Смертельный номер

Глава 10

На следующее утро Лео Родд был вызван во дворец. Сам наследный принц пожелал его видеть. Нет, инспектора Кокрилла или гида Фернандо Гомеса наследный принц видеть не желал. Он не желал видеть никого, кроме сеньора Родда. В полдень за сеньором Роддом должна была прибыть карета, и начальнику полиции надлежало доставить его во дворец. О том, каким образом он вернется в гостиницу, упомянуто не было.

Высившийся на горе дворец выглядел сказочно: тонкое переплетение белого резного мрамора, подобно изысканной паутине, сияло на солнце. Но Лео Родд помнил, что происходит с мухами, которые попадают в паутину. Его сердце болезненно сжалось, когда начальник полиции оставил его у ворот, и он один последовал за стражем в капюшоне и при сабле. Они прошли через величественную аркаду, поднялись по широкой лестнице, по дорожкам с искусной мозаикой из гравия, миновали бассейны, фонтаны и утопавшие в цветах патио^{16}.

…Как долго и взволнованно все обсуждали, стоит или не стоит ему отправляться сюда: и он, и остальные понимали, что если он не вернется, то вряд ли ему можно будет помочь. «Ну что ж, — подумал Лео, — вот я уже здесь, и лучше предстать настоящим британцем и достойно встретить свою судьбу, с присущим нам мужеством… Но что же, господи прости, понадобилось этому пауку от мухи в моем обличье?» Эль Эксальтида, Гран Дукка^{17} дель Сан-Хуан эль Пирата! Лео представлял его себе старым и обрюзгшим, сгорбленным, тучным, волосатым пауком в дальнем конце какого-нибудь огромного гулкого, сверкающего золотом и мрамором зала. По этому залу несчастной мухе надлежит проползти, согнувшись в почтительном поклоне под пристальным взглядом холодных глаз, жадных и злобных. Ну ладно, все: он здесь и…

Послышались резкие команды, отряд стражей веером расступился, открыв небольшую сводчатую арку, их начальник приподнял занавес, закрывавший ее, концом меча. «Муха» вползла внутрь.

По размерам комната напоминала ванную из бедных районов, где можно еле-еле протиснуться от ванны к раковине. В центре стоял деревянный столик, а на деревянном стуле, зажатый между стеной и столом, сидел огромного роста молодой человек. Таких Лео Родду видеть еще не доводилось. На нем был безупречно сшитый темно-синий костюм и галстук выпускника Винчестерского колледжа. Руки, сиявшие бесчисленными перстнями, он скрестил на груди. В обрамлении черных роскошно вьющихся волос задумчивое лицо его было столь величественно благородным, что казалось прекрасным. На миг принц поднял голову, осмотрел Лео Родда с головы до ног и снова опустил подбородок на грудь. Незаметный человечек, сидевший по левую руку от него (там, где в ванной должна была располагаться раковина), встал и подвинул Лео стул. Все молчали.

На столе стояла миниатюрная золотая клетка, а в ней дрожала крохотная птичка. Клетка была украшена полудрагоценными камнями, бирюзой, рубинами и маленькими белыми жемчужинками. Принц повел рукой. Дверца клетки распахнулась, заводная птичка наклонилась и подхватила клювиком сигарету, изящно протянула ее Лео Родду и, в восторге от своей учености, стала трогательно высвистывать мелодию Au Clair de la Lune^{18}. Секретарь его высочества подал Лео зажигалку, протиснулся обратно на свое место, полистал блокнот и неожиданно спросил:

— Мистер Родд?

— Не кто иной, — ответил Лео. К черту, решил он про себя, меня не так-то легко вывести из равновесия. — А этот джентльмен, — он указал сигаретой на принца, — эль Эксальтида?

В уголках блеклых губ секретаря мелькнула еле заметная усмешка. Он слегка склонил голову:

— Не кто иной.

Эль Эксальтида продолжал внимательно изучать свой галстук. Секретарь еще раз перелистал страницы блокнота и заговорил.

На чистом, но довольно бесцветном и упрощенном английском он объяснил, что эль Эксальтида озабочен тем, что в отеле произошло убийство. Эль Эксальтида прочел сообщения об этом в зарубежной прессе и беспокоится, что это может повредить туризму в его стране. Дело должно быть немедленно раскрыто, а фирма «Одиссей-тур» должна незамедлительно увезти своих клиентов с острова.

Мистер Родд заверил принца, что фирма будет этому чрезвычайно рада, не говоря уже о том, что ее упомянутые клиенты будут просто счастливы.

— С другой стороны, эль Эксальтида считает, что у нас должен остаться… заложник.

— Понятно, — сказал Лео. — Что же, надеюсь, мне будет здесь совсем неплохо. — На самом деле ему было очень даже не по себе.

— Эль Эксальтида изучил дело. Он высокого мнения о некоторых замечаниях инспектора Кокрилла из Скотленд-Ярда. Его высочеству кажется, что у дела существует единственное решение.

— Я уверен, это говорит о том, что оно найдено, — заметил Родд.

— Мистер Родд, инспектор Кокрилл заявляет, будто видел вас лежавшим на пляже в течение тех часов, когда могло быть совершено убийство. Вы лежали под тентом, однако голову держали на солнце, закрывшись листом бумаги. Эль Эксальтида считает, что на самом деле инспектор Кокрилл видел только… лист бумаги.

Ту же мысль высказал Лео Родду накануне сам инспектор Кокрилл.

— Считает ли эль Эксальтида, что под бумагой меня не было?

— Эль Эксальтида спрашивает: зачем ложиться под тент так, чтобы высовывать голову на солнце и потом накрывать ее чем-то вроде бумажного колпака, если тент специально рассчитан на то, чтобы прятаться от солнца?

— Я англичанин, — ответил Лео. — Пусть скажет спасибо, что я укрылся не носовым платком с узелками по всем углам.

На огромных руках принца сверкнули драгоценные камни, но глаза его остались спокойны.

— Эль Эксальтида считает, — невозмутимо продолжил секретарь, — что вас вообще не было под тентом. Что вы дождались, пока ваша жена уснула, а потом быстро пробрались по пляжу к отелю.

— Оставив там бумажный колпак, чтобы обмануть тех, кто не спал?

Принц протянул руку и подтащил к себе блокнот секретаря. Серый человечек ждал с почтением и готовностью, пока принц неторопливо что-то писал, затем перевел:

— Мы полагаем, что в то время вы никого, кроме своей жены, обманывать не намеревались. Все остальные знали, что вы имеете — прошу прощения — интрижку с мисс Баркер. Мисс Баркер на пляже не было.

— Она была с инспектором Кокриллом.

— С вашего места под тентом этого не могло быть видно.

— Понятно. Значит, я поднялся в отель, чтобы встретиться с ней? Не встретил ее — зато встретил мисс Лейн?

Алмазы снова сверкнули и заискрились, но ни искры оживления или понимания не отразилось на мрачном задумчивом лице.

— Эль Эксальтида полагает, мистер Родд, что вы направились к комнате вашей леди, возможно, позвали ее. Ваш голос услышала мисс Лейн: ее номер находится рядом с номером мисс Баркер. Она вошла в комнату мисс Баркер и увидела в ней вас. Вы держали…

— Постойте, дайте самому догадаться. Я держал красную шаль мисс Баркер?

— Это предположение. Вы взяли шаль и держали ее. Мисс Лейн была в вас влюблена. Она не стала вас шантажировать за деньги, не могла и надеяться, что таким образом заставит вас полюбить себя. Но она была ревнива и могла шантажировать ради того, чтобы вы, наоборот, кого-либо разлюбили. Например, она могла угрожать вам, что, если вы не прекратите свою интрижку с мисс Баркер, то она расскажет обо всем вашей жене.

— Этим она бы не многого добилась, — сказал Лео. — Моя жена уже обо всем знала.

— Безусловно, она знала, что между вами флирт. Но понимала ли она, что на этот раз вы собираетесь оставить ее?

— Вы, оказывается, знаете обо всем? — усмехнулся Лео, наклонился к подставленной ему пепельнице из резного нефрита и стряхнул пепел.

— Об этом все знали, мистер Родд… кроме вашей жены. Мисс Баркер рассказала об этом мистеру Сесилу, мистер Кокрилл слышал, как она это говорила… и был еще один подслушивавший. Задолго до того, как пришли вы, мисс Баркер, услышав шаги на нижней террасе, сказала: это спускается Лео!

Если бы я собрался оставить свою жену, то, в любом случае, вряд ли пошел на убийство, чтобы на неделю-другую скрыть это от нее.

— Никто не считает, что вы убили эту девушку из расчета. Она вам угрожала. Вы последовали за ней в ее номер, умоляя, возражая, возмущаясь — это нам не известно. Она села за стол, перед ней лежал блокнот с компрометирующими записями и нож. Она возражала вам, говорила ужасные вещи о мисс Баркер, к примеру. Вы пришли в ярость, схватили нож и ударили ее. Шаль вы все еще держали, и кровь брызнула на нее. Вам пришлось бы отвечать за кровь на шали, поэтому вы постелили ее на кровать и положили мисс Лейн… — Секретарь сложил по-мышиному серые лапки. — Таковы, мистер Родд, предположения принца.

— Понятно. А каким образом, по его мнению, я как ни в чем не бывало пробрался обратно на пляж и юркнул под свой колпак на глазах у изумленной публики?

— Эль Эксальтида полагает, что если вы и спустились, то лишь на верхнюю террасу, переждали там и подошли к жене, когда та вместе со всеми уходила с пляжа в отель. Эль Эксальтида понимает, что миссис Родд не из тех леди, которые трубят всем и каждому о том, что ее муж пошел на свидание с другой женщиной. Такая леди обо всем будет молчать — сначала из гордости, а потом, когда совершилось убийство, из…

— Из практических соображений?

— Из преданности, — сказал «серый секретарь» с легким поклоном.

Принц повел рукой, и драгоценная птичка протянула Лео еще одну сигарету, после чего снова залилась самовосхваляющим пением. Секретарь встал, подал англичанину эмалированную зажигалку и скользнул обратно.

— Вы наверняка заметили, — мягко сказал Родд, закурив сигарету, — что у меня всего одна рука.

Эль Эксальтида снова сложил руки на груди, но теперь поднял голову и прямо посмотрел на Лео. В ответ Лео столь же пристально остановил взгляд на требовательных темных глазах могущественного собеседника.

— Его высочество замечает почти все, и он не мог не обратить внимания, что удар ножом был нанесен правой рукой, — стал объяснять Лео Родд. — Направление удара — сверху вниз и справа налево. Но у меня нет правой руки. — Лео опустил взгляд на пустой приколотый к рубашке рукав. — Мне ампутировали ее после того, как я упал с велосипеда в Англии. И впервые с тех пор как это произошло, у меня есть повод этому порадоваться. Итак, вся версия рушится. — Он встал. — Если позволите, теперь я пойду. Скажите «экзальтированному», что мне было очень приятно с ним побеседовать. Он кивнул на золотую клетку: — И передайте ему мое восхищение, ибо не удивлюсь, если эта милая вещица была придумана джентльменом по имени Фаберже. Если так, то это произведение просто бесценно, хотя, конечно, из награбленного предками, но все равно прелестная штучка.

— Рад, что она вам нравится, — ответил принц и добавил голосом, подобным сладкой черной патоке: — Присядьте! — В патоке были растворены стальные опилки. Лео сел. — Я вижу, мистер Родд, вы разделяете мой интерес к objets d’art?^{19}?

— Я практически не разбираюсь в этом, — признался Лео. — Но надеюсь, что Фаберже отличить могу.

— И я надеюсь, что можете. Однако эта вещица изготовлена мастером из порта Баррекитас. Он делает их из позолоченного серебра, что намного дешевле. —* Принц щелкнул пальцами и сказал секретарю: — Возьмите эту безделушку и отнесите в карету мистера Родда. Я пришлю за вами, когда вы мне понадобитесь. — На смущенные протесты Лео он поднял огромную сверкавшую перстнями руку: — Вам придется простить меня, сеньор. В наказание тиранам их окружают исключительно те, которых невозможно уважать. Мне так приятно было поговорить с тем, кого уважать можно.

— Даже если мои познания в области objets d’art не заслуживают уважения?

— Заслуживает уважения то, мистер Родд, что вы меня не боитесь.

— Лично вас — нет, а в целом конечно же боюсь. До смерти.

— Вам нечего бояться. У вас есть надежная правая рука, которая вас защитит… своим отсутствием. И вы правильно на это рассчитываете.

— Тогда почему я здесь?

— Потому что я хочу, чтобы вы уехали — вы сами и ваши друзья. Но мне нужен «козел отпущения». Мне безразлично, что произойдет по вашем возвращении в Англию, но мне необходимо соблюсти некое подобие приличий здесь. Мой народ не одобряет милосердия Дон Кихота, а к мнению зарубежной прессы мы очень прислушиваемся. — Он откинулся на хрупкую спинку маленького стульчика и снова скрестил руки на широкой груди. — Так что же, мистер Родд, вы заходили в тот номер?

— Нет, — сказал Лео. — Не заходил.

— Не заходили? Жаль. Я, честно говоря, думал, что да. А как же тогда бумажный колпак?

— Мы с женой были не в лучших отношениях, — сказал Лео. — Но были вынуждены делать вид, что все в порядке и лежать под одним тентом. Мы не распространялись о своих личных делах. Ни о чем не говорили, ни на что не намекали. Мы просто, видимо инстинктивно, держались каждый в своей скорлупе. Вот поэтому — она легла у одного края тента, выставив ноги на солнце, а я лег у другого. В руке я держал листы бумаги, точнее, ноты, закрывая лицо от солнца. Стало жарко, и мне захотелось подремать. Ноты упали на лицо, и я уснул. Все очень просто. И это правда.

— Жаль, — повторил эль Эксальтида, обдумывая рассказ Родда. — И все же, мистер Родд, допустим — ради дискуссии, — что вы поднялись в отель. Мисс Лейн слышит ваш голос, заходит в комнату мисс Баркер, видит вас там… Вы идете за ней в ее комнату, шаль все еще держите в руке. Она садится за стол, сидит и просматривает свой блокнот… Принц помолчал. — Но блокнот, когда его нашли после ее смерти, был повернут не к мисс Лейн… — Большие темные глаза изучали лицо Лео. — Это вам о чем-нибудь говорит?

— Это говорит, что я — раз мы предполагаем, что там был я, — что я смотрел на этот блокнот. Открытый на странице с именем инспектора Кокрилла.

— Совершенно верно. А это, в свою очередь, говорит о…

— Раньше это говорило о том, — мрачно сказал Лео, — что эта девушка в ответ на мои угрозы напомнила мне о полицейском из нашей туристической группы.

— Забавное предположение, — тотчас кивнул принц. — Скорее всего…

— Что это я сам развернул блокнот в ответ на угрозу шантажа?

— Правильно. — Эль Эксальтида вертел большими пальцами, пока они не стали напоминать огромные вращающиеся бананы, фаршированные бриллиантами. — Итак, мистер Родд, что же мы теперь имеем? Молодая женщина исчерпала свои возможности. Она влюблена и знает, что безответно. Хуже того: она только что устроила отвратительную сцену, которая разрушила даже дружеские отношения, бывшие у нее с ее возлюбленным. И теперь она не только несчастное, но и беспомощное существо: шантажистка, раскрывшая свои карты. Она выдала себя еще раньше, на балконе, этому полицейскому в порыве отчаяния.

Что ей остается? Она потеряла любимого, скоро от нее отвернутся какие-никакие друзья, английская полиция будет уведомлена о ее занятиях шантажом, иных средств заработать у нее нет. Ей незачем больше жить. А на столе лежит нож.

— Понятно, — недоуменно сказал Лео.

— Поймите, мистер Родд, что принц острова Сан-Хуан эль Пирата может войти в чужое положение. — Большие пальцы продолжали безостановочно вертеться. — Принц вполне осознает неудобное положение, в котором вы очутились. Женщина, готовая стать вашей любовницей, умирает у ваших ног с ножом в груди. Шаль вашей настоящей любовницы у вас в руке и закапана кровью. То, что вам пришлось поспешно бросить шаль на кровать, уложить на нее несчастную самоубийцу, отмыть следы крови в ее ванной и тихо вернуться на прежнее место, не кажется принцу основанием для того, чтобы удерживать вас под стражей. — Властелин острова поднялся, и его величественная фигура вознеслась в маленькой комнатке, подобно темно-синему джинну. — Ладно, ее бедняжку, похоронили согласно христианскому обряду, а такого самоубийцы на нашем острове не удостаиваются. — Он протянул Лео огромную сверкающую кольцами руку. — Мне было бы очень приятно продолжить наше знакомство, мистер Родд, но я понимаю: вы уже с нетерпением ждете того момента, когда ваша группа отправится завтра обратно в Англию. — Принц шагнул к арке и приподнял занавес, выпуская Лео. — Весь этот ориентализм^{20} меня очень утомляет. Я люблю свой маленький кабинет, он напоминает мне о моем обучении и забавах в Винчестере. А вы, мистер Родд, выпускник Итона?

— Чартер-хауса^{21}, — ответил Лео.

— Я так же плохо разбираюсь в ваших университетах, как вы в произведениях Фаберже, — усмехнулся принц и опустил занавес, возвращаясь в свой маленький кабинет.

В это время в отеле «Белломаре» новый гид собрал своих «незапятнанных» подопечных, и они наконец отправились к достопримечательностям и ароматам Венеции. Появились и новые гости.

— Нечто вроде замкнутого круга, а точнее, квадрата, — сострил мистер Сесил, — бельгиец графского сода и непонятного пола, преследующий немолодого жиголо, который преследует богатую южно-американскую тате, следящую за своей дочкой, которая преследует бельгийского дворянина.

Лувейн лишь рассеянно ему улыбнулась и в который раз спросила, когда же наконец вернется Лео из этого ужасного замка. Даже Сесилу она наскучила своим бесконечным припевом: Лео, Лео, Лео; и утром, и днем, и вечером понуро бродит в ожидании Лео, не следит за собой, глупышка. Ведь как раз сейчас внешний вид так важен, а она делает макияж кое-как и, ну честное слово, эта юбка с такой блузкой…

— Честное слово, дорогуша, я не представляю, как можно эту юбку к такой блузке…

— Знаю, но другая блузка грязная.

— Хорошо, милая, но ведь есть мыло и вода.

— Мне просто не до этого.

Лули побрела от него на балкон, где мистер Кокрилл с остальными опальными туристами стоял у перил и бесцельно смотрел на море в томительном ожидании.

— Вам не кажется, что Лео… э-э… мистеру Родду пора бы уже вернуться?

— Дорога неблизкая, — ответил Фернандо. — Круто поднимается, а лошадь идет очень неспешно.

— Его нет всего два часа, — уточнил Кокрилл.

Хелен Родд взглянула на ее измученное лицо и, подавив собственное сильное волнение, сказала:

— Когда ждешь, всегда кажется, что время остановилось. Не думаю, что нам уже стоит волноваться.

Лули стояла, ухватившись за поручень тонкими пальцами, склонив рыжую голову, а под накладными загнутыми ресницами прятались испуганные голубые глаза. «Очень любящая из тебя жена! — думала она. — Стоишь спокойная, как кукла, в своем чертовом вечно аккуратном ситцевом платье… Очень ты переживаешь. А он там, в этом дворце, подобном белому айсбергу. Может, его схватили и не выпускают, может, он взял всю вину на себя, и его никогда не выпустят…» Неожиданно, не владея собой, она высказала всем, что никто его не любит, никто о нем не думает, все только дрожат за свою чертову шкуру…

Мисс Трапп возмутилась:

— Мисс Баркер, и это при миссис Родд! Как вы можете!

Да, она знала, что говорит не то, что забыла правила хорошего тона и выставляет себя дурочкой. Знала, что Лео будет разгневан и зол на нее — когда вернется. Но ведь он может и не вернуться. Стоило ей снова представить, что он в опасности, как в душе поднялся мучительный страх. Лули закричала, что нечего жалеть миссис Родд, что миссис Родд слишком занята своим внешним видом, элегантностью, манерами и изображением из себя идеала, куда уж ей беспокоиться о бедном Лео…

Мисс Трапп попыталась утешающе обнять Хелен, но та довольно раздраженно оттолкнула ее руку:

— Ничего. Она расстроена, мы все расстроены, она сама не знает, что говорит.

— Я прекрасно знаю, что говорю? — в слезах крикнула Лули. — Я говорю, что вам наплевать, в опасности он или нет, вам нет до него дела, вы не любите его, вы вообще никого не любите, кроме себя самой. — И, вне себя от ужаса за свои слова, Лули брякнула, что это тоже «ничего», потому что и Лео не любит Хелен, а если и любил когда, то больше не любит, что он хочет уехать с ней, с Лувейн, и быть с ней всю жизнь…

— Это неправда, — вскинула голову Хелен.

— Правда, правда!

— Ну хорошо. — За спокойной, гордой, почти надменной манерой держаться Хелен скрывала, как глубоко ранено ее сердце. — Ну хорошо, пусть это правда. Не будем обсуждать это здесь.

Инспектор Кокрилл с большим интересом прислушивался к разговору и смотрел на обеих женщин. После того как он побывал в лавке, где продавались «ножи из Толедо», Кокрилл продолжил свои расспросы в связи с нападением на миссис Родд. Он сообщил об этом событии подозреваемым, попросив держать эту новость в тайне. Мистер Сесил, мисс Трапп и Фернандо были в это время каждый в своем номере. Лувейн выходила из своего только для встречи с Лео в сосновой роще. Это не обеспечивало ей алиби: она пришла в рощу намного позже Лео, и у нее было немало времени на то, чтобы — по пути — зайти к миссис Родд. У нее был самый весомый мотив, или его можно было хотя бы предположить, все прочие не имели никакого. Однако несколько человек готовы были подтвердить, что Лули купила только один нож, при первом посещении лавочки; она вряд ли стала бы скрывать новую покупку, если бы не задумала чего-нибудь против Хелен. После смерти мисс Лейн Лули точно не ходила в лавку, а в других местах таких ножей не продавали.

Как же тошно, когда ничего не можешь сделать! Как неуютно без черного портфельчика, графита и складной линейки, лупы и прочих необходимых вещей, которыми полны отделения Скотленд-Ярда по всей Британии. Можно лишь последовать примеру мосье Пуаро: воспользоваться «серыми клеточками» и понаблюдать за поведением заинтересованных лиц. Ради этого Кокрилл попробовал слегка разговорить неприступную Хелен Родд.

— Мисс Баркер, — обратился он сначала к Лули, — сегодня днем миссис Родд пережила шок, и ей тяжело. Вы ее обижаете.

— Не беспокойтесь обо мне, инспектор. Я привыкла к… бесконечным увлечениям своего мужа, — сказала Хелен и добавила тоном снисходительной жалости, что всегда предпочитает, по возможности, избегать сцен с новой пассией.

— Если вы знаете, кто она, — уточнил Кокрилл.

— Насчет этой особых сомнений не было, — ответила Хелен, окинув Лувейн холодным взглядом с головы до ног: от копны рыжих волос до не подходившей к юбке блузке и ног с ярко накрашенными ногтями в смешных сандалиях.

— Ну разумеется, вы все знали с самого начала, — съязвила Лули.

— С самого начала, — мягко согласилась Хелен. — Я видела весь спектакль: сидела, так скажем, на галерке, этажом выше того балкона, на котором вы начали атаку тем вечером* в Рапалло. Мне понравилось, как это у вас получилось, а я видела немало различных тактик, уверяю вас.

— Так, значит, вы обо всем знали? — спросил Кокрилл, жалея, что выстроенная им гипотеза сегодняшнего нападения на Хелен летит в трубу.

— Я не глуха и не слепа, — по-прежнему мило улыбаясь, сказала Хелен. — Теперь мне уже известны вес эти симптомы. За мисс Лейн я наблюдала до того, как мы прилетели в Милан. Потом мне на миг показалось, что мой муж увлекся ею в Сиене, но вскоре я поняла, что у мисс Лейн ничего не вышло. Вы бы сами посмотрели на свои лица, — обратилась она к Лувейн, — когда оба поняли, что не только вы двое не едете на экскурсию! А мисс Лейн явилась в боевой готовности, но, узнав, что Лео не едет, сразу начала жаловаться на головную боль. У них с Лео ничего не было, это очевидно. — С наигранным безразличием Хелен Родд облокотилась на перила здоровой рукой и посмотрела вдаль поверх сияющего моря, силясь удержать светскую улыбку. — Мне все равно. Можете делать что хотите, что вам больше нравится, и Бог вам всем таким судья!

— Значит, мисс Лейн судил еще кто-то, помимо Бога, — подхватил инспектор. — Надо только узнать кто.

Вдребезги разлетелось одно из предположений Кокрилла — Хелен Родд не убила бы Ванду Лейн за то, что та могла быть любовницей Лео.

Кокетливо поднявшись по лестнице, на балконе возник Сесил, внешне спокойный, а внутренне сгоравший от любопытства: до него донеслись только повышенные голоса. Он удивленно приподнял аккуратные дуги бровей, увидев два напряженных женских лица.

— Лапочки мои, как вы бледны и сердиты! Как две голубки Пикассо, затеявшие петушиный бой.

— Миссис Родд скорее прогоняет меня с насеста, — сказала Лули и призывно посмотрела на него, умоляя о поддержке. Дрожащие руки ухватились за перила. — Сесил, миссис Родд… ни за что не хочет поверить, что мы с Лео собираемся жить вместе. Но ведь вы-то знаете, что это так, да? Помните, я говорила вам об этом… тогда вечером, на берегу?

Сесил снова оглядел два лица: взволнованное лицо девушки с кое-как наложенными румянами, готовой вот-вот сорваться в истерику, и спокойное застывшее лицо женщины, испытывающей физическую боль и подавляющей приступ душевной. Впервые за всю свою жизнь он поступил благородно.

— Разве, Лули? Не помню, нет.

Дохнул легкий теплый бриз с запада и принес с собой аромат сосен, густой и пряный в полуденном зное. Ветер откинул назад густые, упавшие на лоб рыжие волосы, и снова на лице Лули мелькнуло то странное выражение, которое накануне заметил Лео: обычно такое веселое лицо утратило всю свою веселость, лицо, не знавшее до того печали, омрачилось и исказилось от боли. Лули отпустила перила и медленно пошла от них прочь, к себе в номер. Уже у дверей в комнату она обернулась и сказала Хелен:

— Если вы думаете, что у нас был всего лишь флирт, то ошибаетесь.

— Был? — переспросила Хелен. — Так, значит, вы поняли, что он уже позади?

Лули ужаснулась тому, какая нелепая получилась игра слов.

— Нет. Скоро увидите: вовсе не позади.

— Прекрасно, — процедила Хелен. — Не хочу это обсуждать.

Фернандо давно привык к сценам между клиентами «Одиссей-тура» и научился успокаивать разбушевавшиеся стихии. Он миролюбиво сказал, что лучше всем вместе подождать возвращения мистера Родда. В своих желтых очках в роговой оправе он походил на сову.

— Да-да, — передразнила Лули. — Вы подождете, вы все подождете и палец о палец не ударите. А вдруг он не вернется?

— Ну что вы, что вы, мисс Баркер! Мистер Родд обязательно вернется! — постарался ободрить ее гид.

— Как хотите, а я ждать не буду, — заявила Лули. — Я отправлюсь во дворец. Подожду его еще минут десять и тогда отправлюсь во дворец. Вам всем, должно быть, хочется, чтобы он принес себя в жертву. Мне — нет. И я пойду туда.

— Куда лучше будет, если вы останетесь, — сказала Хелен и встревоженно поглядела на Кокрилла. Кто знает, что может натворить эта глупая истеричная женщина? — недвусмысленно спрашивал ее взгляд.

— Во дворце вы ничем не сможете ему помочь, — согласился Кокрилл с миссис Родд.

— Это лучше, чем оставаться здесь и бесцельно пререкаться!

— Возможно, это лучше, но только для вас, — продолжила Хелен. — А не для Лео. Ну что можете сделать вы?

— Я пойду к самому принцу, вот что я сделаю…

— К принцу вас и близко не пустят, — нетерпеливо перебила ее Хелен. — А если даже и придете к нему, что же такое вы ему скажете?

Лувейн в упор посмотрела на нее.

— Скажу ему правду, миссис Родд.

— Правду? — повторила Хелен. — Какую?

— А такую. Такую, которую Лео так хочет скрыть. — Лувейн вцепилась дрожащими руками в косяк двери. Она была в панике, перед глазами плыл красный туман. Слова, рвущиеся наружу, будут чудовищны, понимала Лули, но мучившие ее страх и сомнение заставили их высказать, и остановиться она уже не могла. — Неужели вы думаете, что я не знаю, зачем он туда поехал? Неужели вы думаете, что я не понимаю, почему он жертвует собой? Он ведь знает, поймите, он знает то, что и я все это время знала: он знает, кто убийца!

Она понимала, что этого говорить нельзя, понимала, что ее поведение подло, и все же не могла задавить в себе ненависть к этой женщине, такой холодной и надменной, к женщине, в которой нет сердца, нет тепла, нет чувств и которая тем не менее стоит между ней и ее любимым. Лули снова в упор взглянула в это холодное бледное лицо и вдруг выкрикнула:

— Лео знал, что это… вы!

Все замерли. Как будто кинолента остановилась, и они застыли в характерных ракурсах: оживленные, скептические, восхищенные, испуганные. Молчание нарушила Хелен Родд. С холодным укором она сказала:

— Сразу видно, что вы сильно сомневаетесь в любви Лео к вам, раз опустились до такой презренной лжи.

Отчаянные голубые глаза потупились под взглядом Хелен.

— Вы думаете, что я пошла на это обвинение, чтобы убрать вас со своей дороги?

— Вне сомнения.

— Если Лео благополучно вернется, клянусь всем, что для меня свято: я никогда об этом больше слова не скажу.

— Слово не воробей. Нельзя вернуть то, что вы сказали при всех.

— Я ничего не сказала! Если я и считаю, что вы убийца, какое им до этого дело?

— Зато мне до этого есть дело. И еще какое. Я не убийца. У меня просто не было повода желать смерти мисс Лейн.

— Я ни секунды не думала, что вы хотели убить мисс Лейн, — ответила Лули, сделав акцент на имени убитой.

Снова тишина. Залитая солнцем терраса. Все стоят неподвижно. Лишь теплый ветерок приносит с собой пряный аромат сосны.

— Было бы интересно узнать, — желчно спросила Хелен, — что же на самом деле вы думаете.

«Я не должна этого говорить, — вертелось в голове Лули. — Я не должна этого говорить. Я все это говорю, потому что ненавижу ее, потому что боюсь ее, потому что хочу убрать ее со своей дороги. Это подло, и если скажу это последнее, то будь я проклята».

И все же она сказала:

— Я думаю, что вы хотели убить — меня. Думаю, что вы зашли не в тот номер. И увидели кого-то, кого приняли за меня.

Лули неожиданно подняла руки, собрала с лица яркие волосы и скрутила их узлом на затылке. На миг она замерла, а потом отпустила волосы. Рыжие кудри снова мягко рассыпались вокруг ее лица.

Фернандо присвистнул — удивленно, на высокой ноте, как дает свисток отбывающий поезд, — потом перекрестился и забормотал молитву.

В это время по лестнице бодро поднялся Лео Родд в сопровождении начальника полиции, остановился как вкопанный и сказал:

— Господи боже, Лувейн… Если бы не цвет волос, ты сейчас так стояла, что я бы принял тебя за Ванду Лейн.