Служебный роман для богини любви (СИ)

11

Я сжалась от страха. Все вопросы о том, почему я так быстро поменялась, несли в себе немалую опасность, и я, всматриваясь в темные глаза Себастьяна, почувствовала, что нахожусь за волосок от смерти. Надо было сказать ему правду! И нужные слова так и крутились у меня на языке, но я не могла позволить себе в таком признаться. Кто знает, как он отреагирует?

Отправит обратно.

И я умру.

— Н-не знаю, — немного заикаясь, выдохнула я. — Мы не всегда контролируем наши изменения, правда же? Я поняла, насколько неправильно себя вела и…

Я не договорила.

Потому что Себастьян прервал мои излияния самым надежным способом — просто поцеловал в губы. Я сначала вздрогнула, не зная даже, как реагировать, а потом подалась ему навстречу, отвечая на поцелуй. Его руки скользнули по моей спине, сжимая в объятиях, и я позволила себе обвить его шею руками, отзываясь на каждое прикосновение с неожиданной страстью.

Себастьян вдруг замер. Отстранился на несколько сантиметров. Поинтересовался, удивленно изгибая брови:

— Не попытаешься оттолкнуть?

— А должна? — пораженно выдохнула я. — Тебе что, хотелось бы, чтобы я тебя отталкивала?

— Нет, — возразил Брайнер. — Но прежде, несмотря на все мои желания, ты даже думать не хотела о том, чтобы посмотреть в мою сторону.

Я почувствовала, что краснею. Да что там, наверное, и вовсе покрываюсь бордовыми пятнами, свидетельствовавшими не о смущении, а о диком ужасе, охватившем меня. А вдруг он сейчас поймет, кто я? И чем это закончится? Проклятая Эдита!

А самое страшное, мне действительно хотелось целовать этого мужчину. И тянуло к нему, как магнитом. Конечно, тот же Рене был гораздо красивее Себастьяна (и, чего греха таить, любого знакомого мне мужчины — бог красоты же), вот только почему-то я теряла голову именно от бога смерти. И смотрела на него не как на произведение искусства, а как на живого и очень желанного человека.

Со мной никогда такого не было. Обычно я относилась к мужчинам равнодушно, и мои отношения с Митькой то подтверждают — иначе он давно уже окрутил меня и отобрал бы квартиру! А сейчас сама потянулась бы за ответным поцелуем, если б не понимала, что это выглядело бы как попытка отвлечь его от разговора.

— Я была дурой, — прошептала я, невольно отметив, что дрожащий голос — самое то, что нужно в этой ситуации. — Извини, если я тебя обидела…

Чем? Своей холодностью только? Или, может, эта Эдита умудрилась наговорить Себастьяну каких-то гадостей?

— Не обидела, — он прищурился. — Но я рад, что ты изменилась. У меня такие ощущения, что я влюбился в тебя-нынешнюю, а не в ту, которой ты была все предыдущие месяцы нашего знакомства.

— Спасибо, — я покраснела ещё сильнее.

Нет, мне очень хотелось верить в то, что Себастьян каким-то чудесным образом влюбился в меня, а не в местную Эдиту, но это не отменяло того факта, что наши отношения могут привести к огромным неприятностям. И если он узнает…

Себастьян же, вдохновившись моей податливостью, вновь поцеловал, и все дурные мысли, крутившиеся до того в моей голове, на какие-то несколько минут уверенно эту самую голову покинули. Я расслабилась, позволив себе просто получать удовольствие от его прикосновений, и пришла в себя только тогда, когда ящики опасно загремели.

— Эй! — раздался знакомый голос. — Эй, что тут происходит!

— Димитрий! — охнула я, отпрыгивая от Себастьяна. — Наверное, они уже собрали первый ящик…

— Наверное, — мрачно отозвался бог смерти. — Пришли сдавать на склад, — он провел ладонью по волосам, поправил одежду, очевидно, осознав, что лучше б нас тут никто не застал во время поцелуя.

Я тоже попыталась наскоро пригладить одежду и привести волосы в порядок. Себастьян же уверенно взмахнул рукой, и коробки отлетели в сторону.

— Димитрий, — протянул он, скрестив руки на груди. — А мы как раз собирались в архив… Это вы умудрились так быстро наполнить всю коробку стрелами и амулетами? Ни в жизнь не поверю. При переплавке наверняка окажется, что металла совсем немного, просто вы пихали стрелы абы как.

Тактика нападения оказалась верной. Димитрий аж попятился от неожиданности, а потом мрачно поинтересовался:

— Это мне говорит человек, который не может заставить коробки пролететь сквозь дверной проем, а не застрять в нем?

— Ну, у всех нас свои недостатки. У кого-то глазомер плохой, — не удержалась я, — а кто-то ленив до невозможности, да ещё и совести ни грамма… Себастьян, мы можем открыть коробку и проверить результаты работы?

— Конечно, — кивнул мужчина. — Это и сделаем.

Он жестом заставил тот ящик, который притащил на тележке Димитрий, влететь в склад, подошел к нему, провел кончиками пальцев по краю, будто пытаясь найти какой-то тайный механизм, потом резко распахнул и присвистнул, совершенно не скрывая собственные эмоции.

Торчащие в разные стороны стрелы, ломанные, искривленные, были набиты в ящик достаточно плотно. Но то, сколько их было, могло повергнуть в шок. Себастьян провел ладонью над остриями стрел, как будто пытался оценить количество, шумно втянул воздух носом и захлопнул крышку.

— Отправим на переплавку на смертельное оружие, — заявил он, подталкивая огромный ящик к стене. Тот проплыл несколько метров по воздуху и с грохотом рухнул на землю. — Но я бы на месте Эдиты записал тебя в списки смерти, Димитрий.

Все возможные подколки, на которые был способен купидон, застряли у него в горле. Он молча смотрел на Себастьяна и, кажется, не решался выдавить из себя ни единого слова. Только кашлянул, пытаясь кое-как прочистить горло, и потупил глаза.

— Я готов исправляться, — вскинулся Димитрий. — И Эдита дала мне такой шанс! А ты вообще не лезь!

— Забирай другие ящики, — велела я, — и продолжайте разбирать архив. Я чуть попозже присоединюсь к вам и проверю результаты работы. И, пожалуйста, без эксцессов.

— Да когда бы я…

— Димитрий, — оборвала я его. — И без комментариев, будь добр.

Я видела, что Себастьян с трудом сдерживался, чтобы не обрушить лавину своего гнева на купидона. Неизвестно, чем могло бы это закончиться, если б Димитрий не поспешил удалиться, очевидно, вспомнив о том, что он смертен и может серьезно пострадать. Я только проводила его мрачным взглядом и повернулась к богу смерти.

Он взглянул на меня как-то странно.

— Меня поражает… — он вздохнул. — Меня поражает, что твоя совесть чиста.

— В каком смысле? — насторожилась я.

— Я чувствую ауры людей. Все это происходило вроде бы с твоего попустительства, и каждая летевшая мимо цели стрела должны была отражаться на тебе. Но нет. Ты чиста, да что там, практически святая! — Себастьян улыбнулся. — А я привык верить аурам. Ты светишь как солнце, Эдита. Не представляю, как такое может быть… Истинного раскаянья было бы мало, — он подошел ко мне и нежно взял за руку. — Эдита, скажи мне, они не заколдовывали тебя? Ты не чувствовала, как будто ходила под давлением магии все эти годы? Ты словно возродилась из пепла… Сейчас ты настоящая. Но ведь прошлое не изменить, и кто-то творил все те деяния. А на тебе нет их следов.

— Я… Я не знаю, — выдохнула я.

На самом деле, знала. Я ведь не совершала всего того, о чем говорил Себастьян! Конечно же, оно не могло запятнать мою ауру. И на своей собственной работе была честным человеком, не нарушающим ни закон, ни общие правила. А вот предыдущая Эдита творила много всего плохого, потому Себастьяна и поражало: как, натворив столько всего, я умудрилась остаться всей такой из себя невинной и непорочной?!

— Возможно, они что-то делали с твоим сознанием, — мужчина сразу заподозрил худшее. — Чтобы ты им не мешала. А потом при каких-то условиях заклинание спало. Вполне логично, что тогда тьма не липла к тебе, только внешний слой, а он ушел вместе с заклятьем… Ты не помнишь ничего такого… чрезвычайного?

— Я вообще мало что помню, — призналась я. — У меня как память отшибло после того, как на меня упали эти антресоли… Может быть, это совпадение, а может, какой-то магией по голове прилетело? Я не знаю, Себастьян. Но мне очень хочется все исправить. Только я двигаюсь практически вслепую, ориентируясь исключительно на свои ощущения.

Мужчина покачал головой.

— Я помогу тебе. Если ты позволишь.

— Конечно! — радостно воскликнула я. — Конечно, Себастьян! Я буду очень благодарна за любую помощь. Мне не хочется сделать что-то неправильно и стать причиной чужих несчастий!

Он уставился на меня, как на некую диковинку.

— Поразительно, — вздохнул после длительной паузы. — Ты говоришь абсолютно искренне. Даже если я попытаюсь найти подвох в твоих словах, не найду.

Конечно, искренне! Это ж не я все это зло натворила! А что хочу исправить, так для меня это вполне логичное желание… Я так всю жизнь прожила, пытаясь делать все правильно. И надеюсь, что она не оборвется внезапно только по той причине, что надо мной решила поиздеваться местная богиня.

— Может быть, — Себастьян подступил ещё ближе и приобнял меня за талию, — ты согласишься пообедать со мной? Заодно можно будет кое-что обсудить…

Обсуждать я ничего не хотела. А вот пообедать было отличной идеей. Я практически ничего не ела — и теперь осознала, насколько же проголодала.

— Соглашусь, — расплылась в улыбке я.

— Только я угощаю.

Я покраснела.

— Хорошо, спасибо.

На самом деле, другого варианта у меня и не было — я понятия не имела, чем здесь можно было расплатиться. Эдита не оставила мне ровным счетом ничего.

— Здесь неподалеку есть отличный ресторанчик, — Себастьян подал мне руку. — Там готовят чудесные обеды… Напомни мне, ты ешь мясо?

Я понятия не имела, как там относилась к мясу Эдита, но на всякий случай кивнула — потому что я-то его ела. Надеюсь, кодекс богини любви это не нарушало.

— Отлично! Там восхитительные медальоны из говядины.

Говядина — вполне понятное и приятное слово, и я кивнула, улыбнувшись Себастьяну. Что ж… Может быть, ещё не все потеряно, и мне удастся обустроиться в этом мире?

Себастьян, кажется, наконец-то отбросил все свои подозрения прочь. Я оперлась о его руку, велела себе расслабиться и не бояться каждого шороха — и просто приятно провести с ним этот час, или сколько мы потратим на обед?

На улице было тепло, по-летнему солнечно и зелено, и я с наслаждением вдохнула свежий воздух, только сейчас осознав, насколько за полдня устала от пыли архива, склада и собственного кабинета. В ресторанчике, куда мы с Себастьяном заглянули, была и летняя терраса, и я, не удержавшись, попросила:

— Может быть, посидим на улице?

— Конечно, — улыбнулся Себастьян. — Если ты хочешь.

— Хочу! — подтвердила я, решив, что уж на такие желания точно имею право.

Бог смерти спорить не стал. Он отодвинул стул, предлагая мне сесть, и я осторожно пристроилась на самом краешке сидения. Себастьян сел напротив и подал знак официанту, молоденькому пареньку в светло-голубой рубашке, сделанной, кажется, под интерьер ресторанчика — потому что через окна я заметила того же оттенка голубые стены.

— «Небеса Руан» приветствуют вас, — улыбнулся он, очевидно, упоминая название кафе. — Ваше меню… Чего-нибудь желаете?

— Принесите воды, пожалуйста, — попросил Себастьян и подозрительно взглянул на меня. — Эдита, ты будешь что-то пить?

— Ну… — я смутилась. — А что есть?

— Что есть? — повторил мой вопрос бог смерти.

Официант покосился на меня, надо сказать, несколько подозрительно, откашлялся и принялся перечислять:

— Вино, шампанское, мартини, ликер, текила, коньяк… Могу предложить, — он кашлянул ещё раз, заметив, что я не особенно воодушевлена. — Отборную само…

— А не алкогольное что-нибудь есть? — опасливо уточнила я.

Ещё только самогонку мне на обед не предлагали! Вместе с текилой и коньяком! За кого этот официант меня принимает?! Но Себастьян казался спокойным, и я расслабилась немного. Может быть, у них так принято, предлагать своим посетителям весь алкогольный ассортимент?

— Сок свежевыжатый, — сообщил официант несколько удивленным тоном.

— Вот. Давайте сок, — подтвердила я.

Официант склонился в коротком поклоне и удалился. Себастьян покосился на меня с интересом, улыбнулся и поинтересовался:

— Ты не пьешь?

— Ну… Сейчас же обед? Середина рабочего дня? — я смутилась. — Я не могу пить, что ты. Мой максимум — бокал вина за ужином, и то… Нечасто.

Я спохватилась, осознав, что зря делюсь такими подробностями с богом смерти, но он вроде как не стал заострять на этом внимание. Может быть, понятия не имел, какие у моей предшественницы были вкусовые привычки? По крайней мере, я искренне на то надеялась, потому что попасться на какой-то глупости не хотелось совершенно.

— Что будем заказывать? — поинтересовалась я, листая меню. — Ты обещал мне великолепные медальоны из говядины.

— Да, — подтвердил мужчина. — Какой-нибудь салат?

Я чуть не ляпнула «греческий», узрев в меню знакомую картинку, но вовремя прикусила язык и просто ткнула пальцем в фото. Не слишком культурно, но зато не будет выглядеть так, словно я иномирянка. Себастьян одобрительно кивнул, предложил ещё выбрать десерт — с этим я справилась быстро, благо, по фото удалось опознать множество знакомых блюд.

Официант совсем скоро вернулся со стаканом сока и графином с водой. Принял заказ, ещё раз любопытно взглянул на меня и поспешил удалиться, пообещав, что блюда будут уже через двадцать минут. Мы же остались наедине, и я внезапно осознала, что кроме еды в ресторанах ещё положено разговаривать.

Себастьян подался вперед и ни с того ни с сего взял меня за руку. Я вздрогнула, но сжала в ответ его ладонь, наслаждаясь теплом, излучаемым мужчиной. В очередной раз осознала, насколько же сильно он мне нравится, и шумно втянула носом воздух — чтобы успокоиться.

Насколько проще было бы, если б это был мой мир! Я б никогда не стала творить того, что творила местная Эдита! Но, к сожалению, теперь оставалось только исправлять и минимизировать последствия.

— Ты выглядишь уставшей, — вдруг промолвил Себастьян. — И как будто невыспавшейся… Что-то случилось?

— Да ничего, — я отмахнулась. — Просто масштабы разрушений такие, что я… Просто ума не приложу, как все это поскорее исправить. Иногда просто опускаются руки, особенно когда я в очередной раз сталкиваюсь с сопротивлением от купидонов или с Любовным Патрулем… Хотя, с ними я вообще не сталкиваюсь. Мне кажется, они просто будут оставлять отчеты и улетать по своим делам. Или следить за тем, как убрать меня поскорее с должности. Я понимаю, что была далеко не идеальна!.. Но я же живой человек, я хочу исправиться и…

Я запнулась.

Себастьян как-то очень уж странно на меня смотрел, и я вспомнила: он знает предыдущую Эдиту гораздо лучше, чем я её узнала за те пятнадцать минут нашего общения и сутки попыток разобраться в её жизни. Тем не менее, руку он не убрал, все ещё сжимал мою ладонь, словно таким образом пытался поддержать. И смотрел вроде бы мягко, с любовью, с нежностью…

— Расскажи мне, — вдруг попросил он, — что ты собираешься делать?