе больше согласен с Мерлином, чем с тобой, Ниниэн, — сказал Кайлеб Армак, — прости меня. И уверен, что Шарлиэн примет твою сторону, когда приедет сюда. На данный момент, однако, — его тон стал более серьезным, — думаю, что я тоже согласен с ним насчет Незбита и Хареймана.

— На самом деле я не уверен, что понимаю, — сказал герцог Делтак, и одна из бровей Мерлина приподнялась.

— У Незбита не так много практического опыта работы в зале заседаний, Эдуирд, — отметил он. — Он бюрократ. Довольно хороший, судя по его послужному списку во время джихада, но в основном казначейская крыса. Не знаю, насколько хорошо он справится с управлением стадом на чем-то подобном.

— По крайней мере, он достаточно честный бюрократ, — заметил Нарман. — Он мог бы заработать кучу денег, управляя портфелем контрактов для Стонара и Мейдина во время войны. Бог знает, что сделали другие правительственные чиновники!

— Я не говорил, что он был нечестен, Нарман, — ответил Мерлин. — Хотя, знаешь, он на самом деле срезал несколько перьев для своего гнезда. Все это было мелочью, но ему удалось немного заработать.

— Но в словах Нармана есть смысл, — возразила Ниниэн. — После джихада все его счета были сбалансированы почти идеально. Он все еще слишком дружен с некоторыми владельцами мануфактур и банкирами, с которыми работал во время войны — на самом деле, Харейман тому пример, — но думаю, что он почувствовал бы себя искренне оскорбленным, если бы кто-нибудь предложил ему какую-либо открытую выплату. И главное в его пользу то, что Миллир знает его и доверяет ему.

— И то же самое верно в отношении Хареймана, — добавил Делтак. — Я имею в виду, что Миллир знает его и доверяет ему. И, честно говоря, Миллир, очевидно, знает, что Незбит — бухгалтер, а не бесстрашный капитан индустрии. Вот почему он поставил его и Хареймана в пару на двух верхних местах игровой доски. Незбит — это парень, который будет представлять позицию правительства, то есть Миллира, а Харейман в такой же степени его технический советник, как и его заместитель.

— Возможно, но Харейман тоже не совсем рассадник инноваций, Эдуирд, — заметил Мерлин.

— Нет, это не так, но, возможно, это не то, что нам сейчас нужно. Я бы хотел, чтобы Миллир не придерживался такого подхода с самого начала, но если мы идем по этому пути, возможно, не повредит иметь у руля кого-то более «медленного и устойчивого».

— Возможно, Эдуирд прав, — вставил Нарман со своего компьютера. — На самом деле их двое. Мы могли бы добиться гораздо большего эффекта, если бы использовали тот же «План Армака», как и в Соединенных провинциях. Но если мы не пойдем по этому пути, кто-то вроде Незбита и Хареймана скорее вселит уверенность в более… пугливых членов бизнес-сообщества Сиддармарка.

Мерлин поджал губы и посмотрел на Ниниэн. Она свернулась калачиком на диване, бокал вина стоял на столике у ее локтя, ноги были подогнуты под себя, а книга, которую она читала, пока они ждали сбора остальной части конференции, лежала лицом вниз у нее на коленях. Теперь она смотрела на него, водя указательным пальцем по тисненому названию обложки, и выражение ее лица было задумчивым. Через мгновение она подняла глаза и медленно кивнула ему.

<Ну, милая, если вы с Нарманом оба согласны с Эдуирдом, в этом должно быть что-то особенное>, - пробормотал он по их личному каналу.

<Для мужлана, пьющего пиво, у тебя бывают свои моменты проницательности, не так ли?> ответила она с улыбкой, и настала его очередь усмехнуться.

— Что беспокоит меня больше всего в первую очередь, — сказал он другим участникам конференции, — так это то, что Миллир собирается идти «медленно и неуклонно». Часы тикают.

— И если мы снова взорвем экономику Сиддармарка, то, что касается республики, часы вообще остановятся, — отметил Делтак. — Мне тоже не нравится такой подход, и, как говорит Нарман, я бы хотел иметь больший след, с чем-то более похожим на Соединенные провинции, но отдаленно возможно, что он знает свое дело лучше, чем мы.

— Возможно, он также этого не делает, — немного едко сказал Кэйлеб, затем глубоко вдохнул. — Но, в любом случае, это было его решение, и никто из нас не мог найти способ переубедить его.

Мерлин кисло улыбнулся в знак согласия, затем угостил себя еще одним глотком пива, в котором ПИКА на самом деле не нуждался.

Центральный банк Хенрея Мейдина работал… по крайней мере, в некотором роде. Не без большой боли и обиды, но работал.

Закон, в соответствии с которым был учрежден банк, также создал фонд гарантирования активов, специальный счет в казначействе, финансируемый совместно центральным банком и банками — членами фонда, и уполномочил банк гарантировать депозиты любого банка-члена. В свою очередь, любой банк, который связал себя с фондом и принял его гарантию, должен был соответствовать определенным критериям. Они должны были поддерживать установленное соотношение между обязательствами и фактическими депозитами, а также открывать свои бухгалтерские книги казначейству и аудиторам центрального банка.

Фонд гарантирования не должен был принимать банк, и если соотношение обязательств и активов банка-члена выглядело слишком плохим, центральный банк мог полностью ликвидировать его, но в законодательстве, создавшем новое учреждение, было несколько исключений. Если центральный банк приказывал ликвидировать банк, казначейство должно было погасить разницу между его активами и тем, что он задолжал всем своим кредиторам, а не только держателям депозитов. Если банк-член фонда действительно терпел неудачу, казначейство на самом деле справлялось лучше; оно должно было выплатить вкладчикам, если таковые имелись, но другие кредиторы получали возмещение только из активов банка — и только после того, как всем вкладчикам были произведены выплаты — в соответствии с условиями нового, более драконовского закона о банкротстве. Это создало у центрального банка стимул отдавать приказы о ликвидации неустойчивых банков в качестве первого варианта, что было именно тем, чего хотели некоторые авторы законопроекта, и означало, что предпочтительным решением было управлять слияниями между более слабыми банками и более сильными.

Тот же закон предоставил центральному банку довольно драконовские полномочия в отношении банковской и кредитной деятельности в целом. Даже банки, которые решили не присоединяться к фонду — а они имели на это право; это было еще одно положение закона, — по-прежнему должны были соблюдать новое банковское регулирование. Это сильно раздражало некоторых спекулянтов и дилеров, не говоря уже о ночных спекулянтах, которые доминировали на фондовом рынке Сиддармарка после джихада и краха Дома Квентина. От них не требовалось поддерживать такое же соотношение между долгом и активами, как от членов фонда, но пересмотренные законы о банкротстве и попытки обуздать более экстравагантные практики возымели эффект даже там. И, несмотря на то, что центральный банк оставался непопулярным среди широких слоев бизнес-сообщества Сиддармарка, вкладчикам понравился фонд гарантирования. Банки, которые отказались от участия в этом фонде, столкнулись с резким сокращением депозитов, что оказывало постоянное давление на все большее число из них, заставляя их стиснуть зубы и подписаться на участие.

В то время как этот процесс шел полным ходом, и после года самостоятельного пребывания у власти Миллир решил, что республика наконец-то поворачивает за угол. По крайней мере, некоторая волна античарисийских настроений утихла, поскольку экономика Сиддармарка, казалось, стабилизировалась, и лорд-протектор был гораздо более склонен к предложению Кэйлеба и Шарлиэн о плане Армака для Сиддармарка. Но он по-прежнему с подозрением относился к тем индивидуальным займам, которые Дом Армака предоставлял в Соединенных провинциях. Он боялся, что внезапный приток чарисийских денег может свести на нет часть стабильности, достигнутой банками, тем более что это было бы воспринято как прямая конкуренция этим банкам в то время, когда центральный банк уже ограничивал их деятельность. Действительно, некоторые могли бы увидеть — или заявить, что видят, — что новые правила были разработаны для того, чтобы создать новые возможности для этих гнусных Армаков. Как он отметил, это вполне может разжечь угли этого античарисийского негодования, не говоря уже о потенциальных негативных последствиях для экономики в целом.

Поэтому Транс-Сиддармаркская железная дорога родилась как совместное частно-государственное предприятие. Ее амбициозный устав состоял в том, чтобы построить железнодорожную сеть, которая соединит все крупные города Сиддармарка и протянется от самого Сиддар-Сити через Тарику и Пограничные штаты вплоть до Зиона. Это была гигантская задача. «Одна только» линия от столицы до Лейк-Сити в Тарике потребовала бы более двух тысяч миль пути, что на несколько сотен миль длиннее, чем первоначальная «Трансконтинентальная железная дорога» Старой Земли между Небраской и Калифорнией. Остальная часть предлагаемой сети потребовала бы во много раз большего расстояния, на прокладку которого ушли бы годы и миллионы и миллионы марок, и то и другое было хорошо с точки зрения Климинта Миллира. Это направило бы все эти марки на занятость и расширение отечественной сталелитейной промышленности республики, и это обеспечило бы этот экономический двигатель на долгое время.

Однако, на вкус Мерлина, это было слишком похоже на «пятилетние планы» императора Мариса и Чжью-Чжво. И он был сосредоточен только на одном аспекте общей экономики Сиддармарка, в отличие от ситуации в Соединенных провинциях, где План Армака предоставлял кредиты предпринимателям, использующим широкий спектр возможностей. В предложении Миллира отсутствовала большая часть синергетического эффекта, который с таким успехом использовали как Соединенные провинции, так и Долар.

Однако он был тихим, упрямо непреклонным, и так появилась Транс-Сиддармаркская железная дорога. За кулисами Кэйлеб и Шарлиэн, действуя через Делтак Энтерпрайсиз, обеспечили более семидесяти процентов первоначальной капитализации корпорации. Сохранение этого факта «за кулисами» было еще одним предложением Миллира, поскольку это официально скрывало Кэйлеба и Шарлиэн от глаз общественности и помогало преуменьшить неизбежные обвинения в «кукловодстве», но большую часть инвестиций Делтак Энтерпрайсиз финансировало месторождение Мория. Остальная часть капитализации была привлечена за счет инвесторов из Сиддармарка и выпуска государственных облигаций, а состав генерального совета был сильно смещен в пользу республики. Несмотря на объем задействованных чарисийских денег, Чарис получил только два из семи мест с правом голоса в совете директоров. Миллир назначил председателя и заместителя председателя, а также секретаря-казначея без права голоса. Он выбрал Жэйсина Бригса на последнюю должность, в дополнение к его обязанностям управляющего центральным банком, что показалось Мерлину немного обременительным. Теория Миллира заключалась в том, что это гарантировало бы как представление точки зрения банка, так и то, что он всегда точно знал, что происходит, но без осуществления явного контроля. Теория Мерлина заключалась в том, что Бригс, скорее всего, был сильно перегружен работой… в лучшем случае.

Однако время расставит все по местам, и остальные три члена с правом решающего голоса были избраны инвесторами Сиддармарка. Теоретически, это давало объединенному фронту чарисийских членов и назначенцев Миллира преимущество четыре к трем, но если придет время, когда Миллир (или его преемник) не согласится с точкой зрения Чариса, все может стать… запутанным, — подумал Мерлин.

— Ты прав насчет того, чьим решением это должно было быть в конце концов, Кэйлеб, — сказал он. — И ты тоже прав, Эдуирд. Мы смотрели снаружи, и снарки дают нам больше возможностей, чем у Миллира, но он из Сиддармарка, а мы нет. Так что, может быть, ему действительно лучше знать. И в любом случае, мы собираемся проложить большой путь. Не так много, как мы могли бы в противном случае, и я действительно хотел бы, чтобы республика рассматривала другие возможности — например, у них есть все эти потенциальные нефтяные месторождения в Уэстмарче и Тесмаре. Но, по крайней мере, похоже, что их экономика снова будет расти. Это должно быть хорошо.

— Во всяком случае, это намного лучше, чем то, что у нас было раньше, — согласился Нарман. — И это укрепит отрасли промышленности, которые нам понадобятся больше всего, когда придет время действительно начать строительство канала в Силкии.

— В чем на самом деле и заключается игра, — отметил Кэйлеб. — И, поскольку это так, и поскольку на данный момент мы мало что можем сделать с Сиддармарком, я хотел бы взглянуть на то, что происходит в Деснейре и Южном Харчонге. У тебя была возможность ознакомиться с последними прогнозами Совы и Нармана, Мерлин?

— Боюсь, что нет, — признался Мерлин. — Боюсь, я был сосредоточен на республике и Северном Харчонге.

— Я так и думал. — Изображение Кэйлеба на экране пожало плечами. — Теперь, когда у нас так много людей, которым можно делегировать дела, мы можем охватить гораздо большую территорию, но это означает, что никто из нас не может оставаться на вершине всего, как раньше.

— Простите меня, ваше величество, — сказал Сова, — но я очень боюсь, что вы ни при каких обстоятельствах не смогли бы «оставаться на вершине всего», как вы когда-то делали. Во многих отношениях план Нармана гораздо сложнее, чем управление джихадом.

— И наши бедные протоплазменные мозги не обладают ни вычислительной мощностью, ни объемом памяти, которые есть у вас с Нарманом, — согласился Кэйлеб. — Хотя я заметил, что ты слишком тактичен, чтобы указать на это.

— На самом деле, ваше величество, — ответил ИИ, — полагаю, что указал на это. Конечно, тактично и только умозрительно.

Кэйлеб усмехнулся и покачал головой.

— Замечание принято, — сказал он, затем снова повернулся к Мерлину. — Что я хотел обсудить с вами, так это то, как они двое, и особенно Чжью-Чжво и Сноу-Пик, начинают вооружать свою армию современным оружием. Они все еще ужасно слабы в артиллерии, но производство стрелкового оружия растет, и…