Служебный роман для богини любви (СИ)

13

Я почувствовала, что вот-вот потеряю сознание.

— В каком смысле…

— Ты не Эдита, которую я знаю. Сестра Рене, богиня любви. Ты другая. Той Эдите никогда бы и в голову не пришло кому-то помогать, что-то исправлять, убираться в архиве… Она обожает алкоголь и никогда не отказывается от лишней рюмки коньяка. В обед? Да даже на завтрак! Она никогда не пришла бы на работу, не накрасившись перед этим и не надев платье, устаревшее лет эдак на триста. Никогда не говорила бы «спасибо» или «пожалуйста», не думала о купидоньих крыльях. А в этот мясной ресторанчик бы в жизни не пришла, потому что последняя её придурь — не есть мяса, и она собиралась вместе со своими купидонами устроить страйк под этим кафе.

Черт! Как я могла так промахнуться?

— А знаешь что самое ужасное?

— Что? — охнула я.

— Я был уверен, что влюблен в неё, и проклинал себя за это чувство. Она приходила ко мне во снах, я мечтал о ней, а когда видел её, меня выворачивало — потому что более отвратительную женщину трудно себе представить. А потом появилась ты. И ты — совершенно иная. Ты — та самая девушка из моих снов и из моих мечтаний. И из списков смерти. Кто ты и как тебя зовут?

Мне хотелось провалиться сквозь землю. Я никогда не чувствовала себя настолько ужасно, как сейчас. Лгать этому прекрасному человеку… Мучить его — и все потому, что моя предшественница была едва ли не демоном во плоти.

— Меня зовут Эдита, — тихо прошептала я, решив, что все равно нет больше смысла ничего от него скрывать. — И я из другого мира.

От неожиданности Себастьян даже ослабил хватку.

— Что? — охнул он.

— Эдита… Та, предыдущая, которая богиня любви, со своим возлюбленным — я не знаю с кем, — подстроила мою смерть и переместила меня в этот мир. А сама заняла мое место, — выдохнула я. — И ясно дала понять, что если я вернусь домой, то погибну. И я решила… Я… У меня не осталось другого выхода, кроме как действительно стать ею. И я подумала, что я смогу… Смогу все исправить, как-нибудь изменить здесь все. Я не хочу умирать, понимаешь? Даже если мне сейчас скажут, что так надо для баланса. Я и не должна была погибнуть, потому что все построила мой двойник. А теперь что? Ничего нельзя исправить?

Последнее я выдохнула с таким отчаяньем, словно уже смирилась — ничего не будет. Сейчас Себастьян просто достанет косу, или чем он там отрезает души от тела, и наконец-то выполнит разнарядку. Вот, уже и руки мои отпустил, да только как я смогу защититься от самого бога смерти?

— Это ужасно, — выдохнул он наконец-то.

Я только коротко кивнула. Можно было добавить ещё что-то вроде «как она могла», но мы оба прекрасно понимали, что местная Эдита плевать хотела на правила и свои обязательства. Единственное, чего она желала — добиться собственной цели. А то, что из-за этого могли пострадать, да даже погибнуть другие… Что ж, уверена, Эдита считала, что это не её проблема.

— Убьешь меня теперь? — спросила я.

— Бог смерти не убивает, — возразил Себастьян, отступая на полшага, — а только забирает душу и сопровождает её… А ты говоришь, что ты попала в эти списки случайно, и на самом деле ничего не должно было произойти.

— Да, — подтвердила я коротким кивком. — Но разве это важно?

Судя по тому, как взглянул на меня Себастьян, это было таки важно. По крайней мере, ни ненависти, ни желания причинить мне вред я в его взгляде не увидела. Наоборот… Он очень хотел помочь. Просто пока что не был уверен в том, как это правильно сделать.

— Эдита… — прошептал он совсем тихо, касаясь кончиками пальцев моей щеки, потом наклонился поближе и поцеловал в губы. Нежно, трепетно, ласково, словно…

Прощался?

Мне стало страшно. Я ответила на поцелуй, надеясь таким образом отобразить все свои чувства, но осознавала при этом: я не хочу умирать. Только вот выхода, кажется, не было. Себастьян крепко сжимал меня в объятиях, не отпуская ни на секунду, и я прильнула к нему, наслаждаясь ласковыми прикосновениями. Как в последний раз!

Когда он отстранился, стало ещё страшнее. Я смотрела в его черные глаза и как будто видела отображающееся там сожаление. Он… Прощался со мной? Говорил, что все кончено? В эту секунду я была готова получить один короткий удар кинжалом в сердце — наверное, на несколько мгновений умудрилась попрощаться с жизнью.

— Эдита… — повторил Себастьян.

Я молчала. Просто смотрела ему в глаза и надеялась, что он, прощаясь со мной, не растеряет всю ту трепетную, нежную любовь.

— Прости меня, — прошептала я. — Мне совсем не хотелось тебя обманывать. Ты прекрасный человек, Себастьян. Мне очень жаль, что она делала тебе больно.

Я опустила голову.

— Понимаю: ты должен меня убить…

Себастьян осторожно взял меня за подбородок и заставил поднять голову, посмотреть ему в глаза. А потом уверенно заявил:

— Я тебе помогу, Эдита.

— Как? — ошеломленно выдохнула я.

— Мы исправим все вместе. И сейчас Верховной точно не до поиска новой богини любви… — Себастьян улыбнулся. — Я никому не скажу о том, кто ты. И я не стану отнимать у тебя жизнь.

Я подняла на него полный шока взгляд, не до конца веря своим ушам.

— Ты…

— Я не причиню тебе вреда, — уверенно промолвил бог смерти. — Но для того, чтобы я мог тебе помочь, ты должна мне доверять.

Мне оставалось только склонить голову в согласном кивке. Я не ожидала, что Себастьян вообще возьмется мне помогать — но сейчас он казался таким воплощением надежности, что я даже не позволила себе сомнений относительно него.

— Я доверяю, — искренне выдохнула я, поняв, что это правда.

Другой, более надежной опоры у меня и быть не может. А один на один с проблемами я б все равно не справилась. Как бы я ни пыталась, а без достаточных знаний об этом мире мне не справиться.

— Тогда расскажи мне всю правду. И ничего не скрывая.

Я открыла рот, сама толком не зная, что буду говорить, но Себастьян прижал палец к моим губам.

— Не здесь, — прошептал он. — Не при таком количестве возможных свидетелей. Сейчас мы вернемся на рабочие места и закончим этот день. Потом я заберу тебя, вечером все обсудим. Обсудим же?

Я коротко кивнула, не смея спорить, да и понимая, что это будет совершенно лишним.

— Верь мне, — попросил ещё раз Себастьян. — И все будет хорошо, — он нежно поцеловал меня в висок и привлек к себе, крепко-крепко обнимая и даря собственное тепло.

В эту секунду я была готова утонуть в его объятиях. Удивительное ощущение счастья, даримое им, ни с чем не могло сравниться. Как будто не только его подстрелили той самой купидоньей стрелой, а и меня тоже.

— А теперь пора возвращаться в кабинеты.

— Я свой не найду, — призналась я. — В прошлый раз я попала к Рене случайно, заблудившись в коридорах.

Себастьян нахмурился.

— Я провожу тебя, — решительно произнес он. — И ничего не бойся. Просто постарайся быть осторожной.

Предыдущие мои попытки оставаться осторожной успехом не увенчались — я каким-то чудесным образом умудрилась выдать себя уже на второй день. Но сейчас, глядя на Себастьяна, убедила себя в том, что он просто был ко мне очень внимателен, вот и заметил то, что для других наверняка оставалось моим обыкновенным поведением.

Хотелось только верить, что Рене не будет демонстрировать такие чудеса прозорливости. В том, что Димитрий этого не проявит, я не сомневалась нисколечко.

— Пойдем.

Себастьян подал мне руку, и я послушно сжала его ладонь, пытаясь подпитаться уверенностью мужчины. В какую-то секунду мне подумалось, что он одернет руку или ещё каким-то образом выразит свою неприязнь ко мне и к моей лжи, но нет. Бог смерти был предельно добродушен, настолько, что мне в какую-то секунду даже стало не по себе. Он излучал силу и будто заставлял меня идти вперед, не опасаясь раскрытия.

— Легенда о том, что тебя заколдовали, а теперь ты пришла в себе, очень удачна, — тихо промолвил он. — Этим можно многое объяснить. Мы с тобой обсудим жизнь твоей предшественницы, чтобы у тебя было больше фактов, но, я думаю, со всем остальным можно будет справиться. Постарайся до вечера не принимать никаких радикальных решений, Эдита. У тебя пока мало знаний о нашем мире. Он все же отличается от вашего.

— Я никогда не слышала о существовании других миров, — созналась я. — Если б мне кто об этом сказал раньше, я бы просто рассмеялась ему в лицо…

— Потом, — решительно заявил Себастьян.

В лабиринте коридоров он ориентировался просто замечательно, и уже через несколько минут я оказалась у знакомой двери. Себастьян, оставаясь все тем же почтительным джентльменом, уважающим свою даму, открыл передо мной дверь, пропуская вперед, кивнул на прощание, и я, улыбнувшись ему напоследок, вошла внутрь — как раз для того, чтобы застыть от удивления.

Потому что кабинет не был пуст. Во-первых, на столе оказалась целая кипа отчетов, помеченных знаком любовного патруля — очевидно, меня таким образом предупреждали, что эти дамы более чем тщательно возьмутся за работу.

А во-вторых, в самом центре кабинета стоял Димитрий. И, судя по выражению лица, настрой у него был более чем серьезный.

— Ты почему не в архиве? — мрачно поинтересовалась я.

— Потому что, — заявил купидон, — я пришел сюда, чтобы поговорить с тобой. О твоем поведении. И о том, что ты творишь, Эдита! В кого ты превратилась?!

Черт!.. Неужели меня опять ждет раскрытие? Вот только если Себастьяну я могла доверять, то Димитрию…

Нет. Если он узнает о подмене, то для меня это будет равнозначно смерти. А умирать мне совершенно не хотелось.

Велев себе собраться и не быть тряпкой, я приняла оборонительную позицию и мрачно поинтересовалась:

— Ну, и в кого же я превратилась? В законопослушного гражданина? В человека, желающего корректно выполнять свои служебные обязанности, а не нарушать закон и разрушать чужую любовь при этом?

— Можно подумать, — фыркнул Димитрий, — тебя когда-то интересовала чья-то любовь! Эдита, все то, чем занимается эта Канцелярия — фикция. Выбор идеальных людей, тьфу!.. Да знаешь, куда эти стрелы можно засунуть? Они типа глаза открывают! — Димитрий в два шага преодолел расстояние между нами. — Слушай, Эди, возвращайся в норму, прекрати строить из себя святошу, серьезно. Это уже начинает надоедать.

Он швырнул что-то на стол, и я опознала в этом предмете изогнутую стрелу, одну из архивных.

— Вы архив разобрали уже? — поинтересовалась я, не сводя глаз с предмета.

— А? — вздрогнул Димитрий. — Ну там есть несколько фанатов, которые решили, что им крылья вернут. Все, деньги заработали, больше не надо, теперь ждут, пока на них с небес высокое счастье свалится. Да только эти стрелы не более чем фантомы…

— Фантомы, говоришь…

Я подошла к столу, взяла стрелу, взвесила её на ладони — и с удивлением ощутила не только неприятную тяжесть, а ещё и что-то темное, как будто предмет окружал настоящий сгусток энергии. И назвать эту энергию позитивной у меня как-то язык не поворачивался.

Примерившись к стреле, я перехватила её поудобнее и повернулась к Димитрию. Действовала я по наитию, до конца не понимая, что творю. Но темная, излучаемая стрелой сила будто диктовала мне, как надо поступить.

Купидон даже не понял, что произошло. Только отступил к тому самому шкафу, который уже однажды совершил попытку убийства, расшвыриваясь во все стороны антресолями.

Я же решила действовать радикально. Провернула между пальцами стрелу и, нисколечко не заботясь о последствиях, прижала её острие к горлу Димитрия.

Он отшатнулся так резко, что ударился затылком о шкаф.

— Ты с ума сдурела! — пропищал Димитрий. — Совсем уже! Эдита! Ты убить меня хочешь!

— Убить? Да она же тупая и кривая, — сверкнула глазами я. — И вообще, просто фантом. Ею даже поцарапать тебя не удастся. Что ж ты боишься? А чего не боялся, когда этими списанными стрелами людей тыкал?

— Потому что она ядовита только для купидонов, — пискнул он.

— Вот как, — я усмехнулась. — Значит, в избирательно ядовитые стрелы мы верим. А в настоящую любовь нет? В то, что кто-то там страдает, из-за того, что вы, гады, разбрасываетесь стрелами? Что? Тоже никак? Ах, какая беда!

Димитрий заскулил.

— Пусти! Ты меня убьешь!

— Убью — значит, заслужил! — без капли сожаления воскликнула я, но от него все же отступила. — Сволочь ты, Димитрий. Последняя сволочь. И твои компаньоны такие же. Но пока богиня любви здесь я, ты будешь меня слушать. И мне плевать, что ты об этом думаешь. Надеюсь, я достаточно ясно выражаюсь, чтобы ты не вздумал спорить?

Он аж позеленел от гнева.

— А раньше, — воскликнул Димитрий, — мы с тобой нормально общались!

— Это было раньше, — отрезала я. — Когда я ещё считала все это допустимым.

— Да тебя как подменили!

Это была очень опасная территория. За «тебя как подменили» могли последовать логические выводы в стиле «тебя таки подменили», «кто-то нарушил закон» и «тебя необходимо вернуть на место». А на место — то есть, в собственную смерть, — я совершенно не собиралась. Потому язвительно отозвалась:

— Ну конечно, подменили! Ещё и антресолями приложили, чтобы мозги на место поставить! Только ты не надейся, что тебе удастся добиться обратной подмены. Так что давай. В архив. Работать.

— А если не буду?!

Я угрожающе примерилась к нему стрелой.

— Тогда отдам тебя на растерзание Любовному Патрулю, — выбрав самую спокойную из крутившихся в подсознании угроз, заявила я. — И будешь им объяснять, как ты дошел до жизни такой.

— Они и тебя за это по головке не погладят! — попытался воззвать к здравому смыслу Димитрий.

— Ну да, — подтвердила я. — Да только я — их начальство, а ты — нет. И уверена, что в их отчетах хватает на тебя компромата, достаточного для смертельного приговора.

Димитрий помрачнел пуще прежнего. Он наконец-то вспомнил, что быть зажатым между шкафом и стрелой — не лучшая идея, потому возмущенно оттолкнул мою руку и отпрыгнул в сторону, ближе к двери.

— Старых друзей обижать нельзя, — мрачно провозгласил он. — Рано или поздно тебе за это воздастся, Эдита. А пока я пошел!..

— В архив? — вредно уточнила я.

— В архив!

Димитрий так громыхнул дверью, что у меня аж задребезжали оконные рамы. Но это меня не смутило. Куда больше интереса сейчас вызывала стрела.

А оная, потемнев, растворялась у меня на раскрытой ладони. И я была готова поклясться, что невольно впитывала всю излучаемую ею энергию.