Соло

ГЛАВА 44

Холли, которой ни разу в жизни не удавалось сохранить секрет, испытала двойное облегчение, когда поезд наконец прибыл в Бат. Убийственно медленно, будто агонизируя, он протащился вдоль платформы и замер.

Через несколько секунд Тесса и Оливия появились из вагона, и вот Холли уже обнимала их обеих.

— Просто не могу описать, как я без вас скучала, — сказала Холли, держа Тессу на расстоянии вытянутых рук и оглядывая ее. — Это прямо пять лет, а не пять недель. Выглядишь просто чудесно!

Тесса, которая сейчас улыбалась, действительно выглядела чудесно. Стройная и очень загорелая, с длинными светлыми волосами, заплетенными в косу, и большими зелеными глазами. Это просто несправедливо, но она, как всегда, смотрелась очень элегантно всего лишь в мешковатой хлопчатобумажной рубашке и защитного цвета шортах, подпоясанных красным платком. «Тесса — единственный человек из всех, кого я знаю, думала Холли, — умеющий носить армейский сэкондхенд».

— Ну и как у вас дела? — спросила Холли, весело смеясь, и взяла в охапку Оливию. — Только взгляни на ее глазки, Тесса! Просто невероятно.

Глаза Оливии, при рождении темно-голубые, стали сейчас темно-карими и сильно напоминали глаза Росса.

— Я знаю, — умиленно сказала Тесса, — на меня она совсем не похожа. Доминик говорит, что нам надо только надеяться, чтобы она не унаследовала и характер Росса.

Так как пыльная платформа вокзала не совсем подходящее место, чтобы стоять и обмениваться новостями, Холли, все еще держа Оливию на руках, направилась к своей машине.

— Пойдем, дома у меня обед и вкуснющий земляничный десерт.

Тесса взяла переносную люльку и рюкзак со своими вещами и пошла следом.

— Ты правда никому не сказала, что я вернулась? — спросила она, скорее с удивлением, чем с тревогой.

— Естественно, никому! — воскликнула Холли, явно обиженная. — Я ведь обещала не говорить. За кого ты меня принимаешь!

Тесса, ничуть не смутившись, улыбнулась.

— За ту, что не сможет не разболтать секрет даже ради спасения собственной жизни. Я просто поражена, Холли, правда.

— Еще бы, дорогая, — резко ответила Холли’ — Ведь это было нелегко. Тем более что Росс практически каждый день спрашивал меня, нет ли от тебя вестей.

…………………………………………..

Пообедали они в саду и затем долго просидели за кофе, обсуждая возвращение Тессы.

— Потому что это все-таки мой дом, — говорила она, словно чувствуя необходимость оправдаться перед подругой. — И я понимаю: Росс рано или поздно узнает, что я вернулась, но мне хочется прежде, чем это произойдет, самой устроиться здесь с Оливией.

— И что, по-твоему, он сделает, когда узнает? — спросила Холли, снова наполняя чашки и поддергивая юбку выше колен, чтобы ноги могли ухватить солнце.

Тесса пожала плечами.

— Понятая не имею. Но, скорее всего, раз уж Росс считает, что я выставила его дураком, то он вряд ли обрадуется.

— Он все время спрашивает о тебе, — напомнила ей Холли.

— Да, но говорит ли он что-нибудь про меня?

Холли поморщилась.

— Конечно, нет. Я ему нагло вру, а он прекрасно понимает, что я ему вру, но ничего не может поделать. Тесса, да он просто меня ненавидит!

— Меня тоже, — беспечно сказала Тесса. — А теперь почему бы нам не поговорить о чем-нибудь более воодушевляющем? Расскажи, как у тебя дела с Максом.

…………………………………………..

Тесса позвонила Фреду Леннарду, фермеру, хозяину домика, в котором она раньше жила, и он был очень растроган, узнав, что она вернулась, но еще больше он обрадовался, когда услышал, что аренда возобновляется. Сдать крохотный домишко с одной спальней было не так просто, как он ожидал: приезжие туристы требовали такой роскоши, как простор, душевые кабинки, современная сантехника и центральное отопление; надежных людей, которые бы сняли домик на длительный срок, найти было очень трудно. «Естественно, можно вернуться», — заверил Тессу Фред. Он оставит ключи под ковриком у задней двери, а рассчитаются они тогда, когда ей будет удобно.

«Однако странное испытываешь ощущение, — подумала Тесса, — когда возвращаешься в знакомые стены и обнаруживаешь такую непривычную пустоту». Из вещей первой необходимости здесь осталось совсем немного: все ее вещи были у Росса, — если только он их не сжег, — и не будь Холли, которая одолжила ей разномастных чашек, тарелок и прочих кухонных принадлежностей, а также набор постельного белья, Тесса бы просто погибла.

Холли была такой замечательной, что Тесса чувствовала себя очень неудобно из-за того, что до сих пор не сказала ей правды о причине своего неожиданного отъезда из Бата. «Хотя, — убеждала себя Тесса, — я это делаю в том числе и ради Холли. Ведь она не постесняется и выскажет все, что думает, Антонии Сеймур-Смит». Тесса не хотела, чтобы ее подруга потеряла единственную работу, которая по-настоящему нравилась, так что сказала, что статья Сэйди Лабелл, да еще вдобавок ее собственные долгие сомнения, вызвали у нее приступ слепой паники. Она просто ломанулась прочь со страху, и ей очень неловко оттого, что она задала Холли эту трудную задачу — сообщить обо всем Россу.

— Но что ты ему скажешь, когда с ним встретишься? — спросила Холли, искренне сочувствуя и в то же время немного не доверяя Тессе. Она прекрасно знала Тессу и понимала, что злобная статья Сэйди Лабелл вряд ли могла стать причиной для отказа от свадьбы.

— Не знаю, — честно призналась Тесса. — Надеюсь только, что он оставит меня в покое. Мне жаль, что я всех подвела, но у меня есть право оставаться здесь, и я останусь. У меня есть Оливия, мой дом и моя живопись. Все, что мне сейчас нужно, — медленно заключила она, — это иметь возможность продолжить собственную жизнь. В покое.

…………………………………………..

Жить тихо, однако, не значит оставаться незамеченной. Три дня спустя, выбравшись из ванной, Тесса услышала, как перед домиком остановилась машина, и ей не надо было выглядывать из окна, чтобы определить, что приехал Росс.

«Как всегда вовремя», — подумала она, ломая голову над дилеммой: весь свой скудный гардероб она сегодня утром постирала — сейчас вещи сохли на веревке в саду, — так что ей придется либо снова надеть футболку и джинсы, на которые Оливия так неблагородно срыгнула весь свой завтрак, либо предстать перед Россом в банном полотенце.

Запах детской блевотины ничем было не подавить. Ручка входной двери лязгнула, Тесса как можно крепче обмотала светло-зеленое полотенце вокруг тела, быстренько расчесала пальцами спутавшиеся мокрые волосы и направилась к лестнице.

Глядя на медленно спускающуюся Тессу, Росс размышлял о нелепости жизни: секс — его любимое занятие, но вот с Тессой он знаком уже почти год, а любовью они позанимались только дважды. Все обстоятельства работали против него; ситуация просто немыслимая. «Но в то же время, — признал он, с восхищением глядя на ее стройную загорелую фигуру и чувствуя, как в нем невольно пробуждается вожделение, — это невероятно эротично». Росс не мог себе представить, что в какой-то момент не хочет Тессу… он никогда не знал такой женщины, как она…

— Мне, наверное, следовало постучать, — сказал Росс, однако по взгляду было видно, что он не раскаивается.

— Наверное, следовало, — спокойно ответила Тесса. Она уже давно оставила попытки заранее спланировать эту встречу, так что сейчас действовала экспромтом. Все нервы, однако, были напряжены. Видеть Росса — это совсем не то, что его воображать. Махнув рукой в сторону выхода, она добавила:

— Ну, поскольку мой любовник ушел десять минут назад, то это неважно. Хочешь кофе?

— Твой любовник? — задумчиво проговорил Росс, идя за Тессой на кухню, но стараясь держаться на приличном расстоянии. — Хм, об этом детектив мне не докладывал.

Тесса не смогла удержаться от улыбки. Росс всегда умел заставить ее улыбнуться. «То есть почти всегда», — поспешно поправилась она.

— Ты нанял частного детектива? А я-то думала, что это за смешной паренек в клетчатой юбке все время ронял свою волынку. Он доложил, что было, когда он следовал за мной до Эдинбурга и?..

— Нет, — спокойным голосом перебил ее Росс. — Он доложил, что было, когда он следовал за тобой до Сент-Ивза.

Оттого, что Росс, оказывается, не шутил, было еще смешнее. Тесса вдруг заметила, что даже не сердится; она достаточно хорошо изучила его характер, и ей следовало уже давно догадаться, что нечто подобное вполне могло произойти. «Зная Росса, — напомнила себе Тесса, насыпая кофе в две кружки и наливая кипящую воду, — я ничему не должна удивляться».

Они вернулись в крохотную, скудно обставленную гостиную, и Росс устроился, как смог, в темно-зеленом, с бугристым сиденьем, кресле, которое отнюдь не способствовало расслаблению. Тесса примостилась на скамье у окна, обхватила ладонями кружку с кофе и устремила неподвижный взгляд на Росса.

— Так, значит, ты за мной следил, — произнесла она наконец, нарушив неловкое молчание. — Зачем?

— Ну, это совсем глупый вопрос. Я хотел знать, что ты собираешься предпринять. Хотел понять, — продолжил Росс суровым тоном, — почему ты исчезла.

Не выдержав, Тесса спросила:

— Ну и как, помогло или сам в конце концов догадался?

— Ну, — произнес Росс, уворачиваясь от ответа, — детектив заверил меня, что с Домиником ты не спишь.

— И как он об этом узнал?

— Он сам тебя об этом спросил.

Взгляд Тессы загорелся. Она поставила полупустую кружку на подоконник, скрестила руки на животе и произнесла:

— Что?

— Он приходил на одну из ваших вечеринок, — ответил Росс, которому беседа начала доставлять удовольствие. — Его зовут Генри.

Доминик постоянно устраивал импровизированные вечеринки, — для него это было так же естественно, как дышать, — и Тесса познакомилась с десятками новых людей на этих веселых неформальных сборищах, где закуска, если она вообще появлялась на столе, была самой простой, но зато выпивки имелось в изобилии. Тесса мысленно вернулась на одну из тех воскресных вечеринок и вспомнила Генри: невысокий, круглолицый, веселый и совсем не похожий на частного детектива, он завел с ней беседу о французском импрессионизме. С этой темы разговор перешел на ее собственные работы. Сам же Генри радостно признался, что он страстный любитель живописи и по выходным балуется акварелью. И он спросил… ведь действительно спросил… между прочим Тессу, не являются ли они с Домиником «парой».

Улыбнувшись этому столь деликатно заданному вопросу, она помотала головой и сказала:

— Нет, нет, ничего подобного. Мы просто друзья.

Глядя на Росса в упор, Тесса произнесла:

— Ну что ж, это было очень хитро. Но, вообще-то, моя верность особых сомнений никогда не вызывала. Ты прекрасно знаешь, почему я уехала, и мне жаль, что я причинила столько неудобств, но я ничуть не раскаиваюсь. Не выходить замуж — это одно из самых разумных решений, которые я когда-либо принимала.

Она сидела, завернувшись в это нелепое банное полотенце, мокрые волосы падали ниже плеч, пальцы ног были уперты в каменную стену, из-за чего ступни ее изогнулись, и Росс думал, что вид у Тессы более гордый, более царственный, чем у любой разодетой принцессы. Она так сильно его оскорбила, причинила столько горя и так унизила… однако в ней было столько порядочности, что просто невозможно было ею не восхищаться.

Он просто не мог перестать ее любить ни на минуту.

И кроме всего прочего, ведь это он был не прав.

— Каюсь, — сказал Росс, жалея, что не может просто сорвать с нее полотенце и заняться с ней любовью прямо здесь и сейчас. Приносить словесные извинения — не его стихия, он вообще не привык извиняться. Росс внимательно следил за выражением лица Тессы, не даст ли она намека, но Тесса ни на дюйм не отступала: челюсть решительно выдвинута вперед, губы бескомпромиссно сжаты. Росс себя успокоил тем, что она хотя бы не осыпает его оскорблениями.

— Вначале я не догадывался, почему ты исчезла, — начал пытаться объяснить Росс. — Я порасспрашивал Антонию, но она сказала, что не имеет к этому никакого отношения. Только через неделю она призналась в том, что сделала.

С большим трудом Тесса сдержалась, чтоб не запустить в него чем-нибудь. В пустом доме вещей почти не было, однако для этой цели хоть что-то да нашлось бы.

— Значит, для тебя, — произнесла она ледяным тоном, — нормально, что ты провел с ней ночь. Ты сожалеешь лишь о том, что тебя уличили.

Россу совсем не нравился ход ее рассуждений. Он покачал головой и сказал:

— Нет… то есть да… то есть и то и другое. Тесса, я понимаю, что поступил плохо, и я жалею, что сделал это, но я ведь был так зол после нашей ссоры, и ты так упорно старалась защитить Доминика и избавиться от меня, что, когда в Лондоне вдруг появилась Антония, я просто… свихнулся. — Росс неподвижно глядел в окно, на волнистую кромку холмов вдали, на одинокую птичку, легко взмывающую в кобальтово-синее небо. — Если это имеет какое-нибудь значение, то я сразу же пожалел. Я просто молился, чтобы ты ни о чем не узнала. И я знаю, что больше я так не поступлю. Никогда.

Хотя Тессе все это было известно уже несколько недель, но все равно слушать признания Росса ей было нелегко. Тесса чувствовала себя отвратительно. У нее не хватало духа уличать его дальше: Антония заявила вполне определенно, что Росс планировал продолжать их отношения, но если она сейчас об этом скажет, то он станет все отрицать.

— Как я могу тебе верить? — спросила она усталым голосом. — Почему, по-твоему, я должна теперь доверять тебе? Как я могу всю оставшуюся жизнь провести с мужчиной, с которым я боюсь поссориться, а то он прыгнет в постель к первой попавшейся женщине?

— Я бы… — начал было Росс, желая успокоить Тессу, но она заткнула его взглядом.

— Не говори ничего, я тебе все равно не поверю, так что просто молчи. Послушай, с минуту на минуту я жду Холли, так что тебе, наверное, пора идти.

Когда стало понятно, что уходить Росс не собирается, Тесса соскользнула со скамьи и вышла в сад. Вернувшись менее чем через минуту в мятой и все еще слегка влажной черной рубашке и светлой джинсовой юбке, она увидела, что Росс спускается по лестнице с Оливией на руках. Уже позабыв об их ссоре, он с удивлением в голосе произнес:

— Она улыбнулась! Тесса, она правда мне улыбнулась!

Тесса, которая не забыла о ссоре коротко ответила:

— Отрыжка.

— А мне кажется, что улыбка.

Росс нежно провел пальцем по пухлой щечке дочери. Он не видел ее больше пяти недель и сейчас был поражен тем, как малышка изменилась внешне. На него нахлынула волна нежности. Эти глазки, теперь темно-карие, были большими, с удивительно длинными ресницами, и неважно, что говорит Теса, — Оливия ему улыбается.

Боже, ему их обеих так не хватало.

— Я ведь могу приходить навещать ее? — спросил он, когда Тесса подошла, чтобы забрать у него дочку. Крошечные пальчики Оливии вцепились удивительно крепко в его бело-серую полосатую рубашку.

Тесса, не решаясь дать положительный ответ вслух, кивнула.

— И тебе понадобятся твои вещи, — продолжал Росс, чтобы что-нибудь сказать. — Они там, в доме. Если хочешь, я привезу их завтра утром.

— Спасибо.

Россу хотелось поцеловать Тессу, но он понимал, что делать этого нельзя.

— Может, тебе еще что-нибудь надо? Денег?

— Ничего не надо.

— Ладно. Ну, тогда я пошел. — Он сделал шаг назад и посмотрел на то, как Тесса приглаживает темные шелковистые волосики Оливии, склонив голову к дочери, словно стараясь защитить ее от всего остального мира.

— Тесса, поверь, мне очень жаль.

Она взглянула на него, и в это мгновение Росс увидел в ее ясных зеленых глазах обиду, разочарование и сожаление.

— Понимаю, — медленно проговорила Тесса. — И мне тоже.