Сначала было слово…

Глава 14

Марина обессилено лежала на кровати. Белокурые волосы нимбом разлетелись по подушке. При этом девушка не казалась беззащитной и слабой. После того, как она очнулась, у окружающих возникло впечатление отдыхающей могучей силы, уставшей тигрицы или хотя бы волчицы. Володя почувствовал, как у него зашевелились на голове волосы.

«Что за чертовщина? — Удивился он. — Или орковщина?» — Попытался он пошутить.

Собравшиеся у кровати медсестры медики предпочли незаметно рассеяться, сославшись на занятость. Кто их знает этих, укушенных обезьяноподобными убийцами. Как бросятся на людей. Благо, они совершенно не знали, что им делать дальше. Нет, все понятно — сердце, давление, легкие, потом отправить на рентген и узи. А дальше? Как лечить, если найдутся патологии? Лучше гордо уйти, засвидетельствовав, что современная медицина смогла привести пострадавшую в себя.

Омоновцы тоже получили свою долю общей тревоги и ожидания. Натренированные на опасность, они стояли у дверей, не понимая причины своей настороженности, и судорожно сжимали автоматы, оглядываясь в поисках невидимых врагов. Так на них действовала аура Марины.

Володя сам почувствовал волну напряженности и нетерпеливого ожидания. Вот почему у него зашевелились волосы. Одна сила ожидала другую, игнорируя все остальное. Студент почувствовал, как в душе разгорается костер желания немедленно увидеть ее. Невидимый магнит, находящийся в теле на уровне груди, настоятельно тянул в палату и он не удержался.

— Пришел, — еле слышно сказала Марина. Она была еще слишком слаба, и даже шепот давался ей с большим трудом. — А я уже закричать хотела.

— Не болтай, — грубовато, но с той особенной теплотой, которая передается только близким людям, сказал он и коснулся пальцами ее губ. — Ты так звала, полбольницы с ума сходит.

Вспомнив, как сам страдал от жажды после прихода в сознание, Володя высунулся в коридор. Где-то здесь умывальник… Но в чем он понесет воду. В ладонях?

— У вас воды нет? — Спросил он у омоновцев.

— Газировка, — поспешно схватился за наплечную сумку Паша.

— Давай!

Омоновец без спора передал бутылку. Как-нибудь рассчитаются потом.

На тумбочке стоял стакан с остатками микстуры. Володя понюхал, скривился и выплеснул жидкость в приоткрытое окно. Через несколько секунд снизу раздался оскорбленный вопль прохожего. Асфальтированной дороги под окнами не было, но, как водится в России, народ сокращал путь через больничный городок. В час пик в больничном дворе не менее людно, чем около Мавзолея в благоприятные для него советские времена.

Не обращая внимания на крик, он сполоснул стакан газировкой, выплеснув затем ее туда же на улицу.

— Мать перемать, — услышал он от пострадавшего, не догадавшегося отойти в сторону после первого потока жидкости. — Я тебе сейчас, перемать, руки переломаю.

Ломальщик нашелся! Шел бы себе дальше, если хочет остаться целым и невредимым. Володя невозмутимо наполнил стакан до половины и, приподняв голову Марины, поднес его к пересохшим губам. Она жадно потянулась к воде и, сделав несколько жадных глотков, подавилась и закашлялась. Только этого не хватало.

Отложив стакан, он посадил ее, стараясь не обращать внимания на то, что между футболкой и ее телом ничего не было — медики постарались, — и несколько раз с силой стукнул по спине.

— Ты с ума сошел так стучать! — Во весь голос завопила она. Откуда только силы взялись у девчонки. Ведь не насилуют же. Такую сейчас изнасилуешь, руки-ноги выдернет.

В дверях показался заинтересовавшийся криком Сергей. Увидев, что находящиеся в палате изображают нечто похожее на объятия, он хмыкнул.

— Испарись, — велела ему Марина, обессилено прижимаясь к Володе.

Омоновец предпочел послушаться. Ссориться с обезьяноборцами не стоило. Тем более, они в фаворе начальства.

— Помоги встать, — попросила Марина Володю. — Да не жмись ко мне так. Первый раз обнимаешься?

— Да я и не жмусь, — оскорблено возразил он, поспешно убирая руки. Действительно, его помощь явно перешла в объятия. Только пусть она не воображает, что он готов упасть на колени перед ее прелестями.

Марина с трудом опустила ноги с кровати на пол.

— Ты не рано встаешь? — Предостерегающе спросил Володя.

— Нормально! — Отрезала она.

Он успел обнять ее за талию, когда девушка встала на ноги. Подставки держали ее плохо, она бы обязательно упала.

— Пользуешься девичьей слабостью, — упрекнула его Марина, не пытаясь, однако, вырваться.

— Отпущу — упадешь, — последовал ответ. — И вообще, знаешь, не умничай и не строй из себя принцессу. Будешь брыкаться — уйду.

Он посмотрел на нее. Поняла или нет? Ее придирки действительно стали злить его. Уйти он вряд ли бы ушел… Только если уж очень его рассердит… Видно будет.

— Не злись, — пошла на попятную девушка. — Ты заводишься с пол-оборота из-за такого пустяка. Отпусти меня.

Володя решил не спорить. Он предпочитал вообще не общаться с красивыми стервозными бабами. После общения с обесцвеченной красоткой его настрой не изменился… Во всяком случае, ему очень хотелось верить в это.

Как он и ожидал, Марина сделала самостоятельно пару шагов, после чего голова закружилась, она попыталась опереться о стену палаты, попала на дверь и вывалилась в коридор, упав под ноги прибалдевших омоновцев. Один бросился ей помогать, а второй ринулся в палату в поисках неведомых врагов, едва не наступив девчонке на руку.

— Лихие вы ребята, — сказал Паша после окончания паники, помогая встать Марине. — Ты чего не поддержал ее? — Упрекнул он подошедшего Володю.

— Она попросила отпустить, — объяснил тот.

— Отпустить, — заворчал омоновец, — должен знать — выслушай бабу и сделай наоборот.

Он считал себя знатоком женских сердец. Самоуверенность его и подвела. Марина, которую он к этому моменту поднял на ноги, неожиданно встрепенувшись, вырвалась из его рук. Упоминание про баб, явно глупых и бестолковых, ей не понравилось. Она схватила омоновца за шиворот. Бедный мент охнул от рывка вверх, почувствовав, как ноги потеряли опору. Воротник затрещал, но выдержал. Бедняга схватился за Маринину руку, пытаясь вырваться. С таким же успехом он мог попробовать вывернуть фонарный столб.

— Ты чего, чего? — Всполошился его напарник, пританцовывая около девушки, но не решаясь хотя бы прикоснуться к ней.

Его можно понять. Зрелище не для слабонервных. Худенькая, бледная после обморока девушка внезапно схватила за шиворот здоровенного омоновца выше ее ростом, и подняла его за воротник почти над собой. Мировой рекорд по поднятию тяжестей одной рукой она, без всяких сомнений, установила.

— Отпусти его, — попросил Володя, — он же ничего тебе не сделал.

— Да я так, — совсем не злым голосом сказала Марина и отпустила омоновца. Тот мешком шлепнулся на пол.

Володя насторожился, ожидая от мента либо агрессивного нападения на девушку, или бегства. Но он разочаровал его. Володя не хотел признаться себе в том, что почти с детских лет презрительно относился к милиции, считая ее собранием всевозможных грехов и недостатков. И когда действия ментов не вписывались в прочно сидевшую в голове схему, он впадал в ступор, не зная как поступить.

— Меня зовут Павел, — запоздало отрекомендовался пострадавший, не пытаясь подняться на ноги. — Знаю самбо, играю на гитаре, еще стреляю из калашникова, макарова и те де, но все это, боюсь, уже никому не пригодится.

Пока Володя переваривал пришедшую в голову мысль — на какого… ему нужно его имя и достоинства, так сказать, организма, Марина уже милосердно протягивала ему руку, ласково улыбаясь. Омоновец куда лучше студента знал, как добиться прощения у женского пола.

— Только не называй меня бабой, — попросила она, — меня это бесит.

— Как скажешь, начальник, — не стал возражать Паша.

— Э-э, — вмешался второй милиционер, как и Володя, с трудом осмысливший произошедшее. — Попрошу не отбирать у меня подчиненных. Меня, кстати зовут Сергей, сержант Сережа Драничников.

Володя заметно поскучнел, представив Марину в кампании двух шустрых омоновцев. Он пытался убедить, что перед ним стервозная, наглая красотка, от которой лучше держаться подальше, но настроение все равно испортилось. Их было только двое в этом меняющемся мире. Он уже стал свыкаться с напарницей, которая, несмотря на трудный характер и острый язычок, была хорошенькой, а значит, могла тронуть сердце любого мужчины. И хотя все еще противился… было в ней что-то, кроме привлекательности, надежность и верность, что ли. То, что привлекает не только женщину, но и мужчину.

— Я, пожалуй, пойду, — обратился он к увлекшейся болтовней троице, — надо зайти в общагу, поговорить с ребятами.

— Безматерных велел тебе дожидаться его здесь, вместе с пострадавшей, — сразу проявил бдительность старший наряда.

От таких орлов избавиться легко невозможно, и Володя многозначительно перехватил рукоять секиры. Жест был настолько угрожающим, что сержант засопел, не зная, как поступить. Бросаться в драку ему очень не хотелось. Порубит студент в капусту, а если его удастся скрутить, объясняйся с начальством, почему соизволил издеваться над героем. Насчет скрутить, правда, он изрядно усомнился. Если девчонка такие фортели выкидывает, — омоновец скосил глаза на ее тоненькие ручки. Затем глаз автоматически полез в сторону двух прелестных выпуклостей, не прикрытых ничем, кроме футболки, которая не столько прикрывала, сколько подчеркивала их формы.

— Мальчики, перестаньте, — встала между ними Марина, превратившись в белокурого ангела с открытки, — вы же не будете ругаться, — ласково, почти нежно спросила она Володю, — ведь не будете, да?

Отбиваться от такого варианта красавицы не было никакой возможности. Володя и таял от ее обращения, и возмущался, понимая, что им попросту крутят, но ничего поделать с собой не мог.

— Вот и хорошо, — видя успокоившегося студента, произнесла она. И совсем другим голосом добавила: — так есть хочется, просто сил никаких нет.

Она села на кровать и завернулась в одеяло.

— Стриптиз закончен, — мило сообщила девушка трем джентльменам, ее окружавшим.

Володя покраснел и автоматически посмотрел на свой наручный будильник — электронное достижение современной японской науки. Желудок подсказывал, что время пить херши, но который ныне час обнаружить не удалось. Электронное чудо, конечно же, не работало. Он же наследник орков.

Сержант Сережа тоже взглянул на часы.

— Что это они остановились? — Удивился он.

— Может, ударил обо что? — Выдвинул версию Паша.

— Противоударные, — просветил его сержант.

Он повернулся к Володе, требуя от него объяснений. Все же неполное высшее, пусть и не техническое. Володя был не против.

— Забыли о нашем разговоре об оружии?

— Как и часы тоже? — Воскликнул сержант.

— Да и часы. И многое другое.

— Влипли мы с тобой Паша, — плюнул на пол сержант, — лучше б я в Чечне ноги протянул.

— В помещении прошу не плеваться, — казеным тоном сказала Марина и нежно добавила. — Что же теперь делать, жить-то хочется.

— Хочется, — добавил Андрей, — пойду-ка я кой куда схожу.

— Сходи, — снисходительно разрешил сержант. Он потянулся к рации и выругался, поняв ее бесполезность: — вот дурная привычка хвататься за рацию, выбросить, что ли железяку.

— Сережа, — обратилась Марина к нему, — не занимайся такими пустяками, сходи лучше до буфета. — Она оглядела палату в поисках своей одежды. — Ага. — Из кармана обнаруженного пиджачка, небрежно валявшегося на стуле под халатом, она откопала портмоне, — а то с голода умрем.

Сержант слегка замялся. У него на лице было написано, что идти должен Володя, как самый младший по званию, а омоновец должен выполнять приказ и охранять пострадавшую. Однако студент в случае нападения куда полезнее, от всесильного автомата, с помощью которого он еще вчера мог перебить население больницы, сейчас никакого толку.

— Схожу! — Сказал, словно прыгнул в глубокий омут сержант. — Не надо мне твоих денег, нам зарплату вовремя выдают.

Он круто повернулся и отправился вниз по лестнице. Володя ему позавидовал. Ему, нищему студенту, имеющего в кармане десятку с мелочью на полторы недели до стипендии, такого не выдать.

Омоновцы подошли почти одновременно — один с полиэтиленовым пакетом, набитом пирожками и ватрушками, а второй с самодельной пешней — приваренным к стальной трубе топору, только не с боку, а строго параллельно трубе. Достижение современной науки. Так сказать наука — производству. Мечта любого дворника.

— Ух ты, — вполне искренне восхитилась Марина, глядя на пешню. — Я тоже хочу такую.

Сержант почувствовал нечто похожее на ревность.

— Да, Паша, — стараясь, чтобы голос был спокойным, без издевок, сказал он — хорошую замену нашел ты калашникову.

— Нормально, — не принял его тона омоновец. — Если встретится орк, хоть говядиной себя чувствовать не буду.

— Дай-ка сюда, — попросила Марина.

— Зачем тебе, — Павел смерил взглядом худенькую девушку. Потом вспомнил, как она с ним обошлась, и нехотя протянул.

— Хорошая штука, — похвалила находку омоновца Марина. Она встала, не отпуская одеяла, несколько раз махнула пешней. Со стороны могло показаться, что идет снимка очередного голливудского боевика. Не могла такая хрупкая девушка с легкостью крутить железку весом не меньше десяти килограмм.

Володя вдруг напрягся. Внутренний голос подсказал ему приближение опасности. Марина внезапно повернулась к нему и, крикнув: — поберегись! — нанесла прямой удар в грудь. Не получи Володя от покойных орков дара предвидения и быстрой реакции вкупе с немалой силой, лежать бы ему с пробитой грудью и рассеченным позвоночником — настолько был резок выпад.

Он еще успел оценить ситуацию и отбить пешню не влево, как было удобно, а вправо. Иначе бы пострадали омоновцы.

Удар обухом секиры по трубе пешни выбил ее из рук Марины. Следующий удар кулаком отправил следом и ее саму. Девушку Володя бить не собирался — понятно, что она дурачилась. Но тело, получив боевые рефлексы, работало самостоятельно, без подключения головного мозга. Ему удалось лишь немного смягчить удар.

Омоновцы, разинув рты, следили за поединком.

— Эй, вы чего, — опомнился старший, — прекратите немедленно! — Паша, бери под прицел студента.

Но Володя, уже опустив секиру, подошел к девчонке. Он протянул ей руку, видя, что с ней ничего не стало.

— Все в порядке, мальчики, — улыбнулась она, грациозно поднявшись с помощью Володи. — Я просто проверяла реакцию мужчины.

Сержант, готовый прыгнуть к Володе, чтобы согнуть его в бараний рог, недоуменно остановился. Когда до него дошел смысл слов девушки, он попятился. Связываться с сумасшедшей он не собирался.

— Да не бойтесь вы, — снова засмеялась она, — на вас я бросаться не стану. Вас я просто убью. А вот студента уже не смогу, как не буду пытаться.

— Давайте есть пирожки, — вздохнул сержант. Мир рушился на глазах и рушился явно не в его пользу.