Страна гор и легенд

ПРАЗДНИК КРАСНОГО ЦВЕТКА

Весна в том году запаздывала. Почти весь март небо было затянуто плотной молочной дымкой, не рассеивавшейся до середины дня. Днем шел мелкий дождь вперемежку с крупными хлопьями снега, а по ночам легкие заморозки тонкой коркой покрывали отяжелевший и начавший уже понемногу оседать снег.

Но 20 марта (последний день мусульманского солнечного года), несмотря на капризы природы, приближение весны чувствовалось во всем — ив больше чем обычно оживленных кабульских базарах, и в предпраздничной суете улиц старого и нового города. Новый год — «Ноуруз» — издавна принято встречать обновками, подарками друзьям и знакомым, генеральной уборкой дома. Это чисто семейный праздник, который знаменует завершение определенного периода в жизни семьи, и подготовка к Ноурузу начинается задолго до его наступления.

Рубежом старого и нового года является час ночи 21 марта. С этого момента и до 12 часов дня никто, как правило, не покидает дома и проводит все время в кругу семьи. Выход из дому в это время, по убеждению афганцев, может привести к потере в наступающем году кого-либо из членов семьи. Новый год не празднуется лишь в семьях, где кто-то умер накануне. В этот день, считается, нельзя плакать, наказывать и бранить детей, проявлять нервозность и неудовольствие, иначе, гласит поверье, так будет весь грядущий год. Хорошее, приподнятое настроение делает Ноуруз самым веселым и нобимым праздником афганцев.

В период с X в. до н. э. по VII в. н. э. в земледельческих районах Средней и Центральной Азии распространилось учение религиозного проповедника Зороастра (Заратустры). По представлениям зороастрийцев (огнепоклонников), мировой процесс составляла вечная борьба доброго и злого начал. Силы добра они группировали вокруг верховного божества Ахурамазды и его духа Спента-Манью, а дух-разрушитель Ахриман, выступавший как прямой противник Ахурамазды, возглавлял силы тьмы. В то же время отличительной чертой зороастризма была вера в земного человека; коллективные усилия людей должны были привести к окончательной победе доброго начала.

Как религия зороастризм окончательно оформился лишь в III–VII вв., и именно к этому времени относится сооружение культовых храмов огнепоклонников — «чартак», представляющих собой квадратные купольные павильоны с четырьмя арками. С распространением ислама зороастризм еще в течение двух-трех столетий продолжал играть определенную роль в жизни исповедовавших его народов, но к XII в. новая религия окончательно победила, а приверженцы огня оттеснялись все дальше на восток, в отдаленные и пустынные районы. Часть зороастрийцев переселилась в Индию, где их называют парсами. Оставшиеся же в Иране потомки зороастрийцев (гебры) их всего несколько тысяч — расселены в ряде городов его восточной части и в пустыне Деште-Лут. Любопытно, что и сегодня гебры именуют себя не иначе как «бехдинан», т. е. «исповедующие правильную веру». Не исключено, что потомки огнепоклонников сохранились и в Афганистане: в Хазараджате, в центральной части страны, мне приходилось встречать выложенные из камня древние конусообразные башни, которые местное население называет «бордже зардошти» — «башни зороастрийцев» («башни смерти», в которых огнепоклонники оставляли тела умерших).

Зороастрийцы чтили первый день каждого месяца, называя его днем Ахурамазды, и эта традиция, несмотря на гонения халифов, в известной мере сохранилась и после арабского нашествия. Более того, многие приветствия и молитвы первого дня месяца, содержащиеся в духовных книгах мусульман-шиитов, своими корнями уходят в доисламскую эпоху. Однако самым большим торжеством всегда считался первый день прихода весны— 21 марта.

У народов, населявших в древности обширные районы Иранского нагорья и Средней Азии, сохранялся единый отсчет времени по движению солнца. Это было необходимо не только для отправления обрядов, но и для проведения сельскохозяйственных работ. Служители культа стремились заставить людей поверить в то, что расположение звезд на небосводе и движение солнца влияют на их судьбы. Именно это обстоятельство ряд исследователей зороастризма считает одной из основных причин широкого распространения Ноуруза не только как первого дня весенних полевых работ, но и как события, оказывающего прямое влияние на жизнь человека.

О происхождении Ноуруза существует множество. легенд. Злой дух, утверждает одна из них, отнял у людей изобилие, и на земле воцарился голод и мрак. Вняв мольбам людей, Ахурамазда направил своего гонца во владения Ахримана, чтобы уничтожить корень всех бед. И когда на земле вновь восторжествовала справедливость, вновь засверкало солнце, люди воскликнули: «Ноуруз — новый день!» И каждый посадил в этот дет. по большому медному тазу ячменных зерен, Легенд, подобных этой, сохранилось немало, и по ним можно судить о том, насколько почитаем был новогодний праздник, сколько проявлялось выдумки и инициативы, чтобы сохранить и обогатить его традиции.

Многие обряды Ноуруза с веками менялись, зачастую теряя свой первоначальный смысл и обретая новый ритуал. Но и по сей день его главным содержанием остается встреча Нового года как первого, дня наступления весны и начала сельскохозяйственных работ.

В холмистых пустынных областях Северного Афганистана желто-серый цвет преобладает над всеми другими. Природа словно обошла стороной этот обширный край, наделив его вместо богатства красок богатством недр. Лишь на какие-нибудь полтора весенних месяца расцветает эта земля, покрываясь изумрудным ковром Сочных трав с яркими пятнами распустившихся тюль-пи ион, ирисов и маков. И за этот короткий период нужно успеть сделать самое главное — высадить и почти вырастить урожай.

Естественно, что здесь с нетерпением ждут весенних дождей, а с ними и Нового года. И вероятно, потому же зеленый, красный и желтый цвета весенней природы здесь самые любимые, обязательно присутствуют и праздничной одежде крестьян, называющих Ноуруз, а ним и весь короткий весенний период «милайе голе сурх» — «праздник красного цветка».

Сегодня связанные с наступлением весны и Нового года традиции древних землепашцев, встречавших Ноуруз торжественной запашкой, в Афганистане нашли отражение в праздновании Дня крестьянина, во время которого на полях можно видеть запряженных в плуги покрытых разноцветными попонами волов. Корнями в эпоху зороастрийцев уходит и обычай весенних посадок деревьев в городах и в сельской местности, заменяемых иногда расчисткой и планировкой земли.

В День крестьянина устраивается своеобразный парад скота и нехитрого крестьянского инвентаря, проводятся соревнования на самого умелого пахаря. День крестьянина и приуроченные к первым дням нового года — в зависимости от местных обычаев — «праздники садов и фруктов» отмечаются в Афганистане повсеместно. И это естественно, поскольку сельское хозяйство дает более 55 % национального дохода и в нем прямо или косвенно занято почти четыре пятых населения страны.

Главные торжества происходят в столице. В ее северном предместье Хайрхана на огромной поляне для гостей сооружаются деревянные помосты и разбиваются шатры, украшенные цветами, разноцветными флагами, гирляндами. Праздник начинается рано утром. Вслед за официальной частью начинаются спортивные соревнования по борьбе, скачки, гулянье, концерт с обязательным исполнением массовых народных танцев. На юге устраиваются верблюжьи бои, а в Северном Афганистане нет более популярной народной игры, чем «бозкаши» (верховая игра, составляющая основу всех спортивных соревнований). Не менее любим и другой вид верховой игры, когда наездник на всем скаку должен деревянным шестом выдернуть маленький колышек, вбитый в землю.

В День крестьянина в Кабуле бозкаши не встретишь, но зато познакомишься со всем разнообразием народных танцев. Предпочтение отдается старым народным «атанам», и, пожалуй, только в Ноуруз можно увидеть такую массовость исполнения плясок.

Атан — один из наиболее популярных древних батальных танцев пуштунских племен. Обычно в нем принимают участие 10–20 человек, как правило мужчин. И хотя разные племена вносят свой колорит в исполнение атана, основной его принцип — постепенное убыстрение темпа — остается неизменным. Для танца характерны быстрые круговые движения туловищем, но в некоторых районах отдают предпочтение круговым движениям только головы и рук. Ритмические звуки барабана как бы приглашают к началу атана. Танцоры начинают медленно двигаться по кругу, скорость атана постепенно нарастает, и наконец движения танцующих и звуки музыки сливаются в один огненный ритм. И танцующие, и зрители подбадривают себя выкриками, ритмичными хлопками в ладоши и прищелкиванием пальцами. Иногда участники танца берутся за руки и, то убыстряя, то замедляя движения, подпрыгивают в такт музыки на одной ноге. Достигнув кульминационного момента, танец вдруг обрывается.

Наблюдая за исполнением атана, даже самым не искушенным танцорам трудно удержаться от соблазна пуститься в пляс. Тогда образуется один огромный хоровод, и атан превращается в «пайкуби», принцип которого метко передается самим названием — «притопывание ногой». Вы можете топтаться на месте, кружиться, подпрыгивать — и все это будет пайкуби.

Народная память афганцев хранит немало легенд и преданий, в которых описания встречи Ноуруза переплетаются с именами их древних героев. Популярнейший среди них — Карун, живший, по преданиям, 13 веков назад и оставивший о себе славу борца за народное счастье. С веками имя Каруна обрастало легендами, отразившимися в народных рассказах — «хекаятах», где его часто называют и вечным спутником весны. Такие хекаяты, передающиеся из уст в уста, интересны и яркими зарисовками во многом уже забытых новогодних обычаев, встречающихся сегодня лишь в самых отдаленных уголках страны. Такова, к примеру, «чаршамбаи сури» — «черная среда», последняя среда уходящего года. По поверьям, этот день считается самым трудным в году и поэтому в чаршамбайе сури принято разбивать глиняный кувшин (куза) со словами: «Пусть несчастья войдут в куза и вместе с ним выйдут из моего дома». В этот же день молодежь занимается гаданием. Вообще же все остальные среды афганцы считают самыми благоприятными днями для любых начинаний и часто говорят: «Хочешь быть удачливым, примись за дело в среду».

В древности на шестой день нового года отмечался Большой Ноуруз. По преданиям, в этот день у Зороастра состоялась тайная встреча с Ахурамаздой, во время которой решалась судьба землежителей. Приготовления же к Большому Ноурузу начинались не только задолго до его прихода, но и до наступления так называемой панджи — пятерицы, т. е. пяти предшествовавших новому году дней, которые как бы символически соединяли старый и новый год. Интересно, что в древних календарях Востока пятерицами назывались и каждые пять-шесть дней месяца, во время которых наблюдалась особая торговая активность. По традиции, с утра первого дня пятерицы все лавочники и торговцы стремились по-новому разложить товар и с особой настойчивостью зазывать покупателей.

Нередко и сейчас на городских базарах в эти дни о бакалейщики и продавцы овощей и фруктов выносят на улицы разукрашенные лотки со сладостями, овощами и фруктами. Но самое большое оживление — у мясных лавок, у портных и галантерейщиков. Рекламируя свой товар, лавочники идут на многочисленные ухищрения и выдумки, развешивают у входа в духан несколько жирных бараньих туш, украсив их блестящей золотой фольгой, зернами унаби, джиды, листьями кипариса и мирты. А в портняжной мастерской одного из провинциальных городков я увидел как-то целое дерево, сделанное из хлопка и украшенное кусочками разноцветного стекла и зеркала.

Какой же Новый год без праздничного стола! Когда-то зороастрийцы встречали первый день Ноуруза специально выращенными побегами пшеницы, проса, ячменя: считалось, что это принесет хороший урожай и благополучие в новом году. Этот обычай, «сабзна», поначалу распространенный в Афганистане в его северных, земледельческих районах, впоследствии получил широкое распространение и сейчас встречается повсеместно, Зелень сажают недели за две до Ноуруза, и, перед тем как ставить на стол, чашку с зелеными побегами (сабзна) украшают тесьмой красного цвета. По обычаю, еле дует встречать Ноуруз, глядя на сабзна, которая хранится после его наступления еще 12 дней.

Ни один новогодний праздник не обходится и без «хафт син» — семи блюд, главным образом сладких, начинающихся на букву «син» персидского алфавита, отчего этот обычай и получил свое название: «хафт син» означает «семь «с». Наиболее распространенными являются «саманак», разновидность пудинга из пшеничной муки, и «сузан», или «хальвайе сузан», — также сладкое блюдо из пшеничной муки с добавлением фисташек и сладостей.

Что-нибудь из хафт син обязательно посылается родственникам, соседям, друзьям и знакомым. Но время вносит свои коррективы и в эту древнюю традицию, в чем мне приходилось убеждаться не раз. Как-то один мой кабульский знакомый, владелец небольшой колбасной фабрики, вместе с поздравлением с Ноурузом прислал мне образцы продукции своего предприятия. Сначала это привело меня в недоумение: ведь я был постоянным его покупателем, и реклама колбас, казалось бы, уже не имела смысла. Но когда я вспомнил, что афганцы произносят слово «сосиски» на английский манер: «сасидж», то все встало на свои места: это был традиционный хафт син и отказаться от него означало бы незаслуженно обидеть вежливого человека. Хозяин же «убивал двух зайцев»: поздравил с Новым годом и вновь рекламировал свой товар.

И сегодня ревностных приверженцев традиции «семи «с» встретишь немало. Перед Ноурузом многие только во вторник — «сешамба» — отправляются за покупками и даже просят портного начать шить новую одежду только в этот день. «Что вы, что вы! — безнадежно развел руками портной, когда однажды я опрометчиво пришел с заказом в конце марта, и вместо ответа на вопрос о причине удивленно поднял брови. — Разве неизвестно, что перед Ноурузом слишком многие хотят сшить обнову и заказов хватит до самого лета?!»

Праздничный стол, над которым курят ароматические травы, принято украшать фруктами и орехами. Желательно, чтобы фрукты были свежими, но зимой не каждому по карману цены на базаре, и из положения выходят просто: вымачивают сухие фрукты и вместе с фисташками и миндалем ставят на стол. Помимо блюд хафт син хозяйки стремятся показать свое кулинарное искусство в приготовлении новогодних домашних сладостей — «кульчайе Ноуруз» и компота из семи видов фруктов и орехов, обычно из сухих абрикосов, винограда с добавлением грецких и земляных орехов, фисташки, миндаля. Такой компот называют «хафт мива».

Все без исключения стремятся как можно лучше подготовиться к празднику: плохо встретишь приход весны, неудачным будет весь год. Попав однажды в Ноуруз к знакомым, в чисто прибранной и украшенной зелеными ветками комнате я увидел, что на самом видном месте рядом с новогодними угощениями были расставлены зеркало, крашеные яйца, свечи, мелкие деньги и в добротном кожаном переплете Коран. Хозяин оказался знатоком старых традиций и охотно объяснил, что символическое значение этих предметов берет начало от времен зороастрийцев: когда-то зеркало олицетворяло бескрайность вселенной, где царствует Ахурамазда, а крашеные яйца — жизнь. Обычно их количество на столе соответствует количеству детей в семье, и в Ноуруз каждому ребенку дают съесть по яйцу. Зачем? Чтобы отвести несчастья! Свечи — память о священных огнях зороастрийцев, и Новый год принято встречать при свечах, чтобы он был светлым и радостным. Причем свечи гасить не следует, а нужно подождать, пока они не погаснут сами. Ну, а мелкие монеты, хозяин дома улыбнулся, думаю, не требуют пояснений. Что же касается Корана, то это уже исламская традиция.

Действительно, ислам внес много нового в обычаи Ноуруза. В первый день Нового года, поздравляя домочадцев, каждый должен сделать несколько глотков розовой воды из фарфоровой чаши, которую предварительно освящают «семью приветами» — «хафт садам», т. е. короткими отрывками из Корана, начинающимися со слова «салам» — «привет». Листки бумаги, на которых пишут эти короткие отрывки, также предварительно кладут в чашу с розовой водой.

Но новогодние обычаи не везде одинаковы в Афганистане. У мусульман-шиитов, например, к новогоднему столу подают птицу только белого оперения. Таджики и нуристанцы в новогоднюю ночь разжигают костры, веселятся вокруг них и для «очищения от грехов» прыгают через огонь. Лишь перед рассветом все расходятся, а старики настоятельно советуют молодежи хорошенько затушить костер, дабы оставшиеся в искрах злые духи не нанесли вреда людям.

Интересной мусульманской традицией в праздновании Ноуруза в Афганистане является торжественная церемония поднятия «джанды» — флага, символизирующего наступление Нового года. Церемония происходит в первый день Ноуруза у мест исламских культов: в Кабуле джанда поднимается у мечети Мазари Сахи, где когда-то афганские эмиры хранили полученное от бухарского хана в качестве части «платы за мир» после одной из войн «рубище пророка» и где, по преданию, бывал двоюродный брат Мухаммеда — Али, один из наиболее почитаемых святых ислама. Джанду не снимают 40 дней. Флаг окрашен в красный и черный цвета: красный символизирует распускающуюся весеннюю природу, а черный связывают с памятью о мученической смерти Али.

Церемония поднятия джанды, естественно, символична: она означает начало 40-дневного весеннего периода, а бытующие среди населения поверья связывают ее с благополучием и хорошим урожаем.

Наиболее торжественно эта церемония проводится в Мазари-Шарифе — крупнейшем торгово-экономическом центре севера Афганистана, где, по местным поверьям, захоронен Али. Поднятие флага происходит у гробницы. Посмотреть на это зрелище и совершить в первые дни нового года паломничество к гробнице — «мазару» — стекаются жители окрестных районов и многочисленные паломники и дервиши, нередко из соседних мусульманских стран.

Случилось так, что впервые я попал в Мазари-Шариф перед Ноурузом. Несмотря на вечернее время, город был весь в движении: куда-то стремительно неслись переполненные пассажирами гади, в отблесках огромных керосиновых ламп ярко сияли лавки и лавчонки. Уже несколько лет город электрифицирован благодаря сооружению при содействии СССР ТЭС на местном газе, но, верные старой привычке, лавочники пока еще нередко отдают дань свету от керосина. Бесчисленные чайханы распространяли ароматные запахи жареного мяса и терпкого чая. Во всем чувствовалась та приподнятость настроения, которая характерна только для торжественных дней.

С трудом протиснувшись сквозь беспорядочную толпу, мы выбрались на центральную площадь. В сумерках базар и прилегающая к нему мечеть, окруженные большим садом, казались похожими на огромный замок. Купола и стены были подсвечены многочисленными зелеными и розовыми электрическими лампочками. Их разноцветные гирлянды ярко освещали и сад, который превратился в шумную ярмарку, где на бесчисленных лотках, украшенных разноцветной материей, бумажными и живыми цветами, продавались всевозможные деликатесы. В кипящем масле жарилась рыба, дымились мангалы и шампуры с сочной бараниной, на лотках были выставлены шербеты всех цветов радуги и печенья, которыми так славятся афганские «нанва» — булочники. Тут же вам предлагали огромные блюда с густо наперченным мелким турецким горохом.

Движение не утихало до глубокой ночи. Увлеченно вместе с детьми взрослые качались на качелях, запускали змеев и воздушные шары. В многоголосом шуме выделялись голоса скоморохов, привлекавших гуляющих забавными историями и песнями о наступлении весны. Их так и называют — «ноурузханан» — «певцы Нового года».

Лавки также были украшены разноцветными лампочками, что придавало базару праздничный вид. И среди всего этого шума и движения были слышны зычные завывания дервишей, нараспев читавших шуточные стихи и присказки. Нечесаные, с длинными бородами, в высоких шапках, с висящей на груди большой, сделанной из коры тыквы чашей на металлической цепи, с маленькой деревянной секирой в руках — таков их традиционный облик. Дервиши не пропустили ни одной лавки, где просили милостыню под предлогом взимания «панджа», т. е. «новогоднего пожертвования»: кусочков сахара, сладостей, овощей, пучков зелени. Повсюду сновали продавцы воздушных шаров и змеев, прямо на земле разложили свои атрибуты гадальщики, которые за небольшое вознаграждение могут выдать вам амулет с замысловатыми формулами и знаками, объяснить которые они порой не могут и сами.

У мазара было огромное количество белоснежных голубей, к которым, я заметил, прихожане относились с заметной слабостью. Чтобы покормить их, можно было здесь же, в саду, купить горох, пшено и кукурузные зерна. Сколько раз потом мне ни приходилось бывать в Мазари-Шарифе, я так ни разу и не видел, чтобы и стае появился хоть один голубь другого цвета. Местное же поверье гласит, что если в мазар и залетит голубь другого цвета, то через 40 дней он обязательно превратится в белого: так чисто и свято место у гробницы двоюродного брата пророка мусульман.

Часов с двух ночи, спугивая голубей, облюбовавших для ночлега купола мазара, к нему начала собираться толпа людей. Те, кому не удавалось занять удобное место во дворе, забирались на крыши и балконы соседних зданий, со всех сторон теснящих площадь. Церемония поднятия джанды происходила на большой, выложенной квадратными каменными плитами площадке, слева от главного входа в мазар, и начиналась рано утром. В присутствии губернатора провинции сначала были зачитаны отрывки из Корана, после чего был исполнен гимн и на огромном деревянном древке, обернутом в красную и черную материи — под цвет флага, огромными канатами стали поднимать джанду, поддерживая древко у основания. О завершении первой части церемонии возвестили артиллерийский салют и звуки военного оркестра, после чего имам мечети подвел к джанде паломников — калек. Наступил кульминационный момент торжества: по существующему поверью, они должны получить исцеление у новогодней джанды и у гробницы Али, после чего толпа может разбирать на сувениры куски одежды исцеленных.

Однако об этой заключительной части церемонии обычно не рассказывают; она весьма скупо освещается и в печати, поскольку нередко сопровождается мистификацией, во время которой религиозный экстаз собравшихся подогревается фанатиками — «малангами». В эти дни их особенно много в Мазари-Шарифе, и они день и ночь снуют по ярмарочной бурлящей площади перед мазаром, выпрашивая подаяние. Нередко под видом малангов скрываются и профессиональные вымогатели, которых афганцы метко окрестили «афганские хиппи». Церемония поднятия джанды, — писала «Кабул Таймс» еще в конце марта 1970 г., — дает начало и «деловому сезону» всякого рода профессиональных бродяг, которые пробираются в мазар и проводят все время на его площади, распространяя всякого рода слухи и подстрекая толпу, на деле являясь просто-напросто мошенниками. Отрастив длинные волосы, они украшают свои длинные одежды множеством бус, обматываются тряпьем, которое между собой называют «каджкула», где хранят свои сборы за день».