Стажер

Глава 53

Что нужно для заговора? Две тысячи крепких рук, сотня горячих сердец и один холодный ум — так говорил император Марк Первый, прапрадед нынешнего и большой знаток такого рода дел. Достаточно сказать, что и сам-то он не был прямым наследником трона. Только цепочка случайных событий, включавших в себя и трагические моменты, привела Марка Первого, умного и хладнокровного стратега к заветному трону. Поэтому его словам можно было верить. И Ромул верил. У него были крепкие руки, в которые уже были роздано оружие с имперского закрытого склада, и горячие сердца проповедников, причем каждый отвечал за свой отряд, как правило составленный из его прихожан, а значит людей, которых он знал лично и легко мог контролировать ситуацию в группе. Вообще, религиозные организации закрытого типа — это же готовая армия, подумал Ромул, достаточно вспомнить суннитов в Альянсе, там они практически заменяют собой власть, хотя и действуют нелегально, но никому и в голову не приходит подвергать сомнению их 'рекомендации'. Идеальный регулятор общества. Правда, в результате все общество практически утрачивает способность к развитию и рано или поздно будет разрушено соседями. Чего, правда, иногда приходится ждать столетиями. То, есть, на наш век хватит. Впрочем, что говорить об Альянсе, у Ромула полно своих дел. У него есть крепкие руки, горячие сердца и один холодный ум. Один ли? — подумал он, вспомнив взгляд жреца-кардинала. Амибал Кромвел, м-да, это человек с двойным, а то и тройным дном. Похоже, что он умнее своего заместителя Атласа, но тот уверен в обратном. И еще очень похоже, что он играет по своим правилам. Что он может сделать? Перехватить управление? Нет. Повлиять на результат? Тоже нет. В ближайшем будущем Ромул не видел провала, все будет идти как и запланировано. Никаких неожиданностей. И в конце тоже все будет так, как и планировалось, Ромул уже придумал, как именно он осуществит это. Хотя и не любил об этом думать. Ромул вздохнул еще раз и повернулся к нетерпеливо ожидающему гвардейскому офицеру.

— Теперь отключите все автоматические системы защиты.

— Все? Но, сэр…

— Это же учения, не забыли? Императора все равно здесь нет, он на стадионе. Отключайте.

— Есть. — офицер повернул большой красный ключ и ввел кодовое слово, повернувшись спиной к Ромулу. Ромул знал кодовое слово. 'Патрокл'.

— Системы отключены.

Вот и прекрасно. А теперь я подам свой сигнал… это кодовое слово. — нахмурился Ромул, заставив офицера повернутся спиной. Легкий щелчок и в шею гвардейца вошла маленькая, почти невидимая игла, состоящая из спрессованного мощного транквилизатора. Офицер рухнул на пол. Игла действовала на протяжении трех суток, постепенно растворяясь в крови, по окончании процесса она растворялась полностью, не оставляя следов.

— Теперь — сигнал. — Ромул нажал на кнопку передатчика и где-то на окраине города в воздух поднялись мощные транспорты, несущие на борту участников заговора. Крепкие руки сжимали мощные лазерные винтовки, огнеметы и даже плазменные пушки малого калибра, все, новое, все только со складов. Через сорок минут транспорты зависнут над садом императорского дворца. В обычных условиях их сперва запросили бы о перемене курса, а потом вылетели бы полицейские флаеры. И если бы они все-таки прорвались, то на расстоянии десяти километров от дворца их распылили бы многочисленные автоматические зенитные батареи. Но не в этот день. Автоматика отключена, личный состав под разными предлогами убран, осталась только дежурная смена. Но она не помеха в их плане. Теперь надо убедить императора, что все идет по плану. Ромул повернулся и вышел из комнаты дежурного офицера.

— Ваше величие, все идет по плану. — сказал он, входя в комнату императора.

— Надеюсь на это, Ромул. Наверное я окончательно спятил в тот день, когда решил послушаться тебя. — проворчал властитель, прикладываясь к граненой бутылке: — Давай выкладывай.

— Персонал распущен, жертв не будет. Асмунд со специалистом уже в подвале. Рассматривают настенные фрески времен первой империи.

— Ну, как же… фрески они там рассматривают… — император прищурился и снова отхлебнул из бутылки: — мой братец и искусство… единственное искусство, которое он освоил — это искусство задирать юбки и доставлять мне неприятности.

- Ваше величие…

— И потом, что, там действительно есть фрески первой империи?

— Нет. Это подделка.

- Ага. Ясно. Напомни мне впредь держать с тобой ухо востро. А что там с этими долбанутыми фанатиками, что летят сейчас раздолбать мой дворец к такой-то матери?

— Они в сорока минутах лету.

— Ясно.

— Что с моими войсками и всем прочим? Проблем не будет?

— Не должно быть, все уверены, что вы на стадионе, туда даже отправили вашего лоренцо. — это конечно была совершенно секретная информация, однако все почему-то знали или догадывались, что у императора, как и у всех мало-мальски берегущих свою шкуру правителей были биологические двойники, сделанные с помощью биопластики и имплантации. Внутри среды службы безопасности такие трюки называли 'Великий Лоренцо', никто и не помнил, почему.

— Да, я помню об этом. Не слишком ли много секретности, а Ромул? Даже шеф СБ ничего не знает. Не нравится мне это.

— Вспомните, сир, вы сами были против того, чтобы посвящать Лойолу в истинные причины нашей операции… — напомнил Ромул. Его расчет был верен — император не хотел, чтобы об этом знал кто-либо вообще, будь его воля, он бы и Ромула заставил забыть… но это уже после того, как все будет закончено. А пока, пока он и император во дворце, здесь же Асмунд и сюда летит пять тысяч фанатиков истинного Учения. И об этом никто кроме них не знает. Лоренцо будет играть свою роль вплоть до разоблачения, а это произойдет только тогда, когда заговор уже войдет в силу.

— Да, я помню… но все равно мне это не нравится… — сказал император и залпом допил остатки бренди. У него работает интуиция, подумал Ромул, у них весь род славится своей интуицией, вот потому он и пьет, потому что начинает чувствовать неладное. А разум говорит — успокойся, все под контролем, он не прав, разум, никогда и ничего не бывает под нашим королем, на все воля божья и случайности — его бич, которым карает он отступников. Как я могу быть уверенным, что все пройдет как надо, даже если я тысячу раз проиграл все в уме и на схемах, расставил всех по местам, сыграл на дворце, как на самой большой в мире арфе, рассмотрел и предотвратил тысячи случайностей и возможностей, предусмотрел миллионы вероятностей, но все равно я волнуюсь, черт бы меня побрал…

— Ты волнуешься, Ромул? — спросил император, пристально глядя на него. Неужели? — мелькнула мысль, но Ромул погасил ее, задушил в зародыше. Нет, он не должен ничем себя выдать, он должен быть само спокойствие, ведь он говорит не с кем-нибудь, а с членом императорской семьи, он же обучен с детства воспринимать малейшие признаки лжи и обмана, у него имплантанты, позволяющие анализировать речь и мимику, он почти видит человека насквозь… почти. Вот на этом маленьком и неуловимом почти и основывалась самая большая слабость Империи. Империя и ее правители стали слишком самоуверенными, они думают, что если они кондиционировали человека на преданность империи, то такой человек никогда не сделает ничего во вред империи. А если этот человек верит, что он делает благо? Как можно обмануть детектор лжи, поставленный внутри тебя? Очень просто — надо только поверить, что то, что ты хочешь совершить — во благо. Поверить в это всеми фибрами души, истово. И тогда внутренний страж скажет — ну, что же, ты делаешь благое дело, парень, проходи. А потому, Ромул считал, что он делает благое дело. Император слаб. Он слишком полагается на окружающих, им легко можно манипулировать, он отказывается от ответственности. Надо исправить эту ситуацию. И Ромул не сделает ничего во вред империи, пусть даже сейчас несутся по воздуху тяжелые транспортники, доверху набитые оружием и людьми, готовыми его применить. Все во благо империи, ты же веришь в это, не так ли? Да, сказал себе Ромул, я верю. Это — во благо империи.

— Да, я волнуюсь, сир. — ответил он на вопрос императора.

— Правильно делаешь. Не дай бог, что-то сорвется… — император опустился в кресло и протянул руку за очередной бутылкой.

— Мне надо идти, сир.

— Ступай, ступай… заговорщик хренов. — владыка задумчиво прищурился вслед спине своего советника, скрывшейся за закрывшейся дверью.

14-00. На самом большом стадионе Олд-Прайм-Сити начался исторический матч между столичными 'Буйволами' и 'Легионерами', гостями с Йорка, промышленной планеты соседней системы, командой сильной и потому исход мачта был неоднозначен. Все места на трибунах были заняты, билеты расходились по абсолютно астрономическим ценам, все головизоры планеты транслировали этот матч. Говорили, даже, что сам император прибыл, чтобы лично наблюдать за ходом матча из своей персональной ложи. Зрители нетерпеливо ерзали на своих местах, кричали, размахивали флажками с цветами 'Буйволов' — серебряно-синими. Небольшая по численности группа приезжих болельщиков с Йорка была отделена полицией от прочих — во избежание, и также кричала, топала ногами и размахивала флажками, но на этот раз красно-черного цвета. Все было как всегда и даже лучше. И только один из старых ветеранов полиции сказал другому, что что-то ему не нравится в во всем этом. Но его никто не послушал. Все знали, что он просто старый ворчун.

14-02

На лужайку перед дворцом императора тяжело опустились транспорты, распахнулись люки и из них хлынули толпы вооруженных людей.

14-03

Стадион взревел — на траву ступили 'гости', 'Легионеры' из Йорка! Матч начался, мяч стрелой взмыл в небо и гости, по традиции, начинавшие со своей подачи атаковали 'хозяев'.

14-04

Дежурная смена охраны, та самая, что Ромул не сумел распустить, открыла ответный огонь, обороняя дворец и одновременно пытаясь подать сигнал о помощи. Но стараниями Ромула ни один передатчик во дворце не работал. Атакующие тем временем уже ворвались в холл и начали подниматься по лестнице.

14-15.

Один-ноль! Лайм Крокус, знаменитый нападающий 'Буйволов', все-таки участвующий в матче, несмотря на свою травмированную ногу, порадовал своих фанатов отличным ударом по воротам соперников! 'Гости' явно не ожидали такого поворота событий и им пришлось на время усилить оборону, убрав одного нападающего и выставив взамен 'блокера'. Игра начиналась тяжело.

14-20.

Одному из гвардейцев удалось добраться до поста стационарной охраны и выкатить оттуда на лестницу тяжелый станковый излучатель Бельского. Сверхжесткое излучение веером прошлось по лестнице, враз очистив ее от захватчиков. Некоторое время он сдерживал наступающих, разворачивая обжигающе горячий ствол излучателя и уничтожая всех, кто пробовал ступить на лестницу. Но потом кто-то из наступающих додумался выстрелить вверх по дуге гранату и излучатель смолк.

14-21.

Один-один! 'Гости' пошли в атаку решительно и бескомпромиссно, перейдя в жесткий, даже жестокий стиль игры. Шестьдесят пятый номер, 'блокер' 'Легионеров' Уно Вартис преднамеренно столкнулся на полной скорости с номером восемь, подающим надежды нападающим 'Буйволов', Итаном Хантом, выворотив тому ключицу и сломав два ребра. Стадион орал, все прямо-таки сошли с ума. Хотя на самом деле все ожидали чего-то вроде этого. Спидболл — игра не для девочек. И парочка сломанных челюстей — это такая малость за такую игру и такой азарт, не так ли?

14-25.

Наступление захватчиков еще раз захлебнулось, когда гвардейцы забаррикадировали часть помещений и отвечали огнем на любую попытку приблизиться. В ход пошли огнеметы. Когда они закончили, то эта часть дворца уже не подлежала реконструкции. Защитники дворца превратились в серый пепел.

14-30.

Попытка 'Буйволов' снова прорваться к воротам противника не увенчалась успехом — они откатились назад, потеряв Лайма Крокуса, он все-таки подвернул травмированную ногу и его унесли на носилках прямо с поля. Блокеры 'гостей' действовали на грани нарушения правил, ударяя в корпус и прижимая к краю поля. Судья сделал замечание шестьдесят пятому номеру, но этим дело и обошлось, а на трибунах чуть не сошли с ума.

— Он, что слепой? Шестьдесят пятый Крокуса вырубил вчистую!

— Судья купленный!

— Бей 'Легионеров'!

— Судью на мыло! — в таком вот оптимистическом ключе закончился первый тайм.

14-45.

Захватчики контролировали практически весь дворец, за исключением подвалов, в которые был закрыт доступ Ромулом и еще нескольких очагов сопротивления. Гвардейцы отказывались сдаваться, дрались до последнего и зачищая подобные очаги захватчики несли огромные потери, потому было принято решение просто блокировать их там, закрыв двери и заварив их, а также выставив охрану.

14-50.

Второй тайм был еще более жестким по накалу страстей. 'Легионеры' раз за разом штурмовали ворота хозяев, но оставались ни с чем. Однако и 'Буйволы' из-за постоянного давления не могли поднять голову, они даже не пытались контратаковать, сосредоточившись на обороне. Такая тактика была чревата тем, что позволяла гостям делать новые и новые попытки. И наконец нападающий 'Легионеров', двухметровый громила Куарсен Лорнье, тот самый Лорнье, что в прошлом сезоне был десять раз подряд удален с поля за жесткую игру, забивает еще один мяч в ворота 'Буйволов'. Два-один! Победа гостей.

— Так было суждено… — склонил свою голову Жрец-кардинал Амибал Кромвел. Потом повернулся к стоящему рядом Ромулу и указал ему на императорский сад, где многочисленные адепты в своих светлых монашеских одеяниях сновали между деревьями, пытаясь организовать оборону.

— И пала твердыня лжи и воцарилась истинная вера… — сказал Ромул, ожидая услышать ритуальное 'Тиима', но жрец покачал головой.

— Нет, это не та цитата… скорее 'И предал его тот, кто находился рядом с ним…'

— Что вы имеете в виду… ваше преосвященство?

— Я имею в виду предательство, Ромул… человечество настолько преуспело в этом искусстве, что уже и нельзя отличить одно от другого, предательство от верности и ложь от правды. Все исходит одно из другого и это просто названия… знаешь, сын мой, это все просто слова. А судят человека по делам его. — жрец смолк, наблюдая, как адепты устанавливают под сенью яблони стационарное полевое орудие.

— Какой контраст, не правда ли? — спросил жрец, не поворачивая головы. Ромул только по интонации понял, что он обращается к нему.

— Между орудием и деревом, ваше преосвященство? — спросил Ромул, подойдя к окну. Адепты под окном спорили, валить дерево или нет. С одной стороны оно закрывает обзор, а с другой стороны лучшей маскировки не найти.

— Именно. Ты умный человек. Контраст между жизнью и смертью. Кажущийся контраст. На самом деле все это лишь две стороны одной и той же медали… жизнь и смерть. Тем, кто принимает жизнь, следовало бы научиться принимать и смерть.

— Да, ваше преосвященство. — Ромул склонил голову и подумал, что наверное ему всю жизнь суждено склонять голову перед высшими мира сего. Он не понимал, о чем говорит жрец, но понимал, что лучше сделать вид понимающего, чем надоедать расспросами. Сейчас все идет как по маслу, буквально две минуты назад он получил известия от агента в подвале — все идет как по маслу, кондиционирование Асмунда скоро закончится и он станет послушной марионеткой в руках того, кто знает ключ к его сознанию. Атлас, который знал о небольшой части плана, сознательно отдалился от военных приготовлений и сейчас выжидал, спрятавшись в убежище. Потом, когда бунт будет подавлен он сможет сказать, что был на стороне Ромула с самого начала. Он думает, что это не только спасет ему жизнь, но и приведет к власти. Глупец.

— Через какое время сюда прибудут гвардейские полки? — спросил вдруг жрец, не отрываясь от окна. Под окном адепты все-таки решили свалить дерево и неумело рубили его топорами.

— Гвардейские полки? — переспросил Ромул. Он вдруг понял, что жрец все знает. И о предательстве Атласа, и о том, что скоро здесь высадятся ударные силы Шестого Гвардейского полка и включатся автоматические системы обороны, буквально выкашивая всех, кто не записан в базе данных службы безопасности дворца, что несколько тысяч неподготовленных и слабовооруженных адептов и прихожан не смогут удержать дисциплинированную военную машину, что весь этот заговор — просто фарс, нацеленный на то, чтобы…

— Да, я предполагаю, что сюда прибудут именно гвардейские части, не так ли? Все-таки дворец императора… заговор против фамилии… какой именно полк? Или их будет несколько? — жрец обернулся и посмотрел прямо в глаза Ромула.

— Это будет один полк. Шестой. — ответил тот, пожав плечами. Изменить уже ничего нельзя и даже если жрец даст команду убить Ромула, гвардейцы будут здесь через два часа. И хотя ему надо кое-что еще сделать, основное дело сделано, император догадается об остальном… можно и не кривить душой с этим человеком.

— Шестой полк. — сказал жрец: — Шестой полк… головорезы императора.

— Да, иногда их называют именно так. — ответил Ромул, не дрогнув лицом. Некоторое время он гадал, что именно прикажет сейчас сделать с ним верховный жрец. Он вполне мог сделать так, чтобы эти два часа были бы самыми мучительными и длинными часами в его жизни… которой судя по всему и осталось-то чуть-чуть.

— Что же… именно об этом я и говорил тебе только что, сын мой. — сказал жрец, распахнул окно и повысив голос крикнул адептам, возившимся с яблоней: — Эй!

Ну, вот и все, подумал Ромул, сейчас он кликнет этих ребят и все. Он мысленно опробовал свой козырный туз — вживленную в район шейного позвонка нанонить, спнсобную в мгновение ока, как только он подаст команду, натянуться. Натянуться, по пути разрезав мягкие ткани, вены, артерии, кость и спинной мозг, так, что возможности для реанимации практически не оставалось. Надежнее этого было только имплантация императорской семьи — мощная бомба, позволяющая точно рассчитывать, что никогда и никого из императорской семьи не возьмут в плен и не подвергнут пыткам, а заодно и наказать всех тех, кто в этот момент окажется рядом. Надо только послать мысленную команду…

— Эй, там внизу! — крикнул еще раз Амибал: — прекратите это немедленно! Пусть растет! И оттащите орудие. — он отвернулся от окна к настороженному Ромулу и произнес: — нет нужды губить это прекрасное дерево. Ступай и ты… у тебя наверное еще есть дела.

— Вы отпускаете, меня? — спросил Ромул, забыв вставить титул.

— Нет нужды губить дерево, советник. Это мой ответ тебе. А если ты проживешь дольше чем планируешь, то вот тебе мои слова, чтоб задуматься над ними долгими бессонными ночами, когда тело твое уже не будет тебе принадлежать. Зачастую те, кто совершает предательство на самом деле служат верно, и ты — думаешь, что ты один из них. Но помни, что зачастую и те, кто служит верно совершает предательство, даже не зная об этом. Мы судим о человеке по делам его, как о дереве — по плодам его.

— Так вы знаете, что Атлас вас предал. — по-своему истолковал его слова Ромул.

— Не все такое, каким кажется, советник. В каждом явлении есть глубина, надо только найти время, чтобы увидеть его. На самом деле Атлас — самый верный из слуг моих, так же, как и Иуда был верен своему учителю настолько, чтобы предать его… но это предательство лишь послужило вящей силе и славе церкви.

— Я понимаю вас, ваше преосвященство… — склонился еще раз в поклоне Ромул. На самом деле он просто боялся понять.

— Ты все поймешь в свое время. — сказал жрец, благословляя его: — Впереди у тебя долгая жизнь… хоть и не очень счастливая. Ты переживешь всех своих современников и станешь посланием в будущее от нас, далеких предков своим потомкам. Я бы хотел, чтобы ты запомнил меня и моих детей такими, какие мы есть сейчас. Спокойными и уверенными. Сейчас делается история, Ромул. И хотя, я уверен, что в своих последующих жизнях ты увидишь еще немало удивительного и интересного, я хотел бы, чтобы тебе запомнился этот миг. Миг, положивший начало всему… и цену которому ты пока еще не знаешь.

— Я… даже не знаю, что сказать…

— Не говори ничего, просто оглянись и попытайся запомнить все, что ты видишь сейчас. Ступай. У тебя еще есть дело. Запомни все. Выполни свой долг.

— Да, ваше преосвященство. — Ромул вышел из комнаты, пребывая в смятенных чувствах, ничего не понимая и чувствуя себя прозрачным словно стекло. Жрец знал о том, что их просто подставили и тем не менее отпустил его целым и невредимым! И, судя по всему он знал об этом еще до начала операции, но что он может сделать? Что он задумал? В какую игру он играет… Ромул, который до этого момента ощущал себя мыслителем за шахматной доской, вдруг ощутил себя фигурой в непонятной игре, фигурой, которая не в состоянии даже предположить дальнейшее развитие игры. Я вижу только на две клетки, подумал он, но там нет угрозы, там все так, как я и задумывал, но чего же я не знаю? Почему он улыбается? Почему этот старик улыбается, хотя знает, что он и его люди не доживут до завтра? Может быть этот сумасшедший старикан видит на десять клеток? Короли и ферзи, подумал он, я же считаю себя ферзем, советник императора, но и я для кого-то не более чем пешка, в чьей-то еще более странной игре, чем моя, этот человек с готовностью жертвует собой и своими людьми… ради чего? Ромул посмотрел на часы — прошло уже два часа. Пора подавать сигнал тревоги.