Светоч

— Тпрру, проклятые!!! — шапку оземь.

Расступись-ка, честной народ!

Крики… Ржанье… И скрип полозьев…

А в толпе прокатилось:

— Пётр………

— Ну, встречайте, кого не ждали!

Если ждали — так что ж робеть?

Здесь, в Архангельске, вам едва ли

доводилось изведать плеть.

Или, может, о царской дыбе

порассказывал беглый люд?

Ох, людишки у нас болтливы.

Даром что ли им ноздри рвут?

Языки вырезать — вот дело!

Царь шагнул из саней в сугроб…

— Что, архангельцы, оробели

и воды понабрали в рот?

Да, шучу я… шучу, поморы…

Знаю, дыбой не запугать

тех, кому заменяло море

с детской люльки отца и мать.

Только морю Хозяин нужен

и достойный российский флот…

Сдюжим, братцы?

— А как же! Сдюжим…

— Ох, по нраву мне сей народ!

………………………

Вечерело… Он вышел тайно

на пустынный причал. Один.

Сумрак, взрезанный криком чаек,

раскололся на сотни льдин.

И могучим дыханьем Север

самодержцу обжёг лицо,

долгим взглядом суровым смерил,

наливая зрачки свинцом.

«Сей народ всё, что хочешь стерпит.

Ну, а сам-то ты сдюжишь…… Сам?» —

будто спрашивал шквальный Ветер,

разрывая в клочки кафтан.

«Сам-то?» — царь огляделся грозно,

и прищурившись, сжал кулак…

Вдалеке, сквозь туман морозный

гордо реял российский флаг.

«Не боись…… Как-нибудь осилим…

Аль ты думаешь не с руки

нам встряхнуть за грудки Россию,

ухватившись за Соловки?

………………………

По весне, только вскроет вены

рекам бешеный ледоход,

от Двины и до самой Лены

вскинет голову русский флот.

Заскользят над водой крылато

дружно белые корабли.

Успевай лишь: руби канаты

да из пушек в их честь пали.

Пусть Европа теперь дивится,

различив наших горнов медь.

Знать, не вовремя пробудился

за спиной у неё медведь —

русский увалень, косолапый —

и, стряхнув вековые сны,

вдруг почуял пьянящий запах

заполярной, хмельной весны.

Разогнулись, вздохнули россы…

Встал с колен, протрезвел народ.

И таким оказался рослым,

лбом упёршийся в небосвод,

что как только повёл плечами —

дрожь прошла по земле волной

и Урал задышал печами

обжигая нутро рудой.

Это в кузницах и плавильнях

неустанно — за годом год,

рукава засучив, Демидов

царской армии пушки льёт…

Не одним колокольным звоном

в небе плавится медный гул,

чтоб однажды пришли с поклоном

те, кто раньше нас в кольца гнул.

…………………

Царь закашлялся. Вздулись жилы:

«Каюсь: я на расправы скор…

Раз уж в руки судьба вложила

мне не скипетр…… а топор…

Топору всё равно: что плаха,

что хорошая верфь, что скит.

Что стрельцу окропить рубаху,

что в Европу окно рубить.

Но с тех пор, как дохнуло море

вешней свежестью мне в лицо

опостылел вдруг запах крови

и позорная казнь стрельцов…

Я ведь сам, как мужик дремучий,

из болота грехов тяну

за загривок больную душу

а за нею и всю страну —

из убожества…… из трясины,

из нелепых боярских смут.

Чтоб избавить мою Россию

от столетних тяжёлых пут.

Пусть она, как простая баба,

от трудов на меже устав,

разогнётся на миг хотя бы,

распрямив безупречный стан.

Улыбнётся. Поправит косу,

капли пота смахнув с лица.

И посмотрит светло и просто

в душу западным удальцам.

И таким бесконечно синим

будет свет её добрых глаз!

Что противиться уж не в силах

Запад должное ей воздаст.

И увидит в простой крестьянке,

изменившись на миг в лице,

Деву с царственною осанкой.

чудо-Русь в золотом венце.

Морозным днём, куда-то торопясь,

в толпе людей я шла по переходу,

где сотни ног месили дружно грязь,

как в ступе, замерзающую воду.

Играл баян. Летел отборный мат —

из кожи лез какой-то богохульник.

Вдруг полумрак рассеялся. Мой взгляд

привлёк охапкой сложенный багульник.

Небритый бомж, голодный и больной,

в надежде заработать лишний рубль,

привёз кустов засушенных с собой

и впаривал букетиками людям.

…………………………

Мгновенно я забыла обо всём.

Лишь память возвратила образ детства.

Приморье……… лес…… и двухэтажный дом

с речушкой неглубокой по соседству.

Там, за холмом, сквозь утренний туман

багульника лиловые соцветья

в низинах диких топей и полян

росою серебрились на рассвете.

И бережно доверчивый народ

хранил одно старинное преданье

о том, что если девушка найдёт

раскрывшийся багульник утром ранним —

пусть срежет ветвь. А рядом молока

в кувшине аль другой какой посуде

оставит старикам-лесовикам

и мысленно попросит их о Чуде.

………………………

Не знаю, что случилось в этот миг —

какая блажь рассудком овладела?

Но только я помчалась напрямик

на поиски молочного отдела.

И вот опять: подземный переход.

С пакетом молока стою, робея.

А мимо прёт…… толкается народ,

рассерженно сворачивая шею.

— По чём букет?

— Какой такой букет?

Старик икнул:

— Сказала б лучше веник…

Багульнику цены приличной нет,

задаром отдаю…… считай, без денег.

Десятку дашь? Рука, небось, легка?

Ох, выпил мне кустарник этот крови…

— Десятку дам. В придачу молока.

Вот угощайтесь, пейте на здоровье.

— Что? Молоко? На кой оно мне ляд?

Чекушку б взял, а молоко не буду.

— Бери, бери. Так ангелы велят…

И к вечеру, глядишь, свершится чудо.

……………………………

Я шла домой, держа в руках букет,

лиловые соцветия дрожали.

А ангелы смотрели мне вослед,

и улыбаясь, что-то затевали…

……………

Всё ближе ночь. Мороз серчал и креп.

Но под землёй теплее…… хоть и душно…

Старик продал последний свой букет

и честно заработал на чекушку.

Давно успел забыть про молоко —

оно лежало в старенькой котомке.

Чуть дальше, от бомжа недалеко,

считала деньги нищенка с ребёнком:

«Эх, мало накидали в этот раз…» —

позвякивая мелочью в кармане,

невесело она скосила глаз

на парня, что трындычил на баяне.

«Вот тоже…… жалко парня… спору нет…

Служил в Чечне. Пришёл калекой с фронта.

Но всё ж, как ни крути, — он конкурент —

сей факт не стоит сбрасывать со счёта.»

Старик спросил:

— Чего ты там бурчишь?

Устала? Или к ночи разморило?

— Да что-то беспокоится малыш…

Не хочет спать… насилу усыпила…

Проснётся — и не знаю чем кормить.

Уж поздно. Магазины все закрыты.

Старик прокашлял:

— Госсссподи… иии-ититить…

Не суетись… Ребёнок будет сытым.

Смотри-ка… фокус… ррррраз…… и молоко…

Он щёлкнул огрубевшими перстами.

Задача-то решается легко.

Малыш сопел во сне, прижавшись к маме.

— Вот чудо! Ты совсем, как Дед Мороз.

От радости мамаша просияла.

— И впрямь Мороз… такой же красный нос —

недаром, значит, водка согревала.

…………………

— Эй, граждане, а ну кончай базар! —

Высокий мент смотрел на них сурово.

— Здесь просто переход, а не вокзал,

и не ночлег для нищих, право слово.

Давайте- ка по-быстрому наверх.

Дедуля, собирай свои манатки…

Так… баянист… приказ касался всех!

Ну, что же … у ментов свои порядки…

От окрика ребёнок в аккурат

заплакал, заглушая баяниста…

— Послушайте, товарищ лейтенант,

позвольте накормить его…… Я быстро!

Вот молоко…… Хороший человек —

дедуля угостил…… спаси-помилуй…

щас покормлю, и сразу же наверх…

Да, с молочком нам славно подфартило.

— Корми… корми… — и, стоя над душой,

он руки на груди сложил спесиво.

А сам смотрел, как крутит головой,

малыш и корчит рожицы…

— Спасибо…

……………………

— Ну, ладно… ладно. что ж …я сам отец…

и Димке моему уже полгода…

Ты глянь… а твой не кушает, стервец…

— Да…… может быть, стесняется народа?

— Вот ляпнешь тоже! — вставил слово дед, —

Малец живёт в подземном переходе —

и стал бы он теперь сто лет в обед

стесняться и канючить при народе?

— И то сказать…… А ну-ка дай сюда… —

Наш лейтенант склонился над мальчонкой.

— Эх, вечно с вами, с бабами, беда…

Не можешь накормить уже ребёнка.

Смотри, как надо! — просто и легко

взял малыша… поднял… поправил шапку…

— Тааак…… кто это не хочет молоко?

И кто у нас не слушается мамку?

Прижал к груди, как истинный отец,

спокойно, без вопросов, по-хозяйски

поднёс к губам бутылочку:

— Малец,

давай-ка ешь…… хорош слюнявить пальцы!

Мгновенно наступила тишина.

Все замерли…… Пацан смешно зачмокал.

— Вот умница…… давай-ка, старина,

расти большой… ага… как я… высокий…

Малыш поел и маленькой рукой

за палец ухватил большого дядю,

вздохнул… и улыбнулся, как родной…

А тот, смутившись вдруг, его погладил.

И тут же в руки матери отдал,

закашлялся…… безмолвно развернулся…

— Куда же вы, товарищ, лейтенант?

Но он ушёл…… ушёл…… не оглянулся…

Лишь рация трещала тут и там:

— Седьмой…… как обстановка в переходе?

Поднёс прибор к обветренным губам:

— Нормально……… всё о, кей…… нормально… вроде…

Но комом эти лживые слова

вставали в горле: "Где уж там нормально?

Всё не нормально! Люди…… и страна……

и я…… и ты… и все…… и все повально!»

………………………………

А дальше пусть вершатся чудеса…

Когда-нибудь он станет генералом,

чтоб с важного, высокого поста

страну свою избавить от подвалов,

от смрадных переходов ледяных,

от нищенок, бомжей и проституток,

от мальчиков, вернувшихся с войны —

утративших кто ноги, кто рассудок…

……………………………………

Так ангелы пророчили во тьме…

Спал инвалид, сложив в углу ходули.

Спал бомж… И я спала… и снился мне

лиловый, чудодейственный багульник…

До горизонта — целина…

И как-то слишком тихо в мире.

А завтра вздрогнет тишина

неумолимым:

……………Пять… четыре

три… два… один……

…………………Закрыть глаза

и сжать кулак до боли в пальцах,

и стиснуть зубы…

…………………Нет, нельзя!

Он должен, должен(!) улыбаться,

смиряя прыгающий пульс

в преддверье трудных перегрузок,

и трансформировать «Боюсь…»

в «Служу Советскому Союзу!»

Но это завтра,

…………………а пока

горячий воздух Казахстана

дарил пьянящий аромат

едва раскрывшихся тюльпанов.

И Ветер в синей вышине

над утомлённым Байконуром

шептал растроганной Весне

коротенькое имя «Юра».

А ночью,

…………ночью снились сны —

в них бесконечный, чёрный Космос —

планеты,

…………дальние миры

и восхищённый Циолковский,

что, глядя радостно вослед

достойному,

…………… земному сыну,

держал загадочный конверт

с небесной, тайной директивой.

Сургуч…

………огромная печать…

штамп…

…………неразборчивая подпись…

И крупным шрифтом: «Не вскрывать!»

Пока нельзя (!)

……………но можно «После»……

И этот маленький конверт

на сердце лёг неясным грузом.

Как вдруг стремительный рассвет

сон оборвал…

…………………И над Союзом

взошла прекрасная Заря

космической, новейшей эры.

— Приём? Как слышите меня?

— Вас слышу, да… приём… я «Кедр»…

ШумЫ…

……магнитные поля…

…………помехи радио-эфира.

И голос:

— Вот она Земля,

…………… как удивительно красива!

С тех пор минУло много лет

………и ближе стал далёкий Космос.

Мне снится сон,

………………а в нём конверт —

так и не вскрыт

………………ни «до», не «после».

Знакомый взгляд из темноты

с безмерной, страшною тоскою.

Гагарин… Юра…… Это ты?

……………Ну, улыбнись…

……………………Да что с тобою?

Повис беззвучный мой вопрос.

………………Я в ожидании ответа…

И он печально произнёс:

«Что ж вы наделали с Планетой?»

Сквозь дымку призрачных миров

возник подобием кошмара

………в разрывах чёрных облаков

угрюмый лик Земного Шара…

Каркас бетонных городов

……………сковал Земли живое тело.

Поток машин и поездов

…………………кромсал его,

……………………………и оголтело

впивались тысячи ракет

в живую плоть —

……………………гремели взрывы,

в траве, оставив страшный след

…………кровавых ссадин и нарывов…

В пожарах корчились леса,

…………и на корню сжигала всходы

нитратов едкая роса,

……………радиоактивные отходы

из-под земли лучили смерть

незримо…… страшно…… бесконтрольно……

Он вскрыл таинственный конверт:

а в нём короткое: «Довольно!»

И предписанье:

……………………… «Не пускать

землян в далёкие пределы —

пресечь…

……на время отобрать

…………ключи от дальней полусферы…

Пускай научатся любить

свою планету,

………………что так щедро

дарила им возможность жить

среди звенящих, стройных кедров……»

Мы — сыновья.

……………Она нам — Мать…

Звучит пощёчиной: «Довольно!»

Пришла пора —

………………пора понять…

Пора одуматься……

……………………………Ей больно!!!!!!!!!!