Снегирь и волк

Глава 19

Глупо было надеяться, что Ансур Шеремет оставит случившееся в баре без наказания. Спустя пару дней после Самхейна бета заявился на обычную ежедневную тренировку. В ответ на задранную бровь Гилмора безмятежно улыбнулся:

— Давненько не разминался. Так и форму недолго потерять.

И стал в пару с Желевым. Сварн, Полина и Никон переглянулись с одинаково перепуганными лицами. Белый скрипнул зубами, отмахнулся от встревоженного Владия:

— Не лезь.

Гилмор, прищурившись, наблюдал за оборотнями и пытался разобраться в ситуации. А Ансур спокойно разделся, перекинулся в здоровенного волка. Никон, самый крупный из всех учеников, рядом с ним выглядел недокормышем.

То, что это была не тренировка, а самый настоящий бой, быстро поняли все. Владий шагнул к Родику, но тот взглядом велел остановиться. Гилмор знал, что Шеремет не причинит серьёзных травм ученику, но через минут десять стал в этом сомневаться. Когда вытоптанная полянка окрасилась кровью, Полина не выдержала:

— Хватит! Остановитесь!

Тихий жалобный визг резанул слух. Никону крепко досталось. Полина схватила Родика за руку:

— Бета, остановите их!

Гилмор словно очнулся, заорал:

— Ансур, пёсий сын! Стой!

Огромный Белый волк даже ухом не повёл, подмял под себя противника, оскалив окровавленную пасть.

— Стоп! — Родик торопливо срывал с себя куртку, собираясь перекинуться.

Но волки не слышали его. Ансур с утробным рыком вгрызся в белую шкуру. Жалобный вопль Желева. И Полина завизжала, падая на колени.

— Что здесь происходит? — поинтересовались тихим голосом.

На краю поляны стоял Белый альфа. В тот же миг всё прекратилось.

— Тренируемся, альфа, — Родик с вымученной улыбкой втиснулся между двумя окровавленными оборотнями.

Виттур перевёл тяжёлый взгляд на волков и велел:

— Перекиньтесь!

Сварн помог подняться перепуганной Полине. Рейнгольд подождал, пока мужчины подойдут к нему:

— Ансур?

— Решил размяться, — коротко пояснил оборотень, вытирая с руки кровь.

— Никон?

— Просто тренировка, — полупридушенным голосом выдохнул тот.

Виттур не поверил и начал злиться. От взгляда, брошенного на Ансура, Чёрная волчица покрылась холодным потом и решила вмешаться:

— Альфа, позвольте!

Вымораживающий взгляд замер на ней.

— Слушаю.

— Я слышала про мастерство вашего беты Ансура, когда была в городе, и особую технику боя Ледяных волков. Я попросила бету устроить спаринг, чтобы посмотреть, что это такое.

Женщина едва выдержала его взгляд. Знала, что сейчас он пытается проверить: врёт она или говорит правду. Но Полина действительно, будучи в Меокхо, узнала об исчезнувшем виде волков-оборотней и присущей только им манере боя. И Ансур Шеремет владел этой манерой — то есть Чёрная не обманывала… разве что совсем чуть-чуть. Рейнгольд долго смотрел на неё, потом позвал бет и ушёл.

— Если ты думаешь, что я буду благодарен тебе, то ошибаешься, — прошипел Никон, зажимая окровавленный бок.

— Ничего я не думаю, — огрызнулась Полина, не сводя встревоженного взгляда с удаляющегося Шеремета. — Сомневаюсь, что ты вообще знаешь такое слово — «спасибо»!

Никон, Владий и Нарсий ушли с поляны. Каминский укоризненно посмотрел на неё. Полина развела руками:

— А что мне оставалось делать?

— Надо было с самого начала рассказать альфе про Никона.

Женщина тяжело вздохнула:

— Всё, Сварн. Что случилось, то случилось.

Как и ожидал Серый волк, наказали Полину: отправили помогать Элин убираться в покоях. Блондинка недовольно поморщилась:

— Спальню и кабинет альфы убираю я. А ты будешь мыть большую гостиную. Там всего делов, что рояль протереть да пройтись с абугом.

Чёрная волчица покрутила в руках тот самый абуг, внешне похожий на обыкновенную швабру, а функционально стоящий целого моющего пылесоса. И не надо в грязной воде плюхаться или таскать за собой неудобный, громоздкий аппарат. Но сейчас волчица смотрела не на местную супер-швабру, а на раздражённую красотку. С чего это обычно приветливая девушка так вызверилась? Только потому, что они с волками увидели её перепалку с матерью?..

В большую гостиную Полина попала вечером, когда Виттур вышел из кабинета, а потом и вовсе покинул замок вместе с бетами. Она словно попала в сказку: в полутёмном зале старинного замка было тихо и пусто. Лишь мерцали светильники на стенах да грозно взирали предки Виттура с портретов. Женщина прошлась по просторному залу, прислушиваясь к эху собственных шагов, и не удержалась: напевая «Сказки венского леса», закружилась по паркету. А за ней в окна подглядывала любопытная ночь. Наконец, волчица замерла, мечтательно закатив глаза: станцевать бы здесь вальс в длинном пышном платье!.. Тут же осекла сама себя. Размечталась, омежка! Оборотница подхватила оставленные на полу тряпки и направилась к белеющему в углу роялю. Протерев пыль, волчица скользнула на банкетку, открыла крышку, осторожно тронула клавиши. У Полины было классическое воспитание. Родители-педагоги старались нашпиговать дочь знаниями и умениями по полной программе. Разумеется, музыкальная школа была включена в список наравне с общеобразовательной. Пальцы быстро вспоминали когда-то выученные мелодии.

Уборка гостиной затянулась.

Поздно-поздно вечером позвонил Ян Грис: знал, что волчица раньше полуночи спать не ложится.

— …Как идут занятия?

Иллюзия Серого альфы вольготно восседала на мягком кресле. Полина с завистью глянула на удобную мебель, присаживаясь на твёрдый стул в своей комнате. Вымотанная тяжёлым днём, призналась:

— Знаешь, у меня иногда такое чувство, будто кто-то наверху сидит, смотрит на меня и говорит: «А давай-ка Полину на север забросим? Справится она там или нет? Ты гляди — справилась! А давай-ка мы ей пару мудил подбросим. Справится или нет? А что если мы ей…» И так до бесконечности: выдержу — не выдержу.

Оборотень засмеялся:

— Выдержишь. Ты сильная, Полина. Главное — не показывай, когда тебе плохо. Будут давить постоянно. Только я про мудил не понял.

Волчица печально вздохнула.

— Да так, было дело.

— Не скажешь? — понял мужчина.

Женщина отрицательно качнула головой и пожаловалась:

— Меня сегодня заставили полы мыть в огроменном таком зале. Представляешь? Ну, почему оборотни не могут колдовать? Так бы щёлкнул пальцами — и всё!

Мужчина сочувственно глянул на приунывшую волчицу и попытался её приободрить:

— Малышка, я делаю, что могу. И у меня есть чем тебя порадовать.

— Да?

— Гаруальд Маггур хвалил тебя перед Советом, и под это дело мне удалось выбить тебе небольшие каникулы на весенний праздник.

— Остара?

— Да. На две недели я заберу тебя оттуда.

Ян рассмеялся, слушая радостные вопли своей волчицы. Протянул руку, чтобы коснуться щеки, понимал, что это невозможно, что перед ним лишь иллюзия, запрограммированная изготовителями гилайона. Пальцы замерли в паре миллиметров от женского лица.

— Я скучаю.

— И я скучаю, — призналась волчица.

Ансур Шеремет, естественно, подвалил Полине за вмешательство в драку.

— Неужели ты думаешь, я на столько глуп, что не найду что ответить альфе?

— Прости. Я испугалась.

— Думать надо! — зло рявкнул бета.

А волчица думала, только не о том. Сварн успел рассказать ей, что Виттур в курсе случившегося в баре. Та компания уже найдена и наказана. Все пятеро прикованы к позорному столбу на главной площади города и обязаны каждому интересующемуся объяснять, что сидят в ошейниках, как обычные дворняги, за то, что впятером напали на одну волчицу.

— Ну, слава богу, что хоть живые и целые остались.

Каминский захохотал:

— Поля, поверь мне на слово: лучше бы Рейн их убил. Для оборотня напасть на беззащитную самку — позор. Эти волки станут изгоями, им придётся покинуть Эллари-Зари.

— А Никон?

— Тоже сидит у столба, только здесь в замке. Давно пора было сбить с него спесь.

Не думать о том, что по её милости шестеро оборотней вынуждены будут покинуть родину, волчица не могла. Она уже поговорила с Шереметом и даже с Гилмором. Беты велели не лезть, куда не надо. Но когда это останавливало женщину?! Полина пошла к альфе.

— Можно?

Мужчина отложил ручку с золотым пером и отодвинул недописанное письмо.

— Проходи. Что-то случилось?

— А почему вы пишите письма от руки? Сейчас же модно печатать их на компьютере! — отвлеклась оборотница.

— Зависит от адресата, — пожал плечами Рейнгольд. — Деловым партнёрам письма печатаются, друзьям пишу сам, — и напомнил. — Так что тебя привело ко мне?

Женщина замялась:

— Хочу попросить за оборотней и Никона Желева.

Виттур откинулся на спинку кресла:

— Почему?

— Они ещё молодые совсем, глупые.

— Вот пусть и умнеют.

Волчица села напротив и ласковым голосом выдала:

— Альфа, это неправильно!

Взгляд Рейнгольда начал леденеть.

— Что?

Но Полину уже понесло. Она взмахнула руками:

— Это непедагогично! Физические наказания отрицательно влияют на самосознание и чувство собственного достоинства. А также обнажают бессилие учителя…

— Та-ак! — угрожающе протянул Виттур, поднимаясь.

… Спустя полчаса злая волчица подошла к прикованному к позорному столбу Желеву. Тот удивлённо глянул на женщину:

— Чего тебе?

— Наказали.

— За что?

— За вас, дураков, просить пошла.

Никон заржал, только цепь затряслась. Волчица надулась и вытащила книгу:

— Велено самой учиться и учить тебя манерам, волчок!

— Бл…! — ржач оборвался. — Мало мне было ошейника, так ещё ты!

— Садись и слушай, недоросль!

Сварн обречённо вздохнул, наблюдая за происходящим у столба.

— Что там? — Родик услышал его вздох.

— Не знаю, кого жалеть: Полину или Никона. Она его задолбает, понятное дело, но и Никон не сидит молча: заслушаешься его примерами из жизни.

— …А кто расфигачил Яру морду битым стаканом? — Никон скрестил руки на груди.

— Это меня друг научил, — похвалилась Полина. — Он всегда говорил: «Голыми руками дерутся только идиоты. Надо использовать всё: ноги, камни, палки, осколки бутылок…»

— Хорошие ж у тебя друзья там были, — хмыкнул волк. — Нашли чему бабу учить!

— Но пригодилось же! — возразила женщина. — А вообще зря ты эту месть затеял. Тебе же, дураку, наука была: нельзя недооценивать противника.

Желев промолчал, но на щёках заходили желваки. Полина украдкой разглядывала его, парень заметил, ухмыльнулся:

— Нравлюсь?

— Окстись, сосунок! Я тебе в мамки гожусь!

Оборотень заржал:

— Мне пятьдесят четыре года, женщина.

— Да? — огорошенно протянула волчица, уже в открытую разглядывая Никона. — А на вид лет двадцать. Ты на молодого Шварца похож. Морда кирпичом — точь-в-точь как у киборга в «Терминаторе».

Желев подвис. Полина присела рядом:

— Актёр у нас популярный очень. Мужики фанатеют. Он такой!.. Ну, такой!!! Никакой течки не надо! Понял?.. Рост — метр девяносто. Грудь — полтора метра в обхвате…

— Да ладно врать! — недоверчиво хмыкнул оборотень.

— Не вру! У меня муж его постерами все стены заклеил, после выхода второй части. Я столько раз Термика смотрела, что наизусть запомнила…

— Какого термика…

— Терминатора, — поправила женщина. — Слушай!..

Виттур с Ансуром, вернувшись из города, недоумённо уставились на устроенное во дворе замка представление.

— Не понял, — Рейнгольд непроизвольно затормозил, разглядывая Полину, увлечённо рассказывающую что-то.

Желев и Каминский слушали её аки малые дети, раскрыв рот. А волчица не просто говорила, она ещё и показывала. Оборотень пригляделся, пытаясь понять что… Кто-то полз, тяжело полз… Резкий взмах рукой, словно пытался схватить кого-то впереди — Сварн аж вздрогнул и на всякий случай отодвинулся подальше.

Шеремет откровенно наслаждался, наблюдая за этим балаганом. А Виттур, наоборот, нахмурился.

— …Он достаёт пистолет и говорит с ухмылочкой: «Аста ла виста, бейби»! Бах!!! — и Т-1000 — вдребезги!!!

Полина вошла в раж и не сразу заметила новых то ли слушателей, то ли зрителей. Сварн и Никон честно пытались намекнуть оборотнице на появление альфы — не получилось.

— Очень интересно!

Полина обернулась:

— Да?

Рейнгольд зло прищурился:

— Так у нас наказание возле столба ещё не отбывали… Чтобы весело да со зрителями! Правда, Сварн?

Серый, смущённо кашлянув, смылся. А Виттур перевёл взгляд на Белого волка в ошейнике:

— А ты, Никон, уже всё переосмыслил, понял, что менталист — это большая ответственность, а не личная забава?

Парень тяжело вздохнул:

— Да, альфа.

— Ты знаешь, что должен делать?

— Да, альфа.

Рейнгольд шагнул к замку. И вдруг:

— Альфа, а ошейник? — напомнила оборотница.

Желев зло шикнул на неё. Женщина прикусила язык, но было поздно. Виттур повернулся к ним, ожидая пояснений. Полина вздохнула:

— Я подумала, раз все всё осознали, может в дом пойдём? Что мы вокруг этого столба, как кони вокруг коновязи, прыгаем?

Ансур, давясь от смеха, метнулся к дверям:

— Прости, Рейн! Я больше не могу!

Полина сжалась, предчувствуя разнос, но вожак молча пошёл за бетой. Никон недоумённо тряхнул головой: ему показалось или Виттур так быстро скрылся в доме, чтобы самому не рассмеяться? Женщина устало села на деревянный помост:

— Холодает, однако.

— Что на тебя нашло?

— А что?

Желев сел рядом:

— Альфа без необходимости не наказывает. И точно знает, когда простить. А ты лезешь куда не надо!

— Ну, спасибо! — обиделась Полина.

— Твоя защита выглядит так, как будто ты ко мне что-то чувствуешь.

— Ошалел?

Никон криво усмехнулся:

— Если самка бросается на защиту, то это или ради детёнышей, или чтобы прикрыть горло своей паре.

Полина выпрямилась, озадаченно потирая лоб:

— Что ж у вас всё не как у людей?!

— А мы и не люди, — последовал резонный ответ.

…Через два дня Никон Желев покинул замок Виттура навсегда. Теперь ему предстояло решать судьбу пятерых своих товарищей и отвечать за их жизнь.

Ансур пару дней ещё обижался и в качестве наказания велел волчице подготовить реферат по психологии оборотней. Полина откладывала до последнего, надеясь, что бета смилуется и отменит эту нудятину, но Шеремет упёрся. Волчица поплелась в библиотеку, которую за время пребывания в замке нашла бы с закрытыми глазами. Тем более помещение располагалась по соседству с кабинетом Рейнгольда, так что долго искать не было необходимости. Привычно прошлась вдоль стеллажей, выбирая подходящую литературу, присела на широкий подоконник, листая справочник. А потом услышала голос Виттура, вернувшегося из города, и, не задумываясь, спряталась за плотную широкую портьеру. Без напоминаний поставила ментальную защиту — Шеремет мог гордиться ученицей.

Рейнгольд Виттур говорил по гилайону.

— Я уже высказал свои соображения по этому вопросу.

— Надо менять тактику. Да, я уверен! А пятеро порванных волков твоей уверенности не убавили?

..

— Давайте поменяем время.

..

— Да. Напасть днём. Я уже говорил с Бурым, он поддержал меня.

..

— Почему нет? Как только Серые выйдут на след, мы прибудем. Всё.

Полина не видела, с кем говорит альфа: изет-функция гилайона, создающая иллюзию собеседника, была выключена, но, судя по всему, это кто-то из Совета. Значит, по ночам Белые волки были на охоте? Все? Или только Виттур с бетами? Откуда силы берут? А Рейнгольд тем временем вытащил огромную книгу из отдельного шкафа и склонился над ней. Полина замерла, не зная, что делать. Казалось, что особенного: выйти, обозначить своё присутствие? В конце концов, она к занятиям готовится, а не любовные романы почитать захотела. Но страх перед Белым альфой достиг такого размера, что женщина решила лучше затаиться, чем объясняться под прицелом мёртвых голубых глаз.

— Мой господин, вы здесь?

Полина узнала нежный голосок Элин Маршан. Похоже, будет что-то интересное! Чёрная волчица осторожно заглянула в узенькую щелку между портьерой и стеной.

Рейнгольд так и стоял у стола, опираясь на руки, только теперь смотрел на девушку. А та в призывной позе замерла у входа.

— Что ты здесь делаешь? — спокойно спросил альфа.

— Хотела сказать, что убралась в вашей спальне. А заодно узнать, не будет ли у вас особых пожеланий?

«Вот шлюшка!» — не удержалась Полина. А Элин соблазнительной походкой подошла к мужчине:

— Я так скучала, мой господин.

Женщина отчётливо услышала звук поцелуя. С интересом припала к щёлке, силясь рассмотреть происходящее. Элин обхватила шею мужчины, прижалась всем телом, а тот придерживал её одной рукой. Оборотень стоял спиной к окну, и Полина не могла рассмотреть его лицо, в отличие от лица девушки. Такого слепого обожания женщина не видела давно. Эта идиётка, как говорил Стах, была влюблена в альфу!?

— Вы так заняты в последнее время. Совсем не отдыхаете. Позвольте мне помочь вам расслабиться, доставить удовольствие! — Элин подтолкнула мужчину к креслу у стола.

Тот сел. Полина видела его в профиль: мужчина спокойно наблюдал за девушкой, не подбадривал, но и не прогонял. А та опустилась на колени, удобно устраиваясь между его ног. Тихо вжикнул замок брюк. Значит, альфа любит ласки язычком. Хотя какой мужчина их не любит?! Полина вспомнила, как громко стонал Ян, когда она делала ему минет. Как любил такие забавы Андрей…

Но Виттур не стонал и не кричал. Он запрокинул голову, закрыл глаза, и лишь учащённое дыхание показывало, что он реагирует на происходящее. Головка Элин двигалась туда-сюда, даже до окна долетали влажные, чмокающие звуки. Наконец, тяжёлый вздох Рейнгольда сквозь стиснутые зубы, резкий выдох — и Элин, облизываясь, как обожравшаяся сметаны кошка, ликующе посмотрела на мужчину:

— Мой господин!..

— Спасибо, Элин.

И всё?! Даже Полина за портьерой возмутилась. Ни «детка, ты лучшая», ни поцелуя! Сделала своё дело — и гуляй?! Вот скотина! Волчице даже стало жалко блондиночку. А та и не обиделась вовсе, продолжала смотреть на альфу преданными, щенячьими глазами. Точно идиётка!

Дождавшись, когда Рейнгольд уйдёт, Полина побежала к себе. Пора была собираться на день рождения Айне. В большом, вкусно пахнущем помещении кухни было многолюдно. Женщина выцепила глазами разрумянившуюся от всеобщего внимания экономку:

— Айне! С днём рождения! Это тебе.

И протянула свёрток. Волчица с интересом разглядывала непривычную упаковку.

— Что это?

— Открой!

Айне осторожно развернула мягчайшую, словно облачко, кремовую шаль. Полина без преувеличения гордилась собой. Она корпела не одну неделю, выкраивая свободные минутки, чтобы порадовать старую волчицу. И надеялась на восхищение и благодарные отзывы.

— Что-то не так? — она заметила растерянное лицо экономки.

Айне промолчала. А Родик, оказавшийся рядом, поинтересовался:

— Снегирь, а ты знаешь, что вязание — это тоже колдовство? — и по лицу понял: — Не знаешь.

Встрял Шеремет:

— Нитку можно заговорить на неудачи, болезнь.

— А зачем? — всё ещё не понимала Полина.

Гилмор переглянулся с Ансуром:

— Одной физической подготовки мало. Тут с мозгами работать и работать.

Шеремет согласно кивнул и повернулся к Айне:

— Носи смело.

Полина довольно просияла, глядя на экономку в своём подарке, и постаралась забыть неприятный осадок после нелепых подозрений в колдовстве. Посидели душевно, даже противная парочка Владия и Нарсия не лезла, устроившись на противоположной стороне стола. Вообще после той истории с Никоном Полину оставили в покое. Даже Родик больше не оскорблял и не обзывал, разве что по делу, когда подопечная откровенно выбешивала.

А на следующий день начался персональный ад Чёрной волчицы. Полина привычно заняла своё место за столом и приготовилась ждать альфу. Рейнгольд в это утро пришёл рано. Явно не в духе!

— Все вон!

Полина вслед за остальными метнулась к дверям, когда почувствовала чьи-то железные пальцы на своём плече. Обернулась и вздрогнула от леденящего душу взгляда альфы.

— А ты останься! — сказано было тихим, почти ласковым голосом, но Полина перетрусила вусмерть.

Когда они остались в столовой одни, мужчина медленно прошёлся вдоль стола, то ли пытаясь успокоиться, то ли не зная, с чего начать. Волчица решила, что, скорее всего, первое.

— Я пересмотрел твой распорядок дня, расписание занятий. Оказывается, у тебя полно свободного времени, раз ты успеваешь жаловаться своим дружкам!

Полина гулко сглотнула, вспоминая, как несколько дней назад в разговоре с Яном и Стахом вскользь упомянула о выволочке, устроенной Рейнгольдом за неуважительное обращение к бете (Родик, скотина, наябедничал!) и наказании в виде ошейника. Тяжёлый, масивный ошейник с шипами сильно отличался от предложенного когда-то Стахом. Если тот скорее намекал на фривольные желания и игры, то этот, натёрший шею, как-раз-таки должен был усмирить, показать истинное место волчицы. Собственно говоря, сначала красноватые отметины на шее заметил Карнеро, а уже после волчица рассказала о случившемся.

Оборотница сжала кулаки, не от злости — от страха.

— Я не жаловалась.

— А они решили, что да. И высказали свои претензии Совету, — тихо возразил мужчина. Полина уже знала: чем тише говорит альфа, тем он злее.

— Они! Не я! — не сдержавшись, крикнула женщина, предчувствуя беду. И тут же как подкошенная рухнула на колени, раздавленная мощью вожака. Рейнгольд был сильно зол, не сдерживался и не котролировал силу. Без сострадания смотрел на распластанную на полу женщину и шипел:

— Никогда не повышай на меня голос!

Оборотница с трудом дышала, опираясь на дрожащие руки, словно сила альфы перекрывала ей кислород. Тело не слушалось, не подчинялось. Она еле-еле мотнула головой, показывая, что слышит и что согласна. Мужчина присел рядом на корточки:

— В твоё расписание я добавил пару новых занятий и тренировки с Ансуром. Тебя, помнится, заинтересовали бои Ледяных волков?

Снова слабый согласный кивок. Альфа взял волчицу за подбородок, принуждая поднять взгляд:

— Смотри, Полина. Моё терпение не безгранично. Ещё один залёт — и ты никуда не поедешь.

Тем же вечером женщина драила пол в коридоре. Все давно спали, было около полуночи, но приказ альфы. Виттур знал про каникулы, уже знал! Не хотелось думать, что он специально лишит её праздника. Всё-таки, каким бы бессердечным ни был Белый волк, подлости оборотница за ним раньше не замечала. И так хотелось вырваться из этого ада. В голову то и дело приходили малодушные мысли уехать отсюда и не возвращаться, остаться с Яном. Потом женщина одёргивала саму себя, перехватывала абуг и тёрла пол дальше. Одно дело, когда здесь в тюрьме её тело, однажды это закончится. Год, два, испытания Совета — и она свободна. Другое дело стать парой Яна Гриса, это уже навсегда, назад не отыграешь.

Рядом кто-то стал. Полина вопросительно глянула на Айне. Та улыбнулась:

— Давай помогу.

Работать молча было неудобно. Потихоньку женщины разговорились.

— …Сильно скучаешь по своей семье?.. Хотя что я спрашиваю?

— Неимоверно, Айне, — грустно улыбнулась волчица. — Мне иногда кажется, что я всё выдерживаю, только потому, что сделать больнее мне уже невозможно. Но с другой стороны всё это: занятия, тренировки, бесконечные придирки и наказания — помогает хоть ненадолго отвлечься, забыть, что где-то мой сын один.

— Полина, почему один? — Айне оперлась на абуг. — У него остался отец, есть бабушки, дедушки.

— О боже! — взвыла женщина. — Да я бы дьяволу душу продала, лишь быть рядом с сыном! Незримо, тайком, украдкой! Я бы не оборачивалась оборотнем, ела бы одну траву, но рядом! Видеть, что с ним всё хорошо. Что ни одна гадина его не обижает.

— Его могли обижать и при тебе, — возразила экономка и добавила: — Всё зависит от самого мальчика. Но я тебя поняла. Прости, что затронула эту рану, раскровила.

— А она и не заживала никогда.

Айне с жалостью смотрела на помрачневшую женщину, на побелевшие от напряжения пальцы на ручке абуга. Растрёпанные чёрные волосы ещё больше подчёркивали бледную кожу и большущие, полные слёз глаза.

— Ты никогда раньше не рассказывала о своей тоске. Я думала, ты… привыкла, смирилась.

Чёрная волчица запрокинула голову кверху, чтобы сдержать слёзы:

— Я жду каждую ночь, потому что только во сне могу встретиться с ними.

— Поплачь, если хочешь: легче станет.

— Не станет, — резко ответила оборотница, поджимая губы.

Айне хотела что-то сказать, но вдруг замерла, а за ней и Полина. В начале коридора безмолвной статуей застыл Рейнгольд Виттур.

Сколько он уже здесь стоит? Что успел услышать? И волчица торопливо перебирала сказанные слова: не ляпнула ли чего лишнего? Вожак медленно подошёл. Причём по его лицу нельзя было понять, к чему готовиться: к пустому разговору, что совсем не в духе Виттура, или к очередному нагоняю, хотя непонятно за что. Мужчина быстро глянул на экономку:

— Вон!

Та почти бегом бросилась к лестнице. Полина зябко поёжилась, втягивая голову в плечи. Оборотень обошёл Чёрную волчицу по кругу:

— Тебе стало бы легче, знай ты, что с твоим детёнышем на Земле всё в порядке?

Волчица вскинула голову. Он слышал! Женщина немного помолчала, но всё-таки ответила:

— Да. Знать, что мой сын жив, что у него всё в порядке, как раньше бегает на тренировки по футболу… — она с надеждой глянула на оборотня. — А вы можете?

Альфа насмешливо смотрел на подопечную:

— Я не Грис и не Карнеро, Снегирь… Просто любопытно стало.

Полина опустила голову, кусая губы, чтобы не сказать этой сволочи, что она думает о таком любопытстве, а внутри с утроенной силой запульсировал знакомый сгусток боли. Рейнгольд пристально наблюдал за волчицей, следя за малейшими изменениями на её лице. Чтобы скрыть чувства, женщина схватилась за швабру. Абуг был в опасной близости от дорогой обуви мужчины. И когда тряпка всё-таки мазнула по чёрным ботинкам, оборотень наступил на мокрую ткань, тем самым привлекая внимание подопечной:

— В том, что ты переживаешь за своего сына, нет ничего особенного или героического. Ты мать. Думать о собственных детях — здоровый инстинкт любой самки.

И что? Зачем он говорит это? Но Рейнгольд уже повернулся и направился к лестнице. Через пару минут выскочила Айне.

— Ну? Чего хотел альфа?

Волчица пожала плечами:

— Сама не знаю.

Экономка смущённо кашлянула, поглядывая на женщину.

— А ты ничего странного за нашим альфой не замечала?

— Нет, — оборотница пожала плечами. — Такой же как всегда. Псих отмороженный.

Айне шикнула на волчицу, оглядываясь на всякий случай. Полина криво усмехнулась, но не стала развивать эту тему. Вдвоём они быстро домыли пол в коридоре и, пока убирали абуги в подсобку, Белая волчица решилась узнать то, что давно не давало покоя.

— Полина…

— Спрашивай, — улыбнулась та.

— Это очень больно, когда тебя кусает оборотень?

Женщина, признаться, не ожидала подобного вопроса. На секунду задумалась, потом коротко кивнула:

— Да.

А перед глазами встал образ чёрного чудовища с ощеренной пастью, тёплая кровь, заливающая тело… Как она могла объяснить разницу: когда тебя кусают, а когда едят?!

Айне тяжело вздохнула:

— Иди-ка ты спать, я сама закончу.

— Нет, если узнает альфа, меня не пустят на Остару в Маоту.

— А ты уезжаешь от нас?

— Только на праздник. Потом придётся вернуться.

Последняя фраза прозвучала знаково для старой волчицы и немного расстроила.

Гудел за окнами ветер, швыряя в окна пригоршни снега. И окна гасли: сначала те, что были в коридоре, потом одинокий огонёк в маленькой комнате. Замок засыпал.