Служебный роман для богини любви (СИ)

36

Рене стоял над картой белый, как снег, и водил ладонями по облакам тьмы, словно пытаясь разогнать их. Облака набрасывались на его руки, вгрызались в кожу и отпускали, разлетаясь в стороны. Он смотрел опустевшим взглядом, тяжело дышал.

— Что там?

— Ответ вам не понравится, — покачал головой мужчина. — Сильно не понравится.

— Скажи, а мы сами решим.

Он набрал тьму в пригоршню и подул на туман, который держал в руках. Тот поднялся в воздух на несколько секунд, чтобы потом осесть обратно на карту и обосноваться в тех же местах. Вспыхнула еще одна светлая точка, но её было недостаточно, чтобы победить мрак, стремительно наползающий на мир.

— Истинным не просто так даровалось бессмертие. Да, они руководят этим миром. Но и мир руководит ими. Самоуправство невозможно. Их крепко держат данные обещания. Обязательства, которые невозможно нарушить. В том и прелесть, — прошептал Рене. — Мир позаботился о себе и сделал так, чтобы бессмертные теряли годы, старели и лишались своих сил, если будут нарушать негласные правила и отступать от своего истинного предназначения в пользу корысти.

— Но?..

Мой вопрос так и повис, невысказанный, в воздухе. Рене ухмыльнулся. Ответ был ему известен.

— Матильда давно уже не живет жизнь праведницы. Она не просто так регулярно приглашает к себе мужчин. Она подпитывается их временем, об этом все знают. Очевидно, это не единственная тьма, которую творит Матильда для того, чтобы оставаться на коне.

Мы с Себастьяном переглянулись. Он встал совсем близко ко мне и опустил руки на плечи, пытаясь передать собственную уверенность. Я тяжело дышала, чувствуя себя так, словно меня пригвоздило к полу. Я и прежде подозревала, что тут не все чисто, но от того, что говорил Рене, волосы на голове дыбом вставали.

— Матильде нравится делать все, что ей в голову взбредет. Она… Безумно привлекательна, но при этом порочна. Это, знаете ли, притягивает.

— Это притянуло тебя? — спросил Себастьян.

— Не всем влюбляться в хороших девушек, — Рене скосил взгляд на меня. — Но да ладно… Забыли об этом. Есть и куда более серьезная проблема.

— Какая?

Он хохотнул.

— Тьмы стало не хватать. Она идет на сделку с совестью и с магией, раздает обещания, а потом восполняет их… вот так. Стрелы, которые летят не туда. Преступления. Случайные смерти, которые я почему-то не смог определить до этого, когда занимался аналитикой. События, не имеющие ни причин, ни объяснения. Все это — случайное зло, которое отвлекает мир от Матильды и дарует ей новые годы жизни. Вот только мир не вечен. У него тоже есть предел прочности…

Рене опустил голову, зажмурился. В какую-то секунду мне даже показалось, что он плачет.

— Почему я не замечал этого раньше? — прошептал он. — Почему никогда ничего не делал? Я же мог! Мог каким-то образом её остановить…

— Рене, не стоит… — я осторожно коснулась его руки. — Ты ни в чем не виноват. Да, влюбился. Но не всегда везет любить хороших. Ты же это понимаешь.

— О да. Как никто другой.

Я порывисто обняла его, и Рене сгреб меня в охапку. Он мог еще много чего говорить — о том, что прежняя Эдита была инструментом в руках Матильды, что я сама просто попала под раздачу и зря попыталась все восстановить, только навлекла дополнительную дозу негатива на свою голову, — но на самом деле никакие слова уже не имели значения.

Мы и так все прекрасно понимали.

Рене отступил от меня, разжимая руки. Выглядел он очень решительно. В синих глазах светилось что-то такое, чего я не замечала прежде.

Сейчас я бы совершенно не хотела оказаться его противницей.

— Нужно уходить. Себастьян, я видел там снаружи повозку — улетите на ней. Вдвоем. Я останусь. Мне Матильда ничего не сделает. Она испугается.

— Мы не можем тебя оставить, — запротестовала было я, но Рене, кажется, плевать хотел на чужое мнение.

— Можете, — хмыкнул он. — И быстрее. Уходим отсюда. Надо закрыть лабораторию.

Он буквально вытолкал нас с Себастьяном за дверь и захлопнул её. Сам подобрал знак любви и вложил его в мою руку, еще обжигающе-горячий.

— Береги это. Мало ли, может, еще где-то пригодится.

Я напряженно кивнула. Рене же направился к выходу из лаборатории, жестом увлекая нас за собой. И хотя больше всего на свете мне сейчас хотелось упасть, обхватить колени руками и тихо плакать, подчиняясь своему страху, я последовала за ним. Не то сейчас время, когда можно делать глупости.

— Все будет хорошо, — решительно заявил Рене. — Верьте мне. И быстрее.

…Он побежал по ступенькам вниз первым, словно подавая таким образом пример.

Мы вылетели на крыльцо дома — и сразу же поняли, что опоздали.

Вокруг вспыхивали золотистые круги. В разные стороны разлеталась колдовская пыль. Из воздуха появлялись силуэты.

И в самом центре стояла Матильда.

Я никогда прежде не видела Истинных, но представляла себе их куда более величественными. Это ведь боги! Они отвечали за этот мир.

Люди, полукругом окружавшие Матильду, не имели ничего общего с этим высоким званием. То есть, они, конечно, были привлекательны. И, несомненно, очень долго прожили в этом мире. Но эти мужчины и женщины походили на обыкновенных людей. И я не сомневалась, что их бессмертие было слишком страшным искушением.

Конечно, такое хочется уберечь.

Конечно, жить праведно ради этого — не самое приятное дело.

У каждого из Истинных в руках был лук. За спиной — колчан. У каждого оказалось по одной золотой стреле. Мне казалось, что я даже на расстоянии чувствую ту смертоносную магию, которую выделяло это оружие. Конечно же, у страха глаза велики, но я не сомневалась, что даже соприкосновение с такой стрелой могло убить.

А самое главное, никому из присутствующих не было нас жаль.

— Сюрприз! — воскликнула Матильда. — Я так и знала, что вы отправитесь сюда. Только вот, Рене, я не думала, что ты догадаешься о ней сам и ничего мне не скажешь.

— И давно ты знала? — изогнул брови Рене.

— Увы, но нет. Иначе я б не позволила этому зайти так далеко. Теперь, увы, придется вмешиваться более радикально. Ты, девочка, — Матильда обратилась ко мне, — нарушаешь баланс. Так нельзя. Тебе ведь известно об этом?

Я ничего не ответила. Ни о каком балансе я понятия не имела, да и прекрасно понимала, что никакие слова и попытки оправдаться сейчас меня не защитят. Матильда была из тех людей — если ее, конечно, вообще стоило называть человеком, — которые способны на ужасные преступления только ради достижения своей цели. А сейчас ей очень хотелось нас убить.

— Если вдруг кто из присутствующих не в курсе, — протянула Матильда, — то эта девчонка — не настоящая Эдита. Она — подделка из другого мира, занявшая её место. А за это полагается соответствующее наказание. Смерть.

— Тому, кто виновен в перемещении. Она из мира, где нет магии, — не удержался Себастьян. — Почему она должна умирать за преступление, в которое её втянули без её воли и ведома?

— Подельник заговорил, — хохотнула Матильда. — Который прекрасно знал о подмене, но ничего не сделал, чтобы восстановить справедливость и вернуть сюда настоящую Эдиту… Да, любовь делает людей глупыми.

— Очень, — прошипел Рене. — И слепыми вдобавок. По себе знаю.

— Но ведь ты, мой мальчик, ни в чем не виновен, — пожала плечами Матильда. — Так что отойди от них, присоединяйся ко мне, и забудем обо всем.

— За что вы хотите нас убить? — Себастьян сделал шаг вперед. — Допустим, я подельник. Допустим, настоящая Эдита спровоцировала это перемещение. Но это все имеет никакого отношения к ней. Почему погибает жертва?

— А вы еще не поняли? Потому что я так решила. Или вам нужна аргументация?

— Нужна! — выпалила я.

На самом деле, можно было просто принять смерть. Все эти попытки докопаться до правды все равно ни к какому результату бы не привели, и я не сомневалась, что Матильда исполнит приговор в любом случае. Но все же, мне в какой-то мере оказалось любопытно наблюдать за тем, как она изворачивается, будто уж на сковороде, пытается таким образом подчеркнуть собственную честность.

Эта женщина была лжива до мозга костей.

Кажется, все это понимали.

Вот только, к сожалению, всех истинных это устраивало. Очевидно, они были ненамного лучше. А мы — я, Себастьян, Рене, — оказались всего лишь жертвами обстоятельств.

— Ты пользовалась силами богини любви, — пожала плечами Матильда, — которые где-то украла.

— Это надо еще доказать!

— Мне не надо ничего доказывать, — отмахнулась женщина. — Я всего лишь отдаю приказы. И делаю так, чтобы в мире хранился баланс. Каким образом я это делаю… Это исключительно мое дело. И если кому-то не нравятся методы, не мои проблемы.

Не её проблемы.

Конечно же.

Мои.

— Матильда, — Рене спустился на самую нижнюю ступеньку. Мы с Себастьяном последовали за ним. — Прошу тебя, оставь её в покое. Она не сделала ничего дурного. Если хочешь, она откажется от должности богини любви. Не думаю, что это настолько принципиально. Просто отпусти их. А мы с тобой потом с остальным разберемся. Эти твои свидетели плевать хотели на чужие жизни, — он кивнул на других Истинных, — и сделают так, как велишь ты.

— Рене, мне очень жаль, — проворковала Матильда. — Но этой женщине уже ничего не поможет. И её подельнику тоже. Но ты можешь присоединиться к нам. Думаю, никто не будет против. Ведь эта женщина, заменившая твою сестру, не станет спорить. Не так ли? Я могу называть вас Эдитой?

Я сглотнула. Выступить против того, чтобы Рене спасся? Я никогда не позволила бы себе требовать от кого-то пожертвовать жизнью. Тем более, человека, который так искренне пытался мне помочь, защитить. Даже принял то, что я не имею никакого отношения к его сестре.

— Иди к ней, — прошептала я. — Хотя бы ты, Рене. Ты не заслуживаешь того, чтобы погибнуть.

— Послушай эту девочку, — самодовольно протянула Матильда, — любимый. И не надейтесь скрыться. Эти стрелы волшебные. Они всегда достигают цели. Даже если вы улетите на этой повозке, что вряд ли вам удастся, — она указала ладонью на транспортное средство Себастьяна, все так же стоявшее в стороне и, казалось, не менявшееся ни при каких условиях, — то стрелы все равно вас нагонят. Когда Хранительница Времени выносит приговор, это уже не отменить. Ну, вы-то, мои дорогие, знаете об этом. Могли бы объяснить и подмене.

— Оставь её в покое, — прорычал Рене.

— Не могу. Она иномирянка. И натворила тут много дел. Она мне мешает. Я убью её, и это будет сделано ради восстановления баланса. Никто не скажет мне ни единого кривого слова. Правда, мои дорогие?

Истинные, стоявшие вокруг Матильды полукругом, склонили головы, подтверждая, что согласны с нею. Она только ухмылялась.

Я внезапно осознала: боги здесь не были хорошими. Когда я читала древнегреческие мифы, тоже не была слишком высокого мнения о некоторых представителях пантеона — что же, это разочарование мне предлагалось испытать и сейчас.

Они, двигаясь синхронно, натянули тетивы луков. Золотистые стрелы, чем-то похожие на те, с помощью которых людям дарили истинную любовь, сейчас были вот-вот готовы сорваться и преследовать свою цель.

— Я скажу тебе кривое слово, — прорычал Рене. — И не одно, Матильда! Зачем ты это делаешь? Ты же своими руками тащишь мир во тьму. Зачем? Тебе что, собственного бессмертия уже не хватает? Ты еще больше хочешь? А эти красавцы рядом с тобой тысячелетние? Они ведь тоже подпитываются, да? Ведь это намного проще — творить зло и таким образом откупаться от природного течения времени! Зачем быть праведными и достойно нести свое бремя! Вы решили превратить это в поток наслаждения!

Эти слова, выкрикнутые с жутким отчаяньем, могли бы впечатлить кого угодно. Я сама невольно втянула голову в плечи. Мне казалось, каждое восклицание Рене било, будто кнутом. Обжигало. Напоминало о том, что силы в нем куда больше, чем должно быть.

Вот только Матильде, кажется, на это было плевать. Ни стыда, ни совести — она встретила его взгляд с улыбкой.

— Ты ничего не понимаешь. Ты еще мальчишка.

— Я мальчишка, которого пощадило даже время, — заявил Рене. — Мальчишка, с которым ты ничего не можешь сделать. Сколько бы ни пыталась. И я не позволю тебе и дальше творить такой произвол.

Можно подумать, слова могли что-то спасти!

— Отойди в сторону, — словно не слыша его слов, попросила Матильда. — Милый, я не хочу, чтобы стрелы поразили тебя. Магия может не распознать цель. Они все же предназначены для того, чтобы преподносить жертвы богам, а не совершать казни. Но у меня нет другого выбора. Так что не мешай, Рене. Свое решение я все равно не изменю. А мы с тобой потом будем выяснять отношения. Позже. Сейчас не время.

Увы, но слова Матильды сейчас точно не были абсолютом.

— Жертва богам? Стрелы не выбирают цель? — выдохнул Рене. — Замечательно. Так пусть тогда они сначала поразят меня. А тогда уже их.

Он сделал шаг вперед.

— Я не хочу тебя убивать, — промолвила Матильда. — Ты же знаешь, Рене. Я тебя люблю. Я не хочу, чтобы тебе было плохо.

— Ты хочешь, — возразил Рене. — Иначе ты бы чуть чаще говорила мне правду. И ты меня не любишь. Ты просто не знаешь, что я такое. И тебе очень хочется узнать ответ.

— Не говори ерунды.

— Это не ерунда, — возразил он. — Это правда.

Матильду перекосило. Она смотрела на Рене злым, полным ненависти взглядом. Сжимала зубы, пытаясь сдержать рвущиеся на свободу эмоции.

Он расправил плечи и, кажется, улыбался. Рене вообще не было страшно. И в какую-то секунду я даже поверила, что Матильда не посмеет. Она ведь, кажется, чувствовала что-то к Рене! Разумеется, она не станет его убивать.

Вот только расчеты были сильной стороной Рене, не моей. Я, очевидно, ошиблась. Слишком хорошо думала о Хранительнице Времени.

— Если уж ты принял такое решение, — прорычала Матильда. — Тогда… Стреляйте!

Истинным не пришлось приказывать дважды.

Я не успела даже вскрикнуть. Запели колдовские луки, стрелы взмыли в воздух. Себастьян рванул меня на себя, защищая от атаки, а Рене…

Рене ринулся вперед.

Стрелы, заговоренные колдовством, и так преследовали бы его. Но он, кажется, предпочел смерть ещё более быструю. И в последнюю секунду, когда ещё метр — и смертельные раны были бы нанесены ему, сгреб в охапку Матильду. Она только вскрикнула, упираясь руками в грудь мужчины, которого некогда называла любимым, а сейчас не пощадила ни его, ни его друзей, и стрелы наконец-то достигли цели, прошивая насквозь и Матильду, и Рене…