Спасите меня, Кацураги-сан! Том 09

Глава 13

Человек, подбросивший мне письмо, имени не указал. Однако информация, которой он решил поделиться со мной, искренне заставила меня пожелать встретиться с ним.

Я вновь пробежался глазами по тексту письма.

«Приветствую вас, Кацураги-сан. Надеюсь, вы хорошо обжились в моей старой квартире. Мне известно о том, что вы увлекаетесь поиском „особых“ мест. Вы были замечены мной в нескольких буддийских храмах, и также я в курсе, о вашем путешествии по Индии».

На этом моменте я прервался, перешёл в гостиную и бухнулся на диван. Откуда же он столько обо мне знает? Неужели следит?

Я продолжил чтение.

«Думаю, что ваше увлечение подобными культурными местами не случайно. И вряд ли вы поселились в мою бывшую квартиру по указке судьбы. Ни в коем случае не подумайте, что это письмо с угрозами. Я ищу дружбы с вами и взаимовыгодных отношений. Единственное, что я хотел бы получить назад — это буддийский свиток, который был спрятан в этой квартире. Мне известно, что вы его уже нашли. Признаюсь честно, у меня были ключи от вашей квартиры, но сотрудники „Ямамото-Фарм“ сменили замок».

Это что же получается, он планировал однажды зайти в этот дом, несмотря на наличие в нём других жильцов, и забрать замурованную в стену сутру? Фактически это кража со взломом. Но он своих намерений скрывать не пытается. На самом деле он сильно рискует. Я мог бы отнести это письмо в полицию, а определить, кто проживал в этом доме ранее, для них труда не составит.

Зачем только он оставил свиток в стене, если собирался забрать его позже? Странно.

В заключении незнакомцем было написано следующее:

«Предлагаю встретиться и обговорить детали нашего потенциального сотрудничества. Ниже будет указан адрес электронной почты. Сбросьте туда письмо с датой и временем, а я сообщу вам место. Адрес временный, поэтому больше туда ничего не пишите».

В окончании была указана электронная почта — и ничего более. Ни имени, ни фамилии, ни других контактных данных.

Ну дела… А свиток-то я уже давным-давно отдал храму Дзодзёдзи. Интересно, почему он знает обо мне всё — даже про мою поездку в Индию, однако не имеет ни малейшего понятия о том, что самой буддийской сутры на руках у меня уже нет.

Интересно, может, ему ещё и про мою магию известно? Хотя прямым текстом он об этом не говорил. Или она. У японцев очень много вариаций местоимения «я». Причём по каким-то странным языковым законам, мужчина может запросто сказать о себе в женском роде, а женщина в мужском. И это абсолютно никак не связано с ориентацией или самоопределением. Просто японцы… Так делают! И всё. Поэтому я всегда говорю о себе в мужском роде, чтобы не запутаться ещё сильнее.

Хм… А ведь я даже приблизительно не представляю, кто этот человек. Пол, возраст — всё это для меня сплошная загадка.

Однако отказываться от предложения я не стану. Он меня сильно заинтриговал, и проигнорировать возможность встречи с ним я не могу. Он много раз упомянул о сотрудничестве. Значит, автор письма и сам хочет мне что-то предложить.

Прежде чем поужинать и лечь спать, я отправил на его электронную почту письмо с удобной мне датой и временем. Возможность встретиться с ним у меня появится через пару дней — в полдень субботы.

Пока я готовил ужин, мне уже пришло ответное сообщение.

«Район Нихонбаси. Магазин сувениров»

Далее шёл точный адрес этого места.

Нихонбаси… Кажется, это один из деловых районов Токио, который изначально был одним из главных исторических центров города. Слышал, что там в проулках можно найти множество сувенирных лавок. Суббота обещает быть насыщенной. Сначала встреча с этим загадочным человеком, потом поход в гости к семье Эитиро Кагами.

А там через несколько дней и мюзикл Томимуры Сайко с последующей личной встречей. Насыщенный же у меня выходит декабрь!

Следующий рабочий день начался с хороших новостей. Тачибана Каори сообщила, что многострадальный Инодзаки Томура вышел из комы, и уже получает полноценное лечение. Мы едва успели, он мог умереть, но правильный диагноз и хорошая доза лекарской магии достали его с того света.

Прежде чем начать приём, я заглянул к айтишникам. Хироичи тут же спрятался от меня, откатившись на стуле за перегородку, где располагалось ещё одно рабочее место.

— Тендо-кун? — прошептал мне Казума. — Что-то нужно?

— Да, вчера нам так и не удалось поговорить, — ответил я. — Пойдём со мной.

Я вывел брата из кабинета, мы остановились в холле четвёртого этажа, который был полностью административным, и сюда пациенты добирались редко, поэтому нам удалось начать разговор наедине. Благо, что айтишники клиники работали прямо в ней, а не вместе с теми, которые сидят в небоскрёбе.

— Казума-кун, ты понял, что вчера допустил очень большую ошибку? — спросил я. — Если кто-то узнает, что ты затеял драку прямо в кабинете…

— Знаю-знаю, Тендо-кун! Переборщил немного, уж прости, — вздохнул он. — Просто Хироичи вывел меня из себя своим поступком. Не думал, что он способен на такое.

— Как у вас сейчас с ним взаимоотношения? Он тебе что-то ещё говорил? Может, угрожал судом? — уточнил я.

— Нет, — помотал головой Кацураги Казума. — Как ни странно, он даже сам завёл разговор, чтобы помириться со мной. Извинился, за произошедшее. Похоже, ты его вчера здорово напугал.

Ещё бы! Столько энергии влил в «харизму», чтобы остановить их ссору.

— Хорошо, что всё закончилось без полноценного скандала, Казума-кун, — заключил я. — Однако, если бы я вас не разнял, скорее всего, и ты и Хироичи лишились бы своего места. Не замечал я раньше, что ты настолько вспыльчивый.

— Эх, — вздохнул Казума. — Меня поэтому из Киото и уволили, если честно.

— Ты говорил, что постоянно спорил с начальством, — вспомнил я.

— Нет, я не просто спорил, — грустно усмехнулся он. — На самом деле я врезал своему заведующему. Прости, что не рассказал раньше. Мне было стыдно за этот случай.

— Повезло ещё, что тебе после этого позволили написать заявление об увольнении по собственному желанию, — сказал я. — Казума-кун, ты мой брат, и я всегда буду стараться стоять на твоей стороне. На мою помощь ты всегда можешь рассчитывать. Но не думай, что я буду рядом постоянно. Если ты в пылу ярости врежешь кому-то из здешних заведующих или, чёрт подери, самому главному врачу… Я тут уже ничего не смогу сделать. Из клиники «Ямамото-Фарм» тебя не просто уволят. Ещё и сделают всё, чтобы ты никогда не смог найти работу. Ты меня понял?

— Понял, Тендо-кун, — кивнул он. — Буду держать себя в руках. Я почему-то постоянно на взводе. Мне бы, может, какое-нибудь успокоительное попить…

— Ты ведь понимаешь, что любые успокоительные — это временная мера? — подметил я. — Пока ты их принимаешь, твоя нервная система подавляется, однако, стоит тебе бросить, начнётся то же, что и было. Может стать даже хуже.

— И что ты предлагаешь мне сделать в таком случае? — пожал плечами он.

— Может, тебе этот совет покажется странным, но я бы порекомендовал заняться медитацией, — заявил я.

— Чего? Ой, Тендо-кун, брось! — отмахнулся он. — Ты же знаешь, что я далёк от всех этих религий.

— Да не в религии дело, — перебил его я. — Медитация — это не религиозная практика, кто бы что ни говорил. Тебе не обязательно сидеть и читать какие-нибудь мантры. Достаточно просто дышать животом. Это обычное дыхательное упражнение.

— Дышать животом? — не понял он. — Это как?

— Понимаю, почему тебе это не ясно. Ты уже привык к такому типу дыхания, поэтому сам не замечаешь, что делаешь так постоянно. Большинство мужчин дышат животом, а большинство женщин — грудью. Такими уж нас сделала природа, — объяснил я. — Вдох можно делать по-разному. Либо раздувать грудную клетку, либо живот. Для медитаций нужен второй вариант. Таким образом, ты раздражаешь ветви блуждающего нерва, которых в брюшной полости очень много. Это стимулирует парасимпатическую нервную систему — а именно она и ответственна за состояние покоя.

— Другими словами, если мне сильно захочется кому-то врезать, нужно просто усиленно дышать животом — и всё? — нахмурился он.

— Да, и концентрироваться на дыхании. Попробуй, хотя бы два раза в день по пять-десять минут. Может, сразу результат не почувствуешь, но это поможет. Так ты будешь тренировать мозг, он переучится и перестанет столь остро реагировать на стрессовые ситуации.

— Ладно, Тендо-кун, обязательно попробую, — кивнул он. — А стрессовых ситуаций у меня сейчас много. Мне ведь доверили работу в реабилитационном отделении.

— Поздравляю! — улыбнулся я. — Всё, как ты и хотел. Калибровку протезов пока не вводят?

— Нет, до этого ещё не дошли. Но я уже помогаю нашему реабилитологу с настройками разных режимов на лечебных тренажёрах. Этого мало, но всё равно — начало уже положено.

Когда мы закончили разговор, Казума вернулся в айти-отдел при клинике, а я приступил к приёму. Благо сегодня обошлось без саботажей, и мы с Сакамото Рин в спокойном темпе приняли всех тех, кто долгое время не мог попасть ко мне на консультацию.

После приёма намечалась сходка терапевтов. Специально заготавливать материалы я не стал, поскольку с темой собрания был знаком хорошо, а остальные терапевты должны были с радостью подхватить беседу. Всё-таки мы с Ватанабэ Кайто решили, что формат дискуссии куда лучше, чем обычные скучные лекции.

И до чего же я был удивлён, когда обнаружил, что на этот раз в наш лекционный зал пришли все. Девять терапевтов уже ожидали меня на своих местах. Даже сам Ватанабэ пожаловал. Видимо, решил оценить лично, как я справляюсь с его прошлыми обязанностями.

— Всем добрый день, уважаемые коллеги, — поклонился я, расположившись напротив терапевтов. — Прежде чем огласить тему нашего собрания, я хотел бы задать вам один вопрос. Как часто у вас бывают пациенты с жалобами на боли в груди? И главное — какой в итоге у них оказывается диагноз?

— Чаще всего стенокардия, — сказал Такеда Дзюнпей. — Она же — ишемическая болезнь сердца.

— Я бы с вами поспорил, Такеда-сан, — помотал головой терапевт девятого ранга Фукусима Ренджи. — Обычно болью в груди оказывается простейший остеохондроз. Хотя недавно у меня оказался пациент с острым панкреатитом, при котором боль нетипично отдавала в грудную клетку. Подозревали инфаркт, а оказался панкреатит. Но это уже — единичный случай.

— Неплохие примеры, — кивнул я. — Кто-то сможет ещё что-нибудь добавить?

— Я могу, легко! — подняла руку Тачибана Каори. — И как терапевт, и как гастроэнтеролог, постоянно вижу болезни пищевода, которые дают такую же боль. ГЭРБ — гастроэзофагеальнорефлюксная болезнь, разрывы пищевода и другие воспалительные заболевания этой области. Вот там боль почти такая же, как и при инфаркте!

— Отличный пример, Тачибана-сан, — согласился. — Думаю, все уже поняли, какая тема нашего сегодняшнего собрания.

— Хе-хе, а я заранее знал, — услышал я шёпот Ватанабэ Кайто.

— Дифференциальная диагностика болей в грудной клетке, — объявил я. — Жалобы на боль в груди — это одна из самых распространённых причин обращений пациентов. И чуть ли не девяносто процентов больных уверены, что причина тому — сердце. Но уже по нашей короткой беседе прекрасно видно, что сердце — это лишь одна из причин таких болей.

— Да, и ведь многим не объяснишь! — добавил Кондо Кагари. — У меня таких пациентов куча. Уже и ЭКГ сделали, и рентген грудного отдела позвоночника. С сердцем всё хорошо, а на снимке — патологическая подвижность позвонков. Я им назначаю лекарства, а они всё равно не довольны. Просят, чтобы я дал что-то от сердца.

— Это важное замечание, Кондо-сан, — согласился Куренай Цукаса. — К таким пациентам нужно искать подход. Если дать больному с остеохондрозом какой-нибудь нитроглицерин, которым снимается приступ стенокардии, ничего хорошего из этого не выйдет. Своей настойчивостью пациент сам себе навредит, но виноватым будет именно врач, который прогнулся под его напором.

— Очень хорошо, что вы вспомнили про нитроглицерин, Куренай-сан, — взял инициативу я. — Не только нитроглицерин, но и более современные нитраты, которые используются для лечения стенокардии, часто даются врачами, чтобы определить — сердце ли беспокоит больного, или же что-то другое. Если после приёма таблетки или спрея под язык боль исчезает в течение тридцати секунд или минуты, значит, проблема именно в сердце. Но! Есть одно жирное «но». И я думаю, Тачибана-сан сможет нам объяснить, на что я намекаю.

— Конечно, Кацураги-сан, — улыбнулась она. — Тут кроется большая ошибка. Нитраты не помогут от остеохондроза или того же панкреатита, однако они убирают симптомы другой болезни желудочно-кишечного тракта. Эзофагоспазм — спазм пищевода.

— Верно, — кивнул я. — Так что положительный эффект от нитроглицерина — это не всегда явный признак больного сердца. Как ни странно, этот «чисто» сердечный препарат может влиять и на другие органы.

Разговор затянулся, и мы ещё целый час обсуждали самые различные причины болей. И расслаивающуюся аневризму аорты, и тромбоэмболию лёгочных артерий, и даже острый холецистит. Смыслом этого собрания было — дать всем терапевтам понять, что боль в груди — это очень сложный симптом, который может указывать на огромное количество заболеваний.

Когда мы закончили, терапевты, продолжая переговариваться между собой, не спеша, побрели к своим рабочим местам, чтобы впоследствии отправиться домой на выходные.

— Блестящая работа, Кацураги-сан, — сказал мне Ватанабэ Кайто. — Вижу, в теме вы разбираетесь очень хорошо. Мы очень быстро уложили почти все патологии в полтора часа разговора.

Слышать похвалу от Ватанабэ — это такая же редкость, как острый панкреатит, проявляющийся болью в груди.

— Кацураги-сан, Ватанабэ-сан, — догнала нас Тачибана Каори. — Не стала прерывать наше собрание, но у меня есть ещё один нетипичный пример. Связанный как раз с эзофагоспазмом.

— С радостью вас послушаем, — кивнул я.

— Я целый месяц наблюдала пациентку с болями в груди. На ФГДС выявили спазм пищевода, но стандартная терапия почти никак не помогала, — объяснила Тачибана.

— Как это — не помогала? — нахмурился Ватанабэ. — Ошиблись с диагнозом?

— Нет, там действительно был спазм, — ответила Каори.

— Однако причина у него была для вас непривычная, верно? — предположил я.

— Как вы узнали? — удивилась девушка.

— Я видел много таких пациентов. С так называемым вторичным эзофагоспазмом. Когда пищевод сжимается не из-за воспалительного процесса, а из-за сильного стресса. Получается, что человек чувствует боль в груди, когда его что-то тревожит. Сразу начинает списывать всё на сердце. А — нет. Оказывается, это мышцы пищевода шалят. В таком случае помогают успокоительные или психотерапия.

— О-о-о! — протянул Ватанабэ. — А вот эту тему мы с вами затронуть забыли. Маскированные депрессии. Они могут любую боль симулировать. Но ничего, об этом можно будет в следующий раз поболтать. Заодно и психиатра нашего позовём.

— Про депрессии действительно много чего можно рассказать. Большинство пациентов толком не могут отличить депрессию от плохого настроения. А если учесть, что их там несколько видов… — задумался я.

— Знаете что, Кацураги-сан? — ухмыльнулся Ватанабэ. — Послушал я наших коллег и решил, что на этот раз можно обойтись без зачёта. Все и так хорошо усвоили тему. Хороших вам выходных, Тачибана-сан, Кацураги-сан.

Когда Ватанабэ ушёл от нас в свой кабинет, Каори прошептала:

— Мне кажется, без усов он стал добрее. Видимо, всё свою вредность, наконец, сбрил.

На это ноте последний рабочий день этой недели подошёл к концу. Я направился домой, нужно было подготовиться к субботе. Дел на выходные накопилось немало. И, хоть мне искренне хотелось увидеться с семьёй Эитиро и своим «крестником» Тендо-куном, больше всего я ждал этот день по другой причине.

Впервые за долгое время я заснул с большим трудом, хоть и дал себе хорошую физическую нагрузку незадолго до отхода в постель. Голову не покидали мысли об этом таинственном человеке, который жил раньше в той же квартире, что и я. Слишком уж много он обо мне знает.

Завтрашний день может изменить многое. В лице этого человека я могу найти, как потенциального врага, так и союзника.

Выспавшись, я собрался и направился к станции метро, чтобы добраться до Нихонбаси. К месту прибыл чуть раньше, чем планировал. Поэтому у меня появилась возможность изучить район перед встречей.

Как раз удалось посетить одну из важнейших достопримечательностей Токио — мост Нихонбаси, соединяющий берега одноимённой реки. Именно вокруг него и был выстроен весь район. Ещё в феодальной Японии это место служило точкой отхождения пяти главных дорог. Поэтому на мосту и по сей день можно найти круглый металлический знак нулевого километра японских дорог.

Ровно в полдень я вернулся к магазину сувениров «Онгаку». И буквально на моих глазах вывеску поменяли на «закрыто». Но судя по всему, закрыто было для всех клиентов кроме меня.

Очевидно, что человек, с которым мне предстоит встретиться, работает в этом магазине. Вряд ли бы он стал назначать мне здесь встречу, если бы сам не имел к этому месту никакого отношения.

Я постучался в закрытую дверь. Менее чем через секунду послышался щелчок, и она отворилась. На пороге магазина меня встретил стройный голубоглазый японец лет тридцати пяти или сорока. Он улыбнулся одним лишь уголком рта и произнёс:

— Ценю вашу пунктуальность, Кацураги-сан, но могли бы зайти и раньше, раз уж всё равно приехали сюда до назначенного времени. Проходите.

Я коротко поклонился и вошёл в магазин. Мужчина закрыл за мной дверь на ключ. Этот ход можно было расценить по-разному, но опасности от незнакомца я не чувствовал. Как раз наоборот, он выглядел крайне доброжелательным.

— Чай или кофе? — предложил он, проскочив за витрину.

— Имя, — ответил я. — Для начала было бы неплохо познакомиться. Вы моё имя знаете, а я ваше — нет.

— Всё будет, Кацураги-сан, — улыбнулся он. — Но мне хотелось бы поговорить с вами в более уютной атмосфере. Так всё же, что выберете?

— Кофе, — ответил я. — Американо или эспрессо.

— Пару минут, — кивнул он и исчез в служебном помещении магазина.

Я же решил осмотреться, чтобы не тратить время попусту. Как оказалось, магазин был строго узкой направленности. Классических сувениров в нём не оказалось. Вместо них на стенах висели традиционные японские музыкальные инструменты.

Трёхструнный сямисэн, флейта сякухати, барабан цудзуми, а также кото, бива и целое множество других инструментов, название которых я прочитать не успел, поскольку хозяин лавки уже вернулся и поставил на небольшой столик две чашки кофе.

— Присаживайтесь, — поклонившись, предложил он.

— Благодарю, — сказал я и сел напротив мужчины, затем отпил крепкого кофе и произнёс: — Думаю, вы и сами понимаете, насколько странно и обескураживающе выглядит вся эта встреча?

— Прекрасно понимаю, — усмехнулся он. — А вот теперь позвольте представиться. Моё имя — Кикуока Керо.

— Кикуока? — переспросил я. — Не уверен, насколько распространена эта фамилия в Японии, но мне всё же интересно, а не являетесь ли вы родственником монаха из храма Дзодзёдзи?

— Являюсь, — сдержанно улыбнулся он. — Горо-сан — мой старший брат.

— Большая же разница у вас в возрасте, — подметил я. — Кикуоке Горо-сан не меньше семидесяти.

— А он ничего о себе не рассказывал? — удивился Керо. — У нас очень большая семья. Мы с ним от разных матерей, но отец у нас общий. Отсюда и такая разница в годах.

Пазл начал складываться. Я уже догадался, откуда Кикуока Керо столько обо мне узнал.

— Неужто мой добрый друг Горо-сан рассказал вам обо мне всё, что вам теперь известно? — поинтересовался я.

— Не хотел бы выставлять монаха в таком свете, но Горо-сан на самом деле очень болтлив. Это единственное удовольствие, которое старик может себе позволить, — объяснил Керо. — Вы не подумайте, Кацураги-сан, он сделал это не специально. Просто Горо-сан очень вами восхищается, а потому упоминает ваше имя почти в каждом разговоре.

Ну дед и выдал! Вот уж от кого я точно не мог ожидать такого. Остаётся надеяться, что он не рассказал своему брату о моих способностях.

— Что Горо-сан успел обо мне рассказать? — аккуратно поинтересовался я.

— Ничего личного, — ответил Керо. — Лишь о том, что вы очень интересуетесь местами силы. Вы ведь умеете их чувствовать, как и мы с Горо-саном, верно?

Отнекиваться уже нет смысла. Только мне не ясно, откуда Керо овладел этим навыком.

— Допустим, — кивнул я. — Но откуда у вас эти способности?

— Я тоже был монахом и обучался тем же принципам, что и мой брат, — ответил он. — Однако мне пришлось покинуть храм. В какой-то момент я осознал, что не хочу такой жизни. Как видите, увлёкся музыкальными инструментами. Они, знаете ли, тоже таят в себе немалую силу.

Кикуока Керо говорил загадками. Вроде и отвечал на мои вопросы, но всё же скрывал огромный пласт информации.

— Довольно, — перебил его я. — Я понял, кто вы такой. Но при этом мне не ясно, чего вы от меня хотите.

— Лучше спросите сначала, что я могу вам предложить, — улыбнулся он и указал рукой на продолговатый ящик, что лежал на самой верхней полке в другом конце магазина. — Когда вы узнаете, что в нём находится, вы сами захотите со мной сотрудничать, Кацураги-сан.