Статьи и рассказы

То, что вместилось в кадр во время колядок. Я, ещё не седой, слева

На следующий день я пришёл в ортопедический институт. Не знаю почему, обратился к доктору Вернигоре. Фамилия его соответствовала габаритам. Тяжёловес на полголовы выше меня. Я ничего не знал о его мировоззрении. Я вообще ничего не знал о нём. Я не знал, как он относится ко мне, кроме того, что, пожимая мою руку своей лапищей, он выражал восторг по поводу того, что я мог оказать ему сопротивление.

— У меня к тебе просьба, — сказал я ему, — обследовать пациента, у которого тяжёлое ранение крестца со всеми сопутствующими прелестями и дать ему справку о его состоянии.

— Какие могут быть разговоры. Я понимаю, что по какой-то причине вы не можете или не хотите дать такую справку.

— Ты сформулировал не совсем точно. Я могу и хочу. Но пациенту не подходит моя подпись.

— Понимаю.

— Но понимаешь ли ты, что я не могу гарантировать тебе отсутствие неприятностей, если ты дашь такую справку?

Доктор Вернигора внимательно посмотрел на меня.

— Догадываюсь, что это какой-нибудь украинский националист.

— Возможно. Не знаю, в чём его обвиняют.

— Видная личность?

— Очень. Мыкола Руденко.

— Пусть придёт. А вам я благодарен за доверие.

Прошли многие годы. Я тоже сохраняю благодарность доктору Вернигоре за то, что он оказался человеком в пору, в стране, в которой быть человеком было не только не уютно, но даже опасно.

Мыкола Руденко получил необходимую справку. Не знаю, помогла ли она ему, когда он, благородный поэт своей Украины был арестован в столице Украины за любовь к Украине.

Вскоре с женой и сыном я уехал в Израиль. Навсегда прервалась связь с замечательным поэтом Мыколой Руденко. Но не прервались воспоминания о человеке, общением с которым наградила меня судьба.

Прошло тридцать лет как мы расстались с Киевом. Многое в мире изменилось за эти годы. Украина стала самостийною. Не знаю, какую роль играют в ней те самые украинские интеллигенты-идеалисты. Не знаю, нравится ли им нынешняя самостийная Украина. Увы, многих уже нет в живых, им не приходится разочаровываться и стыдиться, задумываться над тем, оплачены ли в этой самостийной Украине страдания идеалистов. Стоило ли Мыколе Руденко выбросить на свалку своё советское благополучие и гнить в тюрьме? А вот нравится ли мне мой нынешний Израиль, страна, о которой я так долго мечтал, не зная, что я сионист? Точно так мольеровский герой не знал, что всю жизнь он говорил прозой. Бывший советский невыездной вместе с женой я был в шестидесяти пяти странах. В некоторых — несколько раз. Среди них есть весьма привлекательные. Речь идёт не о пейзажах. В некоторых отрицательных сторон, возможно меньше, чем в Израиле. Впрочем, мне трудно судить об этом. Но ведь Израиль мой, родной, со всеми своими недостатками и пороками. Наш сын тоже не без недостатков. Но когда через несколько лет после нашего приезда в Израиль два генерала, командующий ВВС и командующий военно-морскими силами, независимо друг от друга, с небольшим разрывом во времени произнесли одну и ту же фразу: «Жаль, что ты не привёз десять таких сыновей», я ощутил прилив гордости за сына и благодарность нашим генералам. Точно так же, несмотря на недостатки и пороки Израиля, я люблю эту удивительную страну, которая, как живое существо, отвечает мне своей любовью. Тем более, что предо мной внушительный список таких достижений, которым могла бы гордиться самая цивилизованная страна.

И всё же, Израиль, в котором я сейчас живу, не похож на тот идеальный Израиль, о котором мечтал в Киеве. Но я не готов променять его на самое благополучное, на самое цивилизованное государство. Увы, действительность нечасто совпадает с идеалом.

Забавно было бы сейчас побеседовать с патологоанатомом об украинском национализме и сионизме.