Сквозь испытания огнём

I

— Возможно, вы захотите зажечь эти сигнальные огни, командир Сингпу, — заметила Мерч О Обейт.

Тэнгвин Сингпу склонил голову набок, взглянув на темноволосую голубоглазую молодую женщину. В солнечном свете эти волосы отливали каштановыми бликами, и он никогда не представлял себе такие темно-синие глаза, какие были у сейджина Мерлина в ту первую ночь.

Однако это был третий визит Мерч О Обейт в Долину, и у нее были глаза точно такого же оттенка. Он не смог бы увидеть их в темноте, даже если бы она не смотрела вверх, но он знал это. И хотя она также была на добрый фут ниже сейджина Мерлина, у Сингпу не было никаких сомнений в том, что она была такой же смертоносной. И она была так же хороша в таинственных появлениях. Сингпу все еще не знал, как Мерлин — или сейджин Мерч — приходили и уходили с такой беспечной легкостью, и ни один из его очень опытных и мотивированных часовых ничего не видел.

Яншвин права насчет этого, — сказал он себе. — Перестань беспокоиться об этом и просто радуйся, что они решили быть на нашей стороне.

Хотя он хотел бы знать, как сейджин узнала, что пришло время разжигать костры. Ночное небо было кристально чистым и спокойным, с потоком звезд, великолепно сияющих над головой в разреженном горном воздухе, но было также безлунно, и единственными звуками, которые он мог слышать, были насекомые, птицы и виверны, а также легкое шевеление ветерка.

Он подумал о том, чтобы спросить ее, уверена ли она в этом. Затем он мысленно покачал головой. Наверное, это не очень хорошая идея. Вместо этого он оглянулся через плечо на терпеливо ждущего седого старого сержанта.

— Слышал сейджина, — сказал он, пожав плечами. — Лучше всего их зажечь.

— Хотел бы я знать, чья это была блестящая идея, — прорычал лейтенант Кругейр, когда воздушный корабль его величества «Эйван Хагиз» пронзал ночное небо. Его голос звучал немного странно из-за громоздкого аппарата, пристегнутого к его лицу. — Если бы я это знал, я мог бы пойти и сломать ему коленные чашечки.

— Это в некотором роде захватывающе. В скучном, замерзшем до смерти, не видящем ни хрена виде, — указал лейтенант Азбирн таким же приглушенным голосом, и Кругейр впился в него взглядом.

Хорошей новостью было то, что «Эйван Хагиз» был совершенно новым; плохой новостью было то, что они забрали у него «Синклера Питмина» — на самом деле, у всего его экипажа, — когда их назначили на новый корабль. Он был первым в новом классе Мунрэйкер: намного длиннее, но пропорционально немного тоньше, чем «Синклер Питмин», с аэродинамическим тканевым чехлом, натянутым на плетеные проволочные стрингеры вокруг ячеек его газовой оболочки. С его недавно улучшенными Прейджирами (каждый Прейджир был улучшен по сравнению с предыдущим… и устаревал в момент его установки), более эффективной формой и большим размером, он был быстрее «Синклера Питмина» и конструктивно жестче. Его объем топлива был более чем в три раза больше, чем у более раннего корабля Кругейра, и даже несмотря на то, что жесткость внутри его оболочки и дополнительная пара двигателей потребляли драгоценный вес, он мог поднять до пятидесяти пассажиров или почти тридцать пять тонн груза при расчетной массе топлива. Если бы он загрузил свой максимальный запас топлива, масса груза упала бы всего до двадцати семи тонн.

Он и два его побратима также были первыми воздушными кораблями, снабженными кислородом для полетов на большой высоте, что накладывало свои собственные ограничения по весу, и Кругейр был очень раздумчив, когда услышал об этом! Вместо девяти-одиннадцати тысяч футов, на которых работал «Синклер Питмин», «Эйван Хагиз» мог поднять свой экипаж до двадцати двух тысяч. И Делтак экспериментировал с чем-то, называемым «системой повышения давления», которая будет получать энергию от его Прейджиров и — по крайней мере, теоретически — означать, что последующие экипажи класса Мунрэйкер сможет работать на такой высоте без кислородных масок.

Честно говоря, Кругейр поверил бы в это, когда бы увидел. Хотя, признал он, это было бы неплохо.

На высоте четырех миль воздух можно было бы с полным основанием назвать «разреженным», — подумал он теперь, раздраженно потирая резиновую маску. Он ненавидел эту проклятую штуку, хотя в данный момент не собирался ее снимать. Хотя, честно говоря, они и близко не подходили к максимальному потолку «Эйвана Хагиза», потому что, какими бы суровыми ни были горы Чьен-ву, в среднем они были значительно ниже, чем, скажем, горы Света. Гора Олимп, например, была почти 38 000 футов в высоту, в то время как самая высокая вершина в Чьен-ву едва достигала 19 000 футов. Средние вершины были значительно ниже этого — чтобы всего 17 000 футов высоты было вполне достаточно… до тех пор, пока лейтенант Брайант не столкнулся ни с одной из горстки горных вершин на их текущей высоте или выше. Их было всего три в радиусе сорока миль от запланированного курса, но из-за отсутствия луны видимость была ограниченной, что требовало более низкой, чем обычно, скорости. И отсутствие лунного света тоже делало навигацию интересной. Съемки звезд на такой высоте были достаточно простыми, если только Брайант не замерзал насмерть, делая их — что было настоящим риском, поскольку температура воздуха на их текущей высоте была примерно на градус ниже нуля, — но выбор ориентиров — нет.

Мягко говоря.

О, перестань ныть! — сказал он себе. — Это самый совершенный дирижабль в мире, и все, что ты можешь сделать, это жаловаться, потому что тебе поручили миссию?!

Он покачал головой, хотя возможность встречи с горной вершиной была не единственной причиной, по которой он был менее чем вне себя от радости. Даже в арктической одежде, позаимствованной у армии, и с системой обогрева на основе выхлопных газов, встроенной в кабину дирижабля, ему было холоднее, чем сердце Шан-вей. Но, по крайней мере, они должны быть почти у места назначения.

Конечно, он говорил себе это последние сорок с лишним минут. Но если он будет продолжать убеждать себя в этом, то рано или поздно окажется прав и..

— Вон там, шкипер! — Азбирн хлопнул его по плечу и указал, и Кругейр поднял руку в тяжелой перчатке с поднятым большим пальцем, жест, который аэронавты империи позаимствовали у сейджина Мерлина, когда увидел яркое сияние костров, распространяющееся по дну долины под ними.

— Хорошо! — сказал он. — Запускайте спираль, и давайте начнем выпускать немного газа.

— Ты была права, сейджин, — признал Сингпу, когда ослепительно яркий луч света вспыхнул на фоне звезд.

После того, как сигнальная лампа привлекла его внимание, он действительно смог разглядеть слабый силуэт огромного воздушного корабля, который заслонял звезды над ним. Это было в промежутках между сигналами. Он не мог видеть ничего, кроме проклятой лампы, когда она мигала.

Он переждал текущий раунд мигания, затем выжидающе посмотрел на сейджина. У него и так было достаточно проблем с чтением печатных слов.

— Они начнут выгрузку через пятнадцать или двадцать минут, — сказала она ему с усмешкой. — Сначала им нужно спуститься немного ниже, так как мы предпочли бы не ломать ничего, что нам понадобится. Они выпустят зеленую сигнальную ракету, когда начнут снижение, и красную, когда остановятся.

— Хорошо с их стороны, — проворчал Сингпу.

Он пришел к выводу, что сейджин Мерч была значительно моложе сейджина Мерлина. Она определенно обладала более… озорным чувством юмора.

С другой стороны, было бы лучше, если бы они приняли предупреждение близко к сердцу, и он вытащил свой свисток и оглушительно свистнул.

Никто из его наземной команды не задержался, когда они услышали свисток. Хитроумные новые «парашюты» чарисийцев иногда терпели неудачу. Даже когда они этого не делали, они спускались со своим грузом быстро и жестко, а грузовые поддоны были тяжелыми. Поскольку было бы трудно увернуться от парашютов, которые они не могли видеть в темноте, то, как только они услышали его свист, все наземники бросились под верхнее покрытие сильно укрепленных укрытий, которые предложил им построить сейджин Мерлин.

Сам Сингпу ждал, наблюдая, как неуклонно опускается все ниже огромное пятно дирижабля на фоне звездного круга. Это было завораживающее зрелище — он знал, что никогда не устанет от него, — хотя при луне оно было гораздо более впечатляющим. Он тоже всегда немного нервничал, когда они кружили, — признался он себе. Правда, дно долины в этом месте имело ширину более двадцати пяти миль, и стены были далеко не такими отвесными, как в других местах. У чарисийцев, вероятно, было больше тридцати пяти миль для игры на той высоте, с которой они совершали свои падения. Но если их унесет ветром или занесет на горный склон…

Он опускался все ниже и ниже, кружась по спирали. Затем спираль остановилась, и он направился прямо вниз по длинной оси долины, прямо вдоль линии костров. Эти костры к настоящему времени в основном сгорели, но они все еще должны быть достаточно яркими с такой высоты, и…

Зеленая вспышка описала дугу от дирижабля и вспыхнула в ночи.

— После тебя, сейджин, — довольно многозначительно пригласил Сингпу, указывая на укрытие позади них двоих, и Обейт усмехнулась. Затем она сделала ему пантомимический реверанс и убежала — несомненно, она убежала — в укрытие.

Он начал спускаться по ступенькам позади нее, качая головой.

— Скорость полета двенадцать миль в час, шкипер, — сказал лейтенант Азбирн, и лейтенант Кругейр удовлетворенно кивнул. Он не хотел дальше снижать скорость, потому что это могло вызвать проблемы с управляемостью, особенно при резких изменениях массы. Но он также не хотел двигаться слишком быстро, когда они снизятся, потому что это разбросало бы их груз по всему полуакру Шан-вей. Кроме того, там внизу протекала река.

— Начинаем выгрузку через минуту, сэр! — объявил главстаршина Тиминс, выпрямляясь от переговорной трубки, соединявшей его с постом лейтенанта Брайанта, который находился гораздо дальше от мостика, чем на борту «Синклера Питмина».

Лейтенант Кругейр снова кивнул, затем проверил свой ремень безопасности, чтобы убедиться, что он пристегнут к страховочному кольцу. «Эйван Хагиз» вот-вот должен был стать намного легче. Он потерял двенадцать тысяч футов высоты во время снижения по спирали, из-за чего снизился до высоты не более трех тысяч футов над дном долины, прежде чем Кругейр приказал снова закрыть дренажные отверстия. Не то чтобы они собирались оставаться закрытыми. Он ненавидел отказываться от водорода, но это был всего лишь рефлекс. Ему бы также очень хотелось быть немного выше пяти тысяч футов, учитывая высоту, на которую поднимались стены долины, но максимальная высота для парашютов ИЧВФ составляла всего тысячу двести футов, и ему нужен был небольшой запас для работы, учитывая то, что должно было случиться с плавучестью его корабля. С такой высоты поддоны сильно ударились бы даже с двойными парашютами. Что касается водорода, который они сбросили, не похоже, что он им понадобится для поездки домой! На самом деле…

— Приготовиться к сбросу! — приказал он.

— Есть, есть, сэр. Стою наготове, чтобы выпустить газ.

— Очень хорошо.

Рука Кругейра сжалась на поручне переборки, а затем…

Несмотря на высоту, полет из Соединенных провинций был абсурдно коротким по меркам «Эйвана Хагиза», и они загрузили менее четверти своего расчетного запаса топлива. Экономия массы была использована для дополнительного груза, и теперь первый поддон аккуратно соскользнул с его киля. Быстро раскрылись три парашюта, и тяжело груженный поддон поплыл вниз.

— Начинайте сброс газа! — скомандовал Кругер, когда огромный дирижабль подпрыгнул вверх, и внезапная дополнительная плавучесть ударила по подошвам его ботинок. Его колени подогнулись, водород взревел, когда широко открылись дренажные отверстия, и он почувствовал удар, когда упал следующий поддон. И следующий.

Теоретически они могли сбросить до шести тонн на одном парашюте. Это было то, чему их учили в Старом Чарисе, но эти падения были на уровне моря или около него. На высоте пяти тысяч футов плотность воздуха составляла немногим более половины от той, что была на уровне моря, и они не собирались рисковать с этим грузом. Каждый из этих поддонов весил около пяти тонн, и «Эйван Хагиз» сбросил четыре таких с интервалом в одну минуту. За эти три минуты они прошли чуть более полумили по линии, обозначенной сигнальными огнями.

Кругейр приказал снова закрыть дренажные отверстия, когда упал третий поддон, но «Эйван Хагиз» продолжал лететь вверх. Он просто не мог выпустить газ достаточно быстро, чтобы компенсировать такую внезапную, огромную потерю массы без набора высоты, и резко взлетел выше, за считанные минуты поднявшись обратно на высоту шестнадцать тысяч футов, в то время как его конструкция скрипела и стонала вокруг них. Это, вероятно, чертовски встревожило бы наземника, но Кругейр был в восторге от всего процесса. Это был стресс, для выдерживания которого был специально разработан его корабль, и он испытывал точно такие же условия на тренировочных сбросах. И, если уж на то пошло, на двух, которые он уже сделал здесь! Кроме того, любой аэронавт знал, что не существует такой вещи, как слишком большой запас подъемной силы. Он предпочел бы иметь дополнительную подъемную силу и выпускать больше газа, чем быть вынужденным сбрасывать балласт, чтобы поддерживать высоту, когда они пересекали горы Чьен-ву на обратном пути в Буассо.

И вдобавок это было чертовски весело!

— Все поддоны выгружены, — объявил старшина Тиминс по голосовой трубе, когда дирижабль начал стабилизироваться на новой высоте. — Отсеки сброса грузов закрыты, сэр!

— Очень хорошо, — ответил Кругейр, отстегивая страховочный трос и двигаясь к точке, с которой он мог видеть освещенные циферблаты высотомера и компаса. — Идите курсом юго-юго-запад и увеличьте скорость до сорока узлов.

— Есть, есть, сэр. Идем на юго-юго-запад и увеличиваем скорость до сорока узлов.

Зазвенел телеграф машинного отделения, обороты четырех пропеллеров — каждый с тремя лопастями, а не с двумя, как у более ранних дирижаблей — ускорились, когда паровые заслонки были открыты шире, и корабль ИЧВФ «Эйван Хагиз» величественно поплыл по звездам, возвращаясь тем же путем, которым пришел.

II

— Этим ублюдкам это совсем не понравится, — прорычал великий герцог Спринг-Флауэр с нескрываемым удовлетворением, сердито глядя на карту. — И я не хочу больше никаких сообщений о том, что этот сукин сын Сингпу «ранен», это понятно?

Он поднял свои горящие глаза на Жейло Лорана, и человек, которому больше не казалось странным думать о себе как о бароне Квейду, кивнул. У него было более чем достаточно собственных счетов, чтобы поквитаться с Тэнгвином Сингпу.

— Мертвый на земле или здесь, где его можно сделать достойным примером — одно или другое! — продолжал Спринг-Флауэр. — Соглашусь на смерть, если придется, но он причинил нам достаточно вреда, я хочу, чтобы он был здесь, где мы сможем показать всем остальным, что происходит с людьми, которые дурачатся с нами. Так что скажи своим людям, что я оцениваю его в пять тысяч марок живым, но за его голову выложу всего одну тысячу!

Квейду снова кивнул. Если печально известный скупец Спринг-Флауэр был готов предложить такие деньги, он явно был серьезен. И он узнал на примере других, что правители, которые обещали награды, а затем не выполняли их, плохо кончали, так что на этот раз он не просто выплескивал эмоции.

— Я действительно хочу, чтобы весь их драгоценный «совет долины» попал сюда, где с ними можно было бы разобраться должным образом, если мы сможем их заполучить, — продолжил великий герцог, — но если придется, я также соглашусь с их смертью. Важно то, что мы покончим с этим дерьмом!

Квейду кивнул в третий раз. В свои лучшие моменты, которых у него было как можно меньше, когда дело касалось Тэнгвина Сингпу, Мияна Джингдо, Зейпо Оу-чжэна и Ингшвэна Цанчжи, барону приходилось признать, что жители Долины на самом деле не старались изо всех сил создавать проблемы за пределами своей собственной территории. Проблема заключалась не в том, что они делали; проблема заключалась в том, кем они были: процветающим, успешным сообществом, которое отказывалось преклонять колено или шею перед теми, кто лучше его. В частности, они отказались поклониться великому герцогу Спринг-Флауэру.

И, соответственно, его величеству Жейло. Не забывай об этом! — напомнил себе барон.

Император, конечно, не собирался забывать. Он достаточно ясно дал это понять. На самом деле Квейду скорее подозревал, что император и остальная часть императорского двора в Ю-кво рассматривали жителей Долины как дублеров Соединенных провинций. Чжью-Чжво не мог добраться до Буассо или других прибрежных провинций, чьи железнодорожные линии и мануфактуры росли так быстро, так что Чиндуку пришлось бы принимать удары вместо них.

Квейду это устраивало. Его не волновало, почему Ю-кво поддержал их против Сингпу, Джингдо и других. Все, о чем он заботился, — это чтобы это произошло.

Конечно, вполне возможно, что его войска не поймают ни Сингпу, ни других лидеров Долины, но это тоже было приемлемо. Независимо от того, удастся ему вытащить их из их укрытий или нет, голод и холод покончат с их сопротивлением после того, как он сожжет их амбары и убьет или угонит их скот. Он не питал иллюзий, что сможет забрать все их амбары или всех их животных, но с новым оружием от Ю-кво он мог идти, куда хотел, и это означало, что он мог чертовски хорошо получить достаточно и того, и другого, чтобы заморить ублюдков голодом.

— Единственное, что меня все еще немного беспокоит, — это сообщения о проклятых «дирижаблях», — сказал он сейчас, глядя вниз и проводя пальцем по той же карте. — Знаю, что все это пустые слухи о слухах, а не что-то серьезное. Но чертовы чарисийцы летают на этих проклятых штуках по всему проклятому миру. Этому есть множество подтверждений! И ходит достаточно слухов о том, что люди видели их над Буассо и Чьен-ву, чтобы заставить меня думать, что в них что-то есть, ваша светлость, и местность даст им достаточно возможностей удивить наших разведчиков и колонны без того, чтобы кто-то сидел в чертовом воздушном шаре и смотрел сверху вниз на каждое наше движение, которое мы предпринимаем. — Он поморщился. — Не говорю, что они могли бы остановить нас, ваша светлость. Я просто говорю, что если у них действительно есть одна из этих вещей, мы, скорее всего, пострадаем намного сильнее, чем в противном случае.

— На воздушном шаре?! — Спринг-Флауэр покачал головой и издал звук отвращения. — Не беспокойся ни о каких чертовых воздушных шарах. Граф Сноу-Пик уверяет меня, что все, что они могут делать, это шпионить за нами. И это предполагает, что половина лжи, которую рассказывают проклятые Шан-вей чарисийцы и целующие их задницы друзья, — правда! Как вы думаете, насколько это вероятно?

На самом деле, Квейду был готов думать, что большая часть того, что сказали чарисийцы, была достаточно точной. И возможность того, что «все, что они могут делать, это шпионить за нами», была именно тем, о чем он беспокоился. «Командир» Сингпу и его оборванные крестьяне и крепостные были мастерами маскировки и прекрасно себя чувствовали, действуя рассредоточенными, стреляя в него из-за каменных стен и деревянных штабелей, а затем ускользая, прежде чем он мог нанести удар, чтобы сокрушить их. В лучшие времена это была собственная задача Шан-вей — вылавливать их из деревьев. Если бы у них был кто-то, стоящий на эквиваленте самой высокой горы в окрестностях и выкрикивающий отчеты о передвижениях Квейду, их было бы еще труднее обнаружить, прежде чем они откроют огонь… и чертовски намного труднее поймать, как только они это сделают.

В графе Сноу-Пик было много вещей, которые не внушали барону полного доверия, включая его оценки потенциальной угрозы «дирижаблей». Квейду казалось разумным, что все, что может перевозить людей, может перевозить людей с винтовками, что предполагало, что они могут, по крайней мере, до чертиков беспокоить наземные войска! Но если бы они подошли достаточно близко, чтобы стрелять в его людей, тогда его люди могли бы стрелять в них в ответ, и у них, наконец, было современное оружие, чтобы сделать это. Оружие, которое все еще полагалось на черный порох, а не на «бездымный порох», который Чарис, возможно, был готов предоставить своим друзьям, но новая деснейрская винтовка, получившая название «Харлесс», хотя Квейду предпочел бы другое название, учитывая то, что случилось с герцогом Харлессом в кампании Шайло, все еще давала стрелку возможность сделать шесть выстрелов так быстро, как только он мог передернуть затвор. Семь выстрелов, если он начинал с одного в патроннике. Несколько сотен таких, стреляющих вверх, должны отбить охоту у любого «дирижабля»!

— Хорошо, ваша светлость, — сказал он наконец, выпрямляясь и отступая от стола с картами. — Мне пора уходить. Надеюсь, что через несколько дней вы станете на пять тысяч марок беднее.

— Я тоже, милорд. — Спринг-Флауэр тонко улыбнулся. — Я тоже.

— Сэр, мы начинаем получать некоторый огонь на правом фланге.

Капитан пехоты Ранг оторвал взгляд от своего разговора со старшим сержантом Чейяном. Он очень внимательно слушал старшего сержанта, потому что, хотя Хэнбей Чейян все еще мог быть «всего лишь» сержантом, он был сержантом, сколько помнил барон Квейду. Он редко был далеко от барона, особенно в эти дни, и если он был далеко, это было потому, что барон послал его убедиться, что не было абсолютно никаких недоразумений.

И после некоторых злоключений, с которыми кавалерийская рота Чжангдо Ранга столкнулась в местах с такими названиями, как «ферма Ян-чжи», недоразумения с бароном были очень высоки в списке вещей, которых следовало избегать капитану пехоты.

— Какого рода огонь? — теперь он спросил посланника, остро ощущая молчаливое, внимательное присутствие Чейяна.

— Капитан лучников Пинг просил передать вам, что это в основном дальнобойный, беспокоящий огонь, доносящийся из того пояса деревьев к северу от фермы, сэр. По его оценкам, там может быть до ста человек. Может быть, двести, судя по пороховому дыму. Он говорит, что почти уверен, что они стреляют с подготовленных позиций.

Ранг поджал губы и медленно кивнул. Он не был удивлен, хотя от этого новость не стала более приятной.

Вслед за последним вторжением войск великого герцога в Долину они были вынуждены отступить к руинам Жиндоу, чтобы избежать яростного снайперского огня и налетов, которые устроили жители Долины. Они могли бы продвинуться дальше, но только ценой постоянного, заметного потока потерь, а это плохо сказывалось на моральном духе.

Недостатком отступления, однако, было то, что у жителей Долины было достаточно времени, чтобы осмотреться и сделать все возможное для развертывания. Ранг сильно подозревал, что то, что он дал им это время, обойдется дорого. Но, по крайней мере, это была работа только его людей — найти ублюдков. Идти и вытаскивать их — это была чья-то другая работа.

Он обдумал сообщение Пинга. На самом деле он не мог назвать это отчетом, но капитан лучников рассказал о самом главном. И если он сказал, что на том участке леса было больше сотни повстанцев, то, вероятно, так оно и было. Коджинг Пинг был третьим офицером, командовавшим 3-м взводом 2-го эскадрона с тех пор, как Мейчжей Руан-тей попал в засаду и был убит. Два следующих командира не прожили долго. Ну, справедливости ради, второй из них был убит, пытаясь разнять драку из-за женщины, прежде чем у него было время потренироваться. И военный трибунал также стоил Рангу еще трех солдат. Не мог же офицер погибнуть, совершив какую-то глупость, а потом позволить другой половине глупцов уйти, не так ли? Но на Пинга можно было положиться. Твердо.

Хорошо. Мне не придется тратить больше людей, посылая их вверх по этому проклятому склону, чтобы подтвердить это!

Пришло время передать наступление этому «кому-то другому», по крайней мере, до тех пор, пока фланг главной дороги не будет расчищен для его кавалерии.

— Сообщение капитану конницы Лванжи, — сказал он четко, все еще осознавая, что старший сержант молча слушает. — Сообщите ему, что мои разведчики подтвердили присутствие стрелков повстанцев в лесу над большой дорогой на перекрестке Квифэн. Мои солдаты будут оставаться на месте, пока его пехота не сможет очистить деревья.

Капитан конницы Чжейган Лванжи, командир Сочэлского пехотного полка, злобно пробормотал, закончив читать короткую записку. Он и капитан конницы Ранг технически были одного звания, а пехотный полк Лванжи был в два раза больше кавалерийской роты Ранга. Но Ранг был с бароном Квейду почти на два года дольше. Это делало его старшим, и все тут.

С другой стороны, — признал Лванжи, — для тупого гребаного кавалериста Ранг был не так уж плох. Во всяком случае, у него была хотя бы часть мозга. И он был прав. Валять дурака в лесу — это не то, что кавалерия делала лучше всего. Это было то, что делала пехота… Черт возьми.

Но, по крайней мере, у всех людей есть Харлессы, а не эти дерьмовые однозарядные Сент-Килманы!

Он хмуро уставился на свою карту. Изображение было не таким подробным, как ему хотелось бы, но лес был виден достаточно четко. На самом деле он представлял собой цепь освященных, соединенных между собой участков второсортного леса, которые тянулись более чем на двадцать миль по пологой дуге вдоль контурных линий над фермой Квифэн. Если бы он собирался установить задерживающий пост, он бы тоже поставил его там. И выбивать их было бы настоящей занозой в заднице.

Лучше всего начать так, как мы намереваемся продолжать, — подумал он. — Эти ублюдки уже показали нам, чего будет стоить выбить их откуда бы то ни было, и Ранг может ошибаться насчет того, сколько людей они там заперли. В таком лесу можно спрятать пару полков, если действительно захотеть. Так что…

— Скажи капитану пехоты Ролею и капитану пехоты Жвейо, что они мне нужны, — прорычал он ординарцу. — Сейчас же! Мы здесь тратим дневное время!

— Есть идеи, что мы сделали, чтобы вытянуть короткую соломинку, сэр? — кисло спросил сержант взвода Манпинг Нинг-джи, когда 1-я рота начала подниматься по крутому склону под обескураживающий свист пуль, а 3-й взвод шел впереди. Облака белого порохового дыма клубились среди деревьев на вершине склона, как осиротевший туман, когда жители Долины, лежа на животах, посылали эти пули вниз, чтобы поприветствовать их.

— Понятия не имею, — ответил капитан лучников Кенгбво Джинг столь же кислым тоном. Он был примерно на две трети старше Нинг-джи, но они были вместе уже почти два года, а Джинг последние полтора года командовал 3-м взводом 1-й роты. — Скорее всего, в прошлый раз мы просто чертовски хорошо выполнили свою работу.

— Возможно, было бы хорошей идеей не делать это так хорошо на этот раз, сэр. В разумных пределах, я имею в виду. — Глаза Нинг-джи были мрачными, когда еще один из их рядовых упал. По крайней мере, этот не был мертв, хотя, судя по его крикам, это могло быть неправдой еще долго.

— Я буду иметь это в виду.

Джинг пригнулся, когда пуля «просвистела» над головой. Вероятно, это было не так близко, как ему казалось, и он вспомнил старую пословицу. Любая пуля, которую вы слышали, не была проблемой.

Он оглянулся через плечо и хмыкнул что-то настолько близкое к удовлетворению, насколько это было возможно в данный момент. Перекресток и здания фермы Квифэн находились примерно в четырех милях от лесного пояса, но главная дорога проходила вдоль северной границы обрабатываемых земель старого Кингсвэна Квифэна. Это означало, что он находился на расстоянии ружейного выстрела от леса. Даже если бы это было не так, они не могли позволить себе оставить так много людей на своем фланге, готовых напасть на фургоны снабжения или колонны подкрепления. Или, если уж на то пошло, приблизиться к ним сзади, если они столкнутся с чем-то таким же неприятным, как в прошлый раз, и им придется отступить.

Если бы ему была предоставлена такая возможность, он бы отказался от чести возглавить восхождение по этому склону. Он им не был, но, по крайней мере, капитан конницы Лванжи верил в то, что нужно использовать молот любого размера. Обе его 1-я и 2-я роты, каждая номинально численностью в триста человек, были развернуты, продвигаясь за линией перестрелки, когда они поднимались по склону. Оставшиеся три роты полка ждали в колонне на южном краю дороги, достаточно далеко, чтобы быть в безопасности даже от стрелков из Долины, но достаточно близко, чтобы поддержать его передовые роты, если им понадобится помощь.

Оставалось надеяться, что глупые крестьяне сумеют посчитать. Их могло быть двести человек, по оценкам солдат капитана конницы Ранга, но с приближением шестисот пехотинцев, вооруженных новыми магазинными винтовками, им пора было быть в другом месте.

Хотя, — мрачно подумал он, когда еще один член его взвода упал, — они, очевидно, не уйдут, пока не будут готовы.

Тогда просто оставайтесь там, где вы есть, если хотите быть такими кровожадными, — ядовито подумал он. — Давайте доберемся до дальности для ручных бомб. А еще лучше, побудьте здесь, пока мы не сможем подвесить вас вниз головой над медленным огнем!

— Ублюдки держатся там лучше, чем я ожидал, — прорычал капитан конницы Лванжи, наблюдая в свою подзорную трубу и жалея, что у него нет одной из двойных труб, которые удалось раздобыть барону Квейду и капитану конницы Рангу.

— Может быть, — сказал капитан пехоты Реншвей. — Хотя, может быть, и не так уж плохо, если они это сделают. Возможно, их прибьют здесь еще больше, если они решат устроить из этого настоящую драку.

Лванжи хмыкнул, потому что его заместитель был прав. И по их наихудшим оценкам, у них было по крайней мере в четыре раза больше людей, чем Долина могла позволить себе постоянно держать вооруженными. Так что они могли позволить себе терять людей. Однако нигде в Священном Писании не было написано, что они должны быть его людьми.

— Похоже, стрелки почти добрались до линии ограждения, — заметил Реншвей, и Лванжи снова хмыкнул. «Забор» на краю леса едва ли заслуживал такого названия. Это было сделано для того, чтобы овцы и коровы жителей Долины не забредали в лес, и в любом случае на другой стороне их было не так уж много, чтобы привлечь их. Это было скорее напоминанием, чем реальным барьером, и это совсем не собиралось сильно мешать его стрелкам. Особенно с выстроившимися за ними шеренгами, готовыми открыть прикрывающий огонь. На самом деле, примерно через пять или шесть минут…

— И… сейчас! — рявкнул взводный сержант Тейян, и капрал Тангко дернул за веревку.

Барон Квейду был совершенно прав в том, что воздушный корабль не может стрелять в людей на земле без того, чтобы люди на земле не стреляли в ответ. К несчастью для него, это был не единственный способ, которым дирижабли могли причинить ему вред, потому что пятитонный поддон, сбрасываемый с воздуха, мог перевозить интересный ассортимент вещей. Например, винтовка Мандрейн, Марк IV весила чуть меньше девяти фунтов. Учитывая транспортировку материалов и массу самого поддона, один поддон мог доставить почти девятьсот винтовок. И каждый патрон весил около 1,6 унции, так что соседний поддон мог вместить девяносто шесть тысяч патронов, чтобы поддерживать эти винтовки действующими.

На данный момент в этих лесах находилось три сотни пехотинцев Долины, все они были вооружены автоматами Марк IV, а половина из них также была вооружена кремневыми ружьями Сент-Килман. Это они стреляли в пехоту полка капитана конницы Лванжи и выпускали все эти облака порохового дыма. Теперь они отложили в сторону кремневые ружья.

И это было не все, что доставили лейтенант Кругейр и его дирижабль, как обнаружил капитан лучников Джинг — ненадолго, — когда Тангко дернул за шнур, и сорок подметальщиков Шан-вей, расположенных вдоль линии ограждения, взорвались с оглушительным раскатистым взрывом. Каждая из направленных мин швырнула почти шестьсот полудюймовых шрапнельных шариков в лица ошеломленной пехоты Лванжи.

А затем все триста Марк IV перешли на смертоносный, прицельный быстрый огонь, и в отличие от шестизарядного Харлесса с черным порохом, поставляемого деснейрскими мануфактурами, Мандрейн Марк IV мог похвастаться десятизарядным магазином и гораздо более мощным патроном с новым порохом. Тем, который не испускал вздымающиеся клубы дыма, чтобы обозначить позицию стрелка… или заслонить ему обзор цели.

— Шан-вей! — выругался Чжейган Лванжи, когда вся линия ограждения исчезла за волной взрывов. Он никогда не сталкивался с направленными наземными бомбами, которые чарисийцы и их союзники использовали против могущественного воинства во время джихада, но он понял, что он должен был видеть, когда вся его передняя линия — и большая часть стрелковой линии позади нее — полегли, как трава, перед чарисийским жнецом.

Затем начался ружейный огонь, прямо по пятам. Сама громкость, трескучий гром стольких винтовок, стреляющих независимо друг от друга, когда люди позади них выбирали свои цели, были достаточно ужасны. Но было и кое-что похуже. Мгновение спустя он понял, что облаков дыма не было. Что означало…

— Шан-вей, забери их в ад! — зарычал Лванжи. Реншвей посмотрел на него огромными глазами, явно отставая от мыслительных процессов Лванжи, и капитану конницы каким-то образом удалось не ударить мужчину. В любом случае, это ничего бы не дало… разве что немного выплеснуло бы его ярость.

— Там, наверху, гребаные чарисийские винтовки новой модели! — рявкнул он вместо этого.

— Чарисийские?! — глаза Реншвея стали еще больше, и на этот раз Лванжи действительно схватил его за тунику и встряхнул одной рукой.

— Конечно, чарисийские, ты идиот! У кого еще есть «бездымный порох»?!

— Н-н-но как? — Реншвей покачал головой. — В Долину нет пути!

— Нет, — проскрежетал Лванжи в знак согласия. — Нет, но…

Он замолчал, сжав челюсти, затем отпустил тунику Реншвея.

— По земле нет никакого гребаного пути, — сказал он.

Капитан пехоты смотрел на него еще на мгновение, затем встряхнулся, когда понимание наконец пришло.

— Эти проклятые воздушные корабли Шан-вей!

— Вот именно.

Лванжи посмотрел вверх по склону, где уцелевшие бойцы его передовых рот проявили благоразумие и отступили. На самом деле, по крайней мере половина выживших бежала сломя голову, и он не мог их винить. Конечно, остановить и собрать их у подножия склона, вероятно, было нетривиальной задачей. С другой стороны, крик на них, по крайней мере, дал бы ему какое-то занятие, потому что единственное, чего он, черт возьми, не делал, — это не продвинулся ни на ярд дальше по этой дороге. Если бы барон Квейду хотел послать наступление по единственному дорожному полотну прямо в зубы современным чарисийским винтовкам и одному Лэнгхорну известно, скольким из этих гребаных фугасов, тогда он мог бы возглавить его, и на этот раз Чжейган Лванжи сказал бы ему об этом во многих словах. Это было не так, как если бы…

Так получилось, что капитан конницы Лванжи ошибся насчет того, что он будет обсуждать с бароном Квейду, потому что винтовки и мины были не единственными вещами, которые были доставлены в Долину, и «Эйван Хагиз» путешествовал не только ночью. Лейтенант Кругейр никогда — по-настоящему — не приземлялся в Долине. Без надлежащего наземного экипажа было бы безумно рискованно сажать дирижабль, наполненный водородом. Однако при дневном свете, с хорошей видимостью, было немного менее рискованно подойти достаточно близко к земле чтобы тренированные и спортивные пассажиры, такие как служаки имперской чарисийской армии, могли соскользнуть по канатам.

Большинство из этих пассажиров были опытными инструкторами-сержантами, в том числе учебным персоналом из артиллерийского центра имени Русила Тейриса в Мейкелберге в Чисхолме, который был направлен для обучения ополченцев Тэнгвина Сингпу тонкостям трехдюймового миномета ИЧА M95.

К несчастью для капитана конницы Лванжи, ополченцы были очень способными учениками.