Стажер

Глава 47

— Роб… то есть полковник… — клапан палатки отогнулся и появилось лицо лейтенанта Сонтра, как всегда перепачканное какой-то смазкой и очень виноватое.

— Что тебе, Сонни? — спросил Шухарт, не отрываясь от стола. Перед ним, на мониторе компьютера разворачивалась схема комплекса.

— Тут Рэм и Монти в канализационные шахты что на пятом уровне слазили… на патруль нарвались. Но ты не волнуйся, все чисто. — поспешил успокоить командира Сонтр, глядя, как тот поднял голову.

— Там человек пять было, они их в ножи взяли…

— Как это? — не понял Шухарт. Бойцы современной армии, увешанные оружием и сканнерами, датчиками движения и броней погибли от ножей Рэма и Монти, местных авантюристов и охотников. Может еще небо на землю упало?

— Там утечка пара была, и Рэм с Монти говорят, что 'гости' как в пар попали, так и ослепли. Что-то у них с приборами случилось, они как котята во все углы тыкались. А у наших монохромные поляризованные очки с собой были, да респираторы, что ремонтники используют. В прошлом году, помнишь, авария на трассе была, так…

— Я помню аварию в прошлом году, Сонни. — перебил заместителя Шухарт: — Что там дальше?

— Ну, вот, они и воспользовались случаем, раз пар всех оглушил — подошли совсем близко и перерезали всех ножами, ты же знаешь их, у них ножи из сверхпрочной стали и размером с мою руку, наверное. Они еще ими аллигаторов на южном побережье потрошили…

— Пар? Ну, конечно же! Он горячий, а значит инфа-режим визора не работает. В нем примеси органики и металла, после зоны С и Д, а значит на работают и сканнеры по обнаружению металла и органики! Если была утечка, значит пар бил с силой, массы воздуха перемещались, сбивая детектор движения! Черт, да что-нибудь там обнаружить можно только в монохроме или с помощью масс-детектора. — сказал Шухарт, схватившись за голову: — Какая идея! Монохром не используют военные — слишком некачественное изображение, а масс-детектор слишком громоздок, чтобы нести его на руках, слушай, ты гений, Сонни! — Шухарт встал и в волнении стал метаться взад и вперед в тесном пространстве палатки .

— И звуковые детекторы также стали бесполезны — там наверное свист от утечки стоял, все сканнеры оглохли, а в обычном режиме так же ничего не видно! Дуракам везет… — Шухарт сел и обхватил голову руками: — Но такое подействует только раз… только один раз, а потом они будут знать, потом они что-нибудь придумают… Сонни!

— Да?

— Ты говоришь, они убили всех? Никто не скажет об этой ловушке 'гостям'?

— Эээ…

— Ну, вот, балбесы чертовы, тут такой шанс был сделать козью морду этим гадам, а они упустили кого-то, так?

— Ну…

— Молчи, вижу, что так. Оставили кого-то в живых?

— Да, Роб, но…

— Ну я же говорил! Ничего не могут сделать как следуют, теперь гости будут знать и в следующий раз не купятся на этот трюк!

— Роб… нет, они все сделали правильно… — сказал Сонни.

— Все сделали правильно? Что же ты тогда мне такую морду… — не договорил Шухарт. Ему вдруг стало страшно. Не за себя. За себя он уже давно не боялся, с того самого дня, как стало известно, что Лида и Дана пропали, что его дочки где-то потерялись в суматохе эвакуации. До сих пор он надеялся, что они эвакуировались со всеми, что их просто не найти в тех тесных коридорах, куда переселились сорок тысяч человек, ведь некоторые родители находили своих детей только через несколько дней, ведь ни толковой связи, ни учета не было. Жена Шухарта искала детей по бесчисленным палаткам и возле полевых кухонь, но пока результатов не было. А сам Шухарт надеялся. Это все, что у него оставалось.

— Они все сделали правильно, Роб… правда оставили одного в живых, но они взяли его с собой… это язык. — сказал Сонтр, отводя взгляд от командира.

— Язык… так ведь это хорошо, что язык. — сказал Шухарт, едва выговаривая слова. Слова застревали в гортани каменными глыбами, срывались с губ как в пропасть — безвозвратно, безнадежно…

— Ну, они его сразу и допросили, как только в безопасное место приволокли. А потом сразу ко мне… я и говорю, мол, давайте я сам шефу скажу, а то вы… и вообще… прости меня, Роб… прости, что так все получилось…

— Что ты мелешь? — спросил Шухарт, вставая: — Что. Ты. Мелешь?! — он схватил лейтенанта за грудки и встряхнул.

— Дана и Лида… они… я же сразу говорил, много раз говорил, Роб, чтобы родители следили, нельзя на пляжи без взрослых, там же аллигаторы бывают… а теперь вот… десантники Сунны их 'ягуарами' называют… Роб… — говорил лейтенант Сонтр, путаясь и мешая слова. Шухарт медленно разжал пальцы.

— С ними еще пятеро подростков было… я сказал им пусть пока молчат… родители не знают, а я к тебе сразу… — говорил Сонтр, но Шухарт уже не слышал его. Он словно погрузился в какую-то ватную стеклянную тишину, звуки и запахи исчезли, исчезли и краски, он просто смотрел в пространство, а перед его глазами медленно расцветала черно-белая роза, покрытая уродливыми шипами, вырастая и заполняя сердце чудовищной, звенящей пустотой.

— Где он? — спросил Шухарт, не узнав своего голоса.

— Роб, не надо, это ничего не решит, а потом мы еще не все узнали и Галактическая Конвенция… — начал было лейтенант, но Шухарт стиснул зубы и медленно, страшно медленно произнес: — Я. Хочу. Знать. Где. Он.

— Он тут, за палаткой. — Шухарт поднялся с места, его тело сразу словно бы отяжелело, он сделал несколько тяжелых, бесконечных шагов к выходу из палатки, отогнул полог, увидел Рэма и Монти, старающихся не глядеть ему в глаза и стоящего между ними человека в военной форме со связанными руками. Шухарт, не обратив ни на кого внимания, медленно подошел к пленнику.

— Говори, что знаешь. — сказал он, чувствуя, что он на самом деле где-то далеко, где-то там, где нет этих уродливых черно-белых роз и этого нелепого человека в военной форме с перепачканными ботинками и кровоподтеком на нижней губе.

— Капрал Бертовиц, сэр, порядковый номер триста сорок пять ноль восемь сигма тридцать, войсковая часть — подразделение мотопехоты первой пехотной дивизии Белейского Таганата. Согласно Галактической Конвенции имею право не отвечать на остальные вопросы, сэр. — сказал пленник, пытаясь выпрямится.

— Говори про девочек… — вытолкнул камни из своего рта Шухарт. Где-то в груди захолонуло — 'моих девочек'. Говори про моих девочек, сукин сын, говори сейчас же, или я разорву тебя на части вот этими вот руками, лучше скажи мне все, что ты знаешь про них, сволочь… — так думал Шухарт, глядя прямо в глаза капрала. Пленник видимо понял это, он побледнел и отшатнулся от Шухарта, наткнувшись на Рэма, стоящего прямо позади.

— Я расскажу, сэр, но я к этому не причастен, сэр. Я просто пехотинец, а в первую волну высаживались десантники из Джаннской Сунны, сэр… я не уверен , но я слышал об этом… они хвастались вечером, я просто слышал, вот и все… — Шухарт слушал, чувствуя, что черно-белая уродливая роза выросла в его сердце и стала такой большой, что ему уже трудно дышать, что ему трудно думать и говорить, что просто надо упасть и скорчиться в маленький комочек, чтобы она не увидела, чтобы она заставила замолчать этого человека в капральской форме… заставила замолчать сейчас же!

— Роб, не надо! — лейтенант Сонтр перехватил руку с бластером: — Роб!

— Я тут ни при чем! — закричал пленник, пытаясь вырваться.

— Роб! Роб, посмотри на меня! — Сонтр добился, чтобы Шухарт взглянул ему в глаза: — Роб опусти оружие. Зачем тебе бластер сейчас? — Шухарт разжал пальцы, позволив Сонтру забрать излучатель, вяло удивившись — действительно зачем мне оружие? Я сделаю это руками, зубами, я перегрызу глотку за моих девочек… я…

— Роб, не надо, Роб, погоди, я с тобой… Рэм, Монти, уведите этого… капрала! Роб, я здесь…