Стакан наполовину

Глава 12 В которой Сью наводит порядок в тире и занимается переводами

— Статистика — вещь упрямая. У нас больше всего проблем с этими вот моложавыми. Ну, то есть до Ярра совсем уж неадекватные обычно не добираются, но если взять всё количество хулиганских действий за год и посмотреть по процентам — на моложавых приходится что-то около 70 %, ей-Богу, — Орсон сидел, закинув ноги на стол в кабинете и. о. начальника изолятора.

Эту должность как переходящий факел пытались всунуть друг другу студенты-старшекурсники с юридического, и желание крутого копа с континента занять кабинет никого не возмутило.

— Моложавые? — поднял бровь Сью.

— Ну вот эти вот дяденьки, и в меньшей степени — тетеньки, над которыми поработали наши медики. Если говорить в стандартных годах — после процедуры омоложения они сбрасывают годков тридцать-сорок, если процедура — первая. И многих начинает клинить.

— В смысле — клинить?

— Редко кто адекватно помнит свое детство или юность. Вспоминая молодые годы, люди в возрасте склонны их идеализировать… Мол, и не болело ничего, и проблемы были не такие уж страшные, и девушки меня любили, и в зубы я любому мог дать. Мол, эх, мне бы сейчас молодость вернуть — я бы ого-го! И вот такой дяденька возвращает эту самую молодость, получает физически крепкое, здоровое тело. И начинает чудить!

— Это нормально, — улыбнулся Сью. — Потому как юные девицы внезапно оказываются куда более разборчивыми, чем в его мечтах, дел и проблем — вагон и маленькая тележка, а за удар в зубы следует втаптывание в землю.

— Именно! И с девушками ты это верно подметил — самая частая причина проблем — моложавые воображают себя неотразимыми и превращаются в таких навязчивых мачо, просто кошмар! Но не все, не все… Знаешь, я заметил закономерность — правильные дядьки просят исправить им здоровье, но не особенно менять внешность. Ну зубы там, волосы — по мелочи. Такой будет выглядеть как крепкий взрослый мужик, а не юноша с глазами сумасшедшего деда… Охо-хо, знавал я одну бабулечку, прекрасного специалиста в области беспроводной передачи энергии, так она после омоложения здесь, на Ярре, устроилась танцовщицей в бар! Стриптиза тут нет — это на Горячую Штучку надо, а вот в обтягивающих шортиках новообретенной тугой задницей покрутить на публике — это для нее был настоящий кайф!

— Я понял, понял… Как ты их называешь — моложавые? Короче, у них рвет крышу, и они начинают крушить мусорные баки, прыгать с мостов в воду и лезть к противоположному полу от избытка чувства собственной невхерственности. И вот этот вот длинноволосый — тоже моложавый, и прицепился к Михалычу, так?

— Спорим, он был лысым до процедуры? Погоди, щас гляну… Вот, смотри!

Сью бросил взгляд на экран планшета и хмыкнул: действительно, залысины у этого дядечки были впечатляющими! Суровый такой тип, глубоко посаженные глаза с мрачным блеском, выдающийся подбородок, нос крючком — чисто Баба Яга из сказки! С залысинами. Весьма отдаленно похож на проходящего сейчас лечение прекрасноволосого симпатягу с орлиным носом и волевой челюстью. Только глаза такие же — мрачные.

— И что это за хрен?

— Аксель Барбоза. Не поверишь — животновод каких поискать! Крокодильер с Гвадалахары.

— Крокодильер?

— Ну да, ферма у него была — крокодиловая.

— Легко поверить! А Потап наш чем ему не угодил?

— А он рашенов не любит. У него отец погиб в бою с чебаркульцами — лет сорок назад. И когда Потап не пропустил его вперед себя в очереди в ларек за шаурмой — он нагрубил. А Каменских его взял — и переставил в самый конец очереди. Этот Барбоза стал поносить Потапа всякими словами, некоторые из них для медведов — смерти подобны. Вот и нарвался…

— Еще легко отделался.

— Легко? В коме сейчас.

— По крайней мере, печенка на месте.

— Это да-а-а-а…

— Так выпустишь Потапа?

— С утра приходи, спит твой Потап, лапу сосет.

— Так кой хрен я тут у тебя баклуши бью, Орсон?

— Скрашиваешь мое печальное одиночество своим присутствием, Виньярд! Ты когда меня пострелять позовешь?

— Вот когда моего работника отпустишь — мы сразу дальнюю и среднюю дистанцию закончим, и позову.

— Аа-а-а-а, хрен с тобой, иди буди своего медведа! В личное дело пометку о излишней жестокости поставили уже. Лежачих бить не хорошо!

И Сью пошел будить медведа.

— Вставайте, граф, нас ждут великие дела! — с порога заявил Виньярд.

Потап засунул в пасть чуть ли не всю пятерню и громко сопел.

— Вставай давай, гребаный шашлык!

— Мням-мням-мням…

— Я тебе дам «мням-мням»! У меня работа стоит! Ты рабочий по комплексному обслуживанию зданий и сооружений, а не мням-мням!

— Сью-у-у, будь человеком!

— Нет, вы посмотрите на этого шерстяного засранца! Это неприемлемо! Я тебя из тюрьмы спас вообще-то, чудовище! — Виньярд тянул его за ногу, безуспешно пытаясь сдвинуть с места. — Хрена с два аванс получишь если мы сегодня ближнюю дистанцию не откроем. И никто не получит — ни я, ни Хробак, ни Алиса.

— Алису жалко, — даже не пытаясь отобрать ногу задумчиво проговорил медвед.

— Жалко? А меня тебе не жалко? Я тут байки Орсона слушал битый час, и вонючие сигареты его нюхал…

— Ничего не вонючие! — крикнул Орсон из кабинета. — Нормальные сигареты!

И закашлялся.

— А шаурму мне купишь? — вынул наконец лапу изо рта Потап. — Зело жрать хочется…

И его желудок выдал один из тех звуков, которые подобают скорее раненому киту, нежели важному элементу пищеварительной системы.

— Куплю, куда деваться. Пойдем, работа стоит!

Тир менялся на глазах. Не то чтобы он до этого совсем простаивал, просто многие студенты не видели смысла посвящать стрельбе свое свободное время — все равно при пиохождении курса военной подготовки научат всему, что нужно. Да и стоили боеприпасы прилично. Так что старый ганмастер привечал в основном преподавательский состав, спортсменов и нескольких идейных стрелков типа Виньярда.

Кроме тира был ведь еще и Полигон — вотчина военных, и там все происходило совсем на другом уровне… Так что слегка запаршивело помещение, пылью покрылось и ржавчиной. Потому, наверное, тот больной дроид и выбрал его в качестве убежища: тихо, спокойно и оружие под боком.

Теперь, с приходом сюда команды Сью жизнь била ключом. Ржавые конструкции отправлялись в металлолом, неисправные дроиды — в мастерские, всё, что можно — смазывалось, полировалось, красилось. Гремела музыка, пыль стояла столбом а дым — коромыслом, парни перешучивались, таская тяжести, работая перфоратором или пиная нерасторопных роботов.

Забытый некогда уголок кампуса стал привлекать внимание почтенной публики, и потому первой задачей Алисы было сообразить шикарную вывеску «СТРЕЛКОВЫЙ КЛУБ», что выглядело гораздо солидней, чем видавшие виды три буквы «Тир».

Алиса в своей косынке и джинсовом комбезе, перемазанная краской по уши и с кистью в зубах смотрелась на стройке весьма органично. В перерывах между работой над декорациями Дома убийств и малевания тренировочным дроидам разбойничьих физиономий, она наставляла на путь истинный не смыслящих в красоте мужланов, указывая на необходимый оттенок, пропорцию или форму. Иногда на добровольных началах сюда заглядывали помочь и ребята с потока. Особенно Мартин с Потапом радовались подружкам-мулаткам, соседкам Алисы: Хробак тут же безбожно краснел, а Потап пытался втягивать живот — получалось не очень.

Надежд провести открытие до конца недели и, одновременно, четверти, практически не было. Они уже решили что немного сократят поездку, чтобы осталось время закончить работу в тире, и потому трудились без спешки. Дважды заглядывал Орсон, трижды — проректор по хозяйственным вопросам и один раз — сам Зборовски. Увиденное им в целом нравилось. Идея стрелкового клуба получила самое горячее одобрение.

— Девчата, так вы с нами-то на материк поедете? — наконец, в лоб спросил Сью.

Парни за его спиной активно закивали.

— Мы будем себя хорошо вести! — уверил их Хробак.

— А вы завезете нас в «Вестингауз-Плаза»?

— О, не-е-ет! — схватился за голову Сью. А потом вздохнул и кивнул: — На обратном пути.

Доктор Ким — молодой еще ученый, приветливо встретил Сью в холле Технического факультета. Его азиатские глаза улыбались, и сам он держался просто, но с достоинством. Небольшая экскурсия по пути в «Экспериментальную студенческую лабораторию инновационных технологий» произвела на Виньярда впечатление. Он не был технарем в полном смысле этого слова, а профессия монтажника была скорее необходимостью, да и никак не могла уберечь его разум от восхищения бьющими с потолка молниями, таинственной рябью полей неясной природы, воронкой водяного смерча, гуляющего посреди обшитой матовым материалом комнаты…

— Фантастика! — проговорил он.

— Нет, Виньярд. Фантастика — это вы, — покачал головой Ким. — То есть не только вы. Еще — Силард и Схайама. Тысячу лет в древней криокапсуле — и когнитивные функции, физиология мозга в порядке! Как и координация движений, и вестибулярный аппарат… Да-да, я видел ваши подвиги во время пистолетки — впечатляет!

— А меня впечатляет двадцатисемилетний доктор наук, который получил премию за неоценимый вклад в оборону…

Ким усмехнулся:

— Можно считать, комплиментами обменялись. Наш дражайший ректор сказал, что у тебя какой-то архисложный и архиважный проект, основанный на технологиях старой Терры. Секретность, перед прочтением сжечь и всё такое… Ты ведь предпочтешь не пересекаться с другими студентами — членами клуба?

— Именно…

— Придется тогда работать по выходным. Ночь не предлагаю — знаю, Зборовски на тебя еще тир повесил. Это у него тактика такая — высмотреть способного человека, и грузить его, грузить до предела, пока не захрипит от натуги, а потом — подгрузить еще самую капельку и смотреть — сколько протянет… Если справится — таких дражайший ректор двигает вперед всеми силами, если нет — оставляет в покое, всячески ободряя и отправляя куда угодно, но только за пределы академического острова… Так что у тебя все шансы закрепиться тут, если справишься и проявишь желание.

— Да я как-то… В общем, по другой теме.

— Я тоже думал что по другой, а тут уже — десять лет. Так что там за трудности такие, о которых — шепотом и пока рядом никого нет?

— Перевод технической и научной терминологии. То есть у меня есть выбор — начинать сборку скажем… Э-э-э-э, устройства, с условной выплавки меди, изготовления проката и катушек, а можно — сразу с комплектующих. В первом случае — уйдет много времени, лет тридцать, во втором — проблема перевода.

— Не вижу проблемы. Есть суперкомпьютер Академии…

— Не-а. Нельзя пользоваться компьютерами, вообще — электронными носителями. Только для простейших подсчетов, по которым нельзя будет понять суть работы.

— Во-от оно что! То есть — придется обложиться бумажными справочниками?

— Ага. Дельта-катализатор моноэпстазы — я понятия не имею как это будет по-человечески…

— Бр-р-р-р… Что ж! С чего-то же нужно начинать! Мы пришли — вот, собственно, моя вотчина.

Лаборатория была действительно обширной, с обилием сложного оборудования, стендов, вычислительной техники, высокоточных инструментов. Ким предложил вполне адекватный формат, который здорово облегчил Виньярду жизнь: он переходил от одного объекта к другому, называл его в соответствии с технической документацией, коротко рассказывал о возможностях агрегата и принципах работы. Сью выписывал всё это в блокнот, чтобы понять, какие этапы своего плана он может пропустить, располагая такой потрясающей интсрументальной базой.

Одно дело — на коленке выплавлять элементы в керамической форме, другое дело — задать программу автоматическому комплексу на изготовление деталей! Наличие лаборатории доктора Кима отчасти помогало решить и другую проблему — компактности.

Дед, земля ему пухом, ибо Царствие Небесное явно не светит, предусмотрел несколько вариантов компоновки передатчика — и чем более простые комплектующие для него предполагались, тем больше места он должен был занять. Это как первые компьютеры — до открытия принципа работы полупроводников эти ламповые чудовища загромождали собой целые здания! А накануне освоения Солнечной системы почти каждый землянин имел в кармане персональный компьютер с потрясающими возможностями, который помещался на ладони!

Сью заметил, что местные предпочитают разделять функции коммуникатора и ПК, используя для общения наушник, а планшет — для работы с информацией. Дело вкуса!

— В общем — мои контакты у тебя есть, будет конкретный план действий — приходи, нужна будет помощь с переводами — обращайся. Советую загулять в административный корпус, в архив — там потрясающее хранилище бумажных книг, почти такая же объемная как Личная его величества библиотека. Но туда-то тебя вряд ли пустят…

— Хм! Посмотрим! — задумчиво прищурился Гай.

До каникул оставалось два дня. Зачеты были в основном сданы, Виньярд обошелся без пересдач, в отличие от своих товарищей — активное живое общение с носителями разговорного языка помогло ему подтянуть лингвистику, а базовые знания позволили справиться с основной программой.

Вечерело. Хробак завалил естествознание и теперь страдал под кабинетом, ожидая результатов пересдачи. Потапа мучил Зборовски, пытаясь выудить из велеречивого медведа осмысленный и похожий на правду письменный доклад об общественном строе на Кондопоге. А Алиса в течение четверти не справилась с квадратными и биквадратными уравнениями и теперь страдала над тематическим тестом в кабинете математики, томясь там в компании таких же несчастных.

Квадратные и биквадратные уравнения Сью изучал, примерно в тринадцать лет, и ему казалось странным, что они являются проблемой для уроженки такого развитого мира, как Талейран. Там же, вроде как, антигравитация, омоложение, термоядерная энергия и детей в пробирках растят? И что — никаких биквадратных уравнений?

Виньярд решил, что просто обязан расспросить Кавальери о ее исторической родине, ну и помочь ей подготовиться к тесту, конечно. Алгебраические штучки он вообще-то не любил. Сью невыносимо скучал прорешивая один пример за другим по шаблону. То ли дело — стереометрия! Его разуму стрелка и акробата четкие построения, сечения и сложные трехмерные фигуры доставляли настоящее удовольствие.

Оказавшись таким образом в вынужденном одиночестве, парень сварил себе ведро кофе, обложился со всех сторон своими и Алисиными рисунками, вооружился блокнотом и, шаг за шагом, принялся расшифровывать иероглифы и пиктограммы. Благо, изображения с рук можно было пропустить — здесь были этапы первичной металлургии, способы обнаружения и добычи руд цветных и черных металлов, их ковки и плавления. Он решил начать с груди — без этой вводной части инструкцию по изготовлению непосредственно передатчика можно было и не смотреть вовсе — разве что находясь на Земле в работающем научно-исследовательском центре, сохранившем прямую преемственность с древними учеными.

Гораздо легче было запомнить принцип расшифровки, ключ к тайнописи, чем огромный массив данных по прикладным наукам, который требовался для сборки передатчика — так рассудил дед тогда, и был прав. Сейчас, покрывая страницу за страницей своего блокнота текстом инструкций и формулами, схемами и пропорциями, Сью удивлялся предусмотрительностью ученых с Горы Вечерней — одного из крупнейших научных центров Антарктиды. Ему было всё понятно, и не пройди между Первой и Второй волной колонизации такая прорва времени, не случись тотальной деградации человечества на большинстве миров — сейчас он просто заказывал бы в местной сети необходимы комплектующие и инструменты. Но как перевести на язык нынешней науки эти стройные конструкции, не привлекая компьютеры — вот это была адова задачка!

— Ты что тут — диавола призываешь? — спросил Потап, стоя на пороге комнаты.

Виньярд сидел среди вороха непонятных рисунков, подняв глаза к потолку и бормоча какие-то странные слова. Время от времени он хватал один из листочков, всматривался в него, делал пару записей в блокнот и снова начинал бормотать.

— Всё, свистнула фляга у нашего Виньярда, вызывайте санитаров, — из-за спины Михалыча проговорил Хробак.

— В основу работы синхрофазотрона положен принцип ускорения заряженных частиц магнитным полем-м… полем-м… — сказал Сью и запустил пальцы в свою шевелюру.