Страна гор и легенд

ГОРОД НА р. КАБУЛ

Прорезая террасообразные нагромождения скал и вбирая в себя талые снега Гиндукуша, река в неудержимом порыве на восток, к Инду, стремительно вырывается на широкую долину и, постепенно замедляя здесь свой бег, отдает ей почти всю свою влагу. Вновь она набирает мощь лишь через несколько десятков километров, у новых гранитных отрогов.

В этой долине, расположенной на высоте 1850 метров над уровнем моря, и возник в свое время один из старейших городов Центральной Азии, получивший имя реки, которая дала ему жизнь, — Кабул.

Название Кубха упоминается в Ригведе — древнеиндийском своде гимнов, составленных во II тысячелетии до н. э. Ахеменидский царь Дарий, повелевший на своем надгробии перечислить все завоеванные им земли, упомянул и долину Кабула. Позднее через нее проходили на восток, в Индию, легионы Александра Македонского, которого в этой части земли именуют Искандер, и древнегреческий ученый Птолемей уже пишет о городе под названием Кабур, который впоследствии встречается и в арабских рукописях. Странствующие китайские монахи в середине VII в. называли эти места на свой лад — Куфу.

В 656 г. в долине Кабула появляются арабские завоеватели, и веротерпимый буддизм постепенно вытесняется здесь пуританским исламом. Впоследствии город входил в состав многих быстро возникавших и столь же скоро распадавшихся империй и султанатов, пережив трагедии разорения и радости возрождения из пепла: удобное географическое расположение долины, превращенной трудом сотен поколений в зеленый, цветущий край, издавна сделало Кабул важным центром пересечения караванных путей от Средиземного моря к Индии и Китаю.

В начале XVI в. Кабул был захвачен основателем династии Великих Моголов Бабуром. В своих записках, получивших название «Бабур-наме», он оставил интересные зарисовки долины Кабула.

Столицей Афганистана Кабул стал в 1773 г., почти сразу же после основания централизованного афганского государства, а в период борьбы против экспансии британского колониализма, в XIX — начале XX в., он явился главным центром всех прогрессивных и патриотических сил страны.

…В середине 30-х годов XX в. у подножия холма Маранджан, что расположен в северо-восточной, самой старой части Кабула, археологи обнаружили большую коллекцию древних монет. Сейчас она украшает экспозицию столичного исторического музея и свидетельствует о том, что история города насчитывает более чем два с половиной тысячелетия.

Кабульцы любят рассказывать легенды и предания о происхождении их города и его названия. Большинство из них связано с различными произношением и этимологическим толкованием слова «Кабул».

Когда-то, говорится в одной из легенд, на месте долины было огромное озеро, а в центре его — прекрасный остров. Слухи о чудесном острове, где жили веселые и счастливые люди, дошли до правителя, и он захотел побывать в тех краях. Приказав построить огромный мост из соломы, правитель переправился на остров. Красота острова так его поразила, что он решил заложить здесь город, получивший название Кайоль — Соломенный мост. Если же его вторую часть произнести как «пуль», то значение «мост» уступит значению «деньги». В связи с этим появилось второе толкование названия города: базары Кабула были настолько богатыми, что трудно было удержаться и не приобрести порой даже совсем ненужный пучок соломы.

Другие легенды связывают Кабул с библейскими именами. Некие братья, имена которых по-персидски звучат как Какул и Хабул, долго спорили, как назвать один из самых красивых городов мира, пока не решили составить его название из частей своих имен. Бабур, также считавший Кабул самым красивым городом во всей своей обширной империи, полагал, что его основателем был один из сыновей Адама, имя которого по-персидски звучит как Кабил, и утверждал даже, что где-то неподалеку находится его гробница.

Небольшие, лишенные растительности вершины Асмаи и Шир-Дарваза делят Кабул на две части, соединяя их узким ущельем с почти высыхающей летом рекой. С холма Маранджан открывается панорама на основную, северо-восточную часть города. Раздвигая ветхие глинобитные постройки старого города, убегает вдаль широкая лента Джадайи-Майванд — главной магистрали афганской столицы. Она названа в честь победы у местечка Майванд, под Кандагаром, где в 1880 г. ополчения племен наголову разбили английскую экспедиционную бригаду.

С холма хорошо видно, как на одной из площадей, образуемых пересечением Джадайи-Майванд с улицей, связывающей старый город с центральной частью, устремляется вверх конусообразная башня с кафельной отделкой на ажурных крыльях. Менар и Майванд (башня Майванда) хорошо знакома каждому афганцу, и историю битвы под Майвандом вам перескажет здесь всякий.

…Измотанные боями афганские воины хоронили своих погибших товарищей по оружию. Не было воды, всех мучила жажда, люди смертельно устали, а англичане возобновили атаку. Казалось, еще мгновение — и ряды патриотов дрогнут. Но когда из рук раненого знаменосца упало на землю национальное знамя, его подхватила юная поэтесса Малалай и первой бросилась на врага. Ободренные воины устремились за героиней и разбили захватчиков. Отважная девушка стала национальной героиней, и на мраморной плите у подножия обелиска на Джадайи-Майванд выведено ее знаменитое двустишие:

Если ты, любимый, не погибнешь у Майванда, Клянусь, тебе не избежать позора!

Слева, между Джадайи-Майванд и подошвой Шир-Дарваза, находится самая старая часть Кабула. Она застроена плотными рядами глинобитных построек. Над ними возвышаются остатки бастионов доминировавшей когда-то над долиной цитадели Бала-Хиссар. Крепость и по сей день остается одной из самых «высотных» точек города, хотя в последние годы с ней не без успеха конкурирует здание гостиницы «Интерконтиненталь», построенное на одном из зеленых холмов в северной части города.

Кварталы старого Кабула еще не утратили своего традиционного колорита. Вдоль узких кривых улочек— небольшие арыки, на которые смотрят высокие глухие «дувалы» (глинобитные стены). Их единственным украшением служат низкие деревянные двери с массивными металлическими кольцами, выполняющими функции и ручек, и звонка. Возвещая хозяев о приходе, гость несколько раз ударяет кольцом о металлическую пластинку. В стене над дверью иногда прорублено окно, и, прежде чем открыть дверь, хозяева могут удостовериться в личности гостя.

С незапамятных времен основными материалами для сооружения городских и сельских построек в Афганистане служила глина, сырой и обожженный кирпич, а деревянными были лишь балки основных перекрытий, оконные рамы и двери. При внешнем оформлении дома нелегко было проявить оригинальность и выдумку, потому-то всю фантазию вкладывали в его деревянные части. Семьи с достатком стремились придать привлекательность домам не только окраской дверей в зеленый цвет, но и резными украшениями, своеобразными ручками и засовами. Стены обычно штукатурили, полы утрамбовывали плотной смесью глины и соломы.

Дом, как правило, состоял из двух половин: кухни п жилого помещения, окна которого смотрели во внутренний дворик, где летом концентрировалась вся жизнь семьи. В зажиточных домах были еще помещения и для приема гостей. В кухне делали углубления для котлов, иногда сооружали очаг с вертелом, а дым выходил через дверь и отверстие в крыше.

Климатические условия вносили своеобразие и в постройки: где жарче, там больше куполообразных домов, а в горах — домов с плоскими крышами, но террасообразных, в два-три этажа, где жилые помещения располагаются наверху. Пожалуй, для всех видов старых построек — и в городах, и в деревнях — характерно то, что они располагаются семейными усадьбами: к этому обязывал старый обычай объединенной семьи. Они представляют собой несколько строений, окруженных высокими толстыми дувалами, иногда с башнями и бойницами. Издавна дувалы служили местом для сушки фруктов. Плоские крыши были местом отдыха в вечернее время.

Нередко строили кварталы и по принадлежности к тому или иному цеху ремесленников. Так возникали ряды гончаров, жестянщиков, булочников. Общими для жителей каждого квартала были мечеть, кузница, несколько духанов и «михманхана» — гостиный дом, который содержался «всем миром». В нем стояло несколько «чапаркатов» (плетеных кроватей на низких ножках) и был небольшой очаг. Сюда приносили хлеб и чай для гостей. Обычай предписывал развлекать путника рассказами и сказками, но нередко здесь собирались потолковать и сами жители квартала.

Названия улиц и переулков давались по достопримечательному месту — мечети, караван-сараю, большой лавке или солидному дому. И сейчас названия имеют лишь главные улицы Кабула, и довелись незнакомцу искать адрес в старом городе, его нередко ориентируют так: дом напротив духана такого-то, лавка рядом с такой-то мечетью и т. п. Когда несколько лет назад на одной из центральных площадей города открылся четырехэтажный универмаг, то рекламное объявление, приглашавшее посетить магазин и передававшееся по радио, было составлено по традиционному принципу и в стихотворной форме. Перевод его звучал примерно так:

Мебель в домах всегда отличалась простотой. Пол большой комнаты, где к обеду обычно собиралась семья, покрывался циновками, а в зажиточных домах — паласами и коврами. Прежде чем поставить еду, на ковре расстилали платок или полотенце. Основным видом освещения долгое время служили глиняные и медные светильники с хлопковым фитилем, а где есть леса, использовали и деревянные лучины. Им на смену пришли керосиновые лампы, а сейчас в городах уже давно не новость и электрическое освещение. Зимой для отопления помещений все еще используют сухой навоз, кустарник и дрова.

Осенью в Кабуле и других городах нередко встретишь группки детей с мешками и коробками за спиной, собирающих сухие ветки, листья и опрометчиво оставленные кем-то доски и деревянные ящики. Дровяное отопление дорогое: лес в Афганистане — большая ценность. Дрова продают на оптовых базарах на вес, и чем ближе зима, тем выше цена на них. Каждую щепку берегут: пригодится не только для отопления, но и в строительном деле. Лишь состоятельные люди могут позволить себе настилать в своих домах деревянные полы. Даже в сохранившихся в Кабуле и в других городах дворцовых постройках эмиров из дерева сделаны, как правило, только потолки, лестницы и легкие балконы с небольшими колоннами на фасаде. В небольших мебельных мастерских, которых так много в Кабуле, я ни разу не видел большого количества древесных опилок; мастера стремятся максимально экономить древесину, где только возможно заменяя ее пластиком и металлическими каркасами.

Снежные заносы, нередко затрудняющие движение транспорта в зимнее время, в Кабуле не редкость. Обычно обильные снега выпадают во второй половине января — феврале. Но несмотря на то что снег приносит немало хлопот горожанам, особенно жителям старого города, его всегда встречают радостно, и кабульцы любят повторять поговорку: «Кабул проживет без золота, но не без снега!» Исстари повелось считать: если в Кабуле много снега- быть везде хорошему урожаю!

Выпадение первого снега отмечается как праздник. Горожане и крестьяне играют в «снежную» игру «барфи». Соседям и родственникам рассылаются письма, содержащие короткое двустишие: «Пришел новый снег, снег мой, а барфи — твой». Следует, однако, избегать получения такого письма и постараться поймать письмоносца «с поличным». Ему перемазывают лицо сажей и с позором препровождают к отправителю письма. Это означает проигрыш письмоносца, и он должен выставить угощение. Е'сли же письмо принято, то проигравшим считается адресат.

Зима в Кабуле солнечная и нередко морозная, поэтому здесь издавна, как и по всей стране, сложилась особая система зимнего отопления, во многом традиционная и сегодня: печки («бухари») и жаровни («сандали») — самые популярные виды обогрева. Бухари напоминают «буржуйки» и отапливаются отходами строительного леса, опилками, сухой травой, навозом и угольной пылью. Сандали же представляют собой жаровню с тлеющими углями, которую ставят под табурет и накрывают теплым стеганым одеялом («душак»), как правило, из плотной верблюжьей шерсти. Нередко на сандали вместо одеяла кладут сшитые, как одеяла, овечьи шкуры.

Попав на базар зимой, обязательно увидишь, как лавочники, не прекращающие торговлю даже в самые лютые морозы (а они достигают в Кабуле 25°), забравшись под ватное одеяло, удобно устраиваются у сандали и стараются как можно реже выбираться из-под них. Вокруг домашних сандали собираются семьи за ужином или вечерним чаем. В старых домах сандали устанавливают в общей комнате, для чего в полу делают плоское углубление шириной около 1 м, которое выкладывают соломой. На нее ставят жаровню с углями, вокруг настилают циновки или ковры, а сверху все это накрывают большим теплым одеялом. Около сандали часто располагаются и на ночлег.

Более 90 % афганских домов обогреваются этими печками. В последние годы, правда, все большее распространение получают масляные и электрические радиаторы и электрокамины, но их еще не часто встретишь в провинциальных городках, а тем более в сельской местности. Зима в деревне — время домашних работ, и крестьяне большую часть времени проводят у сандали или собираются потолковать в общественных местах — в мечетях и михманхана. Вечера нередко коротают в беседах за «кирчи» — рисовой кашей с бобовой приправой — или за «пача» — пловом с отваренными овечьими ножками, играют на музыкальных инструментах, рассказывают легенды и предания. Собравшись у сандали, женщины занимаются вышиванием и шитьем, но дети все же предпочитают проводить время на улице: во многих районах Афганистана зимой школьников распускают на длительные каникулы.

Любимое занятие детворы в это время — запуск бумажных змеев — «парандабази», т. е. игра в птицу. Дети сооружают снеговиков и снежных тигров. Снеговиков часто делают на конкурс, где судьей может стать любой прохожий. В снежки играют как вдвоем, так и команда на команду, как правило одна сторона улицы против другой, и снежки запускаются не только рукой, но и пращой.

…За Джадайи-Майванд в легкой дымке высятся минарет и голубой купол соборной мечети Поли Хишти, справа от которой бесконечной вереницей тянутся ряды старого оптового базара Миндави, незаметно переходящие в центральную, деловую часть города. Здесь находятся банки, некоторые министерства, отели и крупные магазины.

По соседству с шумной площадью Пуштунистана высится комплекс массивных каменных зданий с бойницами и башнями. Дворец выстроен в 1883 г. и многие годы символизировал незыблемость монархии, будучи резиденцией эмиров. Революция 27 апреля унесла в небытие былое значение потомственной резиденции монархов, все имущество которых стало достоянием народа, а старый «Арк» теперь называется «Дом народа».

Прямое широкое полотно асфальта из центра города ведет к международному аэропорту, расположенному в северо-восточной части долины. Воздушные трассы связывают Кабул с Дели и Москвой, Франкфуртом-на-Майне и Бейрутом, Лондоном и Римом. Здесь делают посадку самолеты «Аэрофлота», «Эйр Индия», «Пакистан Интернэшнл Эйрлайнз», Иранской национальной авиакомпании и, конечно, афганской авиакомпании «Ариана».

Постепенно деловой центр уступает место тихим респектабельным районам Шаринау — нового города. За заборами уютно разместились двухэтажные современные особняки из бетона и стекла, красиво декорированные необработанным камнем, небольшие, но самые дорогие магазины и крохотные — на европейский манер либо под местный колорит — ресторанчики. Здесь наряду с национальными кушаньями вам подадут европейские, индийские и китайские блюда. К Шаринау примыкает и квартал иностранных посольств. Глядя на его густо застроенные улицы, трудно представить, что еще каких-нибудь полвека назад здесь было летное поле первого в стране аэродрома.

Панораму Кабула дополняют ровные кварталы четырехэтажных домов, похожих на московские новостройки. Кабульский микрорайон, строящийся при содействии советских специалистов, совершенно новое явление в градостроительстве афганской столицы. Уже сейчас здесь живут более тысячи семей и располагается ряд министерств и центральных ведомств. По генеральному плану реконструкции города, составленному при содействии советских архитекторов, облик города все больше меняется. На смену узким улочкам приходят широкие проспекты, а вместо глинобитных кварталов вырастают современные бетонные здания.

Кабул — крупнейший хозяйственный и культурный центр страны. Население его постоянно растет и уже достигло 0,6 млн. человек, из которых 130 тыс. заняты в сфере экономики. Быстрое развитие города отражает крупные изменения, которые произошли в Афганистане после восстановления независимости, и движение страны по пути социально-экономического прогресса на современном этапе.

В Кабуле, где в конце XIX в. было основано первое и Афганистане предприятие заводского типа «Машинхана», в настоящее время находятся крупнейшие в стране промышленные предприятия и экономические объекты. Это авторемонтный завод «Джангалак», домостроительный комбинат, крупнейший элеватор и хлебокомбинат, текстильные, обувные и деревообрабатывающие фабрики, мыловаренные и пищевые предприятия. В столице сконцентрированы банки и крупнейшие национальные торговые компании, основные учебные заведения и просветительные учреждения. В основанном в 40-х годах нынешнего столетия университете обучаются более 9 тыс. студентов. Здесь же находятся политехнический институт, военная академия, автомеханический техникум, педагогическое училище и самые крупные в стране библиотеки.

…Вдоль хребта Шир-Дарваза, то карабкаясь вверх, то стремительно падая вниз и почти нависая над городскими улицами, тянутся остатки древней глинобитной стены с большими неровными зубцами и слепыми отверстиями бойниц. Издали стена, как и бастионы крепости, кажется игрушечной, однако ее высота в некоторых местах превышает 6 м, а ширина достигает почти 4 м. От Бала-Хиссара городская стена круто спускается к небольшому ущелью, соединяющему основную часть города с его юго-восточным предместьем. Белоснежные дома с плоскими крышами террасами карабкаются здесь почти до половины вершин Асмаи и Шир-Дарваза, отчего те, и так небольшие, кажутся совсем приземистыми и неуклюжими. На вершине Асмаи построена ретрансляционная станция первого в стране телевизионного центра.

На половине спуска с Шир-Дарваза сооружена укрепленная огромными глыбами скалы насыпь в виде небольшого форта с двумя башнями. Со стороны шумных городских улиц она кажется похожей на настоящую крепость На шумное ущелье с Шир-Дарваза молча смотрят две старые медные пушки на огромных деревянных колесах, перетянутых в некоторых местах толстыми веревками.

Мне часто приходилось совершать «восхождение» к пушке, и, завидев меня, старый пушкарь с коричневым от солнца лицом, обрамленным белоснежным дастаром, украшающий со своей «батареей» проспекты туристической организации «Гырзандуй», всякий раз приветливо кивал головой. Почти 60 лет выстрелы с Шир-Дарваза возвещали жителям столицы о восходе и заходе солнца, когда открывают и закрывают городские ворота, а также о наступлении полудня. За это время бессменный Мухаммед Сабер более 23 тыс. раз заряжал свою пушку и израсходовал около 200 т пороха. Сейчас же по ее звукам кабульцы узнают о начале и конце мусульманского поста в месяц рамазан.

Однажды я не поленился и задолго до полудня добрался до пушки. Я стал свидетелем таинства подготовки к полуденному выстрелу. Деревянным шестом в огромное жерло он забил пыж, затем снял тряпку, прикрывающую отверстие для пороха и придерживаемую от ветра несколькими камнями. Порывшись в жилете, пушкарь извлек кожаный мешочек с порохом и, насыпав в отверстие, опять закрыл его тряпкой. Клубы молочно-голубого дыма заволокли все вокруг и старого пушкаря, а когда дым рассеялся, я увидел улыбающееся лицо Мухаммеда Сабера. Ну вот, как бы говорил он, дело сделано, можно и отдохнуть.

— Откуда эти пушки? — задал я давно интересовавший меня вопрос. Старик неторопливо побрел к небольшой глинобитной хибарке и, усевшись в тени, жестом пригласил меня. В выжженную июньским солнцем лазурь безоблачного неба упирались зубцы древней стены. Кажется, время остановилось, и только где-то внизу сливающиеся в глухой монотонный гул гудки автомобилей, скрип тормозов и голоса прохожих напоминали о быстротечности времени.

— Мухаммед Сабер, когда построили стены? — решился я снова нарушить молчание, хотя так и не получил ответа на первый вопрос.

— Говорят, что их начали строить тысячи полторы лет назад, но так и не достроили.

Старый пушкарь поправил круглые темные очки, сползшие на кончик носа;

— Решил в древние времена один правитель окружить Кабул стеной с двумя большими воротами: одни — у Бала-Хиссара, другие — здесь, под нами, у Демазанга, — и старик показал вниз на площадь под горой. — Правитель решил построить стену на все времена, и поэтому глина замешивалась на молоке. От этого и гора стала называться Шир-Дарваза, что означает «ворота, построенные на молоке». Люди не любили жестокого и несправедливого тирана, приказавшего всем мужчинам работать на строительстве, но ослушаться его не смели. Никто не знает) сколько лет ее строили, знают только, что строить было очень трудно. Кирпичи приходилось поднимать на самую вершину, от жары и усталости люди выбивались из сил, и тех, кто работать больше не мог, замуровывали в стены. Был среди них юноша, а у него — невеста, которая, чтобы спасти жениха от неминуемой гибели, решилась на хитрость. Пришла она на строительство и стала наравне с мужчинами носить тяжелые камни. Как-то, заметив девушку, правитель подозвал ее и спросил, почему она находится там, где работают мужчины. «Мужчины не позволили бы тебе обращаться с ними как с рабами», — ответила смелая девушка, подняла с земли камень и, бросив его в правителя, угодила ему в самое сердце. Весть о смерти тирана разнеслась по городу с быстротой молнии, и несколько дней все жители веселились на свадьбе юной героини. А стена так и осталась недостроенной… — старик помолчал, а потом, вероятно вспомнив мой первый вопрос, сказал:

— Пушки отлиты нами, афганцами, на заводе «Машинхана», что на той стороне реки, за ущельем. Раньше они стояли на одном из холмов в северной части Кабула, а потом — на слонах — их перевезли сюда.

…Последние годы жизни Бабур провел в своей столице Агре среди ярких и буйных красок индийской природы. Но на исходе своих дней вспомнил он мягкую зелень долины Кабула в серебряной оправе горных вершин, которые даже в жаркий летний зной не всегда снимают перед солнцем свои белоснежные шапки. Поэтому Бабур завещал похоронить себя в долине, у подножия вершины, в саду, который, по преданию, заложил сам. В 1646 г. в нем была построена небольшая, отделанная мрамором мечеть, а вокруг нее разбит парк. И сегодня террасами спускается он со склонов Шир-Дарваза к шумным городским кварталам, а гробница Бабура находится на верхней террасе. Говорят, он просил, чтобы над могилой всегда светило солнце, поэтому долгое время ее единственным украшением было надгробие из черного мрамора с эпитафией. Только в 30-х годах XX в. из кусков разноцветного мрамора был сооружен новый памятник, а над ним небольшой павильон с черепичной крышей.

За парком так и закрепилось название Баге-Бабур — Сад Бабура, и он давно превратился в излюбленное место отдыха горожан. В выходные дни здесь собираются продавцы птиц. Они расставляют конусообразные плетеные клетки, и парк наполняется неугомонным разноголосьем. Под развесистыми кронами столетних чинар играют дети, а взрослые пьют чай на веранде небольшого павильона.

Мы с женой часто приходили сюда, Потолок и легкие квадратные колонны веранды украшены ажурной резьбой по дереву работы афганских умельцев конца прошлого века. Образцы такой резьбы теперь встретишь не часто. Из павильона открывается красивый вид на террасообразный парк с фонтанами и аккуратно подстриженными газонами и на ровные кварталы домов и садов, незаметно переходящие в зелень уже за городской чертой.

Кабульцы считают, что Сад Бабура особенно неповторим весной. Весна здесь вообще любимое время года — пора буйного цветения, ярких, сочных красок природы и надежд на хороший урожай. Когда же мы заглядывали в сад осенью, то садовник всегда сокрушался: и вид не тот, и листья опали, и цветов уж нет. Но, наблюдая кабульскую осень с ее удивительным богатством золотисто-желтых и пурпурно-алых тонов, согласиться с ним было трудно.