Солги обо мне

Глава двенадцатая: Венера

Глава двенадцатая: Венера

— Калашникова, задержись, - окрикивает меня Ольховская, как раз когда я с трудом поднимаюсь со скамейки.

Сегодня действительно очень устала.

Настолько, что впервые за последний месяц в моей жизни были целых девяносто минут без мыслей о Нем. То есть - без любых мыслей. Была только музыка, боль и мои непрекращающиеся попытки довести до совершенства каждый танцевальный элемент. В конце концов, у меня начало получаться как раз тогда, когда я, наконец, нашла в своей голове тот заветный выключатель, нажав на который мое тело просто потеряла чувствительность и превратилось в инструмент.

Стало чем-то вроде красивого японского клинка, который я снова и снова, и снова затачивала до идеальной остроты. Правда, сев на скамью в конце репетиции, первой моей мыслью было: «Кажется, я не встану без посторонней помощи».

Ольга Игоревна становится рядом со мной, без спроса забирает из моих беспомощных пальцев убитые в хлам пуанты и вертит их из стороны в сторону. Как будто оценивает степень моей усердности по степени их «убитости».

— Мне вот это, - возвращает их мне, - очень хорошо знакомо. У меня тоже было разбитое сердце, когда я получила свою первую главную партию.

Учитывая то, что я занимаюсь у Ольховской уже шестой год, бессмысленно отнекиваться. Последние пару лет в танцевальной студии я провожу гораздо больше времени, чем рядом со своей семьей. Наставница знает меня как облупленную, буквально со всех сторон.

— Это помогает, - отвечаю я.

Она понимающе кивает.

— Тем не менее, твои успехи стали настолько очевидны, - продолжает Ольховская, - что я решила рискнуть и рекомендовать тебя на одну из ведущих партий.

От неожиданности я мотаю головой. Нет, нет, это мне снится. Я, конечно, убивалась последние недели просто как проклятая, но делала это не для того, чтобы Ольг Игоревна меня заметила и, наконец, выделила из десятка таких же из кожи вон лезущих девочек.

— Ты против? - хмурится Ольховская, видимо не так истолковав мое поведение.

— Я… что вы! - Снова в панике глотаю слова. - Мне просто… тяжело поверить, что… может быть…

— … мечты сбываются? - подсказывает она.

— Да. У меня давно ничего не исполнялось.

Конечно, я имею ввиду совсем не танцы, но это откровение пусть канет в лету. Сейчас в моей жизни есть только балет и моя танцевальная школа. И еще, конечно, книги. Куда же я без своих любимых космодесантников без страха и упрека.

— Завтра на репетиции будет Барский.

— Ох, блин. - Я, как маленькая, закрываю рот рукой, потому что на языке вертится пара слов покрепче. Не уверена, что Ольховскую порадует наличие таких слов в лексиконе трепетной балерины.

— Надеюсь, - наставница указывает пальцем куда-то в центр моей груди, - ты отыщешь там то, что ранит больнее всего, возьмешь всю эту боль и выложишься на двести процентов. Тогда, возможно, ты получишь партию.

От волнения сдавливает гортань. Ни звука не могу протолкнуть, поэтому лишь порывисто обнимаю Ольгу Игоревну, кое-как хриплю, что выложусь на триста процентов и, забыв о разбитых ногах, бегу в раздевалку.

Партия!

У меня будет вторая партия!

А когда я выхожу на крыльцо в уже порядком потеплевшие первые майские сумерки, оказывается, что этот день приготовил мне еще один сюрприз. Хоть я его и не просила.

Даже не знаю, почему я сразу понимаю, что тот мужчина рядом с белым «внедорожником» известного немецкого люкс-бренда - этот тот самый Щеголь, чей зонт я высушила, бережно сложила и поставила в углу прихожей. У многих моих знакомых по танцевальному классу есть парни или просто «мужчины», которые встречают их после занятий. Такое тут не редкость - все привыкли, никто не обращает внимания.

Но за этого мой взгляд хватается почти мгновенно.

Может, все дело в букете, который он небрежно держит одной рукой, как будто даже не заботясь о том, что кремовые розы едва не трутся об асфальт, словно веник. Их там штук… пятьдесят? Нужно очень постараться , чтобы держать такую тяжесть одной рукой, а у него откровенно скучающий вид - ни намека на усилия.

Как он меня нашел?!

Первые секунды ступора пытаюсь выстроить какую-то логическую связь между нашим коротким столкновением, его зонтом и вот этой, уж точно не случайной встречей, и только потом, когда мимо пробегает пара девушек, догадываюсь подумать о другой, более прозаичной и железобетонно логичной причине, по которой он тут появился.

Это чей-то «папик». Хоть меня слегка подворачивает от этого слова, но кто я такая, чтобы осуждать чужую жизнь? А то, что я его знаю - это просто очень странное совпадение. Случались в моей жизни и более фантастические вещи.

Пожалуй, всем будет спокойнее, если он меня не заметит.

Стараясь не привлекать внимания, отхожу на правую часть широкой лестницы и быстро спускаюсь. Боком, блин, как краб.

— Дюймовочка? - слышу окрик в спину за мгновение до того, как собираюсь поздравить себя с успешно пройденной миссией бегства.

Вот же блин.

И делать вид, что оглохло - это просто невежливо. Может, приехал поинтересоваться судьбой зонта? Ольча, когда заезжала пару дней назад, сразу опознала какой-то дорогой бренд, сразу попыталась отжать, раз у меня он все равно стоит без дела углу, но я мужественно отстояла свои бастионы.

Пока я прикидываю, как лучше поступить, позади уже отчетливо слышны его шаги. Так что, когда рискую повернуться, Щеголь как раз стоят рядом, но на пару ступеней ниже. Так наши глаза почти на одном уровне, хотя он все равно умудряется смотреть на меня сверху вниз.

— Добрый вечер, - изображаю наивное удивление. - Вот и не верь после этого в совпадения.

— Совпадения? - Мужчина протягивает мне букет и снова проявляет чудеса терпения, пока я не соображаю взять цветы.

Букет действительно тяжелый - приходится держать его двумя руками, буквально прижимая к груди.

— Я потратил несколько дней, чтобы путем сложных логических умозаключений вычислить, в каких местах этого района могу вас встретить. Целая неделя ушла на работу с получившимся длинным списком. Вряд ли это вписывается в значение слова «совпадение».

— Я верну вам зонт! - спешу его успокоить. И только потом догадываюсь, что даже не поблагодарила за цветы. - Букет просто… ох… большой.

Большой? Он прекрасный и великолепный! Боже, да мне за всю жизнь подарили роз меньше, чем в одной этой охапке.

Но я все равно чувствую себя крайне неловко. С одной стороны - точно не просила ничего такого, не давала повод думать, что не прочь более близкого знакомства и вообще. Господи, да я ему даже имя не сказала, сбежала, словно угорелая и ни разу не оглянулась. До сегодняшнего дня если и вспоминала о той встрече, то лишь когда натыкалась взглядом на зонт, который держала в углу как навечно провинившегося ребенка. Даже подумывала дать объявление в одну из больших новостных групп города, что, мол, есть вот такой зонт, ищет владельца. Но окончательно отказалась от этой мысли, когда стало ясно, что любое подобное объявление выглядит либо как инфантильная дичь, либо как попытка из кожи вон вылезти, чтобы отыскать понравившегося мужика. Ни то, ни другое, точно в мои планы не входило.

— Это мне за то, что хорошо обращалась с вашим зонтом? - пытаюсь пошутить, но быстро закрываю рот. Пока не произнесла это вслух - шутка казалась вполне сносной.

— А вы с ним действительно хорошо обращались? - задает встречный вопрос Щеголь, но, в отличие от меня, юморить он явно не настроен. - Это просто цветы, Дюймовочка. И я рад, что сегодня они попали по назначению, а не отправились в мусорный бак.

Я представляю эту картину и держу при себе мысль о том, что чем выбрасывать ни в чем неповинные розы, он мог просто раздать по цветку каждой встречной женщине. И букет не пропал, и кому-то бы поднял настроение.

— Пока мы не перешли к более близкому знакомству, должен вас предупредить, милая девушка. - Он делает степенную гримасу, и в этот момент я рада, что могу спрятать придурковатую улыбку за охапкой розовых головок. - У меня приличный список положительных качеств, но, к счастью, среди нет нет альтруизма.

— К счастью? - Вот так поворот. С другой стороны, не могу не признать, что ему удалось меня заинтересовать. - Не так много людей вот так сходу признаются, что жестокосердные засранцы. Блин…

Он выразительно поднимает бровь, как будто ждет, какую гадость я выдам следующим пунктом. Но я с самым виноватым видом, пытаясь пробиться через досаду и икоту, извиняюсь за свои необдуманные слова и пытаюсь вернуть букет. Он же в ответ закладывает руки за спину, не предпринимая ровно ни одной попытки, чтобы сократить расстояние между нами. Как будто знает, что это окончательно выбьет почву у меня из-под ног.

Вот оно.

То, что меня настораживает даже больше, чем оба его чистосердечных признания - сначала о том, что потратил несколько недель, разыскивая девушку, которую знал от силы пару минут, потом - об альтруизме. Все это в принципе как-то укладывается у меня в голове, чего нельзя сказать о его… осмотрительности. Или как это правильнее сказать, когда человек как будто знает, чего от него ждут и идеально мимикрирует под эти ожидания.

«Спокойно, Вера, по-моему, ты просто слишком заморачиваешься», - говорит внутренний голос, но даже в нем звучат нотки сомнения.

— Олег Корецкий. - Мужчина протягивает руку для самого обычного рукопожатия. - На всякий случай, чтобы вы точно знали как зовут этого жестокосердного человека.

— Я поспешила с выводами, - оправдываюсь я.

— Отчего же, - он продолжает держать руку на весу. - По крайней мере вы были честны.

Почему у меня чувство, будто он сошел с обложки какого-то викторианского романа? Этакий мистер Дарси или герцог Лео в исполнении Хью Джекмана.

— Ника, - зачем-то называю ему эту форму своего имени. Она у меня официально одноразовая - представляюсь так в разных госучреждениях, куда не планирую ходить дважды или людям, с которыми не планирую пересекаться чаще пары раз в год. Вероника Калашникова, но лучше Ника.

— Как богиня победы, - с легкой задумчивостью говорит Олег.

— Просто Ника. - И прежде чем наш диалог не сменил вектор, задаю мучающий меня вопрос: - Как вы меня нашли? Это ведь, кажется… не так просто…

Очередное выражение его лица читается как: «Разве не просто?»

— Может, если на сегодня вы закончили, мы немного прогуляемся? - Он делает легкий приглашающий жест в сторону набережной, уже наводненной людьми по случаю перых теплых вечеров. - Обещаю поделиться всеми секретами и ответить на любые ваши вопросы.

— Любые?

— Какие посчитаете нужным задать, - расшифровывает Олег.

Откуда он знает, что я бы ни за что не согласилась пойти с ним ни в кафе, ни в ресторан. никуда, где бы мы были ограничены любым замкнутым пространством? Может, где-то на мне идет прямая трансляция моих мыслей?

В любом случае, все это мне сейчас не нужно. Ни в какой форме.

Все мужчины в моей жизни будут «лишними» на ближайших пару лет.

— Олег, послушайте. - Я снова предпринимаю попытку вернуть ему букет, но он точно так же убирает за спину. - Мне очень приятно ваше внимание и я солгала бы, если бы сказала, что оно не чешет мое ЧСВ…

— ЧС… что? - Он озадаченно морщит лоб.

— Не важно, - отмахиваюсь от дурацкого слэнга, который, как и другие слова-паразиты, успела подхватить у Ольчи. - У меня в сердце дыра размером с … Меркурий.

Спотыкаюсь.

Я же не собиралась использовать для сравнения именно это слово.

Я хотела сказать, что не ищу ни знакомств, ни встреч, ни, тем более, кого-то для постоянных свиданий. Просто озвучить свою позицию, даже если в его планы входит просто охмурить меня на одну ночь. А вместо этого за ребрами снова что-то судорожно сжалось. Тот маленький комок нервных окончаний, которым удалось выжить поле напалма моего самоуничтожения.

— Значит, - Олег, впервые за наше знакомство (включая тот дождливый день) весело улыбается, - мне придется стать Юпитером, чтобы закрыть сквозняки в вашем сердце.

Мне остается только беспомощно сдаться и согласиться на прогулку.