Спасите меня, Кацураги-сан! Том 09

Глава 14

— Вы умеете интриговать, Кикуока-сан, — подметил я. — Но что бы там ни было в этой коробке, я хотел бы для начала…

Я осёкся. Вынужденно замолчал, поскольку почувствовал лёгкое дуновение жизненной энергии. Едва уловимое, но сильное. И источником этой силы было то, что находилось в коробке.

— Вижу, вы уже почувствовали, Кацураги-сан, — хитро улыбнулся Кикуока Керо. — Да, там находится сильный источник жизненной энергии. И я готов поделиться им с вами.

— Соблазнительно, но всё же, Кикуока-сан, для начала я хочу знать, что конкретно вы хотите взамен, — настоял я.

— Ох, — вздохнул мужчина. — Кацураги-сан, на самом деле сущие мелочи. Для начала обменяться. Я отдам вам содержимое коробки, а вы мне ту буддийскую сутру, которую я оставил в квартире. А уже потом, когда этот обмен произойдёт, я с радостью буду откладывать для вас особые товары, наполненные жизненной силой, взамен за… Деньги. Смысл мне продавать реликвии по дешёвке всяким туристам и прочим коллекционерам, когда есть человек, который по-настоящему ценит эти вещи и может найти им применение.

На самом деле предложение Кикуоки Керо крайне выгодно. Запастись реликвиями и обставить ими дом, чтобы постоянно иметь мощную подпитку — это лучшее, что я мог для себя придумать. Таким образом я фактически могу превратить своё жилище в место силы.

Однако есть одно жирное «но».

— Буддийская сутра сейчас не у меня, — признался я. — Мне пришлось её отдать в надёжные руки. И очень странно, что вам до сих пор об этом ничего не известно, Кикуока-сан.

Керо изменился в лице. Мои слова его шокировали. Кажется, до этого момента он был уверен, что свиток до сих пор у меня в квартире.

— Как это — отдали? — испугался он. — Куда⁈

Наверное, у его брата Горо были причины — умолчать об этом. Однако он разболтал своему брату практически всё обо всех моих передвижениях, так что я решил, что могу сказать Керо правду. Не знаю, что за интриги плетут между собой эти двое, но я в них участвовать не намерен.

— Чтобы вы не думали, что я решил украсть или зажать у себя ваш свиток, я скажу правду. Буддийская сутра передана храму Дзодзёдзи. Теперь она находится там под защитой монахов.

— Горо-сан… — разочарованно вздохнул Кикуока Керо. — Значит, он всё же скрыл это от меня.

— Если честно, мне пока что вообще непонятно, в чём смысл всех ваших действий, Кикуока-сан, — произнёс я. — Зачем вы замуровали сутру в квартире, а потом съехали из неё? Какой в этом смысл?

— Всех подробностей я пока рассказать не могу. Уж простите, — помотал головой Керо. — Но смысл в том, что сутра была приманкой. Я знал, что в этой квартире поселится человек вроде вас.

Так, стоп. Приманкой для меня? Но как он мог узнать об этом заранее?

— Предчувствую, какой вопрос вы хотите мне задать, Кацураги-сан, — кивнул Керо. — Но, как я и сказал, всего объяснить вам пока не могу. Просто примите это, как факт. Мне нужно было воспользоваться сутрой, чтобы вы заселились в эту квартиру. Благодаря этому, я смог выйти на вас. Только теперь этот свиток нужен мне назад.

— Я не могу отобрать его у храма, — ответил я. — Он уже отдан в дар. Да и зачем он вам?

— Иронично получилось, — усмехнулся Кикуока Керо. — Дело в том, что этот свиток я получит от отца в наследство. Как и все эти сувенирные лавки. Да, Кацураги-сан, наша семья очень разношёрстная. Кого у нас только нет — от торговцев до монахов. Вот только я не хотел, чтобы Горо-сан узнал о нём. Поскольку он стал бы сильно настаивать на том, что я передал артефакт ему. Но! Вы это уже сделали за меня!

— Тогда, как я понимаю, сделки у нас не выйдет, — заключил я. — А жаль. Вторая часть вашего предложения мне пришлась по душе.

Кикуока Керо громко вздохнул, допил кофе, а затем поставил пустую чашку на стол.

— Выйдет, Кацураги-сан. Не знаю, верите ли вы в такие вещи, как судьба, или нет, но я искренне верю, что она существует. Видимо, так было нужно, чтобы сутра оказалась в руках у моего старшего брата. Вы всё честно мне рассказали, и я не вижу смысла держать обиду. Поэтому из уважения к вам и уж тем более к вашей профессии, Кацураги-сан, я принимаю решения передать вам содержимое той коробки в дар.

— Серьёзно? Вот так просто? Без какого-либо подвоха? — нахмурился я.

Сложно было поверить в честность намерений этого человека. Но даже показатели его организма не выдавали ложь, никаких всплесков гормонов или учащения сердцебиения. Однако это ещё не значило, что мне стоит беспрекословно ему доверять.

— Без подвоха, — кивнул он. — Будем считать это инвестицией в наше дальнейшее сотрудничество. Я всё же рассчитываю, что в будущем вы будете закупать у меня артефакты. При этом специально приезжать ко мне не нужно. Как только в мои руки будет попадать что-то «особое», я буду скидывать вам сообщение на почту. Идёт?

— По рукам, Кикуока-сан, — согласился я. — Такой выход из сложившейся ситуации мне по душе.

От этой сделки я ничего не теряю, но всё равно буду держаться начеку. Если Кикуока Керо честен со мной, то оба мы будем только в выигрыше. А если нет… время покажет.

— Что ж, тогда не будем тянуть время и распакуем мой подарок? — улыбнувшись, предложил он.

Мужчина вскочил, в предвкушении потёр ладонью о ладонь и снял с верхней полки, что была за прилавком, продолговатую коробку. Я разделял его эмоции. Меня буквально трясло изнутри, когда мы принялись доставать содержимое.

Внутри лежал такой же музыкальный инструмент, каковых в магазине была целая куча. Однако его аура разительно отличалась от прочих.

— Это — сямисэн, Кацураги-сан, — торжественно произнёс Кикуока Керо. — Вы знакомы с этим инструментом?

— Знаю только название, — ответил я.

— Перед вами старинная вещь! — принялся объяснять Кикуока. — Трёхструнный, щипковый. Длина — чуть больше ста сантиметров. Струны шёлковые!

— Однако играть на таком я не умею, — усмехнулся я. — Из всех инструментов я только гитарой владею.

— Ох, ну сямисэн — это совсем не гитара, — помахал руками Кикуока. — Изначально этот вид музыкальных инструментов попал в нашу страну из Китая ещё в далёком семнадцатом веке. Его и сейчас используют, но в основном в традиционных театральных постановках. В театрах кабуки или бунраку или на фестивалях фольклорной музыки. Из современников мало кто умеет на нём играть. Однако, если бы вы или кто-то из ваших знакомых умел это делать…

Кикуока Керо достал костяную пластинку — плектр — и легонько провёл ей по струнам. Меня словно ударило взрывной волной. Кожа на всём теле загорелась, глаза защипало, по спине пробежали мурашки.

Только что в меня влился огромный объём жизненной энергии.

— По глазам вижу, что вы почувствовали! — рассмеялся Кикуока Керо. — У меня не такое продвинутое восприятие, как у вас. Я при контакте с такими предметами ощущаю лёгкий трепет — не более того. Но представьте, что вы испытаете, если кто-то на нём сыграет?

Даже представить страшно! Если одна нота заставила меня такое почувствовать, то что же будет от полноценной мелодии? Возможно, я даже смогу подняться на новый уровень сил. Хотя, сколько мне ещё копить энергии до «молекулярного анализа», даже предположить сложно. На это могут уйти годы или даже десятилетия.

Однако с такими артефактами я значительно ускорю процесс.

— Но откуда у простого сямисэна такая энергетика? — восторженно спросил я. — Я всегда думал, что такую ауру источают только предметы, связанные с религией — буддизмом, индуизмом или синтоизмом.

— Я тоже замечал такую закономерность, — кивнул Кикуока Керо. — Однако некоторые предметы изготавливают из материалов, которые добывают в местах силы. Или же их создают собственными руками люди с сильной энергетикой. Вкладывают, так сказать, в предмет свою душу. Думаю, что этот сямисэн создали именно таким образом.

— Это очень ценный подарок, Кикуока-сан, — я поклонился. — Но так как сутры у меня больше нет, я не могу принять его просто так. Прошу, позвольте мне заплатить за него.

— Бросьте, Кацураги-сан! — отмахнулся Керо. — Подарок — есть подарок!

— Я настаиваю, — упёрся я. — Уверен, он вам нелегко достался. Я куплю у вас этот сямисэн, и это станет началом нашего сотрудничества. Идёт?

— Ладно, — улыбнулся он. — Если вы настаиваете — спорить не стану. Но цену сам устанавливать не буду. Что-то во мне взыграли старые монашеские чувства. Поэтому просто дайте, сколько сможете — как подаяние. А уже со следующей реликвии я буду сообщать конкретные суммы. Но учтите, они будут немаленькими.

— Понимаю, — кивнул я и достал кошелёк.

Затем прошёл к прилавку и не обнаружил на нём кассовой тарелки. Лишь листок с «QR» кодом. Ну да, конечно, прогресс уже добрался даже до традиционных лавок с сувенирами! Но так даже удобнее.

Я навёл камеру мобильника на код, а затем перевёл Кикуоке Керо сотню тысяч иен.

— Кацураги-сан! — воскликнул Керо, увидев СМС-сообщение о переводе. — Это перебор для простого подаяния!

— Могу себе позволить. Просто примите оплату — и всё. А если для вас это кажется много, прошу — дайте в подарок какой-нибудь чехол. Будет странно, если я поеду на метро с таким артефактом в руках.

Для меня эта сумма не была значительной, поскольку в клинике я зарабатывал гораздо больше. Уже давно погасил кредит за обучение, который висел тяжким грузом на родителях, и сейчас высылал им некоторую сумму каждый месяц. Первые разы они даже попытались вернуть мне её на карту, но вскоре поняли — это бесполезно, и с благодарностью приняли мою помощь.

Кикуока Керо поспешно отыскал мне подходящую сумку для сямисэна, и мы собрались прощаться.

— Ещё одна просьба, Кикуока-сан, — произнёс я, остановившись у двери. — Не затевайте с братом ссору из-за этой сутры. Кикуока Горо-сан — хороший человек. И я его очень уважаю. Пусть артефакт останется в храме Дзодзёдзи. А если уж вас это не устроит, я тогда лучше вскоре заплачу вам и за него.

— Нет-нет, всё в порядке, — рассмеялся Керо. — Не будет никаких проблем. Я уже смирился, что он перешёл к Горо-сану. Но, когда он вернётся из своего путешествия по Индии, я всё равно его отругаю за то, что он умолчал об этом. Ох и предвкушаю наш спор… Опять старый монах будет обзывать меня лягушкой!

Я не сразу понял, что за каламбур подразумевал торговец лавки. Лишь, сев в метро, я додумался, что «Керо» в Японии — это звук, который издают, по мнению японцев, лягушки. Это, как если бы, в России ребёнка назвали «Ква».

Забавно, что даже голоса животных в разных странах переводят по-разному. К примеру, вместо «мяу» у японцев «ня». А вместо «гав-гав» — «ван-ван». Похоже, люди из разных точек мира даже животных слышат различно друг от друга.

Перед отправлением домой я ещё успел заскочить в один из сувенирных магазинов района Нихонбаси и купил для своего «крестника» японский талисман омамори. Это небольшой брелок, покрытый оболочкой из расписной ткани. Решил, что игрушки родители ему и сами могут выбрать, а я лучше подарю нечто особенное. То, что затем можно будет сохранить на всю жизнь.

Я завёз свой артефакт-сямисэн домой и направился обратно к станции метро. До дома, где живёт Эитиро Кагами, добираться было не очень долго. Его семья проживала в частном доме в районе Бунке — к северу от Императорского дворца.

Стоит отметить, район элитный. Здесь живут только богатые люди, которые могут себе позволить приобрести дорогое, но качественное жильё неподалёку от одного из центральных мест Токио.

— Рад видеть вас, Кацураги-сан! — обрадовался Эитиро Кагами, когда я оказался на крыльце его дома. — Проходите, мы уже готовы начинать. К сожалению, никто кроме вас приехать не смог. Наши родители живут далеко, поэтому бабушки и дедушки Тендо-куна пропустят это событие, но… Меня искренне радует, что вы сможете на нём присутствовать.

Так. Кажется, я что-то неправильно понял. Я думал, что у нас сегодня обычный ужин. А Эитиро говорит о каком-то важном событии.

— Ох, Кацураги-сан, я что, забыл вас предупредить? — вздохнул мужчина. — Простите, совсем загонялся. Как только заступил на пост заведующего поликлиникой — в голове одна работа!

Я вошёл в дом и разулся. Пока Эитиро закрывал дверь, я уже успел оценить интерьер. Всё-таки квартиры и дома в Японии — это совсем разные вещи!

Передо мной предстал настоящий японский дом, соответствующий всем местным традициям. Хоть у жилья Эитиро Кагами крыша и не была выполнена угловатой черепицей, зато внутри всё выглядело так, словно я оказался в феодальной Японии. Деревянные полы, покрытые «татами» — ковриками, сплетёнными из бамбука и рисовой соломы.

Сразу у входа традиционный порожек, за который нельзя переступать в обуви.

Всё-таки в местных квартирах такого убранства не увидишь. Они мало чем отличаются от своих европейских аналогов. Дом же — совсем другое дело!

— Да, Эитиро-сан, вы действительно не упомянули, что у нашей сегодняшней встречи есть особый повод, — произнёс я.

— Во-первых, раз уж мы не на работе, а у меня дома, то вполне может обращаться друг к другу по именам. Так устроит, Тендо-сан? — уточнил он.

— Конечно, Кагами-сан, так куда удобнее, — улыбнулся я.

— А, во-вторых, у нас сегодня «Ошичия». Этим вечером Тендо-кун официально получит своё имя, — расцвёл Эитиро Кагами.

Точно… Здесь ведь действительно есть такая традиция. Через неделю после рождения ребёнка ему даётся имя после праздника у домашнего алтаря.

— Только… Кагами-сан, но ведь прошло уже больше недели, — напомнил я.

— Знаю, — вздохнул он. — Приходится немного отойти от традиции. Дело в том, что Мизуру и Тендо-куна выписали всего семь дней назад. Сами понимаете, им пришлось долго восстанавливаться после той операции. Поэтому мы решили, что «Ошичия» можно провести и через неделю после выписки!

Эитиро Кагами провёл меня в гостиную, где уже был накрыт небольшой низкий стол, за которым, как и положено, нужно сидеть на полу.

В доме семьи Эитиро было тепло, но под столом были заготовлены специальные грелки, которые японцы используют зимой, чтобы не простудиться за своим традиционным столом.

— Тендо-сан! — из кухни выскользнула Эитиро Мизуру и тут же крепко меня обняла. — Кагами мне столько о вас рассказывал. Представляете, я тогда была в таком шоке, что даже не запомнила, как выглядите. Вы же нам с Тендо-куном жизнь спасли. У меня слов не хватает, чтобы выразить…

— Всё-всё, Мизуру, — поторопил жену Эитиро Кагами. — Не смущай, Тендо-сана. Он и сам знает, как сильно помог нашей семье. Поэтому мы и позвали его на этот праздник, как самого близкого друга семьи Эитиро.

Наговориться с Кагами и Мизуру я ещё успею. Я не знал, насколько уместно спрашивать о том, что созрело у меня в голове, но больше терпеть я не мог.

— Кагами-сан, Мизуру-сан, а где Тендо-кун? — поинтересовался я. — Могу ли я его увидеть?

Я должен был убедиться, что та операция прошла успешно. И дело даже не в здоровье мальчика. Просто, поддерживая его состояние, я случайно передал ему часть своей лекарской энергии. Нужно убедиться, прижилась ли магия и не вредит ли ему та сила, которую я в нём заселил.

— Он сейчас спит, — сказала Мизуру. — Но вы можете пройти в детскую, какие могут быть вопросы? Он ведь для вас, наверное, как пациент!

— Самый младший из всех пациентов, — усмехнулся Эитиро Кагами. — Тендо-сан — не акушер-гинеколог и не педиатр. У него все пациенты старше восемнадцати лет. Так что, по иронии судьбы, наш Тендо-кун стал его единственным малолетним пациентом.

Я прошёл в детскую. Семья Эитиро мне доверяла, поэтому, к счастью, за мной никто не последовал. Мне искренне хотелось побыть с ребёнком наедине. Это особенно важно, чтобы определить, насколько сильную связь я создал.

Эитиро Тендо мирно спал в маленькой детской кроватке, сделанной из того же бамбука. Ох и любят же японцы этот материал!

Я старался не шуметь, чтобы не побеспокоить его сон. Остановившись около кроватки, я включил «анализ» и тщательно осмотрел все системы его организма.

К счастью, мальчик оказался абсолютно здоров. Ни к одному органу меня вопросов не было. Ни к одному, кроме головного мозга.

Там находился магический центр.

Вот это я провёл кесарево сечение! Лучше на всякий случай осмотреть ткань мозга, чтобы убедиться, не вызвало ли столь раннее пробуждение магии какие-либо отклонения.

Я подключил «клеточный анализ» и пробежался по коре больших полушарий, стволу мозга и главному центру эндокринной системы. И с облегчением выдохнул. Всё чисто — никаких проблем. Вот только следить за его дальнейшим состоянием мне всё равно придётся. Теперь — это моя ответственность. В будущем он может стать таким же лекарем, как и я.

Но пока что важно, чтобы он не начал использовать эту способность интуитивно. Ведь эта магия не просто лечит, она изменяет составляющие организма. Хотя… Есть один аргумент, благодаря которому я могу себя успокоить. Самой лекарской магии у него сейчас, скорее всего, нет. Только «анализ». А им он навредить никому не сможет.

Правда, когда мальчик научится говорить и начнёт задавать вопросы, его родители будут сильно озадачены, узнав, что Тендо-кун практически видит их насквозь. Я должен буду поговорить с ним на этот счёт раньше.

Я вернулся в гостиную и передал Эитиро Кагами «омамори».

— Это оберег для Тендо-куна, — объяснил я. — Сохраните его на будущее. Как символ того, что он всегда сможет обратиться ко мне за помощью.

— Это… Очень ценный подарок, — с трудом сдержав эмоции, кивнул Эитиро Кагами. — С большим смыслом. Спасибо вам, Тендо-сан.

Мизуру и Кагами одновременно поклонились. А затем мы уселись за стол и приступили к трапезе. Мы общались на разные темы — от медицины до обычных бытовых вопросов. Вечер пролетел незаметно.

— Ой, Тендо-кун проснулся! — обрадовалась Мизуру, услышав плач малыша. — Видимо, почувствовал, что самое время провести обряд!

Эитиро Мизуру удалилась в детскую, и мы с Кагами остались наедине.

— У вас очень хороший район, — сказал я. — Заметил, что под определённым углом даже Императорский дворец отсюда видно.

— Да, только вы не подумайте, что он так просто мне достался, — усмехнулся Эитиро Кагами. — Я ведь тоже начинал с самого низа, как и вы, Тендо-сан. Жил на съёмной квартире с тараканами. Только не в Осаке, а на окраине Токио. Я лишь хочу сказать, что с вашими амбициями… Не удивлюсь, если вы в итоге и в Императорский дворец переедете!

— Это уж вряд ли, — рассмеялся я.

— Ну почему же? — пожал плечами Эитиро. — У императора есть свой личный врач, который следит за его здоровьем и здоровьем всей семьи правителя. Слышал, что Ямамото Мифунэ с ним знаком. Вроде как, они когда-то давно работали вместе.

— В итоге один стал императорским врачом, а второй создал самую передовую фармацевтическую корпорацию в мире, — усмехнулся я. — Нехилый размах. Тогда уж давайте так, Кагами-сан. Я рвану в Императорский дворец, а вы на кресло генерального директора «Ямамото-Фарм». Повторим судьбу великих людей?

В этот момент Мизуру вошла в гостиную с уже успокоившимся Тендо на руках. Вся семья Эитиро вместе со мной собралась у камиданы — семейного синтоистского алтаря. Он практически не занимал места в гостиной и представлял собой обычную полку, подвешенную на стене. Однако, несмотря на компактные размеры, притягивал к себе взгляд.

Он был украшен разными атрибутами главной японской религии. Всех названий я не знал, но на полке находилось миниатюрное святилище, амулет и какое-то зеркало.

Когда время подошло к полуночи, Эитиро Кагами посмотрел на своего сына и объявил:

— Теперь ты официально Эитиро Тендо. Названный в честь человека, спасшего жизнь тебе и твоей матери.

В какой-то момент я заметил, как от алтаря к ребёнку потянулась тонкая струйка жизненной энергии, но вскоре моментально исчезла.

И весь этот вечер стал для меня прямым доказательством того, я всё же могу создавать новых лекарей. Если я всё же решу воскресить свой орден, теперь это действительно возможно. Только к этому вопросу нужно отнестись с большой ответственностью.

«Анализ» даёт большие возможности, но даже его нужно уметь правильно использовать. В руках необразованного медика он лишь обыкновенная игрушка — не более того.

Эитиро Кагами предложил мне остаться с ночёвкой, но я вежливо отказался и отправился к себе домой.

Следующие несколько дней пролетели быстро. Я утонул в работе и не заметил, как наступил тот самый вечер. Время похода в театр на мюзикл Томимуры Сайки.

Поскольку после представления у меня намечалось ещё и свидание с девушкой, я озаботился заранее покупкой нового костюма. Да дело даже не только в свидании. В театре тоже не стоит появляться в той же одежде, в которой я обычно хожу на работу.

В вестибюле уже скопилось огромное количество людей. Я подошёл к работнику театра — капельдинеру и назвал своё имя:

— Кацураги Тендо, — сообщил я. — Посмотрите в списке, мне должны были выделить место.

— Одну минуту, — улыбнулся мужчина, затем заглянул в перечень приглашённых лиц и тут же его закрыл.

Он резко изменился в лице, сглотнул сухой ком и заявил:

— Простите, Кацураги-сан, но вас нет в списке. И если у вас нет билета, я, к сожалению, не смогу впустить вас в зал.