Слово чести (ЛП)

Глава четырнадцатая

Сотовые телефоны Блэр и Паулы зазвонили одновременно в стерео, и Блэр увидела ту же смесь надежды и неуверенности на лице Паулы, которая пронеслась сквозь неё. Она стянула телефон с талии.

— Кэм?

— Всё хорошо, — быстро сказала Кэмерон. — Мне жаль, что я так поздно.

Поздно? Она боится опоздать? Блэр смеялась бы или плакала над этой нелепостью, но она знала, что Кэм имела в виду это всем своим сердцем.

Повернув себя обратно в комнату, Блэр понизила голос и сжала телефон в ладони, как будто это было лицо Кэмерон. Она так сильно хотела дотронуться до неё и отказалась думать о том, сколько времени пройдёт, прежде чем она сможет.

Только одна вещь действительно имела значение в данный момент.

— Ты ударилась?

— Нет, — твёрдо сказала Кэмерон. — Нет, мы обе в порядке.

— Как долго ты можешь говорить? — Блэр услышала её собственный голос и была поражена тем, как спокойно она звучит.

Внутри она дрожала от высвобождения часов напряжённости и страха. Она хотела сказать: иди домой, сейчас. Ты мне нужна. Она знала, что это невозможно. Она знала, но это не облегчило боль в её груди.

— У меня только есть минутка. — Кэмерон звучала извиняющейся. — Ты в порядке?

— Сейчас лучше. — Блэр вздохнула, первое беспрепятственное безболезненное дыхание, которое она сделала за несколько часов. — Когда ты будешь дома?

— Я ещё не знаю. Ты уверена, что с тобой всё в порядке?

— Одинокая, уединённая.

— Я тоже, — тихо сказала Кэмерон. — Извини, что беспокою тебя.

— Я знаю. Ты уверена, что в безопасности?

— Да. Ты с друзьями?

— Все здесь. Всё под контролем. — Блэр знала лучше, чем спрашивать, где Кэмерон, или о том, что случилось, или с кем она была. Все эти вопросы должны были подождать. У неё было то, что ей было нужно больше всего. Кэм была невредима и вне опасности и возвращалась домой. — Ты звучишь хрипло.

Кэм кашлянула, прочищая горло.

— Может быть, немного колюче. Нет проблем.

— Тебе не больно? — В прошлый раз, когда Кэм звучала так, кто-то пытался её убить. Мысль о том, что кто-то физически напал на её любовницу, сделала её больной. Реальность преследовала её мечты и преследовала её бодрствующие моменты. — Дорогая?

— Нет. Было … немного дыма.

Блэр вздохнула. Кэм постарается скрыть от неё подробности не потому, что Кэм не доверяет ей, а потому, что она не хочет её беспокоить. И Блэр вытеснит это из неё не только потому, что ей нужно знать, что скрывают монстры в ожидании уничтожения её мира, но и потому, что Кэмерон нужно поговорить, чтобы монстры не убили её медленно.

— Тогда об этом позже, Робертс.

Кэм засмеялась.

— Хорошо, малыш.

— Можешь ли ты сказать всем выйти из нашей квартиры сейчас?

— Скоро. Хотя не сегодня. Пока я не смогу лучше разобраться в происшествии.

Инцидент. Событие. Операция. Миссия.

Кодовые слова для опасности.

Эвфемизмы за смерть.

— Я никуда не пойду, пока ты не вернёшься домой, но у меня уже есть. А это значит, что тебе нужно вернуть свою задницу сюда.

— Я буду. Как только смогу. Я обещаю.

— И никаких побочных действий. — Кэмерон знала, что она имела в виду, что какой бы ответный удар ни был необходим, она не хотела, чтобы Кэмерон участвовала в этом. Были агенты, обученные делать то, что нужно было сделать — Кэм больше не должна была быть первой на сцене. Когда тишина длилась дольше нескольких секунд, Блэр спросила: — Ты меня слышишь?

— Я сделаю всё возможное, детка.

И Блэр знала, что это всё, что она могла спросить.

— Приди домой в ближайшее время. Я скучаю по тебе.

Тихая женщина-лейтенант ждала в раздевалке, пока Кэм и Савард принимали душ. Она предоставила им чёрные военные футболки и футболки военного образца, а затем отвела их в небольшой, скучный конференц-зал со столом на двенадцать мест, устаревшим проекционным экраном в одном конце комнаты и кофейной тележкой с огромной урной, которая, надеялась Кэм, была заполнена горячим кофе на другом конце. Люсинда сидела на одном конце стола с Авериллом Дженсеном.

— Вы двое выглядите немного лучше, — сказала Люсинда.

— Нам пора, — сказала Кэмерон.

Лейтенант вышла в зал и закрыла дверь, оставив четверых в покое.

Кэмерон проверила урну рукой, хмыкнула от удовольствия, когда почувствовала жару, и отыскала в металлическом шкафу под тележкой чашки. Она наполнила пенополистироловую чашку кофе и протянула его Савард, а затем достала свою. Савард последовала за ней, когда она села за стол переговоров.

— Что случилось? — спросила Люсинда.

Кэм подвела итоги событий.

— Не думаю, что вам двоим есть что добавить?

Дженсен выглядел удивлённым.

— Как что?

— Например, была ли это санкционированная нейтрализация?

Люсинда посмотрела на Дженсена, сузив глаза.

— Аверилл?

— Нет, — сказал он, звуча в обороне. — Почему ты спрашиваешь? Разве не очевидно, что Мэтисон или один из других организаторов патриотов пытались устранить Раннего путём, прежде чем он смог идентифицировать их или раскрыть другую важную информацию об их операциях?

— Никогда не стоит принимать очевидное, — тихо сказала Кэмерон, внимательно наблюдая за Дженсеном. Люсинде Уошберн и Эндрю Пауэллу она безоговорочно доверяла, но они были единственными, о которых она могла сказать, кроме Блэр и членов её команды. Дженсен, она плохо знала его. — Сколько людей знали, что мы планируем допросить сегодня Раннего?

Теперь Дженсен повернулся на своём месте и обратился к Люсинде за помощью.

Люсинда покачала головой и сказала:

— Ничего не происходит в вакууме, и нет такой вещи, как воздухонепроницаемая безопасность. Вы знаете это лучше, чем кто-либо. В ту минуту, когда вы садитесь в такси, кто-то знает об этом. Полёты должны были быть организованы, местный офис в Вирджинии связывался с эскортом, начальнику тюрьмы сообщили, что вы приедете. Никто не знал, что ты увидишь Раннего, по крайней мере, не то, о чём я знаю.

— Сколько ещё задержанных из резиденции Мэтисона там содержится? — спросила Кэмерон.

Люсинда поморщилась.

— Я не знаю, и по какой-то причине я не могу узнать. Кажется, никто не знает. Все, кто должен знать, заявляют, что не хотят.

— Бюрократическая снафу или преднамеренная блокировка информации?

— Хотела бы я знать это тоже, — сказала Люсинда, явно расстроенная. Она наклонилась вперёд, её глаза блестели. — Послушай, Кэмерон. Я не знаю, кто взорвал этот фургон на шоссе. Прямо сейчас мы даже не знаем, как они это сделали. Есть мысли по этому поводу?

— Возможно, это была автомобильная бомба, сработавшая от радиосигнала, — сказала Кэмерон, — но, судя по тому, что произошло в Атлантике в прошлом месяце, с такой же вероятностью это может быть снова ракета с поверхности на поверхность. У вас есть команда, которая сейчас смотрит на обломки, не так ли?

— Да.

— К сожалению, — вставила Савард, — я не думаю, что узнаю, как рассказать нам что-нибудь о том, кто. Почти каждый может получить военный боеприпас в эти дни — иностранные террористы, местные боевики, ваш обычный Джо Сурвивалист по улице.

— Согласна, — сказала Кэмерон. — На чём мы должны сконцентрироваться, так это на том, кто хотел Раннего умертвить.

— Я думаю, что Мэтисон будет во главе этого списка, — мрачно сказала Люсинда.

— Возможно, — сказала Кэмерон совсем не уверенно. У Мэтисона были глаза и уши на высоких местах, это было ясно. На секунду она не поверила, что помощник Валери был единственным человеком в компании, связанным с Мэтисоном. Операции, подобные действиям Мэтисона, не остались незамеченными, если только несколько человек помогали сохранять спокойствие. Каждое подразделение безопасности имело свою долю ястребов и суперпатриотов, которые считали, что цель оправдывает любые средства, если цель заключается в сохранении национального превосходства. Такие люди не были выше помощи боевикам, финансируя операции под фальшивым флагом, призванные подстрекать общественность к поддержке вооружённого возмездия, даже организовывая убийства политических деятелей. — Если Ранний имел тесные связи с Мэтисоном и был знаком с вещами, о которых некоторые люди не хотели, чтобы он говорил, это мог быть не Мэтисон, который хотел его убрать с дороги.

Лицо Люсинды ожесточилось.

— Вы говорите о ком-то внутри, об одном из нас.

— Возможно, изнутри, — мрачно сказала Кэмерон. — Но не один из нас.

— Но это были федеральные агенты, которые вели этот тюремный фургон, — возразила Савард. — Никто внутри не будет …

— Сопутствующий ущерб. — Кэмерон откинулась назад, внезапно более уставшая, чем она думала.

— Внедорожник впереди нас остановился прямо перед тюремным фургоном, — сказала Савард, её недоверие превратилось в ярость. — Если бы мы не были там, был бы чёткий выстрел в фургон, и ведущая, и последующая машины были бы вне зоны взрыва. Но затем мы подъехали к фургону и поехали прямо в поле огня!

— Это тоже моё чтение, — сказала Кэмерон, растирая напряжение между её глазами.

Аверилл Дженсен распрямил пустой блокнот перед собой. Он отстегнул ручку раньше, как будто собирался делать заметки, но ничего не записал.

— Мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы отследить утечку, если она была. Не будет бумажного следа, но звонки были сделаны.

Кэмерон пожала плечами.

— Это должно быть сделано, но это может занять несколько недель. Я думаю, мы просто должны предположить, что ни одно из наших сообщений не защищено. — Она многозначительно посмотрела на Люсинду. — Даже в вашем офисе и вне его.

— К чему это приведёт нас, к выслеживанию Мэтисона? — спросила Люсинда.

— К тому, где мы были раньше, — сказала Кэмерон. — Мои люди копают личную историю, электронные данные, отчёты от агентов ФБР и АТФ в патриотических организациях, ищут связи. — Тусклая пульсация между её глазами ускорилась до полномасштабной головной боли. — Мы отслеживаем известные ячейки, отслеживаем цели в списках наблюдения.

— Он бегает кругами вокруг нас, — с горечью сказал Аверилл.

Кэм холодно посмотрела на него.

— Почти двадцать человек, ни один из которых не был гражданином страны, въехали в эту страну в течение нескольких лет, установили личность, прошли обучение на тренажёрах и им удалось организовать организованную террористическую атаку без объединения сил всех служб безопасности в этой стране. Мы в состоянии обнаружить их. Чтобы найти одного гражданина США, который всю свою жизнь готовился к тому, чтобы спрятаться, потребуется просто старая тяжёлая работа и адская удача.

— Вы не думаете, что мы его получим, — устало сказала Люсинда.

— О, мы возьмём его, — сказала Кэмерон, — потому что мы не уйдём, пока не сделаем. — То, что она не сказала, о чём она отказывалась думать, было тем, что он мог сделать первым.

Блэр почувствовала на себе все глаза в комнате, когда она подошла к Пауле.

— Давай сравним записи.

Старк улыбнулась, но выглядела обеспокоенной.

— Всё хорошо, никто не пострадал, и это был просто неожиданный обход. Это соответствует твоей версии?

— Довольно много. Рене звучит хорошо?

— Она звучала накаченно. — Старк коротко рассмеялась. — Есть причина, по которой она пошла в ФБР, а я — в секретную службу. Она хочет преследовать плохих парней, убирать улицы, наносить удар по справедливости. Я хочу видеть, что ответственные за справедливость остаются в безопасности. Мне не нужно торопиться, как она.

Блэр сжала плечо Паулы.

— Она не ковбой. Ни Кэм. Но я знаю, что ты имеешь в виду. У меня та же история, что и у тебя, в значительной степени. Кэм сказала, что с Рене всё в порядке.

— Рене сказала, что с командиром тоже всё в порядке.

— Тогда, я думаю, мы можем предположить, что они и ходят, и разговаривают. — Блэр на секунду закрыла глаза. — Ты должна сделать перерыв сейчас. Ты была на дежурстве весь день.

Паула посмотрела через комнату на Валери, которая стояла отдельно от друзей Блэр, разговаривая по её мобильному телефону.

— Я слишком взволнована, чтобы спать сейчас.

Блэр знала, что ей следует спать, но кровать была бы слишком холодной и пустой, а её разум был бы полон неприятных образов того, на что могла бы быть похожа жизнь, если бы всё сложилось иначе.

Она объявила комнате в целом:

— Я иду на работу. Диана, Эмори, вы можете остаться здесь сегодня вечером. Комната для гостей пуста и…

— На самом деле, — прервала Валерия, — на данный момент все остаются здесь. Заместитель директора считает, что ситуация всё ещё слишком нестабильна, чтобы децентрализовать наш персонал, и она не хочет, чтобы кого-то оставили без присмотра. Поэтому я предлагаю всем вам устроиться на ночь.

Блэр присоединилась к своим друзьям, а Валери подошла побеседовать со Старк.

— В холодильнике есть еда, а в холодильнике под прилавком вино. Диана, ты знаешь, где вся моя одежда. Ты и Эмори можете взять всё, что вам нужно.

— У меня есть пустая комната для гостей в моей квартире, — предложила Дана.

— Теперь это прекрасное приглашение, — игриво сказала Диана, — но мне придётся отказаться от него. — Она подняла бровь в сторону Эмори. — Почему бы вам не взять её на это?

— Я думаю, что это хорошая идея, — сказала Блэр, когда Эмори не ответила. — Мы все здесь, по крайней мере, до завтра, так что всем может быть комфортно.

Эмори пожала плечами, избегая взгляда Даны.

— Конечно, имеет смысл. — Она обняла Блэр и прошептала: — Я так рада, что она в порядке.

Блэр вернула объятия.

— Я тоже. Спасибо за то, что вы здесь. И вы определённо не вернётесь в Бостон сейчас.

— Я сдаюсь. — Эмори засмеялась. — Одно из многих преимуществ жизни с моей матерью — когда я путешествую и что-то забываю, она может отправить это мне. У меня будет её корабль, что мне нужно на курорт. Таким образом, когда все будут готовы уйти, я могу пойти с вами.

— Отлично, — одновременно сказали Блэр и Диана.

Блэр заметила, что у Даны был особенно приятный блеск в глазах.

— Спальня там внизу, — сказала Дана, указывая, как она закрыла дверь в квартиру. — Ванная комната тоже. У меня не было времени запасать кухню, но в шкафу есть кофе, газировка и некоторые закуски.

— Я не голодна, спасибо, — сказала Эмори, держа в руках свёрток с одеждой, которую она одолжила у Блэр.

Дана откинулась на дверь, давая Эмори как можно больше места. Эмори выглядела уставшей и немного взволнованной.

— Я заставляю вас нервничать?

— Нет, — сказала Эмори с удивлением. — Почему вы?

— Ну, есть репортёр.

— Это не заставляет меня нервничать. Это меня просто раздражает.

— Что насчёт того, что я лесбиянка?

Эмори уставилась, затем рассмеялась.

На секунду она боялась, что не сможет остановиться. Весь день был в атмосфере нереальности. Она начала с встречи с четырьмя потенциальными донорами фонда, которые имели научные знания о колонии муравьёв. Ей потребовалось два часа, чтобы объяснить, о чём идёт речь в её исследовании, и ещё два, чтобы убедить их в том, что они достойны их высокого вклада. Затем она обнаружила, что её друзья привели врага в их лице в лице Даны Барнетт, и, как ни старалась, она не могла заставить себя не любить её. На самом деле, она почувствовала неожиданное влечение к ней или, по крайней мере, на её упорство и её абсолютное, непоколебимое чувство цели. Затем её вытащили из отеля и бросили в кошмар Блэр и Паулы, где она часами чувствовала себя по-разному взбешённой и беспомощной. Теперь Дана предполагала, что она может беспокоиться о чём-то столь же безобидном, как то, что она делает пас?

— Если вы не заметили, некоторые из моих лучших друзей — лесбиянки.

Дана улыбнулась.

— Это, наверное, единственный раз, когда я слышала это клише, когда это не так. Но ваши лучшие друзья, как подруги. — Её глаза стали дымными. — Я нет.

— Вы собираетесь соблазнить меня?

Сердце Даны почти остановилось, а затем так быстро забилось, что она затаила дыхание. Она надеялась, что всё ещё выглядела крутой и собранной, потому что её температура поднялась выше точки кипения.

— Хотите, чтобы я?

Эмори колебалась, внезапно желая быть очень, очень ясной. Дана смотрела на неё так, как будто её следующие слова были самыми важными словами, которые Дана когда-либо слышала. Она хотела, чтобы Дана соблазнила её? Она приглашала её?

Мысль о том, чтобы быть с женщиной, не была для неё чуждой — как это могло быть, когда Блэр и Диана стали её друзьями так быстро и так глубоко.

Время от времени она чувствовала влечение к женщинам, но напряжение никогда не было ошеломляющим. Она считала мимолётные чувства совершенно естественными и всегда считала, что она гетеросексуальна, пока не вышла замуж за мужчину, к которому вскоре обнаружила, что у неё нет особой страсти. Что больше всего удивило её в её браке, так это то, что она жаждала большего. Их возможный развод был взаимно приятным и совершенно дружным, хотя то, что лежало в основе её недовольства, ускользало от неё.

— Мне жаль. Я не знаю.

— Почему вы извиняетесь? — Дана пыталась казаться расслабленной, пока все мышцы её тела вибрировали.

Она хотела пересечь несколько футов между ними и взять лицо Эмори в свои руки. Она хотела поцеловать её, очень нежно и очень тщательно. Она хотела, чтобы Эмори сказала «да».

— Мне кажется, что у меня сложилось неправильное впечатление.

— Вы не сделали. — Дана криво улыбнулась. — Вы были совершенно уверены в своём мнении обо мне.

— Мы не говорим о том, что вы репортёр, — сказала Эмори.

— Конечно. — С другой женщиной Дана, возможно, не настаивала на этом, но Эмори была не просто женщиной. — Я репортёр, и вы можете забыть об этом на несколько часов, но это будет утром. Это будет между нами в следующий раз, когда я задам Блэр Пауэлл вопрос, который, по вашему мнению, причинит ей боль. Это будет там, когда вы доверитесь мне, а потом удивитесь, можете ли вы мне доверять.

— Вы правы. Должно быть, я устала больше, чем думала, что забыла об этом. — Эмори проигнорировала острую боль разочарования и тайно поблагодарила Дану за то, что она честна и более реалистична, чем она могла бы быть в данный момент. — Я пойду приму душ, а потом пойду спать.

— Тогда спокойной ночи, — сказала Дана.

— Спокойной ночи. — Эмори начала спускаться по коридору, а затем помедленнее оглянулась через плечо. Её улыбка была немного грустной. — Вам не нужно оставаться там, вы знаете. Я верю, что вы не соблазняете меня.

Дана отодвинулась от двери и последовала за ней, удивляясь, почему она не воспользовалась тем, что увидела в глазах Эмори. На мгновение были и уязвимость, и желание.