Становление Киоши

Глава 11 Наследие

Однажды, когда ей было около десяти, путешествующий торговец фейерверками прибыл в Йокою. Старейшины деревни, вдруг проявив щедрость, заплатили ему, чтобы он выступил в конце первого урожая. Семьи собрались на площади, смотрели на гулкие трещащие взрывы на ночном небе.

Киоши не видела представление. Она лежала на полу чьего-то сарая, ее сжала лихорадка.

На следующее утро ей пришлось проснуться на рассвете из-за жара головы. Она добралась до окраины города, искала прохладу. Она нашла поле, где торговец установил фейерверки прошлой ночью. Земля была выжжена, испорчена врагом, полученным неестественным путем. Земля была покрыта слоем пепла и перевернутых камней. Вода текла медленными черными струями. Ветер пах гнилыми яйцами и мочой.

Она помнила, как вдруг испугалась, что ее обвинят в разрушениях. Она убежала, но успела смести свои следы с дороги.

Когда Киоши смогла видеть, она подумала на миг, что вернулась во времени на тот пострадавший участок земли. Деревья за ней пропали, их стволы были сломаны, их вырвали с корнями, и было видно влажные комья земли. Перед ней будто огромная рука пыталась смахнуть горную гряду от страха и стыда. Огромные бреши виднелись в камне, словно следы когтей. Вершины сдвинулись, и оползни спускались по склонам.

Киоши смутно понимала, что была слишком высоко. И она нигде не видела Кельсанга. Она стерла его существование.

Звериный вой разносился по ветру, крик инструмента с кривыми струнами. Он исходил из нее.

Киоши упала на землю и лежала там, лицо было мокрым от слез. Она прижалась лбом к земле, и ее бесполезные крики отражались в ее лицо. Ее пальцы сжали пыль, и с ее рук сыпалось то, что она потеряла.

Это было ее виной. Все это. Она оттолкнула Кельсанга, не послушав его, позволила трусости управлять ее поступками и мыслями. И теперь источник света в ее жизни пропал.

У нее ничего не осталось. Даже воздуха в легких. Всхлипы сотрясали ее тело, не давали ей дышать. Казалось, она тонула над водой, и она бы с радостью приняла такую судьбу. Справедливое наказание для брошенной девочки, которая упустила второй шанс: Кельсанга, чудесного и любящего отца, появившегося из воздуха. И она обрекла его на гибель.

Вдали была дрожь. Камни вокруг определенного места тонули, разделялись. Кто-то уцелел в хаосе, который она устроила в состоянии Аватара, закопавшись глубоко в землю. Теперь он рыл туннель к поверхности, готовый забрать свое.

Киоши вскочила на ноги в слепой и дикой панике. Она попыталась бежать в сторону, откуда они прибыли, пытаясь вспомнить, что видела по пути, надеясь, что помнит правильно. Разрушенные и сгоревшие деревни были схожими внешне, и на миг ей показалось, что она бежит по кругу. Но, когда ее ноги стали подкашиваться, она нашла Пеньпень, ждущую там, где ее и оставили.

Зубр учуял Киоши и скорбно завопил, встав на задние четыре лапы, а потом опустившись так, что земля содрогнулась. Киоши понимала. Может, Пеньпень ощущала, как пропадает духовная связь с Кельсангом. Может, от Киоши пахло его кровью.

— Он мертв! — закричала она. — Мертв и не вернется! Нам нужно скорее улетать!

Пеньпень перестала метаться, хоть выглядела расстроено. Она позволила Киоши забраться на ее спину, сжимая ее шерсть вместо лестницы. Она полетела в сторону дома без указаний.

«Йокоя, — исправилась Киоши. — Не дом. Больше не дом. Йокоя».

Она оставалась в седле. Она не хотела управлять зубром на месте Кельсанга, но зубр и не нуждался в подсказках на обратном пути. Она видела с высоты темные тучи, полные дождя, приближающиеся над океаном с другой стороны. Если они полетят быстро, успеют в Йокою до бури.

— Скорее, прошу! — закричала она, надеясь, что Пеньпень поймет ее отчаяние. Они смогли уйти от Цзянжу в горах, но казалось, что он уже близко. Будто ему оставалось протянуть руку, и она ощутит его ладонь на плече.

В тот же год, когда она заболела и страдала во время фейерверков, Кельсанг вернулся в деревню. Он посмотрел с вопросом на фермера, который клялся, что о Киоши хорошо заботились на оставленные им деньги. Но она похудела и была бледной, что не вязалось с его словами. Кельсанг после этого пообещал Киоши, что больше не оставит ее надолго.

Но Киоши давно забыла о ночах, которые страдала без лекарства. Ее больше тревожило, что все дети в деревне были заинтересованы воздушными змеями. Неделями яркие бумажные бриллианты, драконы и птицы очаровывали ее с неба, плясали на ветру. Конечно, у нее не хватало припасов и помощи, чтобы сделать такой самой.

Кельсанг заметил ее тоскливый взгляд на воздушных змеев в небе, пока они ели снаружи. Он шепнул ей на ухо идею.

Они вместе сплели достаточно веревки, чтобы повязать один конец на его поясе. Днем он летал на планере, и Киоши держала другой конец внизу. Они смеялись так громко, что слышали друг друга даже с разницей в высоте. Для нее он был самым большим и быстрым, самым лучшим воздушным змеем в мире.

Она недооценила погоду. Первая капля дождя ударила по ее щеке, разбудив ее от дремы от усталости. Она и Пеньпень все еще не добрались, когда тучи закрыли солнце. Они смогли опуститься в Йокое вовремя, избежали молний, раскинувших пальцы на небе.

Они прибыли к поместью. Киоши спрыгнула с Пеньпени у конюшен и оказалась по лодыжки в грязи. Она побрела под ливнем к дому. Слуги и гости ушли в комнаты.

Полет дал ей время подумать. И она решила, что сделает дальше все с легкостью. Ей придется пойти во тьму.

Только один человек мог остановить ее, и он ждал ее на пороге коридора слуг под аркой в стене. Ранги, казалось, пробыла там весь день. Она вытоптала яму в полу, расхаживая туда-сюда.

— Киоши, где ты была? — сказала Ранги, хмурясь из-за того, что долго была в неведении. — Что случилось? Где остальные?

Киоши все ей рассказала. О сильном и ужасном духе, который определил Киоши как Аватара. О том, как Цзянжу предложил Юна как жертву и убил Кельсанга, когда тот прибыл спасти их. Она даже добавила, как перешла в состояние Аватара.

Ранги отшатнулась, стукнулась головой о балку.

— Что? — прошептала она. — Это не… Что?

— Это произошло, — сказала Киоши. Дождь стекал с нее на пол, стук капель отмечал каждую потерянную секунду. — Я должна идти. Я не могу тут остаться.

Ранги снова стала расхаживать, проводя пальцам по выбившимся прядям волос.

— Это недопонимание. Должно быть объяснение. Говоришь, там был дух? Он запутал твой разум… такое бывает. Или ты запуталась. Мастер Цзянжу не мог… он не…

Она смотрела, как Ранги пытается выдумать другую реальность. Киоши попала в такую ловушку в день, когда Кельсанг сказал ей, что она может быть Аватаром.

— Мы узнаем правду, — сказала Ранги. — Когда Цзянжу вернется, мы заставим его все объяснить. Мы узнаем, что случилось с Юном и Кельсангом.

— РАНГИ! ОНИ МЕРТВЫ! МНЕ НУЖНО ИДТИ!

Весь обратный путь Киоши думала только об осколках своей жизни, оставшихся на той горе. Она забыла, что еще один кусочек был тут, и потрясенное молчание Ранги указывало, что и его она потеряла. Киоши прошла мимо нее, не попрощавшись, и поспешила в свою комнату.

Было просто набить мешок вещами. У Киоши их почти не было. Она оставит все на полке, но при мысли о Кельсанге она забрала с собой глиняную черепашку. Она замерла из-за красивого зеленого боевого наряда, в котором она была на айсберге, и который теперь висел на ее стене.

Почему-то Цзянжу оставил это в ее комнате. Ей было не по себе от мысли, что придется взять и использовать его подарок. Но ей нужна была такая броня там, куда она собиралась. Панцирь для защиты.

Она сняла наряд, спешно свернула его и запихала в мешок. Добавила кожаный дневник. Она была рада, что не смогла уничтожить книгу. В прошлом она стала бы поводом для обвинений, а теперь это был план войны.

Она сунула мешок под руку, склонилась и схватила сундук за ручку. Она потащила его в коридор.

Уголки сундука скрежетали, оставляя след на отполированных досках. Ее никто не остановил, потому что, скорее всего, боялись. Она видела, как за углами пропадают края одежды, из-за дверей доносился испуганный шепот.

Стражи, как она вспомнила, погибли на айсберге. И на нее всегда смотрели с подозрением. А теперь ее наглое поведение довело подозрения до страха. Она выглядела как призрак из болот, с нее стекала вода. Она могла лишь представить, о каких ужасах говорило ее лицо.

Каждая развилка коридора вызывала новую боль в сердце, словно она была одной из соломенных кукол во дворе, собирала своим телом стрелы. Пути, по которым она ходила каждый день, тянулись по поместью, вели неминуемо к мертвым.

Путь в комнату Юна, место, которое он не давал ей убирать, заявляя, что это его дело. Путь к нише, где Кельсанг медитировал, когда погода была плохой. Трава, где они втроем плевались семечками арбуза, а потом убегали, когда тетя Муи кричала на них за бардак.

Она больше не пройдет по этим коридорам. Уже не увидит улыбки Юна и Кельсанга, добравшись до конца пути.

Киоши намеренно выбрала долгий путь мимо участка, где рубили дерево. Топор еще был там, наконечник застрял в пне. Киоши сжала мешок зубами и подняла топор свободной рукой. С ним поднялся и пень, держась за клинок, и она ударила ими по стене, чтобы тяжелый инструмент освободился от дерева.

Она пошла дальше.

Дождь снаружи усилился. Молния и гром возникали почти без интервала. Киоши бросила мешок и тяжелый деревянный сундук перед собой. Он проехал по грязи и остановился.

Сундук был раньше мишенью для ее гнева, получал из-за ее ненависти, как бочки, стоящие под водосточными желобами дома. Его бросили в Йокое, как ее, те, кто оставил ее голодать, оставил отчаянным нелюбимым существом, каким она была много лет до появления Кельсанга.

Ее родители теперь займут место ниже. Она могла сосредоточиться на ком-то новом.

Еще одна вспышка молнии показала, с какой стороны был железный замок. Киоши подняла топор высоко над головой, держа обеими руками, и опустила, целясь в слабое место.

Топор отлетал от металла. Сундук погружался глубже в грязь. Она била снова и снова.

Гром и дождь заглушали ее чувства, и она ощущала только боль и дрожь древка в ее руках. Она ударила еще раз, ощутила, как треснуло дерево.

Топор не сломал замок, а разбил дерево там, где к нему крепилось железо. Но сундук был открыт. Киоши отбросила топор и подняла скрипящую крышку.

Внутри было два резных металлических боевых веера цвета золота, смешанного с бронзой. Оружие было обрамлено мягким деревом, которое держало веера открытыми, защищая их от грубого обращения, которым она и занималась.

Головной убор из того же материала лежал между ними. Он сочетался с веерами, их небольшие версии образовывали полукруг на лбу.

И там был простой кожаный мешочек, и она знала, что внутри была косметика. Много косметики.

Она взяла каждый предмет с выступа. Головной убор и веера были крепче, чем казались — их создали для боя. Они и мешочек отправились в ее сумку. Сундук уже не был нужен, и она оставила его в грязи.

Киоши закончила на этом. Она опешила от того, как смогла закончить. Она взяла мало, а потеряла так много, это можно было сравнить с черным небом вокруг фейерверка. Она слишком сильно дорожила сокровищем в виде дома и семьи, но обнаружила, что ее прикосновение рассеяло это. Она вытерла глаза предплечьем, оббежала вокруг поместья, дважды упав из-за дождя, а потом добралась до конюшен.

Там ее ждал шок.

Ранги закрепляла спальные мешки, палатки и другие сумки с вещами на седле Пеньпени. Она посмотрела на Киоши из-под капюшона дождевика.

— Дай угадаю, — закричала она из-за шума ливня, указывая на несколько водонепроницаемых корзин и мешков с зерном. — Ты не взяла еду?

Она схватила Киоши за руку и подняла на спину Пеньпени. А потом запрыгнула на место кучера и взяла поводья.

— Нам придется лететь низко и на юго-запад, чтобы убраться от бури.

В горле Киоши был ком.

— Зачем ты это делаешь?

— Я не знаю, что происходит, — сказала Ранги через плечо. Она стряхнула дождь со лба. Ее лицо было таким, словно она направлялась в бой. — Но я не пущу тебя одну, не дам погибнуть в бурю. Ты не продержишься и часа без помощи.

Киоши кивнула, ошеломленная от благодарности Ранги. Ранги. Она молила духов, чтобы это не была жестокая шутка в облике ее подруги. Она держалась в стороне, чтобы не рассеялось это видение.

Маг огня властно дернула за поводья.

— Вверх, Пеньпень! — закричала Ранги. — Гип-гип!