Столицы мира (Тридцать лет воспоминаний)

XIII

Молодежь и ея воспитаніе. — Школьное дѣло во Франціи. — Жизнь Латинскаго квартала за тридцать лѣтъ. — «Ассоціація студентовъ». — Прежній и нынѣшній типъ жителей Латинскаго квартала — Чего ждать отъ новыхъ поколѣній? — Англійская школа. — Основной характеръ британскаго воспитанія. — Классическая выучка. — Оскфордъ. — Его порядки. — Воспитаніе и обученіе. — Коллегіи. — Культъ спорта. — Дни ежегодныхъ состязаній. — Отрицательныя и положительныя стороны англійской выучки

Надежда каждой страны — молодежь, ея воспитаніе и подготовка къ жизни. Война 1870 г. доставила побѣду нѣмецкому школьному учителю. Эта формула повторяется и до сихъ поръ. Франція должна была призвать свою отсталость, и третья республика сдѣлала очень много для средняго образованія, а также и для элементарной школы. Но суть всегда заключается въ коренныхъ свойствахъ расы и націи. Теперь французскія дѣти должны быть сплошь грамотны и въ деревняхъ, и въ городахъ. Мы видѣли также, что и высшее образованіе, въ особенности въ парижской Сорбоннѣ, поставлено въ лучшія условія, сравнительно съ тѣмъ, что было при второй имперіи. Но какова же теперешняя молодежь?

Отвѣтить на это безошибочно трудно иностранцу, если онъ даже и присматривается, довольно долго, къ жизни парижскаго студенчества. Я провелъ три зимы въ Латинскомъ кварталѣ и ежедневно вращался среди молодыхъ людей, и на улицѣ, и въ кафе, и въ аудиторіи, и за табльдотами; жилъ съ ними бокъ-о-бокъ въ настоящихъ студенческихъ отельчикахъ. Послѣ того, въ началѣ 8о-хъ годовъ, я присматривался также къ тѣмъ перемѣнамъ, какія можно было замѣтить въ тогдашнемъ студенчествѣ; тѣмъ же занялся и въ поѣздку 1895 года.

Но школа начинается не съ студенческихъ лѣтъ. Молодой человѣкъ, когда держитъ на баккалавра для поступленія въ высшее учебное заведеніе, представляетъ собою уже личность. Его, такъ или иначе, обработала средняя школа. Французские лицеи (т. е. гимназіи) остаются, въ общихъ чертахъ, тѣмъ, что они были и сорокъ лѣтъ назадъ. И прежде, въ концѣ второй имперіи, въ печать проникали жалобы на школьные порядки Но особенно сильно стало обличать ихъ то поколѣніе, которое выступило въ жизнь послѣ войны. Рѣдкій французъ сохранилъ пріятное воспоминаніе о тѣхъ годахъ, когда онъ былъ воспитанникомъ лицея, рѣдкий не жаловался на казарменную жизнь, чрезъ какую онъ долженъ былъ проходить мальчикомъ и юношей, на переутомление, на недостатокъ воздуха, прогулокъ и тѣлесных упражненіи; и эти жалобы не остались безплодны.

Во французскихъ лицеяхъ не царитъ уже зубристика, какъ прежде, снимаются хотя и не много иностранными языками; классическая выучка стала менѣе сурова; на гимнастику, игры, прогулки обращено больше вниманія. Но все-таки же типъ подростка-гимназиста, того, что на парижскомъ жаргонѣ давно называютъ «potache» довольно таки печальный типъ. И это находятъ сами французы. Парижскій подростокъ уже четырнадцати — пятнадцати лѣтъ — теряетъ почти всякую наивность; или онъ «головастикъ» — уходитъ въ книжки, или же вбираетъ въ себя всѣ міазмы парижской испорченности. Лицей развиваетъ въ немъ также тщеславіе системой соперничества и конкурсовъ, противъ которыхъ давно уже стали возставать въ литературѣ п прессѣ, въ томъ числѣ Эмиль Зола. Бакалавръ, въ послѣдніе годы все больше и больше терялъ кредитъ. Классической выучкѣ, одно время грозила опасность — совсѣмъ исчезнуть изъ программы французскихъ лицеевъ. Но древніе языки, сами по себѣ, не виноваты въ нравственномъ складѣ молодыхъ поколѣній. Французскій лицей до сихъ поръ, слишкомъ мало воспитываетъ своихъ питомцевъ. Государство, захвативъ въ свои руки народное просвѣщение, не создало никакой простой традиціонной системы нравственнаго воспитанія и только въ тѣхъ школахъ, которыя имѣли духовные ордена, давалась извѣстнаго рода выправка — разумѣется чисто католическая. Въ казенныхъ лицеяхъ она замѣняется тѣми общими идеями, которыя французскій гимназистъ, попадая въ старшій классъ, выноситъ изъ преподавания краткаго курса философіи.

Когда я поселился въ Латинскомъ кварталѣ, во мнѣ были еще свѣжи воспоминанія о студенческихъ годахъ. Я могъ сравнивать жизнь и нравы парижскаго студенчества съ тѣмъ, черезъ что самъ прошелъ въ трехъ университетахъ: въ Казани, въ Дерптѣ и въ Петербургѣ, гдѣ я держалъ экзаменъ на кандидата. Въ Дерптѣ весь складъ университетскаго быта создался нѣмецкій и жизнь бурша вставлена была въ обрядность, напоминавшую бытъ германскихъ университетовъ.

Ничего подобнаго нѣмецкому корпоративному духу я не нашелъ тогда въ Латинскомъ кварталѣ. Студенчество не объединяла никакая идея традиціоннаго и обязательнаго товарищества. Студентами одинаково назывались и до сихъ поръ называются слушатели различныхъ высшихъ школъ: Сорбонны (т. е. парижскаго университета), Ecole de droit, Медицинской школы и другихъ спеціальныхъ заведеній Никакихъ внѣшнихъ отличій не носили тогда студенты, вродѣ нѣмецкихъ цвѣтныхъ шапочекъ или лентъ черезъ плечо. И тогда уже подъ общимъ терминомъ «la jeunesse des ecoles» понималась вся молодежь, живущая въ Латинскомъ кварталѣ, и въ этой толпѣ слушатели различныхъ курсовъ и высшихъ школъ ничѣмъ другъ отъ друга не отличались.

Прежде всего, меня, какъ и каждаго знакомаго съ нѣмецкимъ и русскимъ студенческимъ бытомъ, поражала разница нравовъ, въ тѣсномъ смыслѣ. Въ мое время, въ половинѣ 50-хъ годовъ, въ русскихъ университетахь, особенно въ провинціальныхъ (я началъ въ Казани) студенческіе нравы были кутильные. И попойки, переходившія иногда въ оргіи, были принадлежностью особаго рода молодечества. Въ Дерптѣ, въ корпораціяхъ, выработался цѣлый ритуалъ еженедѣльныхъ попоекъ съ разными обрядами и пѣснями. Въ связи съ ними находились студенческія дуэли или шкандалы, какъ звали ихъ не только нѣмцы, но и русскіе, учившіеся въ Дерптѣ. Но нигдѣ въ жизни студенчества, ни въ чисто русскихъ университетахъ, ни въ Дерптѣ, женщины извѣстнаго сорта не играли роли; у нѣмцевъ въ корпораціяхъ считалось даже почти постыднымъ быть замѣченнымъ по этой части. Студенчество жило, въ общемъ, довольно цѣломудренно и проводило время исключительно между собою.

Въ Латинскомъ кварталѣ, и во второй половинѣ 60-хъ годовъ, студенчество отличалось почти поголовной легкостью нравовъ. По всѣмъ отелямъ и пансіонамъ Латинскаго квартала кочевали такъ называемыя студентки, не нынѣшнія слушательницы разныхъ курсовъ, а просто гризетки или того хуже. Гдѣ бы вы ни поселились — вы навѣрно находили, въ одномъ коридорѣ, нѣсколько такихъ студенческихъ паръ; а 'тѣмъ, кто были побѣднѣе или боялись запутаться — всѣ пивныя и кафе доставляли слишкомъ обильный женскій персоналъ.

Въ первый же мой парижскій сезонъ я имѣлъ возможность достаточно изучить нравы и времяпровожденіе тогдашнихъ студентовъ. Добрая треть ихъ только потому и могли называться студентами, что жили въ Латинскомъ кварталѣ; и были записаны на какомъ-нибудь факультетѣ, или въ какой-нибудь высшей школѣ. Но весь ихъ день проходилъ почти въ абсолютномъ ничегонедѣланьи. Вставали они поздно, часто послѣ какого-нибудь бала и ужина, тотчасъ же, позавтракавъ, отправлялись въ кафе со своими подругами и просиживали тамъ, въ болтовнѣ, по нѣсколько часовъ, играли въ домино и въ карты, иногда и въ азартныя игры, потомъ — обѣдъ; а потомъ опять кафе или театръ или же балъ, гдѣ тогда еще было больше танцоровъ между студентами. И вездѣ вы видѣли женщинъ Латинскаго квартала, и очень молоденькихъ, и уже зрѣлыхъ и нарядныхъ, и небрежно одѣтыхъ… Тогда еще на каждомъ шагу, на бульварѣ St Місhel и въ кафе, вы встрѣчали такихъ «студентокъ» безъ шляпъ.

И въ концѣ имперіи полиція терпѣла особаго рода пивныя, которыя на студенческомъ жаргонѣ называются «caboulots»; послѣ войны, при третьей республикѣ, они стали еще болѣе овладѣвать Латинскимъ кварталомъ. Эти заведенія отличаются снаружи отъ кафе тѣмъ, что они не выставляютъ столиковъ на тротуаръ, и то, что въ нихъ происходитъ; скрыто, всего чаще, цвѣтными стеклами. Служатъ тамъ исключительно женщины въ разныхъ, иногда фантастическихъ, костюмахъ. Онѣ сейчасъ же подсаживаются къ посѣтителямъ, заставляютъ себя угощать, и въ вечерніе часы такія пивныя принимаютъ довольно скандальный характеръ. Ничего подобнаго такимъ нравамъ нѣтъ, до сихъ поръ, въ нѣмецкихъ, а тѣмъ менѣе англійскихъ университетахъ, да и наше студенчество, даже и въ столицахъ, живетъ иначе… Я уже имѣлъ случай въ одной изъ предыдущихъ главъ замѣчать, какъ мало парижская молодежь пользуется курсами и лекціями Collège de-France, совершенно даровыми, и Сорбонны, гдѣ на общіе курсы допускается публика, безъ всякихъ билетовъ и стѣсненій. Въ прежнее время, т.-е. въ концѣ имперіи, это было еще разительнѣе. Чтобы видѣть студентовъ въ массѣ, надо было ходить въ Медицинскую Школу или въ Ecole de droit. И тогда въ аудиторіяхъ студенчество держало себя довольно таки школьнически, и когда было недовольно профессорами или какими-нибудь распоряженіями начальства, то протестовало мальчишескими выходками: пѣніемъ неприличныхъ пѣсенокъ, подражаніемъ крику животныхъ, повтореніемъ какого-нибудь одного слова или прибаутки.

По лабораторіямъ, кабинетамъ, библіотекамъ, конечно, работало не мало студентовъ, но въ общемъ молодое населеніе Латинскаго квартала жило въ полномъ смыслѣ слова «въ свое удовольствіе». Оно не знало, да и до сихъ поръ не знаетъ, хронической бѣдности нашихъ студентовъ. Только при порядочныхъ средствахъ можно нѣсколько лѣтъ просидѣть въ пивныхъ и въ кафе Латинскаго квартала, изрѣдка заглядывая въ аудиторіи. И каждый изъ насъ, желавшихъ проникнуть во внутреннюю духовную жизнь, въ идеи и настроенія парижской молодежи, приходилъ къ тому выводу, что у всей этой массы, тысячъ въ десять, въ пятнадцать человѣкъ не было никакого духовнаго центра. О ея направленіяхъ вы могли догадываться только по извѣстнымъ симптомамъ. Тогда, въ концѣ имперіи, студенчество считалось враждебнымъ бонапартизму и, въ особенности, клерикализму. Самая серьезная часть студенчества и тогда уже начинала группироваться въ кружки, въ литературныя и научныя общества. Сѣ нѣкоторыми изъ нихъ я познакомился и состоялъ даже членомъ одного общества любителей природы, дѣлавшаго экскурсии въ окрестностяхъ Парижа, и другого, литературнаго кружка, о которомъ упоминалъ выше. — Это была такъ называемая «Conférences Labruyere». Въ такихъ «conférences» всего чаше можно было найти членами студентовъ юристовъ и молодыхъ начинающихъ адвокатовъ. Слушатели Медицинской Школы склонны были къ рѣзкостямъ матеріализма; ихъ жаргонъ отзывался, довольно часто, циническими прибаутками. Они держали себя шумно на балахъ. Среди нихъ выработался типъ, который теперь уже совсѣмъ исчезъ въ Латинскомъ кварталѣ: студента, обросшаго бородой, съ длинными волосами, лѣтъ тридцати, въ мягкой шляпѣ съ широкими полями, непремѣнно съ деревянной трубкой въ зубахъ и цвѣтнымъ фуляромъ на шеѣ.

Кромѣ нѣкоторыхъ манифестацій въ театрахъ по адресу правительства, за цѣлыхъ три зимы, проведённыхъ мною въ Латинскомъ кварталѣ, я не помню ни одного движенія, въ которомъ бы сказалась потребность студенчества сплотиться между собою, придать своей жизни другой оттѣнокъ, принимать болѣе серьезное участіе въ томъ, чѣмъ жила тогдашняя французская интеллигенція.

Прошло семь-восемь лѣтъ. Нѣсколько поколѣній студенчества уже перебывало въ Латинскомъ кварталѣ, послѣ войны, и къ 8о-мъ годамъ, когда я опять дѣлалъ экскурсіи по ту сторону рѣки, я нашелъ, что парижское студенчество значительно измѣнилось. Молодые люди прошли еще въ лицеяхъ черезъ впечатлѣніе «страшнаго года» и, когда попали на студенческую скамью, они были уже гораздо менѣе молоды, чѣмъ ихъ предшественники. Скептицизмъ сталъ разъѣдать ихъ, вмѣстѣ съ исканіемъ чего-то менѣе здороваго и нормальнаго и въ идеяхъ, въ литературныхъ и художественныхъ вкусахъ. Въ концѣ второй империи студенчество Латинскаго квартала, на строгій взглядъ, отличалось «шенапанствомъ», но было моложе, шумнѣе, веселѣе, жизнерадостнѣе. А тутъ вы, на каждомъ шагу, и въ аудиторіяхъ, и на бульварѣ, и въ кафе, и въ рестора нахъ — наталкивались на типъ молодого человѣка съ серьезной миной, одѣтаго всегда безукоризненно, съ цилиндрической: шляпой на головѣ (что прежде почти что не встрѣчалось), съ портфелем, подъ мышкой, нѣсколько чопорнаго и даже молчаливаго. Въ общемъ, конечно, бульваръ St. Michel сохранилъ и свою прежнюю физіономію: вы видите такое же количество легкихъ женщинъ, студенческихъ подругъ или просто кокотокъ, избирающихъ своей главной квартирой лѣвый берегъ Сены. Такъ называемые «caboulots» даже размножились, но эта распущенность приняла еще менѣе симпатичныя формы. Такой молодой чиновничекъ въ цилиндрической шляпѣ приходилъ съ лекціи въ caboulot и проводилъ время въ болтовнѣ съ прислужницей, какъ и десять лѣтъ тому назадъ; но дѣлалъ это съ меньшей молодостью и дурачливостью: стало-быть картина получилась болѣе печальная.

Но среди того же молодого населенія Латинскаго квартала явилась идея, поддержанная нѣкоторыми профессорами, въ особенности профессоромъ Лависсомъ, о которомъ я имѣлъ случай говорить: образовать студенческую ассоціацію, центральное общество, къ которому привлекъ всѣхъ слушателей высшихъ учебныхъ заведеній Парижа. И когда я, въ дальнѣйшую мою поездку, знакомился съ этимъ обществомъ, оно уже существовало нѣсколько лѣтъ подъ именемъ «Association générale des etudiants» и стало играть не только въ Латинскомъ кварталѣ, но и во всемъ Парижѣ довольно замѣтную роль. До сихъ поръ эта «ассосіація» еще не представляетъ собою всей совокупности парижскаго студенчества, хотя и приписываетъ себѣ значение и роль чего-то центральнаго. По своему уставу, она имѣетъ различныя цѣли: защищать интересы университетской молодежи, посылать своихъ представителей на разныя торжества и процессіи, устраивать всякаго рода собранія, способствовать всѣми средствами удовлетворенію всѣхъ нравственныхъ и матеріальныхъ потребностей молодежи.

Я посѣтилъ тотъ домъ, гдѣ помѣщается эта «ассосіація». Тутъ и бюро ея, и зала для собраній, и дещевый ресторанъ. Все это, въ общемъ, бѣдненько, заведено было на небольшія средства, и будь это, напр., въ Англіи и даже въ Германіи— все бы было устроено на болѣе широкую ногу и поддерживалось бы гораздо болѣе щедрыми пожертвованіями и приношеніями. Ко времени образованія этой студенческой «ассосіаціи» появился въ Латинскомъ кварталѣ и студенческий беретъ, какъ отличительная форма, вродѣ какъ у нѣмецкихъ студентовъ ихъ разноцвѣтныя шапочки. И теперь эта «ассосіація» пользуется всякимъ удобнымъ случаемъ, чтобы давать о себѣ знать Парижу, добиваться офиціальныхъ приглашеній, облегчать своимъ членамъ доступъ на всевозможныя собранія и торжества и доставлять имъ даровые билеты нли съ удещевленной платой въ театры и кафе-шантаны. И профессора, я писатели, и журналисты стали больше, чѣмъ прежде ухаживать за университетской молодежью.

Въ послѣдніе годы много было говорено и писано на тему: дѣйствительно ли въ парижскомъ студенчествѣ замѣчается склонность къ религіозности? Такіе идеалисты и неокатолики, какъ Вогюэ и Дешанъ, были одно время очень популярны среди молодежи. И кажется несомнѣнно, что извѣстная ея доля, тѣ, кто выходятъ не изъ правительственныхъ гимназій, а изъ школъ, руководимыхъ духовными орденами, не скрываютъ своихъ вѣрованій. Это, въ особенности, ясно показало празднованіе столѣтія Нормальной Школы, весной 1895 года. Прежде, лѣтъ сорокъ тому назадъ, ничего подобнаго не могло бы случиться. Студенты этой школы, представляющіе собою высшую интеллигенцію учащейся молодежи — правда, не въ полномъ составѣ своемъ — отслужили въ день столѣтняго юбилея панихиды по умершимъ своимъ товарищамъ. Эти религіозные поминки были справлены во всѣхъ трехъ офиціально признанныхъ во Франціи вѣроисповѣданіяхъ: католическомъ, протестантскомъ и еврейскомъ. Это вызвало протестъ менышинства студенчества Нормальной Школы, которые собрались для чисто гражданскаго поминовенія. И тогда же обратила на себя вниманіе статья журналиста Ранка (въ газетѣ Matin), который очень энергически заговорилъ о тайномъ вліяніи духовенства на идеи молодежи. Оказалось, что и въ Высшей Нормальной Школѣ профессоръ, занимающій кафедру философіи — несомнѣнный клерикалъ.

Но врядъ ли не будетъ ошибочнымъ утверждать, что масса теперешняго студенчества совершенно измѣнила своему научно-позитивному направленію. Если-бъ оно было такъ, то «ассосіація» не пригласила бы, въ тѣ годы въ президенты своего ежегоднаго банкета Эмиля Зола, который и воспользовался этимъ случаемъ, чтобы протестовать противъ игры въ неокатолицизмъ и въ разныя другія формы мистическихъ настроеній/ проникающихъ въ среду молодежи.

Какъ бы тамъ ни было, но все-таки же «ассосіація» парижскаго студенчества существуетъ и ея представители желаютъ жить въ ладу съ республикой, стало-быть держаться всѣхъ тѣхъ началъ демократіи и свободнаго мышленія, которые получили во Франціи какъ бы офиціальное значеніе. Поэтому студенческіе кружки и общества, не желающіе присоединяться къ «ассосіаціи» упрекаютъ его за это полуоффиціальное направленіе. Такіе кружки и общества существуютъ и поддерживаются духовенствомъ и всѣми вліятельными консерваторами. Создались и частные католическіе университеты — стало-быть находятъ слушателей. Ничего подобнаго не было при второй имперіи. Радоваться ли этому — другой вопросъ; но во всякомъ случаѣ, въ послѣдніе двадцать лѣтъ, въ Латинскомъ кварталѣ, среди молодежи, вопросъ идей и направленій обострился, закрѣпляется принципъ большей солидарности между учащимися разныхъ спеціальностей и мнѣ кажется, въ общемъ, студенческая масса стала серьёзнѣе, больше работаетъ и менѣе распущена въ своихъ нравахъ. Но ея протесты далеко не всегда симпатичны. Стоитъ только припомнить сцены, бывшія въ Медицинской Школѣ и Сорбоннѣ, когда студенчество явилось производить скандалы, направленные противъ женщинъ-слушательницъ и позволило себѣ самыя грубыя и циничныя выходки. Въ этомъ сидитъ еще все прежняя закваска. Но разъ существуетъ представительство такого значительнаго центра, какъ студенческая ассоціація, молодежь должна будетъ сдерживать себя уже для того только, чтобы поддержать извѣстнаго рода престижъ и жить въ ладахъ со всѣми тѣми офиціальными вѣдомствами и лицами, съ литературнымъ и театральнымъ міромъ и съ журнальной прессой, отъ которыхъ зависитъ многое, что ей нужно, чего она добивается.

Сдѣлаются ли студенческіе нравы чище по части женскаго пола въ ближайшемъ будущемъ — отвѣтить трудно. Тридцать лѣтъ назадъ, студенчество, по крайней мѣрѣ, безраздѣльно владѣло своими подругами; а въ послѣдніе годы въ Латинскомъ кварталѣ завелся тотъ же отвратительный классъ альфонсовъ.

Прежде на балахъ, особенно въ знаменитомъ заведеніи Бюлье, студенты господствовали почти безусловно; наемныхъ танцоровъ было очень мало; а теперь дѣло дошло до рукопашныхъ схватокь студентовъ съ такими альфонсами. И если сообразить все это, то выводъ получится довольно печальный. Происходитъ агитація между учащейся молодежью, противъ кого же? Противъ самаго отвратительнаго отребья, которое, однако же, настолько сдѣлалось сильнымъ въ Латинскомъ кварталѣ, что противъ него потребовалось цѣлое возстаніе. Это и показываетъ, что жизнь парижскаго студента все еще идетъ по прежнему и постоянное общеніе съ легкими женщинами не вызываетъ въ массѣ никакой реакціи.

А тѣмъ временемъ другія «студентки»/ уже настоянія, проникали въ Латинскій кварталъ. На нихъ легкость нравовъ не дѣйствуетъ тлетворно; но этп студентки, на три четверти, пріѣзжія, иностранки и что-то не слышно, чтобы ихъ присутствіе въ аудиторіяхъ вело къ очень сочувственнымъ товарищескимъ отношеніямъ между обоими полами. Коренной французъ все еще презираетъ «синіе чулки». Онъ не понимаетъ даже — какъ это могутъ молодыя и красйвыя дѣвушки, въ особенности русскія, жить такъ скромно и цѣломудренно; онѣ кажутся ему чуть не нравственными уродами, и только изрѣдка вы услышите отъ какого-нибудь парижанина, склоннаго къ идеализму, сочувственные отзывы, даже преклоненіе предъ такими женскими личностями. Время, однако, возьметъ свое и съ каждымъ годомъ число французскихъ студентокъ будетъ увеличиваться. И это, конечно, повліяетъ на нравы Латинскаго квартала, явится противовѣсомъ той распущенности, какую во Франціи, до сихъ поръ, всякій гимназистикъ считаетъ дѣломъ совершенно нормальнымъ и закониымъ.

Въ Англіи воспитаніе молодёжи и все школьное дѣло, снизу до верху, представляетъ собою еще болѣе рѣзкій контрастъ съ французскими порядками, чѣмъ по другимъ сторонамъ жизни.

Въ сущности всякая англійская школа — будь она элементарная, средняя или университетская коллегія — существуетъ, болѣе или менѣе, самостоятельно. Вы не чувствуете той чиновничьей централизаціи, которая владѣетъ всѣмъ во Франціи. Сами французы, говоря на эти темы, любятъ повторятъ анекдотъ, какъ какой-то министръ народнаго просвѣщенія (это было при Луи-Филиппѣ, а можетъ, и раньше) вынималъ часы и говорилъ: «въ эту минуту во всѣхъ лицеяхъ и колледжахъ Франціи, въ такихъ-то классахъ читаютъ и переводятъ такого-то автора». Ho тѣ же французы, немного знакомые съ англійскими порядками, упрекаютъ англійское правительство въ томъ, что оно черезчуръ мало заботится о народномъ просвѣщеніи и до сихъ поръ не похлопотало о томъ, чтобы высшее образованіе было еслине даровое. то по крайней мѣрѣ, общедоступное и дешевое.

По части высшаго образованія это, конечно, такъ. но школы для народа давно уже совершенно доступны, и для обученія массы правительство дѣлаетъ очень много. Но въ Англіи до сихъ поръ нѣтъ того, что мы и французы называемъ «министерствомъ народнаго просвѣщенія». Только съ 1853 г. былъ образованъ комитетъ, состоящій при «Воспитательномъ совѣтѣ» — «Council for éducation»; и въ этомъ комитетѣ засѣдали разные члены правителъства и канцлеръ, назначенный отъ министра внутреннихъ дѣлъ. Позднѣе, въ 1870 г., когда прошелъ новый законъ о народномъ образованіи, создался особенный департаментъ. Онъ и вѣдаетъ школьное дѣло въ Англіи; но все-таки совсѣмъ не такъ, какъ это происходитъ на континентѣ—во франціи, въ Пруссии или России. Правительство завѣдуетъ тѣми суммами, какія парламентъ ассигнуетъ на набродное образованіе; но оно, главнымъ образомъ, поддерживаетъ земскую школу, выражаясь по нашему. По всей Англіи существуютъ особенные мѣстные совѣты — «boards» — и, въ предѣлахъ своей юрисдикции, они могуть издавать постановленія, не обращаясь къ центральной власти.

Въ 1854 г. — отдѣленъ былъ отъ министерства торговля Апартаментъ наукъ и искусствъ, который заботится о томъ, чтобы заводить и поддерж: ивать школы, теоретически и практически, по разнымъ отраслямъ наукъ, чистаго и прикладного искусства. Отъ него зависятъ и музеи, какъ, напр., Кенсингтонскій музей, — учительсния семинарш, горныя школы и разныя другие. Ho и эти заведенія все-таки же находятся въ рукахъ мѣстныхъ комитетовъ, совѣтовъ и представительствъ; словомъ, и тутъ Англія осталась вѣрна своему основному національному принципу: участію свободныхъ гражданъ во всѣхъ дѣлахъ своей страны.

И элементарная, и средняя англійская школа болѣе воспитательная въ Англіи, чѣмъ во Франціи; она проникнута тѣми же началами, какъ и домашнее воспитаніе въ англійской семьѣ, т.-е. соблюденіемъ религіозныхъ вѣрованій и обычаевъ, постояннымъ надзоромъ за нравственнымъ развитіемъ ребенка, заботой о его физической вытравкѣ, о томъ, чтобы поддерживать въ немъ тѣлесную энергію и душевную бодрость.

Ни въ одной странѣ Европы складъ обученія въ среднихъ школахъ не сохранилъ такой связи съ средневѣковіемъ или, если хотите, съ эпохой Возрожденія, какъ въ Англіи, съ прибавкою того, что внесла съ собою англійская церковь. Всѣ почти школы и коллегіи, гдѣ англійская молодежь получаетъ среднее и высшее образованіе, созданы по монастырскому образцу. Въ этой странѣ государственнаго протестантства вы всего больше найдете остатковъ прежнихъ католическихъ порядковъ, когда клерики, т.-е. ученики, предназначались, прежде всего, въ служители церкви; а потомъ уже шли въ другія профессіи.

И все школьное дѣло, за исключеніемъ народныхъ первоначальныхъ училищъ, и ко второй половинѣ этого вѣка, сложилось само собою, почти безъ всякаго вмѣшательства правительственной власти. И при необыкновенной склонности англичанъ къ соблюдению всякаго рода традицій воспитаніе и образованіе молодежи достаточныхъ и высшихъ классовъ до сихъ поръ держится въ такихъ же почти рамкахъ, какъ и сто лѣтъ тому назадъ.

И тутъ надо сейчасъ же помириться съ тѣмъ, что получать воспитаніе и образованіе въ хорошихъ среднихъ школахъ и въ университетахъ могутъ въ Англии толъко дѣти достаточныхъ и богатыхъ людей. Въ этомъ смыслѣ образованіе совсѣмъ еще не сдѣлалось достояніемъ демократіи, какъ во Франціи, и образцовыя школы всемирно-известныя, вродѣ,напр., коллегіи въ Итонѣ, (гдѣ столько государственныхъ людей, мыслителей и писателей Англіи проводили свои дѣтскіе и отроческіе годы) и сто лѣтъ назадъ, и теперь остаются заведеніями для привилегированныхъ классовъ. Правда, самые способные ученики и въ среднихъ, и въ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ могутъ пользоваться стипендіями, пособіями отъ безчисленныхъ фондовъ и учрежденій, но въ общемъ доходить до пріобрѣтенія ученыхъ степеней совсѣмъ не такъ легко, какъ въ другихъ странахъ, въ особенности въ Германіи и во Франціи.

Чтобы убѣдиться до какой степени англичане держатся за старину, въ школьномъ дѣлѣ, стоитъ только припомнить встрѣчу на лондонскихъ улицахъ съ мальчиками и юношами, одѣтыми въ средневѣковые костюмы: синіе однобортные длинные сюртуки, желтые чулки и башмаки. Это воспитанники школы, основанной, кажется, еще при Эдуардѣ III-мъ, и онп, во всякое время года, даже въ сильные морозы, принуждены ходить по улицамъ съ открытой головой, потому что вмѣсто шляпъ или шапокъ имъ полагается по обычаю какая-то крошечная, совсѣмъ дѣтская шапочка которую они обыкновенно и не носятъ.

Среднее и высшее образованіе англійской: молодежи— исключительно классическое, гораздо больше, чѣмъ въ какой-либо другой странѣ Европы. И въ блестящихъ прославленныхъ коллегіяхъ какъ Итонъ и въ скромныхъ училищахъ и школахъ, гдѣ даютъ общее образование мальчикамъ отъ 10-ти до 17-ти лѣтъ — система все одна и та же: учатъ по-гречески и по-латыни, немного математикѣ, очень мало языкамъ и воспитываютъ въ подчиненіи извѣстнымъ правиламъ и обычаямъ, обращая большое вниманіе на разные виды національнаго спорта. Англійскія среднія школы не допускаютъ книжнаго переутомленія; въ нихъ ученикамъ живется всегда гораздо привольнѣе. Богатыя заведения похожи на замки съ огромными парками; зиму и лѣто мальчики-подростки очень много на воздухѣ. И такъ они будутъ продолжать жить и учиться и съ момента посупленія въ какую-нибудь университетскую коллегію.

Въ первыя мои поѣздки въ Лондонъ, я старался знакомиться и съ жизнью тамошнихъ студентовъ. Но въ Лондонѣ университетское преподаваніе и студенческій бытъ не имѣютъ тѣхъ характерныхъ британскихъ чертъ, какими отличаются главные центры студенческой жизни — Оксфордъ и Кембриджъ.

Но и въ сезонъ 1868 года въ Лондонѣ я. присматриваясь къ тамошнимъ студентамъ, посѣщалъ ихъ сходки, гдѣ происходятъ пренія по разнымъ вопросамъ, былъ вхожъ и въ тамошнюю коллегію, т.-е. университетскій пансіонъ, гдѣ жизнь идетъ по образцу, освященному традиціей. Только въ послѣднюю мою поѣздку въ Англію я имѣлъ время ознакомиться съ типическими сторонами жизни англійской молодежи въ Оксфордѣ. Я былъ и въ Кэмбриджѣ, но итоги моихъ наблюденій будутъ касаться, главнымъ образомъ, жизни Оксфорда. Въ Шотландіи и Ирландіи я не бывалъ, но насколько знаю по разсказамъ свѣдущихъ людей, тамошніе университеты, въ общемъ, держатся тѣхъ же порядковъ; но они не имѣютъ такого же общенаціональнаго значенія, какъ Оксфордъ и Кембриджъ, не придаютъ такой особенной окраски своимъ воспитанникамъ и не открываютъ такого свободнаго доступа ко всѣмъ профессіямъ и карьерамъ.

И въ нашей прессѣ поднимался, отъ времени до времени, вопросъ о томъ — что для юношества полезнѣе: учиться ли въ университетахъ столицъ и очень большихъ городовъ или же пользоваться тихимъ привольемъ маленькихъ городковъ чисто университетскаго типа, какие кромѣ Англии существуютъ въ Германіи и, отчасти, въ Италіи?

Тому, кто этимъ серьезно занятъ, я посовѣтовалъ бы, прежде всего, отправиться въ Оксфордъ или Кембриджъ. И тотъ, и другой университетские города лежатъ невдалекѣ отъ Лондона, въ какихъ-нибудь двухъ-трехъ часахъ по желѣзной дорогѣ. И вы изъ чудовищнаго Левіаѳана на берегахъ Темзы попадаете въ тихий городокъ, проѣхавъ мимо очень пріятныхъ, веселыхъ пейзажей, напр., по тому направлению, гдѣ стоитъ Виндзорскій замокъ. И всего выгоднѣе очутиться въ Оксфордѣ въ концѣ весенняго сезона, къ тѣмъ днямъ, когда происходятъ ежегодныя рѣчныя гонки, — кульминационый пунктъ студенческой жизни, созывающій множество пріѣзжихъ, родственниковъ, знакомыхъ, въ томъ числѣ и цѣлыя толпы молодыхъ женщинъ и дѣвушекъ. Я такъ и сдѣлалъ въ послѣднюю мою поѣздку.

Стоитъ вамъ взять кэбъ и проѣхаться по Оксфорду, особенно въ извѣстные часы, напр., послѣ обѣда, на закатѣ солнца, чтобы въ первый же день почувствовать — до какой степени подобный городокъ, сложившійся исключительно для жизни учащейся молодежи, отвѣчаетъ идеальному типу академическаго быта.

Самъ по себѣ Оксфордъ (болѣе, чѣмъ Кэмбриджъ) — одно изъ привлекательнѣйшихъ мѣстъ Англіи. Это какой-то архитектурный музей, представляющій собою гармоническую и живописную совокупность всевозможныхъ зданій, интереснѣйшихъ, для любителя зодчества. Отъ всего тутъ вѣетъ стариной, и самой почтенной, самой симпатичной. He кровавыя и варварскія, страницы исторіи читаете вы по памятникамъ Оксфорда, а постоянное стремленіе лучшихъ людей страны помогать духовному развитію своихъ согражданъ. На каждомъ шагу вы убѣждаетесь въ томъ, что Оксфордъ созданъ былъ духовными, т. е. католическими духовными, до государственно-религіознаго переворота, происшедшаго при королѣ, который повздорилъ съ папской властью. И вы должны сейчасъ же отрѣшиться отъ вашихъ континентальныхъ представленій о томъ — что такое университетъ. Положимъ, мы видѣли, что и въ Латинскомъ кварталѣ Парижа высшее образованіе, въ разныхъ его спеціальностяхъ, дается тоже и внѣ того, что составляетъ университетъ, въ тѣсномъ смыслѣ, т. е. Сорбонна; но все-таки же парижскій университетъ освободился, въ теперешнемъ своемъ видѣ, отъ всѣхъ старыхъ, чуть не средневѣковыхъ правилъ, обычаевъ и условій своего существованія. Въ Оксфордѣ нѣтъ даже ни одного зданія, которое бы называлось университетомъ. А самое слово «университетъ» есть только символическое обозначеніе той ученой корпораціи, которая имѣетъ право экзаменовать и выдавать степени — отъ баккалавра до доктора — по разнымъ отраслямъ знанія по богословiю, законовѣдѣнію, тому что зовется здѣсь Arts (куда входятъ и философія, и филолотія) no медицинѣ и даже но музыкѣ. Только въ англійскихъ университетахъ и сохранилась еще средневѣковая степень баккалавра и доктора «музыки».

И природа, и культура, направленныя къ одной цѣли, сдѣлали изъ Оксфорда самый привлекательный университетскій городъ, какой я когда-либо видалъ во всей Европѣ, не исключая и такихъ нѣмецкихъ городовъ, какъ Гейдельбергъ или Боннъ. Въ немъ есть и городская жизнь, на двухъ-трехъ улицахъ, даже довольно бойкая, въ иные дни шумная. Но и эти улицы какъ бы состоятъ только при жизни университетскихъ коллегій. Одна изъ нихъ High-street — чрезвычайно красива, почти вся сплошь состоитъ изъ живописныхъ зданій, принадлежащихъ разнымъ колледжамъ.

Это слово колледжъ, т. е. коллегія — многихъ иностранцевъ смущаетъ, когда рѣчь идетъ объ университетскихъ порядкахъ Англіи. Что эти колледжи, въ сущности, значатъ: факультеты, или отдѣльныя зданія, принадлежащія одному университету?

Ни то, ни другое. Всего проще будетъ взглянуть на коллегіи, какъ на отдѣльные воспитательно-образовательные пансіоны для студенческаго юношества. Каждый изъ нихъ былъ основанъ, или капитуломъ какой-нибудь церкви, или высокой особой или частнымъ лицомъ, жилъ и до сихъ поръ живетъ на свои средства, держится внутри заведенія своихъ порядковъ, имѣетъ собственное представительство — словомъ, всѣ особенности корпоративнаго устройства. Эти коллегій принимаютъ молодыхъ людей, пріѣзжающихъ учиться въ Оксфордъ и въ Кэмбриджъ, или безъ экзамена, если они прошли извѣстныя испытанія въ другомъ мѣстѣ, или же экзаменуя ихъ по извѣстной программѣ, которая далеко не однообразна для различныхъ коллегій. Связь коллегій съ университетской «корпораціей», имѣющей право давать степени, поддерживается тѣмъ, что въ члены этой университетской корпораціи попадаютъ всегда преподаватели въ коллегіяхъ и ихъ директора, или настоятели. Они въ различныхъ колледжахъ имѣютъ различные титулы; ихъ называютъ и «деканами», и «прокторами», и «мастерами».

Въ Оксфордѣ слишкомъ двадцать коллегій. Ихъ исторія восходитъ до конца девятаго столѣтія. Первый по времени. такъ называемый Университетскій колледжъ — былъ основанъ въ 872 г., а послѣдній Кэблъ-Колледжъ — въ 1870. Кромѣ того есть еще три закрытыхъ заведенія, которыя называются по-англійски «Halls». Въ послѣдніе годы, когда женщины-слушательницы были допущены въ Оксфордъ и Кэмбриджъ, образовалось нѣсколько женскихъ пансіоновъ (Halls). Въ Оксфордѣ ихъ три — исключительно для женщинъ, которымъ предоставляется право держать, какъ и студентамъ, на степени баккалавра, магистра и доктора.

Каждый изъ старыхъ оксфордскихъ колледжей самъ по себѣ— цѣлый міръ. Всѣ они похожи на монастыри; но даже и въ очень старыхъ постройкахъ вы находите много простора: обширные квадратные дворы, лужайки, парки, цѣлыя долины, какъ, напр., въ одномъ изъ самыхъ богатыхъ колледжей (Христовой Церкви), капелла котораго считается и каѳедральнымъ соборомъ оксфордской эпархіи; въ этомъ колледжѣ главная зала (Hall), имѣющая размѣры и архитектуру готическаго храма — самая красивая и обширная во всемъ Оксфордѣ. Въ такихъ Halls происходятъ ежедневно обѣды и въ нихъ же читаются и нѣкоторыя лекціи. Позади зданій этого колледжа идетъ широкая луговина съ прекраснѣйшей тѣнистой аллеей къ берегу Темзы, какъ разъ къ тому мѣсту, гдѣ происходятъ ежегодныя гребныя гонки.

Встаньте вы утромъ рано и ступайте бродить по Оксфорду, входите въ ворота любого колледжа, (васъ врядъ ли кто-нибудь остановитъ), отправляйтесь въ сады, гуляйте тамъ, любуйтесь архитектурой всѣхъ этихъ портиковъ, башенокъ, проходовъ, галлерей, сводовъ, оконъ — и вами овладѣетъ особое ясное настроеніе, но вамъ будетъ жалко годовъ вашей юности, когда вы учились въ университетскихъ городахъ, гдѣ нѣтъ ничего подобнаго. Еще мнѣ привелось провести цѣлыхъ пять лѣтъ въ такомъ университетскомъ городкѣ, какъ Дерптъ, который немного напоминаетъ, по характеру жизни, английские университетскіе города. Но студентъ въ Петербургѣ, въ Москвѣ, въ Берлине въ Вѣнѣ и въ Парижѣ—совершенно лишенъ такой alma mater, и прежде всего потому, что въ континентальныхъ столицахъ университетская молодежь предоставлена самой себѣ. Нигдѣ нѣтъ — или почти нигдѣ—общежитій. А эти общежитія и составляютъ суть англійскихъ порядковъ.

Отправляясь въ Оксфордъ, а потомъ въ Кэмбриджъ, я запасся рекомендательными письмами къ профессорамъ и преподавателямъ, и въ Оксфорде, гдѣ я прожилъ гораздо дольше, я нашелъ радушный пріемъ и у отдѣльныхъ профессоровъ, и у начальниковъ разныхъ коллегій. Всего чаще видался я съ профессоромъ Тэлоромъ — всемірно-извѣсстымъ антропологомъ и этнографомъ — директоромъ антропологическаго музея, съ которымъ нѣкоторые наши ученые находили! въ близкомъ знакомствѣ. И директоръ другого музея — археологическаго — профессоръ Эвансъ былъ со мною особенно гостепріименъ и въ Оксфордѣ, и въ своемъ подгородномъ имѣніи. Въ такъ называемомъ Тэлоровскомъ институтѣ преподавалъ русскій языкъ и профессоръ Морфилль, одинъ изъ рѣдкихъ въ Англіи спеціалистовъ по нашей литературѣ. Этотъ Тэлоровский институтъ, вмѣстѣ съ другими научными учреждениями Оксфорда, стоитъ внѣ жизни коллегій. Они существуютъ для всеобщаго пользованія и по нимъ иностранецъ можетъ видѣть какъ широка въ Англіи иниціатива частныхъ жертвователей. И, не принадлежа ни къ какому колледжу, даже, не будучи студентомъ, каждый пріѣзжій можетъ въ Оксфордѣ пользоваться очень богатыми собраніями и коллекциями и посѣщать цѣлый рядъ разнообразныхъ читаленъ. Взять хотя бы вотъ такой: «Тэлоровский институтъ». Онъ былъ основанъ на частныя средства въ 1847 г. для изучения современныхъ европейскихъ литературъ. Въ немъ спеціально можно изучать французскій, нѣмецкий, итальянский и испанскій языки, читаются лекціи по иностраннымъ литературамъ и на особенный фондъ происходятъ, отъ времени до времени, чтенія по истории, литературѣ. государственнымъ и общественнымъ учрежденіямъ славянскихъ странъ въ томъ числѣ и Россіи. Изъ нашихъ соотечественниковъ профессора Ковалевскій и Виноградовъ читали въ 90-е годы въ этомъ институтѣ. Онъ выдаетъ также и стипендіи для молодыхъ людей, желающихъ спеціально заниматься лингвистикой. При этомъ же институтѣ состоитъ и обширная библіотека и ею могутъ пользоваться и не одни «члены университета», (какъ здѣсь называютъ и преподавателей и студентовъ), а и постороннія лица, по рекомендаціи. Фондъ для чтеній по русскому и другимъ славянскимъ языкамъ, литературѣ и исторіи называется «Ilchester Endowment». Главная библіотека Оксфорда (заключающая въ себѣ до пятисотъ тысячъ томовъ и двадцать семь тысячъ томовъ манускриптовъ) была основана также частнымъ лицомъ, сэромъ Томасомъ Бодлэй. Въ ней, кромѣ книгъ и рукописей, есть также галлерея изящныхъ искусствъ съ коллекціей монетъ и гравюръ. Другая библіотека — Радклифская также очень богата и открыта для всѣхъ. Въ связи съ ней находится и огромное зданіе «The Ashmolean Миsеит» — едва ли не самый древній англійскій музей, восходящій къ началу ХѴІІ-го столѣтія. Университетскій музей по естественнымъ наукамъ также доступенъ и не студентамъ. Обсерваторія поддерживается на общіе расходы. Ботаническій садъ основанъ еще въ началѣ ХѴІІ-го столѣтія. И въ нѣсколькихъ коллегіяхъ есть всякаго рода кабинеты и лабораторіи, и разумѣется, въ каждомъ; своя библіотека. По изученію Индіи, во всѣхъ смыслахъ, существуетъ особый институтъ и онъ поддерживается, главнымъ образомъ, съ цѣлью — привлекать восточныхъ инородцевъ и доставлять имъ всякую поддержку въ Оксфордѣ.

Воспитательная выправка и типъ образованія Оксфордскаго студента даютъ настоящую ноту того — какъ до сихъ поръ англійская молодежь готовится къ жизни. Юноша лѣтъ семнадцати-восемнадцати, когда поступитъ въ какой-нибудь колледжъ оксфордскаго университета — уже получилъ характерную британскую дрессировку. Знаетъ онъ не особенно много, во всякомъ случаѣ меньше нѣмецкаго, французскаго и даже русскаго гимназиста. Нѣкоторыя коллегіи весьма снисходительны при пріемѣ, и я слыхалъ отъ преподавателей довольно-таки странныя сужденія, на взглядъ каждаго континентальнаго педагога. Въ иныхъ коллегіяхъ директоръ и такъ называемые туторы совершенно равнодушны къ тому — какія ихъ питомцы имѣютъ познанія, напр., по современной литературѣ или даже исторіи; только бы они могли, въ извѣстные сроки, сдавать экзамены изъ древнихъ языковъ, съ прибавкою тоже классической математики, т. е. книгъ геометріи Эвклида. И когда вы поразспросите объ этихъ порядкахъ и сами присмотритесь къ нимъ, то и выходитъ, что большинство студентовъ, проходящихъ черезъ коллегіи (а въ Оксфордѣ на три тысячи студентовъ только около трехсотъ не принадлежать къ коллегіямъ) въ теченіе двухъ первыхъ годовъ, т. е. до выдержанія экзамена на степень баккалавра, ничѣмъ больше не занимаются, какъ чтеніемъ и переводомъ извѣстныхъ книгъ или пѣсенъ древнихъ поэтовъ. Нѣкоторые и остаются только съ этимъ багажемъ, а другіе готовятся на высшія степени по разнымъ отраслямъ или факультетамъ, какъ мы говоримъ. Вотъ напр., изъ чего состоитъ экзаменъ по греческому и латинскому: они должны переводить и комментировать три «книги», т. е. три сочиненія или части ихъ, одно латинское и два греческихъ, или наоборотъ. По латыни это обыкновенно: Титъ Ливій, Тацитъ, Саллюстій, Цицеронъ, Теренцій, Виргилій, Горацій и Ювеналъ. A no гречески: Геродотъ, Ѳукидидъ, Ксенофонтъ, Платонъ, Аристотель, Гомеръ, Аристофанъ и Демосфенъ. По математикѣ: алгебра до уравненій съ двумя неизвѣстными. По геометрии: третья и четвертая книги Эвклида. Для тѣхъ студентовъ, кто желаетъ получать субсидіи, пріобрѣсти звание такъ называемыхъ сколяров, экзамены пообширнее и построже. Но въ общемъ можно сказать, что коллегіи заботятся только о томъ, чтобы ихъ питомцы выдержали на баккалавра— artium. Собственно, въ этомъ и заключается та выправка, какая дается въ коллегіяхъ; она есть основаніе всему. И коллегіи, какъ настоящіе пансіоны, содержатъ своихъ преподавателей и репетиторовъ (туторовъ), которые, такъ сказать, натаскиваютъ своихъ питомцевъ. Для студентовъ, не принадлежащихъ къ коллегіямъ (они завелись только въ послѣднее время) гораздо труднѣе продѣлать свои экзамены и пріобрѣтать степени. Колледжъ поддерживаетъ своего питомца и во время пребыванія его въ Оксфордѣ, и потомъ, если этотъ питомецъ получилъ званіе "fellow", т. е. пріобрѣлъ право, считаясь членомъ коллегіи, на денежную пенсію. Прежде эта пенсія была пожизненная и доходила иногда до пяти тысячъ рублей, на русскія деньги, а теперь ограничена извѣсттымъ срокомъ. Обыкновенно, изъ этихъ fellows набирается и штатъ преподавателей и репетиторовъ коллегій, но если они и не занимаются преподаваніемъ, то имѣютъ право жить въ коллегіяхъ и пользоваться столомъ за общей ежедневной трапезой. Походивши по колледжамъ, на лекціи, въ квартиры репетиторовъ и въ студенческія квартиры, и присмотрѣвшись къ тому, какъ проходитъ весь день у оксфордскаго студента, вы убѣдитесь, что только меньшинство, когда выбираетъ себѣ спеціальность, работаетъ такъ, какъ, напр., работаютъ у насъ дѣльные студенты, а огромное большинство, въ особенности въ первые два года, до пріобрѣтенія степени баккалавра — artium — живетъ съ большой «прохладой». Каждый студентъ, поступающій въ колледжъ на полное содержаніе, имѣетъ свою квартирку, состоящую обыкновенно изъ двухъ комнатъ. Утромъ онъ долженъ ходить въ церковь и до завтрака (лёнча) заниматься съ своими репетиторами, стало-быть, не больше трехъ часовъ; а послѣ лёнча всѣ устремляются на воздухъ и предаются спорту, обыкновенно игрѣ въ мячъ, въ крикетъ, или въ football. Почти у всѣхъ коллегій есть еще особенные клубы; въ самыхъ богатыхъ коллегіяхъ студенты отправляются каждый день въ шарабанахъ и играютъ по нѣсколько часовъ въ крикетъ. Въ семь часовъ всѣ живущіе въ коллегій должны осѣдать въ большой залѣ (Наl1). Обычай требуетъ, чтобы они являлись на обѣдъ, по крайней мѣрѣ, пять разъ въ недѣлю, или платили за столько же разъ, даже если лично и не присутствуютъ. Послѣ обѣда болѣе старательные занимаются съ репетиторами часовъ до девяти, до десяти. Но отъ самихъ туторовъ я слыхалъ, что въ эти вечерніе часы ихъ питомцы обыкновенно очень невнимательно берутъ уроки, потому что они утомлены четырехъ и пяти часовой бѣготней за игрой въ мячъ; а остальное додѣлываетъ довольно тяжелый обѣдъ. И такъ идетъ время во всѣ четыре термина (terms) на которое раздѣляется университетскій годъ. Но студентъ, чтобы быть допушеннымъ до экзаменовъ, обязанъ проводить въ Оксфордѣ только двадцать четыре недѣли въ разные семестры или четверти года. Остальное идетъ на вакаціи; такъ что всѣ четверти академическаго года раздѣляются паузами. Въ общемъ, какъ видите, не можетъ быть и рѣчи ни о какомъ-либо мозговомъ переутомленіи. Напротивъ, двѣ трети британскаго юношества, получающагося образованіе по этому образцу, продолжаютъ чисто школьную и совсѣмъ не обременительную выучку. Такъ на это смотрятъ преподаватели и сами студенты. Я многихъ изъ нихъ допрашивалъ на эту тему и всегда получалъ почти одно и то же мнѣніе:

— Здѣсь, въ Оксфордѣ (такъ же, какъ и въ Кембриджѣ) мы живемъ не затѣмъ, чтобы что-нибудь спеціально изучать, а затѣмъ, чтобы получать джентльмэнское воспитаніе. Жизнь здѣсь образуетъ характеръ и приготовляетъ молодого человѣка ко всякой видной карьерѣ, дѣлаетъ изъ него воспитаннаго. члена общества, съ твердыми правилами и привычками безукоризненной порядочности.

Благодаря рекомендаціямъ, какія я имѣлъ, проникалъ я и во внутреннюю ежедневную жизнь нѣсколькихъ колледжей. Одни изъ нихъ побогаче, другіе — побѣднѣе; стало быть, и содержаніе въ нихъ не вездѣ одно и то же, но вращается въ извѣстныхъ сходныхъ предѣлахъ. Средній оксфордскій студентъ, поступающій въ колледжъ, обыкновенно сынъ или эсквайра или, чаще, адвоката, пастора, достаточнаго буржуа, и никакъ нельзя сказать, чтобы въ спискахъ студентовъ различныхъ колледжей преобладали аристократы съ громкими фамиліями. Въ этомъ легко убѣдиться, просмотрѣвъ имена на тѣхъ доскахъ, которыя вывѣшиваются въ каждомъ коридорѣ, гдѣ живутъ студенты и «fellows». Мѣщанскія имена такъ и пестрятъ — разные Смиты и Брауны. Почти вездѣ у каждаго студента квартирка, состоящая изъ двухъ комнатъ, рѣдко изъ одной. Она можетъ быть съ мебелью отъ коллегіи, или съ собственной. Эту обстановку часто одинъ студентъ уступаетъ другому. Почти вездѣ гдѣ я былъ, обстановка эта поразила бы русскаго студента, даже и такого, который считается у насъ очень обезпеченнымъ. Коллегіи — старыя, а иногда и древнія зданія монастырскаго типа, поэтому коридоры и лѣсенки узкіе и темноватые, но комнаты — хорошихъ размѣровъ, очень удобныя, отдѣланныя такъ, какъ у насъ могутъ обставлять себя только юноши въ богатыхъ семействахъ: цѣнная стильная мебель, картины, бездѣлушки, всякія нарядныя принадлежности туалетнаго комфорта. У fellow, пока онъ живетъ въ коллегіи, непремѣнно двѣ или даже три большихъ комнаты и любой изъ нихъ живетъ съ комнатной обстановкой и комфортомъ гораздо выше того, что мы находимъ у большинства нашихъ университетскихъ преподавателей, особенно, если они остаются холостыми. И студенты живутъ какъ бы въ благоустроенномъ отелѣ: у себя въ комнатѣ завтракаютъ утромъ, затѣмъ полдничаютъ (лёнчъ) и очень часто ужинаютъ, а обѣдаютъ у себя по крайней мѣрѣ раза два, а то и три въ недѣлю. Коллегія, какъ отель, поставляетъ имъ все: вино, гастрономическіе товары, лакомства. Они, сплошь и рядомъ, устраиваютъ у себя настоящіе кутежи. Всѣ эти заборы въ лавкахъ, въ погребахъ и на кухнѣ—заносятся на счетъ и подаются имъ въ извѣстные сроки. Если цифры этихъ заборовъ поднимаются очень высоко, то студенту обыкновенно начальникъ колледжа дѣлаетъ нѣкоторое внушеніе; но даже и средніе заборы такъ высоки, что у насъ на одни только эти экстренные расходы питались бы нѣсколько человѣкъ, студентовъ.

Какъ вы видите, чисто учебная жизнь беретъ у студента не больше четырехъ, много пяти часовъ въ день, считая и вечернія репетиціи; а все остальное уходить на спортъ, на ѣду, питье, обязательное посѣщеніе церкви и товарищескіе обѣды и вечеринки, съ болѣе или менѣе сильнымъ, но какъ бы тайнымъ кутежемъ. Чтобы видѣть до какой степени спортъ дѣлается для типичнаго англійскаго студента чѣмъ-то почти священнымъ, стоитъ вамъ только принять приглашеніе на второй завтракъ къ какому-нибудь fellow или богатенькому студенту. Если хозяинъ уже преподаватель, онъ посидитъ съ вами и послѣ ѣды; но всѣ студенты къ двумъ часамъ пополудни приходятъ въ ажитацію. Ихъ уже тянетъ на воздухъ; за ними пріѣхали шарабаны, чтобы отвезти ихъ на поле, гдѣ они до седьмого часа будутъ, играть въ крикетъ, т. е. по нашему, по деревенски, въ лапту. Видя это волненіе, я разъ спросилъ одного изъ студентовъ, съ которымъ завтракалъ: неужели онъ не можетъ, хотя разъ, измѣнить спорту или отправиться играть въ мячъ часомъ позднѣе Онъ мнѣ отвѣчалъ съ какой-то особенно серьезной миной, что это рѣшительно невозможно. Такъ отвѣчаютъ только, когда дѣло идетъ о какихъ-нибудь религіозньжъ вѣрованіяхъ или безусловныхъ принципахъ морали.

На общія трапезы, происходящія въ парадной залѣ, колледжа (hall) богатенькіе студенты смотрятъ какъ на отбываніе повинности. Описаніе этихъ ежедневныхъ трапезъ попадало и въ русскую печать. Въ каждомъ колледже онѣ, более или менѣе, по одному и тому же ритуалу. Къ семи часамъ собирается студенчество, непремѣнно въ мантіяхъ и въ своихъ шапкахъ уланскаго фасона; но подъ мантіями могутъ быть всякіе костюмы, даже и пестрыя визитки. Приходитъ начальникъ колледжа и преподаватели съ своими гостями. Постороннія лица должны быть во фракахъ и въ бѣлыхъ галстукахъ; а педагогическій персоналъ — также въ мантiяхъ, нѣкоторые не въ шерстяныхъ, а въ шелковыхъ, съ разнымъ шитьемъ, имѣющимъ свое символическое значеніе. Они садятся на возвышеніе за особенный большой столъ поперекъ залы; а студенчество внизу, за нѣсколькими столами. Обѣдъ начинается и кончается молитвой, и притомъ не по-англійски, а по-латыни, что уже прямо указываетъ на старую католическую традицію. Студентамъ подаютъ меньше блюдъ и они имѣютъ право уходить раньше. Прежде, въ нѣкоторыхъ колледжахъ дѣти лордовъ садились особо, но я что-то этого не замѣтилъ тамъ, куда я былъ приглашаемъ; а мнѣ случалось обѣдать въ различныхъ колледжахъ. Судя потому что подаютъ начальнику; преподавателямъ и гостямъ студенческій обѣдъ. въ чисто англійскомъ вкусѣ. долженъ быть такой: же, только менѣе сложный. Вина студентамъ, не полагается, что отзывается наивнымъ лицемѣрьемъ, потому что тѣ же молодые люди за лёнчемъ, обѣдами и ужинами у себя въ комнатахъ, производятъ довольно таки обильныя возліяния. И на профессорскомъ столѣ бутылокъ не видно; а вино подается послѣ нѣкоторыхъ блюд такъ что и тутъ происходитъ довольно наивная игра въ лицемѣрѣ. Студенты удаляются; а профессорский столъ длится еще съ четвергъ часа, послѣ чего всѣ, въ томъ числѣ и госта; берутъ каждый свою салфетку и идутъ гуськомъ въ особую комнату, гдѣ на традиціонномъ столѣ изъ краснаго дерева безъ скатерти сервированъ дессертъ и ставятся также три традиціонные сорта винъ; портвейнъ, хересъ и лафитъ. И тутъ происходитъ бесѣда. Даютъ также кофе, но никто не куритъ. Традиція приказываетъ: весной и лѣтомъ сидѣть за этимъ столомъ, не зажигая свѣчей, хотя на немъ стоятъ канделябры. Когда совсѣмъ смеркнется, вся компанія поднимается въ другой этажъ, проходя черезъ разные закоулки и коридорчики, но уже безъ салфетокъ, и попадаетъ въ комнату, гдѣ непременно топится каминъ, хотя дѣло происходитъ въ іюнѣ, стоятъ качающіяся кресла. На столѣ приготовлены бутылки съ зельтерской и съ содовой водой, виски и бренди. Тамъ, по общебританскому обычаю, пьютъ смѣсь этихъ шипучихъ водъ съ водкой и курятъ, продолжая бесѣду часу до одиннадцатаго. И такъ этотъ ритуалъ повторяется изо дня въ день и зимой, и лѣтомъ.

Что долженъ англійскій студентъ стоить своимъ родителямъ? Вопросъ издержекъ представляетъ собою самую суть разницы въ дѣлѣ пріобрѣтенія высшаго образованія въ Англіи, и на материкѣ Европы. Въ Германіи студентъ, если онъ не принадлежитъ къ корпораціи и ведетъ тихую жизнь, можетъ, въ маленькихъ университетскихъ городахъ проживать очень мало. Точно также и въ Италии, и во Франции, въ тѣхъ факультетахъ, которые размѣщены по провинціальнымъ городамъ. Даже и въ Парижѣ только такъ называемыя «inscription» т. е. плата за экзамены, поднимаетъ его бюджетъ; въ остальномъ., онъ даже теперь можетъ сносно жить на двѣсти франковъ въ мѣсяцъ. У насъ, какъ всѣмъ извѣстно, студенчество страдаетъ почти поголовной бѣдностью. Средній бюджетъ провинціальнаго студента — отъ трехъ сотъ до четырехъ сотъ рублей въ годъ; въ столицахъ немногимъ больше. Кто имѣетъ обезпеченныхъ пятьдесятъ рублей въ мѣсяцъ, тотъ можетъ считать себя сравнительно богатымъ человѣкомъ. Но во всѣхъ этихъ странахъ высшія учебныя заведенія существуютъ и de jure и de facto для всей массы населенія страны, для богатыхъ и Ядныхъ, аристократовъ, мещанъ и крестьянъ. Въ Англіи университеты, въ особенности такіе, какъ оксфордскій и кэмбіридж-скій — достояніе дѣтей, родители которыхъ могутъ тратить на нихъ то, что у насъ тратятъ они, когда ихъ дѣти поступаютъ офицерами въ гвардію или, по меньшей мѣрѣ, въ армейские каваллерійскіе полки, стоящіе въ Москвѣ или въ большихъ провинціальныхъ городахъ. Правда, и въ англійскихъ университетахъ существуютъ субсидщ и пособія, то что тамъ называетъ «College Scholarships», а также и «exhibitions» (въ буквальномъ переводѣ «выставки»). И тѣ, и другія даютъ студентамъ право на денежную поддержку въ известный періодъ ихъ ученія. Стипендіатовъ — «scholar», можно сейчасъ же отличить и на улицахъ, и въ обѣденныхъ залахъ по особому покрою мантій. Эти субсидіи выдаются имъ за хорошіе успѣхи и поведеніе. Обыкновенный размѣръ англійской стипендіи, напр., въ Оксфордѣ, восемьдесятъ фунтовъ, т. е. около восьмисотъ руб. сер. — цифра, которая прямо показываетъ какая разница существуетъ въ денежныхъ условіяхъ англійскаго и русскаго стипендіата. Но не нужно забывать, что эти стипендіи пріобрѣтаются только дѣйствительными успѣхами въ наукахъ, т. е. испытаніями кандидатовъ, между тѣмъ, какъ у насъ стипендіатами могутъ дѣлаться студенты и тотчасъ по поступленіи въ университетъ. Самая эта цифра—80 фунтовъ — показываетъ уже, что въ Оксфордѣ и студенту, не живущему въ коллегіи, надо проживать, по крайней мѣрѣ, столько же. Но врядъ ли и очень экономный студентъ въ состояніи будетъ довольствоваться только такимъ содержаніемъ.

Расходы по поступлению и такъ называемыя матрикуляціи— сравнительно не очень велики, а содержаніе въ коллегіяхъ распадается на нѣсколько статей совершенно такъ, какъ въ благоустроенномъ отелѣ. Чтобы дать читателю понятіе объ этомъ, представлю здѣсь списокъ расходовъ, и годовыхъ, и въ каждый терминъ; а терминовъ такихъ, по крайней мѣрѣ, три: вступительныхъ денегъ 3 фунта, обезпеченіе взносомъ впередъ 21 ф., за репетиціи—25 фунтовъ, за весь академическій годъ; за самое помѣщеніе около 15 ф. въ годъ, съ платою пяти процентовъ за починку мебели, если студенческія комнаты наняты съ мебелью, всего менѣе 20 фунтовъ въ годъ. Разныхъ поборовъ на библіотеку, капеллу, служителей, швейцаровъ и другихъ прислужниковъ, газъ, воду—15 ф., кромѣ того, вносится еще 1 ф. іо шиллинговъ въ основной фондъ всего зданія. Каждую недѣлю подается счетъ расходовъ студента по мясной, кухнѣ, колоніальной лавкѣ, за плату посыльнымъ, за ночной сборъ съ опаздывающихъ гулякъ, за штрафы и т. д.; счетъ прачки и подписка на расходы по спорту (вмѣстѣ около 8 фунт.); на благотворительныя цѣли подписки могутъ быть производимы и черезъ посредство коллегіи. Всѣ расходы собственно житья въ коллегіи, то, что у насъ называется, коштомъ, составляютъ сумму отъ 35 до 40 ф. въ терминъ, т.-е. около 150 ф. въ годъ, если студентъ не позволяетъ себѣ ничего лишняго, не приглашаетъ товарищей на завтраки, обѣды и ужины, вообще не кутитъ. По счетамъ платятъ три раза въ годъ; ихъ посылаютъ студентамъ каждую недѣлю, а также даютъ разсматривать ихъ туторамъ, которые, если видятъ, что студентъ слишкомъ много проживаетъ, докладываютъ объ этомъ директору или «мастеру», какъ онъ называется напр., въ Balliol-College, который я и выбралъ какъ типическую коллегію Оксфорда, считающуюся одной изъ самыхъ богатыхъ и барскихъ.

Сравнительно съ этими расходами поборы на пріобрѣтеніе степени кажутся очень умѣренными: за дипломъ баккалавра берутъ всего только 4 ф. 4 шил., за дипломъ магистра 6 ф. 6 шил.

И какъ разъ на тему студенческихъ расходовъ зашелъ у меня разговоръ за завтракомъ у начальника этого самаго колледжа, извѣстнаго профессора философіи. Живутъ такіе начальники въ прекрасныхъ квартирахъ. И завтракъ происходилъ въ столовой, отдѣланной въ старо-англійскомъ вкусѣ, съ изящной сервировкой и живыми цвѣтами. Желая, вѣроятно, познакомить меня и съ новыми сторонами оксфордской: академической жизни, хозяинъ пригласилъ и двухъ слушательницъ, студентокъ, которыя посѣщаютъ его лекции, происходящие обыкновенно въ hall'е. Я, какъ русский, позволилъ себѣ нѣсколько критическихъ замѣчаній счетъ системы классической выучки, которая такъ господствуетъ въ Оксфордѣ и въ другихъ англійскихъ университетахъ.

— Согласитесь сами, говорилъ я, что если мы возьмемъ средние расходы студента, хотя бы въ вашей коллегіи — они составятъ на русскія деньги съ прибавкою того, что ему нужно на платье и разные другіе расходы, сумму въ двѣ тысячи рублей. И спрашивается: что на эти двѣ тысячи рублей онъ въ одинъ годъ выучитъ? Да не больше, какъ двѣ пѣсни изъ Гомера? двt греческія трагедии, отрывки изъ Тита-Ливія или Тацита и одну или двѣ части теоремъ Эвклида. He правда ли, — продолжалъ я, обращаясь въ сторону молодыхъ студентокъ, — что это немножко дорого и что въ другихъ странахъ, не исключая и Россіи, гораздо большее количество знаній въ теченіе одного года студентъ можетъ пріобрѣсти съ годовымъ расходомъ втрое, если не вчетверо меньшимъ?

Хозяинъ не возражалъ мнѣ, а только добродушно усмѣхался. Видимо онъ самъ, хотя и представитель такого архитрадиціоннаго колледжа, какъ Бальоль, склоненъ былъ допустить и другую, континентальную точку зрѣнія, тѣмъ болѣе, что онъ получилъ это мѣсто послѣ долгаго преподаванія въ одномъ изъ шотландскихъ университетовъ, гдѣ—насколько мнѣ извѣстно — нѣтъ такихъ точно порядковъ, какъ собственно въ Оксфордѣ или Кембриджѣ.

А дѣвицы такъ и прямо сочувственно кивали головой. Разумѣется, если онѣ даже и жили въ коллегіяхъ, то проживали несравненно меньше, чѣмъ студенты.

— И потомъ — продолжалъ я — развѣ это не огромная тяжесть для родителей? Сколько живетъ въ вашихъ коллегияхъ сыновей небогатыхъ чиновниковъ; пасторовъ и средней руки буржуа, для которыхъ, если семейство большое, чрезвычайно тяжело поддерживать сына въ университетѣ, точно онъ служитъ въ франтоватомъ кавалерійскомъ полку?

Съ этимъ мои хозяева — директоръ коллегіи и его жена— и студентки согласились вполнѣ, напоминая, однако, о томъ что трудолюбивые и способные студенты могутъ легко добиваться субсидии.

Въ послѣдніе годы дѣло дошло даже до того, что коллегіи перебивали другъ у друга своихъ fellows, изъ которыхъ, вербуется штатъ преподавателей и репетиторовъ. Мало того, они привлекаютъ къ изучению разныхъ предметов более бѣдныхъ студентовъ, предлагая значительныя субсидіи.

Но такъ или иначе, все-таки же студенты и не живущіе въ коллегіи, и получающіе субсидію, должны, какъ мы видѣли, расходовать въ академический годъ, т. е. въ сущности въ какихъ-нибудь семь-восемь мѣсяцевъ, до восьмисотъ рублей; стало быть, имъ трудно издерживать меньше ста рублей въ мѣсяцъ, что у насъ было бы немыслимо.

Однако, число студентовъ, не живущихъ въ коллегіи, все растетъ. Конечно, и въ этомъ полегоньку скажется вліяніе другихъ идей, идущихъ съ континента, тѣмъ болѣе, что въ профессорахъ (къ кому я попадалъ на лекціи или съ кѣмъ бесѣдовалъ во время университетскихъ трапезъ), замѣчалъ я несомнѣнное вліяніе германской науки. Очень многіе, если не всѣ, побывали въ разныхъ нѣмецкихъ университетахъ. А на преподаваніи философіи, которымъ я спеціально интересовался, это нѣмецкое вліяніе — до сихъ поръ первенствующее. Оксфордъ, а также и Кэмбриджъ — очаги англиканскаго правовѣрія. Богословскій характеръ и полуцерковный складъ чувствуются во всемъ; стало-быть, въ философіи, по необходимости, долженъ преобладать идеализмъ, что мы и видимъ. На протяженіи одной недѣли на трехъ курсахъ по исторіи философіи я попадалъ на лекцію о нѣмецкихъ мыслителяхъ, изъ которыхъ на двѣ о Кантѣ.

Лекціи читаются или въ самыхъ коллегіяхъ, въ ихъ большихъ залахъ, или въ особомъ зданіи, которое существуетъ для экзаменовъ, для выдаванія степеней и дипломовъ. Ни тѣ, ни другія не nубличны, а только для членовъ университета, какъ важно называются даже простые студенты. Въ нѣкоторыхъ коллегіяхъ, напр., въ Бальолѣ, есть своего рода переклички въ такомъ видѣ: каждый студентъ обязанъ расписаться на листѣ бумаги, лежащемъ передъ нимъ, и послѣ всякой лекціи профессоръ— онъ же оказался и начальникъ коллегіи — собираетъ эти листы. Вездѣ я находилъ нѣсколькихъ слушательницъ-студентокъ, которыя обыкновенно садятся особо тотчасъ около кафедры преподавателя. И профессора, и студенты — въ мантіяхъ. Аудиторія юная, но держитъ себя гораздо тише и порядочнѣе, чѣмъ, напр., въ Парижѣ. Бы чувствуете во всемъ извѣстнаго рода надзоръ и контроль; и вы, конечно, поручитесь за то, что ни одинъ изъ студентовъ не позволитъ себѣ ничего противъ женскаго персонала, что и доказываетъ между прочимъ, что разъ что-нибудь завоевало себѣ право гражданства у англичанъ, оно сейчасъ же окружается извѣстнаго рода уваженіемъ и серьезнымъ признаніемъ.

Но не въ аудиторіяхъ царитъ духъ англійскаго студенчества, а на открытомъ воздухѣ, на лужайкахъ коллегій, на партіяхъ крикета и на гребныхъ гонкахъ.

Темза, въ видѣ узковатой красивой рѣчки, омываетъ городъ Оксфордъ, и ея теченіе приходится позади той обширной луговины, которая принадлежитъ коллегій «Крайстъ-Чёрчъ». Весь городской берегъ, на извѣстномъ протяженіи, называется, на студенческомъ жаргонѣ, берегомъ Изиды (Айзисъ, по англійскому произношенію). Каждая коллегія имѣетъ свою особую баржу — barge, гдѣ во время ежегодныхъ гонокъ студенты принимаютъ гостей и угощаютъ ихъ. Баржа построена какъ маленькая пароходная пристань или сенскій пароходъ въ Парижѣ, съ помѣщеніемъ внизу и вверху.

Кто не попадалъ на эти гонки, съ трудомъ составитъ себѣ понятіе о томъ — какимъ культомъ окруженъ спортъ, какъ что-то національно-священное. Праздновать эти дни гонокъ съѣзжается множество молодого народа; женщинъ (большею частью дѣвушекъ) по крайней мѣрѣ на половину. И улицы Оксфорда запружены всѣмъ этимъ юнымъ населеніемъ. Кромѣ студентовъ или бывшихъ студентовъ и ихъ сестеръ, родственницъ, знакомыхъ, въ плоскихъ соломенныхъ шляпахъ, бѣлыхъ рубашкахъ и кожаныхъ кушакахъ, вы почти никого не видите на улицахъ. Они двигаются сплошной массой, посрединѣ мостовой; но все это очень чинно, безъ крика, буйства, какихъ бы то ни было рѣзкихъ выходокъ, даже безъ пѣнія. И все эго въ извѣстный часъ устремляется на берегъ Изиды, переѣзжаетъ и на ту сторону рѣки. Каждая баржа переполняется и внизу, и вверху. A на другомъ берегу на травѣ цѣлая толпа студентовъ ждетъ начала гонки. И тогда раздаются возгласы, выстрѣлы изъ пистолетовъ, всѣ бѣгутъ и кричатъ, a no рѣкѣ скользятъ длинныя узкія лодки, и гребцы, въ цвѣтахъ своихъ коллегій, съ полуобнаженными ногами, изогнувшись въ три погибели, неистово гребутъ.

Побѣдитъ та лодка, которой удастся дотронуться носомъ до своей соперницы.

И вотъ это немудрое состязаніе волнуетъ ежегодно и весь Оксфордъ, и, въ извѣстной степени, всю Англію и превращаетъ, повторяю, спортъ въ первенствующій элементъ университетскаго быта.

Нельзя, однако, сказать, чтобы мозговая жизнь сводилась къ одной только формальной сдачѣ экзаменовъ, по старому, средневѣковому образцу. Въ Оксфордѣ вы находите и прекраснѣйшее учрежденіе — родъ общеуниверситетскаго и притомъ студенческаго клуба — какого вы не наѣдете нигдѣ на континентѣ. To, что имѣетъ въ Парижѣ «ассосіація» студентовъ — донельзя мизерно сравнительно съ нѣмъ, что этотъ Оксфордскій студенческій «Союзъ» представляетъ собою. Доступъ въ него очень легокъ и для постороннихъ. Первый попавшійся членъ запишетъ васъ, и вы безъ всякой платы можете ^і^і^К^шнсь читальню, размѣрами въ добрую церковь, со всякимъ комфортомъ, и другія комнаты, гдѣ есть все то, что вы находите въ любомъ благоустроенномъ лондонскомъ клубѣ. Ни одинъ континентальный университетъ не имѣетъ такой грандіозной залы для публичныхъ чтеній, бесѣдъ и преній какъ этотъ студенческій «Союзъ». Пренія происходятъ почти каждую недѣлю, на всевозможныя темы, и программа темъ, за послѣдніе годы, показываетъ, что и въ оксфордское студенчество, несмотря на культъ спорта и преобладаніе въ немъ молодыхъ людей, готовящихъ себя только въ джентльмены, ане въ ученые, что и въ это царство англиканскаго благочестія и стародавнихъ британскихъ традицій, проникаютъ идеи и стремленія, которыя волнуютъ молодежь на континентѣ. И самая постановка нѣкоторыхъ вопросовъ говоритъ уже объ очень большой свободѣ. Она уживается до сихъ поръ съ основнымъ духомъ, господствующимъ въ коллегіяхъ. Всѣ эти коллегіи и центральная корпорація, которая зовется университетомъ, на болѣе свѣжий взглядъ, есть не что иное, какъ главный штабъ государственной церкви, въ Оксфордѣ и въ Кэмбриджѣ; англиканство поддерживается, какъ нѣчто обязательное и въ государственномъ смыслѣ. Вы на каждомъ шагу наталкиваетесь на признаки того, до какой степени церковный духъ проникъ во все то, что считается до сихъ поръ въ Англіи принадлежностью національнаго правовѣрія. He только уже въ Оксфордѣ, но въ Кэмбридже, куда я также заглянулъ и гдѣ процвѣтаютъ математическія и естественныя науки — церковный складъ жизни и воспитанія въ полномъ ходу. He говоря уже о томъ, что воспитанники коллегіи обязаны ходить каждый день утромъ къ церковной службѣ; но по воскресеньямъ въ нѣкоторыхъ капеллахъ коллегіи бываетъ до пяти службъ. Изъ нихъ та, что происходитъ въ три часа пополудни и соотвѣтствуетъ какъ бы нашей всенощной, обставлена большой торжественностью. Облаченіе священниковъ и пѣвчихъ носитъ на себѣ явные слѣды католичества. И все это — прямо университетское, коллегіальное. Каждая капелла при коллегіи содержитъ хоръ пѣвчихъ, изъ которыхъ извѣстная часть набирается изъ мальчиковъ, а старые тенора и басы остаются на жалованьи. Въ самыхъ значительныхъ капеллахъ Оксфорда и Кэмбриджа,’ какъ, напр., въ Крайстъ-Чёрчъ или Кіпg's-Соllеде, служба. въ три часа обставляется всегда очень торжественно и привлекаетъ много молящихся изъ города. Только тѣ, кто принадлежатъ къ университету, могутъ входить въ ту часть капеллы, гдѣ алтарь; и служба идетъ очень истово, съ прекраснымъ пѣніемъ, что можетъ даже показаться иностранцу удивительнымъ, такъ какъ англичане считаются не музыкальнымъ народомъ. Напѣвы напоминаютъ немного наши церковные. И въ каждой изъ такихъ капеллъ вы находите талантливыхъ, чрезвычайно музыкальныхъ органистовъ и превосходные органы.

Проведя хотя одно воскресенье въ Оксфордѣ или въ Кэмбриджѣ, вы почувствуете до какой степени церковно-богословскій складъ воспитанія царитъ еще рядомъ съ тѣми вѣяніями, которыя идутъ съ континента и, рано или поздно, должны будутъ расшатать этотъ средневѣковый складъ англійской университетской коллегіи. И помимо церковно-богословскаго духа англійское студенчество подчинено и въ городѣ, и въ коллегіяхъ, гораздо большему надзору, чѣмъ гдѣ-либо. Во Франціи оно не знаетъ никакого стѣсненія въ своихъ нравахъ; въ Германіи нѣкоторые академическіе порядки существуютъ больше на бумагѣ, да и то въ маленькихъ университетскихъ городахъ; у насъ студенчество подлежитъ надзору въ стѣнахъ университета, но дома и на улицѣ почти не знаетъ никакихъ стѣсненій.

И въ Оксфордѣ, точно такъ же какъ въ Кэмбриджѣ, студентамъ, по правиламъ, запрещается бывать не только въ тавернахъ, но даже въ отеляхъ. Они, по старинному правилу, существующему до сихъ поръ, не могутъ даже ѣздить верхомъ или сами править, иначе какъ съ согласія своей коллегіи или того прдктора, который завѣдуетъ надзоромъ за студентами, вродѣ нашего инспектора. А въ коллегіяхъ существуетъ своя дисциплина. Въ каждой коллегіи или пансіонѣ (hall) есть спеціальный кодексъ правилъ. Студенты, не живущіе въ коллегіяхъ, подчинены также надзору особаго рода делегатовъ и могутъ жить только въ квартирахъ, рекомендованныхъ начальствомъ; и надъ ихъ образомъ жизни есть постоянный надзоръ, въ лицѣ хозяевъ и хозяекъ квартиръ, что считалось бы во Франціи, въ Германіи и у насъ весьма тяжелымъ и невыносимымъ подчиненіемъ. Конечно, и въ Оксфордѣ, и въ Кэмбриджѣ все это не такъ строго соблюдается въ жизни студентовъ, живущихъ на вольныхъ квартирахъ; а въ коллегіяхъ гораздо строже, причемъ опять-таки практикуется болѣе или менѣе общебританское лицемѣріе: въ своихъ комнатахъ студенты кутятъ и даже напиваются, и все-таки каждый изъ нихъ обязанъ вернуться въ коллегію не позднѣе извѣстнаго часа, послѣ котораго онъ платитъ привратнику маленькій штрафъ, то, что въ Вѣнѣ существуетъ для жильцовъ всѣхъ домовъ, подъ именемъ «Sperr-Geld». А являться въ поздніе часы и совсѣмъ запрещено иначе какъ съ разрѣшенія начальника. Не ночевать или уѣхать безъ позволенія — важный проступокъ, который можетъ кончиться исключеніемъ на одинъ терминъ или годъ, а то такъ и полнымъ исключеніемъ. По правиламъ всѣ студенты должны являться на лекціи, къ тутору, въ церковь, въ большую залу не иначе, какъ въ мантіяхъ и шапкахъ и даже на улицахъ показываться въ форменной одеждѣ и послѣ обѣда; но это не соблюдается. Зато оксфордское студенчество подчинило само себя требованіямъ самаго строгаго фэшена и послѣ, семи часовъ не иначе ходитъ, какъ во фракахъ и бѣлыхъ галстукахъ и непремѣнно въ соломенной низкой шляпѣ, весной и лѣтомъ. Нигдѣ вы не видите такой сплошной стѣны молодыхъ людей, одѣтыхъ по бальному, какъ на двухъ-трехъ главныхъ улицахъ Оксфорда, особенно въ такіе дни, какъ дни гребныхъ гонокъ.

Вообще, франтовство студентовъ — поражающее и послѣ Германіи, гдѣ они франтятъ на особый ладъ, и послѣ Парижа, не говоря уже о нашемъ студенчествѣ изъ того времени, когда оно не носило форменнаго платья. Мнѣ случалось видѣть утромъ, часовъ въ девять, на улицахъ и въ паркахъ коллегій студентовъ, которые были одѣты съ иголочки и въ лаковыхъ бальныхъ башмакахъ. На представленіяхъ небольшого театрика въ Оксфордѣ (съ репертуаромъ весьма таки игривымъ) въ креслахъ, въ балконѣ и въ ложахъ перваго яруса я не видалъ почти ни одного студента, одѣтаго иначе, какъ во фракѣ и въ бѣломъ галстукѣ. И ведутъ они себя, надо отдать имъ справедливость, совершенно по джентльменски, безъ всякихъ криковъ и мальчишескихъ выходокъ. Зато смѣются охотно и совершенно по-дѣтски; вообще нѣтъ такой смѣшливой театральной публики, какъ англійская.

Несмотря на надзоръ, студенты захаживаютъ, разумѣется, и въ отели, и въ таверны и не очень-то боятся обхода проктора съ университетскими служителями, въ известный вечерний часъ. Но и на улицахъ мнѣ не случалось видѣть какихъ-нибудь сценъ студенческой распущенности, пьяныхъ или сильно подвыпившихъ.

Нечего и говорить, что парижскаго женскаго элемента вы совсѣмъ не замѣчаете въ студенческой жизни Оксфорда и Кэмбриджа, хотя дѣло не обходится, конечно, безъ уклоненія отъ седьмой заповѣди, особенно въ Оксфордѣ—городоѣ довольно богатомъ, и гдѣ существуетъ проституція. Но все это какъ бы подъ шумокъ и вы чувствуете, что надъ ночной городской жизнью бдитъ око университетскаго надзора. Въ Кэмбриджѣ вы находите почти то же самое; только общий видъ студентовъ гораздо менѣе франтоватый, и я давно уже слыхалъ, что въ Кэмбриджѣ вообще больше работаютъ, тамъ преобладаетъ интересъ къ естественнымъ наукамъ и къ математикѣ, тамъ же есть и хорошій медицинскій факультетъ съ клиниками, между тѣмъ какъ въ Оксфордѣ только держатъ экзамены на докторовъ медицины. Но и въ Кэмбриджѣ вы видите тотъ же культъ спорта и на какую бы вы лужайку ни попали — вы непремѣнно наткнетесь на партію крикета, возбуждающую всеобщій интересъ.

Что же нужно сказать, въ видѣ заключенія, про то воспитаніе, какое доставляется школой по англійскому образцу? Молодежь Великобританіи — какъ бы вы къ ней ни придирались— все-таки же нравственно чище, и въ складѣ ея жизни больше элементовъ для выработки характеровъ, порядочности, здоровья и бодрости духа.