Сквозь Паутину Лжи

Глава 27

Знакомое ощущение не покидает меня. Кажется, будто это было совсем недавно. Мой враг — я сам.

То же самое происходило, когда демон копался у меня в голове. Забавно.

— Тебе весело? — грохочет голос двойника. — Давай, покажи мне, чего ты стоишь! Слабак!

— Ты слишком много болтаешь, — сухо отвечаю я, начиная двигаться вбок и присматриваясь к двойнику. — Можно назвать тигра псом, но лаять он от этого не станет. Твои слова не задевают меня, ведь я знаю, на что способен.

— Ха, врёшь даже себе… Пустое место, жалкое и никчёмное! Столько раз был на волосок от смерти из-за собственное слабости? И вечно печёшься о чужом благе, когда значение имеет только сила! Только сила и победа! — двойник повторяет мои движения, следуя за мной.

В пустоте вспыхивает ослепительная трещина, разделяя нас. Сумрак стремительно отступает, обнажая окружение во всех деталях. Чёрная смолянистая гладь вздрагивает, трансформируясь в лесную просеку, четко поделенную границей света и тьмы.

Над моим двойником возвышаются мрачные деревья, листья цвета болотной мути, паутина растянулась между стволами, а на коре видны следы порчи, словно ужасная человеческая болезнь перекинулась на растения. Из его чащи тянет смрадом гнили и могильным холодом.

Под кронами лежат иссохшие полуразложившиеся тела, в которых я узнаю своих близких и павших соратников: Лин, Ёнэ, капитан Эйрин, Торвальд…

Тёмный Рен, уловив мой интерес, отходит чуть в сторону и раздвигает губы в пародии на улыбку:

— Да, это они. Погибшие по твоей вине.

Упрямо мотаю головой, не желая признавать этого, но в глубине души понимаю — доля истины в его словах есть. Сердце сжимается от боли, но я стою на своём.

Мой лес, мгновенно выросший за спиной, отличается. Он приветлив, наполнен ароматами лесных ягод и пением птиц, приглушённым и таким знакомым, родным.

Слышу пение соловья. Матушка иногда умело изображала его, насвистывая, словно эта небольшая птичка. Доносится голос сурового отца-дровосека, который своим басом твердил много простых и таких правильных истин. И сейчас он говорит.

— Будь стойким, сын! — краем глаза замечаю силуэт, сокрытый в тенях деревьев, то ли медведь, то ли человек, а голос отца продолжает звучать в моей голове. — Не вини себя в том, чего не мог предотвратить. Ты не всесилен, Рен. Не опускай руки и защищай тех, кого ещё можно спасти!

Его слова наполняют меня ещё большим спокойствием, что злит противника.

— Какой вздор! Ты же намного больше странствовал по миру, чем этот старый дурак, — надменно говорит другой «я». — И что, до сих пор веришь в эту чушь? Веришь, что ты не в ответе за павших товарищей? И за смерть своей сестры? Сестрёнку убил не Император, а твоя слабость. Если бы ты лучше старался и раньше неё открыл в себе дар, то в столицу поехал бы именно ты! Сдох бы, конечно, да не велика потеря, — ухмыляется мой копия.

— Умолкни. Ты не только в злобе можешь дать форму трупоедам, но и в беспросветной тупости, — хмыкаю в ответ. — Если это всё, на что ты способен, то давай закончим.

— Закончим? — с издёвкой спрашивает он. — Мы ведь только начали.

Пространство вокруг него содрогается, когда он использует мою собственную технику — Шаг Пылающего Солнца. Правда, выглядит она совершенно иначе чёрное осквернённое пламя охватывает его фигуру.

Почти одновременно с ним я перемещаюсь навстречу. Мы оба наносим короткие скупые удары, прощупывая друг друга. Несколько раз наши кулаки сталкиваются. Удары проходят прямо по грани света и тьмы. Каждый всё сильнее и сильнее, но пока никто из нас не уступает. Пространство слегка искажается. Глаза фальшивого Рена пылают злобой, он вкладывает в удары всё больше силы. Я же готовлю технику.

Мой лес дарует мне вдохновение и наполняет живительной Ки. Длани Асуры пробуждаются от одной мысли и на мгновения отбрасывают врага, теснят его, заставляя пятиться.

Наступаю, а за мной распространяется яркая сочная зелень. Трава прорастает, захватывая всё больше места. Однако в какой-то миг тёмный Рен попросту опускает руки. Мой кулак врезается в «моё» же лицо, сбивая ехидную ухмылку вместе с щёлкнувшей челюстью.

Противник начинает распадаться, превращаясь в осколки, которые шипами впиваются в моё тело.

— Эту битву тебе не выиграть одними кулаками, — хохочет голос у меня в голове.

На меня накатывает лёгкая паника — теперь я отступаю, а тьма моментально закручивается вокруг меня, наращивая собственное присутствие.

— Думаешь, ты силён?.. — эхом звучит голос.

Удар сердца, и моё сознание переносится в момент битвы возле Чёрных Гор. В тот злосчастный миг, когда я собственными глазами увидел, как Император вытягивает жизнь из добродушного здоровяка Торвальда.

— Видишь? Ты ничего не сделал! Ничего! Ты бросил его подыхать!

События зацикливаются. Я вновь и вновь проживаю этот миг, борясь с ним, не желая признавать своей ошибки.

— Вот именно — «ошибки»! Это была твоя ошибка, стоившая Торвальду жизни! Если бы ты не мусолил, а сразу прикончил Альдавиана, северянин был бы жив. Думаешь, ты мало допустил таких ошибок?

— Заткнись! — рявкаю, едва сдерживаясь, распираемый злобой.

Ощущаю эмоции тёмного Рена… свои эмоции, которые так старался подавлять.

— Вот что бы сделал я!

Ударом мой дух выбрасывает из собственного тела. Рен приближается к беспомощному Императору и начинает добивать его сотней способов, используя все свои техники. Комбинируя и сплетая их в одну губительную последовательность.

— Вот как надо было поступить, — повторяет мой двойник с каждым новым убийством. — Тогда бы не произошло вот это…

Мы возвращаемся на лесную просеку, но теперь наши роли поменялись. Он почти прижал меня к моим деревьям. Порча и сухая трава захватили солидный кусок территории. Несколько стремительных ударов. Наши кулаки вновь сталкиваются. Однако на этот раз он использует Длани.

Не успеваю среагировать, и меня впечатывает в ствол. Совсем рядом из воздуха падает высохшее тело. Запылённая обветшавшая одежда прохудилась, а на голове и небольшом черепе жидкие остатки чёрных волос, собранных в косу.

— Братец, — череп поворачивается и сверкает пустыми глазницами, что всегда сверкали лазурью, — почему ты не спас меня?

Лин… Сестрёнка… Я не успел…

Нападаю, контратакую изо всех сил. Шаг Пылающего Солнца окутывает меня пламенным коконом, но костлявая рука сестры хватает за штанину.

— Рен, где же ты был, когда меня убивали?

Двойник наносит ещё несколько молниеносных ударов. Мы почти одновременно используем Длани Асуры, но он всё-таки немного быстрее. Успеваю блокировать и нанести ответный удр, но пропускаю один взмах, который отправляет меня в новое видение.

Вот я помогаю отцу на лесоповале, таская брёвна. Мы вычищаем большой участок, выбирая высохшие деревья. Тренируюсь в редкие перерывы, желая догнать сестру, но никуда не торопясь. История старца про короткую жизнь героев засела мне в голову. Поэтому и не спешу, не желая так же быстро сгореть.

— Вот чем ты занимался, — хохочет мой голос, источая нечеловеческую злобу. — Впустую растрачивал драгоценные мгновения!

В этот же миг меня переносит далеко в самое сердце Империи. Бестелесным призраком лечу сквозь стены, пробираюсь в центр Императорского дворца на вершину одной из величественных пагод. Там творится противоестественное таинство против человеческой природы. Демоническое проклятие имя которому Альдавиан.

Торжественно ровным строем в просторный, богато украшенный зал входят Звёздные Дети. Их около сотни, одетых в свои лучшие одежды. Вижу Лин, которая не уступает красотой самым знатным аристократам.

Да все они дети. От этой мысли становится совсем не по себе. Всего лишь дети… Ещё совсем юные и одарённые. Почему именно они, ублюдок? Кто дал тебе право?..

Император сидит, возвышаясь над залом, как и полагается владыке, сокрытый от глаз полупрозрачной вуалью, не дающей рассмотреть его во всех деталях. Лишь силуэт виднеется сквозь тончайшую ткань.

Вокруг приглашённых гостей кружат Тени, рассаживая пришедших по чётко отмеченным местам. Возможно, кто-то и догадывается, что вся эта прелюдия — всего лишь часть ритуала, часть запретной формации. Однако об её предназначении вряд ли кто-то подозревает.

Лин, как лучшая из лучших, садится в первом ряду. Император осматривает их с благостной улыбкой на лице. Тени отступают, исчезая за колоннами. Моё сознание разрывается и двоится. Одновременно вижу и чувствую, как далёкий Рен — то есть я — валит деревья размашистыми ударами. Раз за разом откусывает щепу из сухого ствола.

Уже тогда я начинал использовать Ки, осторожно, совсем по чуть-чуть вливая его, чтобы не выдать себя перед дровосеками, а в это время…

Лин уже достигла небывалых высот для своего возраста. Смогла заслужить уважение и признание, но не то, которого на самом деле заслуживала. Каждый удар моего топора раздаётся болезненным гонгом в голове. Грохот, боль и сожаления, гулкие и опустошающие, захватывают меня.

Император завершает свою пламенную речь. Стоит ему торжественно воздеть руки к небу, как за его спиной огромный сосуд приходит в движение, подобно исполинскому дракону, пробуждающемуся от векового сна. Он содрогается всем своим массивным телом, испуская мощную волну духовной энергии, и начинает жадно, ненасытно поглощать чужую жизненную силу. Чужие души.

Лин в ужасе крутит головой по сторонам, не понимая, что происходит вокруг. Она из последних сил пытается вскочить на ноги, но коварная формация безжалостно парализует её тело, высасывая жизненную энергию. Юное, одновременно хрупкое и сильное тело сестры обмякает, будто тряпичная кукла. Лин беспомощно заваливается на холодный каменный пол, и её полные отчаяния глаза встречаются с моими.

В этот миг удары моего топора сливаются воедино с глухим стуком падающих тел. Словно в кошмарном сне я вижу, как одно за другим лучшие дети Империи, цвет и надежда нашего народа, замертво рушатся на полированные плиты. Их духовная энергия, само их существование стремительно перетекают в бездонное чрево монструозного сосуда. Древнее зло, дремавшее в нём, жадно упивается этой чудовищной жертвой.

Бах. Бах.

Двойник колотит меня по лицу, вкладывая в каждый удар всю свою ярость. Это странное ощущение — бить самого себя, но куда страшнее осознавать, что его злоба — моя злоба. Я всегда считал, что победил и отбросил эту мерзость, но она лишь затаилась в самых тёмных глубинах моей души. Спряталась, выжидая подходящего момента, чтобы вновь поглотить меня

Кровь щедро струится из сломанного носа, возвращая меня в поединок.

— Ну что, понял, кто ты есть на самом деле? — цедит оппонент.

Понял. Конечно. Я действительно был обманщиком, лгавшим даже самому себе. С этим покончено. Больше никакой лжи. Прошлые обиды забыты. Император умрет не из-за Лин…

Нет.

Он умрёт из-за таких же детей, как она. Чтобы её жертва стала последней. Именно тогда всё и закончится. Как и хотела, сестрёнка станет героем, а Альдавиана настигнет возмездие. Расплата за все бессмысленные смерти. За каждую невинную жертву.

Перехватываю свою же руку, облачённую в тёмный доспех Длани. Меня покрывает золотистый жар, языки пламени разгораются всё сильнее.

— Слабак, думаешь… — заталкиваю ругань источника своего страха и злобы обратно в глотку крепким хорошим ударом.

Он отлетает на свою сторону, и тьма вместе с порчей отступают вслед за ним.

— Довольно ворошить угли былого, — бросаю я и, взглянув на тело Лин, стряхиваю руку этого фантома, что сразу же рассыпается пылью. — Я знаю свою сестру куда лучше тебя. «Мы же семья», — так сказала она, но тебе не понять, проживи ты хоть сотню веков. А в семье не перекладывают вину. Её принимают вместе, как общее бремя.

— Нет! Это ты во всём виноват! — рычит двойник и вновь бросается в атаку.

Весь тёмный лес за его спиной оживает. Могущественная древесная техника нападает на меня, словно многоглавая гидра. Из верхушек деревьев вырастают щёлкающие зубастые пасти. Чаща превращается в рассадник покрытых мхом драконов.

Так вот оно что… Выходит, и я так могу? Одной моей мысли достаточно, чтобы обратить светлую часть леса в легендарных существ. Только мои гораздо сильнее, потому что изумрудная стихия всегда была на моей стороне.

Стволы сплетаются, формируя всего несколько драконов — поистине исполинских. Они сметают тёмных тварей, словно безобидных ужей.

Мы, словно две вспышки света и тьмы, перемещаемся по их телам, нанося сокрушительные удары. Зло, страх и сомнения всё ещё сильны. Он бросает меня в пучину воспоминаний, но я раз за разом выныриваю из них и продолжаю сокрушать его. Удар за ударом пробиваю чужую защиту.

Изумрудные драконы пробились вглубь тёмного леса, и от них расползается животворящая зелень. Я едва стою на ногах, но Рен — моё отражение — разваливается на гнилые обломки, ехидно улыбаясь до самого конца.

— Думаешь, это всё?.. Я никогда не сдамся и обязательно вернусь, потому что я — это ты! — с угрозой шепчет он, взрываясь чёрной смрадной пылью.

Возвращайся.

И я сокрушу тебя ещё раз.

Меня возвращает обратно во тьму, оставляя наедине со своими мыслями. Думаю только об одном: как побыстрее выбраться ведь, возможно, меня уже ждут друзья.

— Ещё нет, — отвечает бесплотный голос Феррона на мои мысли. — Ты прошёл испытание, и тебе положена награда, но, как и всегда, сначала нужно выбрать, что это будет.

Призрак учителя возникает передо мной, разгоняя мрак.

— Ты продолжаешь расти, постепенно превращаясь в могучее дерево, и пора тебе шагнуть дальше, — он довольно улыбается. — В этот раз можешь выбрать технику или оружие Бессмертного ранга, как раз под стать твоему уровню.

Техника, несомненно, имеет больше преимуществ, но я, кажется, ещё до конца не освоил Длани Асуры и Шаг Пылающего Солнца. Даже в Оплетающем Побеге чувствуется, что потенциал не раскрыт полностью.

Вдобавок, я так и не довёл процесс созданий собственной водной техники до конца. На это требуется время, а у меня его всё время не хватает.

На что же будет способна техника Бессмертного Ранга? Сокровищ такой редкости, сдаётся мне, нет ни у кого в Империи. Быть может, лишь меч Альдавиана… Он явно был сильнее, чем полагается быть оружию Небесного ранга.

Кстати, об оружии. Моё собственное всё сильнее отстаёт от встречающихся мне противников, а Сакура одарила меня новой техникой. Лучше изучить её и довести свой арсенал до идеала, а не распыляться на сотни неоконченных. К тому же, оружие я смогу использовать сразу, и оно усилит меня в грядущей битве.

Решение принять несложно.

— Я выбираю оружие, — даю свой ответ со спокойной душой.

— Отлично, — кивает Феррон, и мы оба переносимся в зал с картой. — В этот раз подобрал тебе лично. Оружия Бессмертного ранга существует не так много экземпляров в принципе, а аналогов этому просто нет. Сам Араанг приложил руку к его созданию. Краги Древесного Гнева, вот как называется этот артефакт.

Передо мной в воздухе появляется футляр с прозрачной стеклянной крышкой. На шелковистой ткани лежат две перчатки цвета весеннего листа, покрытых колючими шипами. Как и на листьях, внутри виднеются небольшие переливающиеся жилки, по которым струится энергия. Однако её ток сопоставим с течением Ки по меридианам высокорангового практика, а таящаяся мощь пугает и завораживает.

Неужели это отпечаток силы самого Аранга?

Стоит мне протянуть руку, как футляр исчезает, а перчатки оказываются у меня в ладонях, всё тело пробивает мощной волной энергии. Воздух вокруг аж струится зеленоватыми искрами.

— Спасибо, учитель, — встаю на одно колено и с благодарностью склоняю голову.

— Будь осторожен, — Феррон становится серьёзным. — Неопытный или неподготовленный адепт может погубить себя. Хозяин не должен уступать своему оружию в силе. Однако, Рен, я верю в тебя и в то, что ты сможешь полностью раскрыть потенциал легендарного оружия. Краги обладают различными способностями. Подчини их себе, и узнаешь, на что они способны.

Пока рассматриваю перчатки, Феррон продолжает:

— Теперь ты готов встретиться лицом к лицу с любым врагом. Я верю в тебя, но не торопись и не будь самонадеянным. Используй разум, а не только грубую силу! — пронзительно смотрит мне в глаза наставник. — И хорошенько подумай, что сказать своим друзьям.

— Вы уже закончили, учитель? — с удивлением смотрю на него.

— Конечно. Думаешь, ты так быстро справился с испытанием? Я уже и отдохнуть успел, — хмыкнув, призрак протягивает мне маяк. — Не торопись назад. Я хочу вновь увидеть твой рост.

В момент, когда артефакт переходит в мои руки, его энергия пронзает меня насквозь. Очертания убежища ученика Аранга размываются, растворяясь в пустоте, а издалека доносится недовольный голос Юна — пока ещё неразборчивый, но явно раздражённый.