Снегирь и волк

Глава 12

В Галинган Полина влюбилась сразу и на всю жизнь. Это был большой приморский город с многочисленными пристанями и пляжами. Здесь Чёрная волчица впервые увидела море — настоящее, необузданное и, кажется, бесконечное. Таэльское море, разделяющее два континента, встретило оборотницу холодным пронизывающим ветром и яростно бьющимися о берег волнами. Дух захватывало от этой невероятной мощи и неодолимой силы стихии. Солёные брызги быстро смывали налёт самоуверенности, напоминая, насколько человек беспомощен и слаб перед природой. Корабли — такие огромные у пристани — вдалеке подбрасываемые на морских волнах, казались игрушечными.

В архитектуре Галингана словно смешалось несколько столетий. Был современный квартал, с высотками и крутыми автолётами. Было старое предместье, где самым высоким считалось здание городской ратуши. Чем дальше от центра, тем тише становился город. Грис снял для Полины двухкомнатную квартиру в одном из таких районов, с видом на море. А Карнеро вручил кредитку:

— Даже не вздумай отказываться! Тебе нужны средства на проживание и лечение.

Гаруальд, присутствующий при этом разговоре, согласно кивнул:

— Это входит в их обязанности.

Полина взяла карточку, заметив у Чёрного в руках коробочку с крутым гилайоном, реклама которого последний месяц шла по телевизору.

— Старый не ремонтируется, — пояснил оборотень. — Здесь новый сискритор (симка — Прим. автора) и вбиты все твои контакты.

— Спасибо.

Это было самое спокойное время в жизни Полины здесь, на Гебе. Стах, чувствуя вину за случившееся, больше не досаждал своими приставаниями. Ян тоже аккуратничал, понимая, что Полина не в восторге от его способа сбрасывать напряжение в конце дня. Ещё периодически приезжал Гаруальд, но дольше получаса в её квартире не задерживался. Убедившись, что с волчицей всё в порядке, эмиссар исчезал.

Кто чаще всех виделся с ней, так это Наби Саният. Целитель был из тех людей, которые успевают всё. Он занимался целительской практикой в одной из городских лечебниц, попутно являлся младшим помощником королевского лекаря, а ещё умудрялся писать научную работу на звание архимага. Узнав об этом, оборотница заметила:

— Я теперь не удивлена, почему ты не женишься.

— Я был женат, аж два раза.

— Ого! А почему в прошедшем времени, прости за бестактность, конечно?

Мужчина улыбнулся:

— Такого, как я, зацикленного на работе и пропадающего сутками в лечебнице, может вынести только одна женщина — мама. А жёнам нужно внимание и время…

Целитель, прорабатывая мышцы руки, наблюдая за исцелением, отвлекал волчицу разговорами, рассказывал местные новости. Ханорум считался королевством ведьм, но ведьмы с ведьмаками обитали в основном в северной части страны. А вот южные районы из-за близкого моря и, как следствие, большого количества отдыхающих были настолько смешанные и разномастные, что выделить какую-то одну преобладающую расу было практически невозможно. Разве что люди, самые обычные, даже не маги. Саният часто выводил оборотницу на прогулку в городской парк, где она встретила представителей других рас.

— Это гоблины? — женщина кивнула на двух мужчин, непринуждённо переговаривающихся на соседней скамейке.

Целитель согласно кивнул. Полина осторожно разглядывала их. Действительно высокие, широкоплечие, как говорили дома: косая сажень в плечах. Тёмные жёсткие волосы и у одного, и у другого мужчины были собраны в сложную причёску. Строгие деловые костюмы, галстуки. Единственное, что отличало гоблинов от людей — это немного отталкивающий серый цвет кожи. А глаза с вертикальным зрачком сейчас были спрятаны за солнечными очками. Женщина задумчиво глянула на мага:

— Я их не так себе представляла.

Саният понимающе кивнул:

— Странно, что ты не видела их раньше, потому что в Кхитл-э-ленге гоблины бывают очень часто, особенно в Денте. И Карнеро неплохо ладит со многими кланами. Только недавно гоблины приняли дипломатическую миссию из Ласанги. Ещё с нами дружат, как и многие другие. Вообще королевство Ханорум — очень демократичное. Наверное, ни в какой другой стране не проживает такое количество рас. Ну и, конечно, наш климат. Он лечебный, это я тебе как целитель со стажем говорю.

— Королевство? Значит, у вас есть король?

— Конечно. На Гебе в основном все государства — монархии. Даже у вампиров в Сумеречных землях — правитель, по сути, тот же король.

— И как удаётся сосуществовать вместе?

— Приноровились как-то, — улыбнулся Наби. — В этом смысле с вами, оборотнями, труднее всего.

— Почему?

— Вспыльчивые, злопамятные. А теперь представь: на такую гремучую смесь нарвётся высокомерный вампир или нахальный гоблин?

— Драки?

— Войны, — поправил Наби. — С одними вампирами у вас было три полноценные войны.

— Но теперь вроде мир?

— Как надолго! — тяжело вздохнул маг. — Наш король Леандр ╤╤ всерьёз обеспокоен нападениями Тёмных оборотней. Если пострадает хоть один вампир — мало не покажется никому.

— Но оборотни сами встревожены, — возразила волчица. — Они отлавливают людоедов.

— Я слышал. Хорошо бы вампиры это тоже оценили, — Наби немного помолчал, дожёвывая полокко — пирожки с начинкой из местных ягод, весьма популярное лакомство среди населения.

Полина, затаив дыхания, наблюдала, как маг «моет» руки с помощью заклинания: розоватое пламя облизало мужские ладони. Наби усмехнулся:

— Тебе лучше воспользоваться салфетками. Вы, оборотни, на магию реагируете… неадекватно, я бы сказал.

Волчица хмыкнула:

— Ну, конечно, как кровушки нашей для ритуалов, так дайте, пожалуйста, а как руки помыть — так вы неадекватные. Наби, что за двойные стандарты?

Мужчина засмеялся:

— С ритуалами — это ты не по адресу. Кровавые ритуалы — это больше по части некров.

— Кого?

— Некромантов, — пояснил целитель.

— Я слышала про некромантов и про некромантов-отступников. Кто это?

Мужчина посуровел:

— Маги, чьи души поработила Тьма. В основном действительно некроманты, хотя бывают и элементалисты. Они убивают людей, нелюдей… всех.

— Зачем?

— Сила, чтобы колдовать. Человеческая кровь даёт много силы. Но особенно ценна кровь оборотней. И вот какой парадокс: на перевёртышей не действует магия, но если того же волка положить на алтарь как жертву — ритуал обречён на успех, — маг вперился хмурым взглядом куда-то в сторону, словно стесняясь смотреть волчице в глаза. — Отступники целенаправленно охотятся на зверолюдей, предпочитая невинных.

— Девственниц?

— Детей.

Полина содрогнулась:

— Жуть какая!

Наби вздохнул:

— Отступники вне закона на территории всех королевств. Их выслеживают, ловят, казнят. Но эта зараза всё равно расползается по континенту со страшной скоростью, — и предупредил Чёрную. — Будь осторожна.

— А как их узнать? — спросила оборотница.

— В обычной жизни их не отличишь от рядовых магов. Даже я вполне могу оказаться отступником. Но когда они призывают Тьму, их лица окутывает чёрная клубящаяся дымка.

— То есть только, когда в меня пальнут заклинанием, я пойму кто это?

— Нет. Я к тому, что они хорошо маскируются. Никто толком не знает, где их центр и кто их предводитель. Одних отступников убивают, и сразу появляются новые, — мужчина поднялся. — Просто на будущее, если с тобой кто-то познакомится и позовёт гулять, подумай: идти ли?

Через неделю Полина сняла повязку, но пристальные взгляды соседей и прохожих смущали. Женщина стеснялась выйти на улицу без перчаток. А не за горами было лето и платьица с короткими рукавами. Наби пожал плечами:

— Серебро есть серебро. Тут бессильна даже магия, — и предложил. — А давай сделаем тату?

Полина долго выбирала, что нарисовать. Хотелось чего-то необычного, невульгарного и красивого. Не один день советовалась с мастером татуажа, оказавшегося настоящим магом огня, предлагала сама, слушала его варианты. Потом вспомнила про индийское Менди и вместе с магом придумала красивую кружевную роспись. Несколько часов не самых приятных ощущений (обезболивающее зелье на оборотня не подействовало) — и довольная женщина вышла из салона татуажа. Маг огня тоже радовался, предвкушая, сколько он сможет заработать на такой необычной технике рисунка. Наби оценил замысловатые узоры, потом разглядел витиеватую надпись на русском языке, спросил:

— Что значит эта фраза?

— «Не отступай. Не сдавайся. Верь».

У мага чуть шевелились губы: видно, беззвучно проговаривал слова ещё раз.

— Хорошо, — признал он, наконец. — Сама придумала?

— На Земле это довольно популярный девиз, — пожала плечами женщина и пояснила: — Бывают дни, когда опускаются руки. И если так случится, я посмотрю на своё предплечье, вспомню дом, — она запнулась, потом договорила: — Может, однажды эти слова помогут мне выстоять после очередного удара судьбы.

На праздник Остары — день весеннего равноденствия — Полину пригласил Ян Грис. Рука зажила, первое восхищение Галинганом прошло. Захотелось сменить обстановку, поэтому волчица согласилась.

Яну татушка тоже понравилось. Прочитав надпись, кивнул:

— Хороший девиз… и для человека, и для волка, — провёл пальцем по последнему слову. — «Верь».

— В себя верь, — пояснила женщина, отступая на шаг и обтягивая рукав кофты.

Грис понятливо усмехнулся.

Они прохаживались в стороне от гуляющих оборотней. Ян не хотел напрягать стаю своим появлением, и с Полиной хотелось побыть наедине, а не под прицелом десятков взглядов. Его тревожили их отношения, вернее их медленное угасание.

— Ты мне больше не доверяешь?

Женщина отвлеклась от танца молодых волков и посмотрела на вожака:

— Доверяю, как другу, как волку. Как мужчине — нет.

Ян нахмурился:

— По нашим законам я ничего не нарушил. Более того, так поступают все свободные волки. Если бы я знал, что для тебя это так важно…

Полина зябко поёжилась, неосознанно принюхиваясь к мужчине:

— Но ты не знал. А заводя роман с волчицами из другого мира, надо бы и поинтересоваться что к чему. Потому что если для тебя переспать со свободной волчицей, это то же самое, что попросить одноразовую салфетку высморкаться, то для меня это достаточная причина для развода.

— Я это понял, — скрипнул зубами волк.

Женщина видела, что он расстроился, не хотела портить праздник ни ему, ни себе. Поэтому взяла Гриса за руку и повела по дорожке к веселящимся оборотням.

Те как раз танцевали с колокольчиками. Полина зачарованно наблюдала за красивыми, ритмичными движениями оборотниц. Девушки то кружились на носочках, то синхронно взмахивали ножками, то вновь бежали по кругу под перезвон колокольчиков. За лёгким воздушным танцем с удовольствием наблюдали волки. И с последним «динь-дон» грянули аплодисменты и восторженные возгласы. Впечатлённая Полина охотно к ним присоединилась.

Альфе и его спутнице поднесли традиционную выпечку в виде аистиной лапы.

— Аист приносит счастье, — вспомнила женщина земные поверья и с предвкушающей улыбкой съела печенье. — Всё, будет мне радость. Ешь, Ян!

Грис, посмеиваясь, последовал её совету.

Традиционно не обошлось без шуточных поединков. Вожаку пришлось оставить Полину и, перекинувшись, принять участие в «сражениях», по большей части в качестве сдерживающего фактора. Женщина от души нахохоталась, наблюдая, как альфа с бетами цапают за уши или хвосты переярков, когда те увлекались сверх меры. На рассвете Полина тоже перекинулась и вместе с остальными побежала к реке. Это была ещё одна древняя традиция: очистительное умывание водой из проснувшейся после зимнего сна реки. Река проснулась условно, но лёд возле берега был заранее сломан. Волчица, пересиливая себя, глотнула холодной, невкусной воды. И не сдержала сардонического смешка: древняя дурацкая традиция — глотни грязной речной воды и очистись от зла?! А ведь она делает, потому что в голове крутится мысль: а вдруг поможет?!.. Не стриги мужа — к измене или разлуке. И она никогда не стригла Андрея, хотя умела, то самое извечное «а вдруг»… Не помогла примета. Тоска железным обручем сдавила грудь. А потом женщина замерла: взошло солнце, ярко-алая полоса неба взорвалась обжигающей золотой вспышкой, ослепила, даже слёзы выступили… от яркого солнца, не от собственной горечи.

Ян всё видел, но с вопросами не приставал. Лишь, оказавшись на пороге дома, уже перекинувшись, спросил:

— Я могу помочь?

Женщина с глухим отчаянием обняла его, прижимаясь холодным телом:

— Помоги забыть.

— Полинушка…

Он целовал жадно, изголодавшись по женскому телу, по её телу. Прижимал к себе, согревая, успокаивая. Не разжимал рук ни на секунду, словно боялся, что она передумает. Закрыв глаза, слушал, как скользят её губы по груди, как ласкают пальчики его бёдра.

И словно в тумане донёсся сухой голос:

— Альфа, Арлаг звонит, говорит очень срочно.

Волк почувствовал, как дёрнулась женщина в его руках, замерла и уперлась ладонями в грудь.

— Вон!!! — Грис ненавидяще глянул на Нору.

Перепуганная домаправительница сбежала, но было уже поздно. Полина облизала пересохшие губы:

— Иди. Это может быть важно.

Ян с обречённым вздохом запрокинул голову:

— Почему у меня такое чувство, что, как только я разожму руки, ты исчезнешь?

Женщина лишь грустно улыбнулась.

Грис оказался прав: когда после разговора с Беренгаром он поднялся наверх, волчица, уже полностью одетая, сидела, что называется, на чемоданах.

— Уезжаешь!

Заметив злой прищур, женщина торопливо подбежала к нему:

— Не торопи меня, пожалуйста.

— Раздери Мифиор этого Арлага с его людоедами! — не выдержал оборотень, опуская голову.

Цветень (апрель — Прим. авт.) был временем Стаха Карнеро. Чёрный не стал звать Полину к себе, а сам приехал в Галинган. Они сидели на скамейке, наблюдая за пришвартовывающимися кораблями. Судоходный сезон совсем недавно открылся, и на пристани было полно зевак, глазеющих то на большие корабли, то на крохотные судёнышки.

— На Земле сейчас тоже весна. Скоро май… то есть тревень — и каникулы! — вдруг заметила женщина.

— Каникулы? — переспросил оборотень, жуя что-то.

— Поверь, никто так не радуется каникулам, как учителя.

И Полина как-то притихла. Чёрный заглянул ей в лицо:

— Ты чего?

— Лёша…

Мужчина вздохнул, хорошо зная, как Полина тоскует по сыну.

— Мы этим летом собирались на море съездить. Деньги копили. Лёша так мечтал об этой поездке…

Когда Стах Карнеро позвонил ему, Ян насторожился:

— Чего тебе?

— Давай поменяемся месяцами!

— То есть?

— Ты мне уступишь тревень, а потом изок и страдник (июнь и июль — Прим. авт.) — твои.

— Зачем?

— Надо.

Грис отказался чисто из вредности:

— Нет.

— Да пойми ты, я Полинку порадовать хочу.

Ян и так исходил от ревности, а тут Стах со своим «порадовать»!

— А я не хочу?! Радуй в своё время.

— Потом будет поздно, — брякнул Карнеро.

Серый заинтересовался:

— Стах, что ты удумал? Колись, или натравлю Гаруальда.

— Сука ты, серый! Я ж правда для Полины стараюсь.

— Рассказывай!