Становление Хранителя

Глава двадцать третья. Тень этого дня

Ещё теплое в конце лета солнце благосклонно светило в спину небольшой компании, собравшейся возле платформы, спрятанной в траве. Все, кто знал о истинной натуре случайного знакомого пепельноголового пришли, чтобы попрощаться. Эранда с её матерью, тётка Марта, парочка девушек с первого этажа дома гильдии. На их лицах искрила сумбурная улыбка. То странное ощущение, когда боль утраты смешивается с радостью. Было ли прекращение войны с Асцаин для этих людей пирровой победой? Не мне судить.

— Спасибо за всё, что ты сделал для нас и нашего народа, — произнесла Эранда, отвешивая поклон.

— Мы были совсем другого мнения о Хранителях, — добавила её мать, повторяя действие дочери. — Ты доказал, что слухи и старые легенды могут лгать и не краснеть.

— Спасибо и от всего нашего города, — сказала Марта. — Если когда-нибудь будешь в наших краях, заглядывай ко мне в трактир. Лучшая рыбная похлёбка только для спасителя господина Орфана!

Я не мог не ответить на улыбки, окружившие меня. Разумеется, об уходе пепельноголового тоже прознали все, но говорить что-то, кроме благодарности, не рисковали.

— Спасибо, — скромно кивнули девушки, имевшие дела с клиентами у моего странного знакомого. — Мы не можем проводить вас полноценно… Просим прощения.

— Всё нормально, — отпустил я их. — Работа не ждёт.

Поклонившись, они прыгнули в экипаж, ждавший неподалёку, и отчалили в сторону города.

— Вы, наверно, ждёте от меня пафосной заключительной речи, — хмыкнул я. — К сожалению, у меня есть только одна фраза, которую нужно сказать.

— Мы понимаем, — ответила Эранда.

Я поднялся на платформу, держа в руках металлический прямоугольник-активатор.

— Будьте людьми, — вздохнул я. — В мире, в войне, в страхе, в любви. Поступайте по велению сердца, прислушиваясь к голосу разума. И… Спасибо вам всем, что были рядом в этом коротком пути. Орфан гордился бы вами.

— До встречи, Джон! — помахала рукой тётка Марта.

— Прощай, Итан, оказавшийся Джоном, — хохотнула родственница Эранды, а сама женщина протянула мне запечатанный конверт.

— Это моё прошлое, которое я хотела забыть, — шёпотом произнесла она. — Если у тебя найдётся время, прочитай. Нет — я не обижусь. Ладно, всё, не буду тянуть. Пока, Джон.

Спрятав письмо в пространственный карман, я вдавил единственную кнопку на активаторе. Может, что-то было в моём взгляде, что заставило всех сменить улыбки на напряжённые гримасы. Вполне вероятно, что я не смог скрыть бесконечную усталость, протянувшуюся длинным канатом через всю жизнь. Эти люди не знали, что мир может рухнуть всего через несколько дней. Что всё их существование и гроша ломанного не стоит по меркам высших сил, кем или чем бы они ни были.

Человек — единица. Цифра в отчёте на столе высокопоставленного чиновника в современном мире, одно-единственное «Чирк» пером по бумаге в документе, отправленном в столицу, в архив, в нашем. Человек может быть сколь угодно богат, сколь угодно влиятелен и уважаем, от этого поменяется лишь значение, но не факт того, что он — знак. Номер. Циферка, плюс один или минус один. Знаете, что я вам скажу?

Человечество будет жить, пока в нём найдутся личности, бьющиеся изо всех сил за каждую такую единицу. За каждую случайную душу, никому, кроме неё самой, не нужную. Пафосные герои в сияющих доспехах, рыцари из сказок, меценаты-благотворители, волонтёры. Защитники. Они — те, кто позволяет нам оставаться людьми.

— Прощайте, — прошептал я, исчезая в сиреневой вспышке портала.

Вокруг возник знакомый коридор, по которому неизвестная сила несла одиночку вперёд. Безумно захотелось курить, уже который раз за всё моё пребывание в торговом союзе. Вместо этого я тяжело вздохнул, похрустел шеей, постаравшись сосредоточить взгляд на тёмном нутре, зиявшем вдалеке. До окончания перемещения оставалось минут десять, а потому мне пришлось погрузиться внутрь своей головы, утрясая кое-какие детали и продумывая план по развёртыванию крупномасштабной обороны.

Не думаю, что технические и лирические отступления кому-то здесь нравятся, а потому оставлю их без подробностей. Расскажу лишь, как на пару мгновений ко мне забежал Энди, неожиданный, как и всегда.

Смотрю, не терпится вернуться?

Что-то вроде того. Ты по делу или так?

Сегодня просто так. Зато с хорошими новостями — мы начали поглощать планету.

Под «мы» ты имеешь в виду силы бездны?

Не только. Привлекли даже Исполнительницу Желаний. Удивительно, но эта обычно гордая особа с лёгкостью согласилась помочь, едва услышав о вашем мире.

С ней процесс пойдёт быстрее?

М-м… Скорей, проще.

Секреты, секреты, и снова — секреты. На реальности ваше поглощение как-нибудь отразится?

Нет, пока не будет достигнут последний этап. На нём ваше небо сменит свой цвет на серый из-за специфики окружения, но больше ничего.

Замечательно. Если это всё, Энди, я хотел бы побыть один в моей голове.

Всё, всё, больше не отвлекаю. Я, знаешь ли, тоже работаю!

Отпустив посланца бездны восвояси, я раскрыл пространственный карман, расширяя «дырку» в воздухе, дабы рассмотреть всё его содержимое получше.

Помимо простых, но дорогих сердцу предметов, одиннадцатитысячелетняя коллекция содержала множество уникальных, проклятых и святых артефактов. Простого человека за обладание даже миллионной долей такого богатства казнили бы на месте, но мне можно, я бывший Хранитель.

Несмотря на уверенность в собственных силах, я боялся, что в этот раз их не хватит. Вообще, полагаться на артефакты — для трусов или идиотов. Однако, в битве с Судьями их поддержка окажется незаменимой. Радует одно: против нынешнего противника они хотя бы смогут нанести урон. Вспоминая историю пятилетней давности — кроме вариаций калейдоскопа да парочки моих личных изобретений ничего бы и не сработало. Абаддон был выходцем из бездны, и какой бы мощной ни была вещица из моей коллекции, максимум, что она сумела бы сделать, это рассмешить ублюдка.

Что-то следовало вернуть Мане, что-то — Армагеддону. Кое-какие артефакты я должен был и Анне, но у неё и своих достаточно. Порыскав по целой горе полыхавших в магическом спектре вещиц, я с чувством выполненного долга закрыл пространственный карман. Сиреневый цвет начал блекнуть, а это значило, что выход уже близко.

Так и вышло. Спустя пару мгновений коридор лопнул, без лишних спецэффектов открывая взгляду родную мостовую, садовую изгородь и дворец с его длинной лестницей. Встретили меня интересно — несколькими стражникам, выставившими клинки и копья в сторону вышедшего из портала человека. Узнав меня, ребята вернули оружие по местам, козырнули и отправились по местам. Кто-то убежал рассказывать о прибытии Немезиде, остальные встали на посту у подножия знакомой лестницы.

Приняв решение не ждать, пока наружу кто-то выбежит, я сам поднялся наверх, и прямо на подходе к двойным дверям оказался вытолкнут ими назад. Чудом избежал пересчитывания ступенек носом, затем выпрямился, чтобы столкнуться взглядом с Немезидой. Судя по заспанному, но счастливому лицу, меня ждали, но не так рано.

— Привет, Нем, — улыбнулся я девушке, так и оставшейся в своём неизменном облике девочки.

— Ты вернулся-я-я! — прыгнула она с этими словами мне на шею, изо всех сил сдавливая всё, до чего могла дотянуться.

— Я тоже рад тебя видеть, — похлопал я её по спинке, осторожно спуская обратно на землю. — Уже прочитала мой ответ?

— Конечно, — хихикнула архимаг, осматривая меня с ног до головы. — Неплохая рубашка. Наверно, мне стоит заказать такую же.

— Если успеешь, — вздохнул я. — Пойдём, мне надо рассказать кое-что. Всем вам.

— Проходи сразу в обеденный зал, — сказала Нем, едва мы оказались во дворце. — Я позову Лифу и остальных.

Кивнув ей, я проследовал налево, сразу присаживаясь за длинный пустовавший стол. Завтрак, судя по всему, ещё не начался или уже прошёл. Слуг тоже не наблюдалось, так что я поставил бы скорей на первое. Вскоре ко мне присоединились друзья, каждый явно вырванный из пелены сна. Пожав руку Крису и поприветствовав прекрасный пол, я попросил всех послушать, не перебивая.

Начал с урезанной версии произошедшего в торговом союзе. Без подробностей, сухими фактами. Затем обратился к словам Энди; на них Немезида помрачнела, остальные же выразили недоумение. Пришлось пояснить до конца, и вот здесь уже не обошлось без эмоций. При упоминании Судей Лифа вздрогнула, Тсу же в раздражении сжала кулаки. Герой лишь вздохнул, скрещивая руки на груди. Да, мы сделали всё, что могли. Так быстро, как сумели. Но этого всё равно оказалось недостаточно, чтобы избежать битвы за существование.

— Бездна поглощает наш мир, как может, — закончил я свой рассказ. — Однако с Судьями мы всё равно столкнёмся. Запомните эту цифру, пожалуйста. Два часа, пятьдесят пять минут, четыре секунды.

— Если враг так силён, как мы про него слышали, то такое время кажется недостижимым, — вздохнула Немезида. — Ребята, я предлагаю вам спрятаться. Не губите свои жизни зазря.

— То есть вы выступите во имя спасения всего мира, а мы просто отсидимся? — возмущённо начала Тсу. — Ну уж нет. Крис, скажи!

— Дорогая, — покачал головой Герой, смотря мне в глаза. Я помнил про своё обещание не допустить его любимую к битве, но пока что решил не вмешиваться. — Мы не столь сильны, чтобы оказывать хоть какую-то поддержку. Пойдём — скорей всего, будем только мешать.

— Не сгущай краски, — вмешалась Лифа, и суровый голос обычно холодной девушки ударом кувалды прорвал лёд, образовавшийся вместе с моими словами. — Брат, мы должны сражаться. Даже если наш вклад будет ничтожным, вообще незаметным.

— Я не допущу, чтобы дорогие мне люди шли на убой, — проронил я. — Я согласен с Немезидой. Не факт, что даже объединившись с Анной, Армагеддоном и Богиней, мы справимся. Заметьте: в этот раз цель не победить врага, а задержать его.

— Джон… — протянула Тсу, в её взгляде промелькнула боль. — Я… Мы понимаем. Всё понимаем. Но нельзя нам просто стоять и смотреть… Как трусы, чёрт подери!

Бывшая жрица Богини в эмоциях ударила по столу, а по её лицу потекли слёзы. Крис спрятал свою жену в объятьях, и в его глазах я увидел похожую боль. Безучастно наблюдать, находясь не в силах хоть что-то изменить — бремя, вынести которое практически невозможно. По крайней мере, для хороших людей.

— Пять лет назад, — процедила Лифа, глядя на нас с Немезидой. — Пять грёбанных лет назад мы бились бок о бок против существа, способного повелевать временем, и его армии. Дрогнули ли мы хоть раз? Нет! Не дрогнем и сейчас.

Девушка поднялась со своего места, золотая копна волос вскочила вместе с ней, опадая на плечи.

— Даже если я умру, — сказала она, пытаясь сдержать гнев и… обиду. — Если мой путь окончится в тот день и в тот час… Я не хочу ни о чём сожалеть. А я буду, если не стану сражаться. Просто и понятно.

— Лифа, подожди, — попыталась остановить направившуюся на выход девушку Немезида.

— Я хочу побыть одна, — отрезала та, хлопая дверью.

Атмосфера за столом стала мрачной, нагнетающей. А ведь до примерного прибытия Судей оставалось ещё несколько дней. Хлюпала носом Тсу, молчаливо пытался оставить в себе эмоции Крис. Получалось у него хреново, откровенно говоря. Лишь слепой не увидел бы во взгляде Героя ненависть к самому себе. Презрение, потому что он не смог заставить себя поддержать любимую. Злость, потому что он сам попросил меня оградить бывшую жрицу церкви от будущего битвы. Никто и ничего не сможет здесь изменить, и он, как и я, понимал это.

Немезида тяжело вздохнула. Затем обратилась к парочке, сидевшей напротив.

— Найдите время для себя. Пусть эмоции, которые могут стать последними, будут светлыми.

— Спасибо, — кивнула Тсу. Вместе с Крисом они поднялись, вышли из-за стола и покинули обеденную залу.

Некоторое время мы провели в тишине. Желание закурить начало вытанцовывать лезгинку в моей голове, но я упорно ему противился. Не сейчас. Может, если победим, если спасёмся в бездне от Судей, тогда и выкурю одну, максимум — две сигары. Наконец, девушка откинулась на стуле назад, прикрыв глаза.

— Пять лет назад я не задумалась бы даже на секунду, прежде чем позволить им выйти на поле боя… — начала она.

— Они до сих пор дети, пусть и слегка повзрослевшие, — вздохнул я. — Не вини себя. Обстоятельства в этот раз крутят нами, как хотят, а не наоборот.

— Я знаю, Джон, — ответила она на мои слова. — Я всё прекрасно понимаю, но легче не становится.

— Так и должно быть, — произнёс я, глядя куда-то сквозь время и пространство. — Мы — живые. Нам свойственно заботится о вещах глупых, бессмысленных, где-то даже не нужных.

— Когда ты был Хранителем, — вдруг сказала Немезида. — Мне постоянно казалось, что от тебя веет чем-то… Я бы назвала это мертвецким холодом.

Я невольно улыбнулся.

— То были страшные времена.

— Ага, — кивнула она. — Кажется, ты тогда обожал какую-то фразу. Говорил её постоянно. Да, точно, говорил! Лет пятьсот назад было дело.

— Уж если мёртвым всё равно, то мне — подавно и давно, — вспомнил я. — Да, она достаточно ёмко выражала общую философию Палача.

— Те, что лежат в земле, не испытывают эмоций, — продолжила ностальгировать архимаг. — Так же, как и ты, существо, что обрывает жизни. Жуткий и страшный Палач, у-у-у. Поэтично.

— Ну хватит, — хохотнул я. — Было и было, я не спорю. Рад, что тебе стало легче.

— Да, — произнесла девушка, выходя из-за стола. — Спасибо, Джон. Я буду у себя, если найдёшь время поговорить.

— Хорошо, — ответил я, оставаясь на своём месте. — Люблю тебя, Нем.

— И я тебя, — кивнула она.

На этом я остался один в обеденном зале. Впереди были несколько самых сложных и тягостных дней в моей жизни, но их можно было скрасить каким-нибудь приятным времяпрепровождением. Провести вечер с детьми, поговорить с Ликаном о смысле жизни, пропустить пару кружек с Геной, который вскоре должен был прибыть на твердь земную. Навестить Розалию, если главнокомандующая доберётся до столицы. Можно попробовать найти девочку-вампира, спасённую мной в городском переулке. Или подождать Анну и обсудить предстоящее сражение. Докопаться до Энди по поводу его имени, а также расспросить о том, что ему известно о Судьях.

В каком-то порядке я хотел успеть сделать каждый из вариантов. Но сперва разберёмся с мелочами. Например, с письмом, отданным Эрандой. Женщина сказала, что в нём её прошлое.

Конверт оказался открыт: никаких печатей, даже простого клея не было. Вытащив из письма скромный лист бумаги, я приступил к чтению.

— Я начну с извинений, Джон, — писалось там. — После того, как ты помог разрешить ситуацию с Орфаном, я не знала, как рассказать тебе о том, что мучило меня кроме мести. Я посчитала разумным оставить эти мысли в сторонке, положив их на бумагу. Если ты всё же читаешь это, то я могу лишь молиться, чтобы ты простил мне трусливую натуру. Видишь ли, двенадцать лет назад я посещала столицу Асцаин…

Конечно, я мог сложить пазл чуть раньше, ещё при первой встрече с Эрандой. Русые волосы, яркие голубые глаза. Одних этих признаков недостаточно, чтобы решить наверняка, но вполне хватает, чтобы высказать подозрения. О чём я говорю? Лишь один человек(а точнее — совсем НЕ человек) среди всех встреченных мной обладал именно такой внешностью.

— …и там я встретила странного мужчину. Не знаю, что меня в нём привлекло, но через девять месяцев на свет появилось дитя, — продолжала женщина. — Я была столь одержима местью, что отреклась от материнства и отдала девочку… Нет, прости. Я подкинула её в богатую и влиятельную семью, с которой вела дела. Мне было откровенно плевать на её судьбу. Я поступила бесчеловечно, Джон. И я это знаю. Тот мужчина, её отец, был скрытным человеком, и я не сумела отыскать его, даже использовав всю шпионскую сеть, что имела.

Отец, наверно, был носителем вампирских генов. В нём они не проявились, а вот в ребёнке — вполне. Не завидую его участи — подобные ему быстро умирают, не успев завести потомство. Всё дело в обратном эффекте: если ген спит, не активируется, то его носитель всё равно страдает от типичных слабостей охотников ночи. Желание крови есть, однако сколько не пей, легче не становится. Солнце вместе со светлой магией немедленно вызывают слабость, онемение, затем шок, паралич и наконец — смерть. Все эти последствия исходят из магической природы заложенных генов, а не биологической. Не удивительно, что Эранда назвала того мужчину «странным».

— Я не смею просить тебя отыскать её, если она до сих пор жива, — дописывала последние строки женщина. — Мне хватит и простого извещения о её смерти. Ещё раз прости меня, Джон, за столь отвратительный поступок. Моя месть едва не стала моей могилой. И я хочу знать, стала ли она могилой для неё. Заранее благодарю. Я пойму, если ты откажешься от моей просьбы.

Вот и всё письмо. Удивительно, как складываются судьбы, а? Казалось бы, обычная случайность, встреча в переулке, разговор, спасение. А сейчас выясняется, что ставшая высшим вампиром девочка — дочь всё также спонтанно встреченной мною женщины. У вас, на земле, есть один мультик. А там есть один персонаж…

— Случайности не случайны, — улыбнувшись, процитировал я в пустоту. И только потом заметил постскриптум, записанный в стороне от основного текста.

— При рождении её нарекли Элли, — добавляла там Эранда.

Вот и имя нарисовалось. Что ж, план-перехват на ближайший день образовался сам собой, мне даже делать ничего не пришлось. Были, конечно, сомнения. Вдруг девочки уже нет в столице? С другой стороны, зачем ей уходить, если ночью город живёт едва ли не активнее, нежели при солнце. Попробуем отыскать, всё равно хочется закрыть этот пунктик в первую очередь.

С такими мыслями я поднялся из-за стола, покинул дворец и, едва войдя в сад, активировал полёт. Оказавшись в воздухе, спланировал примерно на центр развернувшегося подо мной города. Естественно, высший вампир на то и высший, что умеет очень хорошо прятаться. В бурном потоке самых разных людей отыскать нужного даже с магическими сканерами будет весьма проблематично. Однако у меня быстро нашёлся другой выход — не зря жил одиннадцать тысяч лет. Ночные охотники были известны за свои способы коммуникации, эдакий особый язык, который понимала любая особь на расстоянии. Несмотря на универсальность, подобные заклинания были весьма сложны технически, и перепутать «Помогите!» с «Я тебя сожру!» оказывалось на удивление просто.

Передав сообщение с просьбой о встрече, я убедился, что метод рабочий. Уже через минуту в голову пришёл ответ, уточнявший место. Элли указала на бывший храм Богини, спрятанный где-то в нижнем квартале. Почему спрятанный? После «разочарования» в Мане многие верующие начали перестраивать святыни, а многие просто сносили. Большая часть зданий оказалась покинутой, и отличить их по церковным атрибутам стало уже невозможно. Впрочем, куда идти мне объяснили достаточно чётко.

Не тратя больше время, я рухнул вниз, накидывая на себя теневое зеркало, чтобы избежать случайных взглядов. Оказавшись на мостовой, снял заклинание и осмотрелся. Обычная, правда, полупустая улочка. Пара лавок, один трактир где-то вдалеке. И двойные тёмные дубовые двери прямо перед глазами. Подёргав ручку, я вновь убедился, что мне пора менять профессию на вора-взломщика. Трижды щёлкнуло: телепатия всё ещё была универсальным средством против любого запора.

Внутри меня встретила тьма. Свет, пробивавшийся через цветные витражи, лишь частично разгонял её. Подождав, пока глаза привыкнут, я прошёл дальше. Мимо скамей, уложенных друг на друга по углам. Алтарь вместе с постаментом, где выступал с проповедью священник, пустовал. Дерево гнило, и душный запах неприятно ударил в нос, смешавшись с пылью. На небольшой платформе, на которой стоял постамент, спрятавшись в тенях сидела девочка. Её яркие голубые глаза мерцали, отражая свет. Я удовлетворённо кивнул: голод отпустил Элли окончательно.

— Привет, — начал я. — Прости, что позвал тебя посреди дня.

— Ничего, — пожала плечами девочка, теребя русый локон. — Что-то случилось?

— И да, и нет, — хмыкнул я, подходя поближе и присаживаясь рядом с ней. — Недавно я побывал в далёкой стране. Мы называем её торговым союзом.

— Юг, — кивнула она. — Там, наверно, красиво.

— О да, — согласился я. — Очень. Кроме красот, я встретил там женщину по имени Эранда.

— Странное имя, — хихикнула Элли, а затем замолчала. — Но оно у неё хотя бы есть…

— Как раз об этом я и хотел тебе рассказать, — перешёл я к сути. — Она представилась твоей настоящей матерью. Сказала, что подкинула тебя после рождения знакомым, не зная о твоей истинной природе.

— Ч… Что?! — округлила глаза девочка, пытаясь отыскать в моём взгляде намёк на шутку или ложь.

И тогда я рассказал ей всё. О мести, зверем рвавшейся в душе Эранды. Об Орфане, об истории, что их связала. О том, как всё закончилось. И наконец, о письме, что женщина отдала мне перед уходом. Во время всей истории девочка молчала, пытаясь переварить новость, молотком ударившей её прямо в сердце. Я был готов принять любой исход. В конце концов, не факт, что прощения мать Элли вообще заслуживала. Но то был совсем не мой выбор.

— Она… Я могу её понять, — вдруг сказала она неожиданно взрослую фразу. — Не простить… Не сразу. Но за одну вещь я ей благодарна уже сейчас. Теперь… Прямо теперь! У меня есть имя. Настоящее, не жалкое подобие, которое я ненавидела, как часть прошлой себя.

— Правильно, — кивнул я. — Решать тебе, я в этой истории лишь посланник.

— Спасибо, — поблагодарила девочка. — Элли…

— Странное имя, да? — улыбнулся я.

— Ага! — ответила она, повторив моё действие.

— Это всё, Элли, — произнёс я, принимая вертикальное положение. — Сейчас мне пора. Дела не ждут.

— Что, мир спасать пойдёшь? — хмыкнула она, но в её взгляде читалось не ехидство, а простое детское любопытство.

— Что-то вроде того, — ответил я, покидая церковь. — Пока-пока.

— Пока… — донеслось мне в спину, а затем дубовая дверь отделила девочку-вампира от Палача.

Улочка в дневном солнце. Совсем немного людей, парочка лавок, трактир где-то вдалеке. Всё было прежним, не изменившимся ни на йоту. Однако мир вокруг вдруг вспыхнул — ярко, во всех красках, в прелести каждого действия, каждого лица, каждого камня на мостовой. Я внезапно почувствовал огромное облегчение. Что, приятно делать добро? Если это было оно, конечно. Пути людей непонятны и неразличимы, даже для высших существ.

— Развлекаешься, — хохотнул женский голос где-то справа. — Привет, Джон.

Я вздохнул, затем улыбнулся в лицо оказавшейся совсем рядом женщины. Прохожие, случайно заметившие её, едва удерживались, чтобы не упасть на колени. Небесная красота, или как там её называют. Строгое платье, аккуратная причёска. В этот раз у моей знакомой были молочно-белые волосы, спущенные до плеч.

— Привет, Мана, — кивнул я.

— Что, даже не обнимешь меня? — продолжила свой смех Богиня.

— Ну иди сюда, — кхэкнул я, заключая женщину в объятья. Через мгновение мы разомкнули их, а улыбка с лица Маны так и не ушла. — Рад тебя видеть в добром здравии.

— И я тебя, — ответила она. — Прогуляемся?

— Если у тебя есть время, — принял я её предложение. Направились мы по улочке вверх — из-за холма, на котором стояла столица, большая часть дорог выглядела как подъём на не особо крутую горку. — Какими судьбами в мире смертных?

— Прибыла для подготовки к сражению, — вздохнула Богиня. — Хотела повидаться с Крисом и Лифой, но один занят своей благоверной, а вторая обиделась на весь мир и заперлась в своей комнате.

— Беспокоишься о детях, — не спросил, а утвердил я. — У них возник кризис на почве… Хотя ты и так, наверно, в курсе.

Мы повернули за угол — где-то рядом был парк. Городской, совсем не похожий на тот, что был в торговом союзе. Так уж заведено, что откровения Богини всегда проходят где-то на природе. Да и сама она любит всё девственное, чистое, зелёное и свежее.

— Немезида рассказала, — кивнула Мана. — А ещё я слышала, что вы наконец-то вместе. Рассказывай, Джон, я сгораю от любопытства!

— Так получилось, — едва не замешкался я с ответом — вопрос застал меня врасплох. — Не без проблем, конечно, но… Да, я люблю её, если ты об этом.

— Не знай я старого Джона, подумала бы, что ты копия Криса, — хихикнула женщина. — Такой же скромный, едва дело доходит до отношений. Ладно, не буду тебя мучить…

Случайные птички слетелись на плечи Богини, лёгкой, ненавязчивой трелью украшая нашу прогулку. Прохожие начали останавливаться, кто-то упорно вглядывался в лицо Маны, пытаясь узнать лик Богини. Конечно, сделать это из-за особенностей религиозного культа, уже ушедшего в прошлое, был невозможно. Церковь исчезла вместе со всеми памятниками, посвящёнными воплощению добра и порядка. Гене в этом плане проще — никто и никогда не видел великана на расстоянии пары метров, а потому и лицо его было окутано завесой тайны.

— Анна рассказала про новости от… как же его… Энди, да? — продолжила Богиня. — Что у нас осталось несколько дней и всё такое.

— И что с Судьями нам всё же придётся сражаться, — покивал я.

— Ну, в этом я и не сомневалась, — пожала плечами женщина. — Почему — сама не знаю. Геннадий, кстати, обещал быть к следующему утру. Ему надо утрясти пару вопросов с Адом, оставить заместителя, воодушевить жителей… Всё такое. Я это уже сделала, поэтому и прибыла пораньше.

— Хорошо, — сказал я. — Успеете побыть с детьми. Может, хоть у вас выйдет убедить их не вставать в наш строй смертников.

— Ох, Джон, — вздохнула Мана. — Это же дети. Рвущиеся, мечущиеся сердца. Пламенный взгляд, грудь колесом, искреннее желание помереть, но спасти всех и вся. Даже зная, что смерть будет бессмысленной, они всё равно будут зубами выгрызать себе право на сражение. Словно ты их не знаешь.

— Знаю, — согласился я. — Но они мне дороги, Мана. Как и тебе. Не их это война, вообще ни разу. И умереть они там не должны.

— Конечно, — произнесла она. — Только попробуй вдолби наш огромный жизненный опыт в эти маленькие головы.

— Бессмысленно, ага, — хмыкнул я.

— Они выйдут, и если таков будет их путь, погибнут, — внезапно посуровела Богиня. — Это их дорога, Джон. Отпусти ситуацию. Отпусти их души. Как будет, так будет.

— Словно у священника на отпущении грехов сижу, — хохотнул я. — Но спасибо. Полегчало.

— Зная тебя, ты не согласился со мной полностью, — вновь вздохнула Мана, возвращая свой голос в прежнее беззаботное, лёгкое русло. — Однако на заметку что-то взял. Ну, я рада и такому исходу.

За разговором мы вошли в парк, оказавшийся просто огороженной заборчиком площадью, на которой в два ряда были посажены деревья. Впрочем, высокие кроны скрыли от нас бешеный ритм города, а потому Богиня в какой-то степени оказалась там, где хотела.

— Армагеддон… Оказался первым и единственным, — заканчивала одну из своих историй женщина. — Наш союз стал эдаким символом единства.

— Вас объединяет не только забота о детях, — кхэкнул я. — Как ты и рассказала, вы искренне полюбили друг друга.

— Именно, — кивнула Богиня. — И я надеюсь, что у вас с Немезидой будет так же. Если не дети, то хотя бы крепкие чувства.

— Не сомневайся, — ответил я на её слова и едва не вздрогнул, когда сердце болезненно отозвалось на знакомую фразу.

Уже в тишине мы присели под более-менее широкой кроной. Как обычно это бывает у Маны, самую серьёзную часть она оставляет напоследок. Голос её наполнился печалью, а напускная весёлость и игривость ушли без обещания вернуться. Именно такой была Богиня без своих игр в символ добра и в истину в последней инстанции.

— Когда всё кончится, Джон, — начала она, смотря куда-то в пустоту. — И если всё кончится, конечно. Я хочу, чтобы мы все перестали цепляться за эфемерное чувство долга перед человечеством. Весов, измеряющих баланс, больше нет. Люди вольны жить так, как они хотят, как могут.

— Наверно, ты и права, — немного подумав, сказал я. — Тяжелей всего будет, наверно, Анне. Уж она-то печётся за каждую душу.

— Нет, — помотала головой Мана. — Тебе, Джон. Тяжелей всех будет именно тебе. Не Немезиде, которая просто станет заботиться только об Асцаин. Не мне или Армагеддону с нашими принципами невмешательства и прочей шелухи. Тебе, человеку с остаточными стереотипами Хранителя.

— Вечно все пытаются разглядеть во мне что-то, чего я сам в упор не замечаю, — посетовал я.

— Потому что для этого и нужны друзья, — с лёгкой улыбкой произнесла Богиня. — Мы все… Знаешь, я долго об этом думала, потому не смейся. Мы, высшие существа, постепенно становимся тенями. Блеклыми отпечатками былого значения, консерваторами, отказывающимися смотреть вперёд. Надо отпустить… самих себя. Старых себя. Мы — последние и единственные в своём роде, но наше время прошло. Теперь осталось исполнить свой последний долг.

— Долг солдата, — кивнул я.

— Долг воина, — согласилась со мной Мана. — Мы сразимся с неведомой силой, но не за наш привычный мир с его устоями. Мы сразимся за свободу — для всего человечества. Иначе мы так и останемся, навеки…

— Тенями ушедшего дня, — добавил я, но женщины со мной рядом уже не было.