Свидетель по делу – кошка (СИ)

Глава 12

Галкин визг не смолкает, и я осторожно поворачиваюсь: из-за слегка ошалевшего из-за такого развития событий почетного караула нам с Зургом ничего не видно. Зато у ректора явно обзор хороший — вон, у него даже цвет лица поменялся с багрового на бледно-зеленый. От впечатлений, видимо.

Мы с Зургом осторожно подходим поближе, обходим караул — молодцы, ребята, держат строй, хотя и мажоры! — и видим полупрозрачную Галгалею, сидящую в гробу! Прямиком на собственном трупе!

Сбылась мечта идиота — ее не упокоил даже забор! Хотя нет, упокоить-то упокоил, но после этого она сделалась призраком.

Психованным истерящим призраком, намеривающимся, судя по воплям, сорвать собственные похороны!

— А для Каэлме призраки это нормально? — осторожно уточняю я.

— Не очень, — бормочет Зург.

Галка видит нас и затыкается. Похоже, она в таком же шоке, как и все. Еще бы, она же попаданка! Сидит, бедолага, и пытается осознать, что превратилась в приведение, дикое и симпатичное. Ну, для ректора симпатичное, для остальных не очень.

Хотя и для него тоже не факт. Потому что реагирует он совершенно неадекватно.

— О демоны, — пищит Урлах-тор с кафедры, и толку от него никакого. — Моя Галгалея…

А, впрочем, не представляю, какая реакция должна быть адекватной. Не речь же ему дочитывать.

Оглядываюсь и понимаю, что посетители похорон, судя по всему, уже отошли от зрелища «Ира в кружевном бордовом белье» и начали что-то подозревать.

— Нужно отвлечь всех от гроба, срочно! Ребята, держите строй, — шипит Зург. — Так, вы, — он тычет пальцем в какого-то молодого лорда, судя по виду, со старших курсов, — ставьте на гроб сферу тишины, умеете?

Студент водит руками вокруг гроба — успешно, кстати, потому что визг Мымры стихает — а Камнегрыз поворачивается ко мне:

— Марина, придумайте что-нибудь! Никто не должен узнать про призрак, будет ужасный скандал!

— Я⁈

У меня вообще нет идей! А на Урлах-тора надежда лысая, ему бы в обморок не упасть.

И тут из первого ряда выскакивает Войнич:

— Сейчас, — бросает он Зургу. — Амина, милая, идем, идем!

Студент ныряет в толпу, вытаскивает растерянную, ничего не понимающую Амину на лужайку перед кафедрой и медленно, торжественно опускается на одно колено:

— Согласна ли ты стать моей женой…

Ого! Неужели Войнич решил, что похороны Галки — самое удачное время для предложения? А что, толпа народу, обстановка торжественная, шарики, вон, летают, все вокруг в блестках. Да и Амина Галгалею, мягко говоря, не любила, так что даже в голубой не потрудилась переодеться.

Впрочем, думаю, Войнич просто носил с собой кольцо в ожидании удачного момента, а тут увидел, что нужна помощь, и сориентировался. Приятное с полезным, так сказать. Во всяком случае, Зург и ректор ему теперь по гроб жизни должны.

По Галкин гроб, ага.

Правда, Урлах-тор это пока не слишком-то понимает, но Камнегрыз уверенно перехватывает инициативу и кричит:

— Ура! Что может почтить память умершей лучше, чем рождение новой семьи! Новобрачные назовут первенца в честь Галгалеи!

Что он несет? Ни за что не поверю, что в Каэлме есть такие странные традиции! Это явный экспромт!

По лицу Амины ясно читается, что она думает об этом чудесном предложении.

Но прокомментировать она не успевает. Войнич смотрит ей в глаза и твердо говорит:

— Согласна ли ты стать моей женой?

— Прям сейчас? Давай сначала зароем Мым…

Она не успевает договорить: Войнич вскакивает и затыкает ей рот поцелуем! Амина делает инстинктивную попытку вырваться, но потом расслабляется в его руках и запускает пальцы в волосы. Целует.

Вот как им так удается-то? Если бы мне потребовалось целовать кого-то при такой толпе народу, я бы умерла прямо там!

— А теперь все отошли на десять шагов назад! — продолжает импровизировать комендант. — Один, три, пять, семь, десять! Отлично! А вы продолжайте!

Толпа в голубом смешается ко входу в Академию, а Войнич тем временем отпускает Амину, снова опускается на одно колено. Все, они вновь притягивают взгляды. Труп Галки забыт.

— Марина!.. — ну вот, Зург отвлек на самом интересном месте.

Хотя тут у нас везде интересно — то шарики летают, то призраки появляются. Интересно, Галка сможет опознать того, кто выкинул ее из окна?

— Марина, сходите к… — он понижает голос до шепота, — к Галгалее, проверьте, как там она, и убедите не поднимать шум. Мы с ректором тут закончим и придем.

Киваю и направляют к гробу. Комендант украдкой вытирает пот со лба, под ручку стаскивает ректора с кафедры и что-то обсуждает с ним полушепотом. Вроде про то, что надо как-то объяснять это внезапное переобувание с похорон на свадьбу, а потом еще прятать призрака. Правда, я не совсем понимаю, зачем. Это что, какой-то позор? Или что?

— Нужно будет вызвать магов, а потом собрать преподавателей и тех, кто стоял в первых рядах, — втолковывает ректору Зург. — Предупредить, чтобы не болтали. Как все, конечно, не вовремя! Шумиха только-только улеглась…

Вон оно что! Комендант просто рассчитывал закопать Галку по-быстрому, чтобы про труп в Академии СУМРАК забыли, а тут такой сюрприз! Ну что сказать, не знаю, удастся ли им скрыть существование призрака. Мне кажется, Галгалею слышали или видели слишком много народу.

— Дорогие друзья! — пищит ректор, собравшись. — Мы приняли решение перенести прощание с Галгалеей на другой день! Вам будет объявлено дополнительно!

— А те, кто устроил тут балаган с пузырями, будут наказаны, — добавляет Зург, чтобы никто не расслаблялся.

После чего начинает скучным голосом читать объявления, вроде того, куда и когда зайти преподавателям, как сдавать форму бюджетникам и так далее. Толпа рассасывается быстрее: студенты направляются в Академию, а почетные гости выдвигаются к ректору, видимо, чтобы выразить беспокойство и недоумение по поводу сорванных похорон, неожиданной помолвки, и, отдельным пунктом, цирка с пузыриками. Ну, там Урлах-тор они с Зургом разберутся.

Бросаю последний взгляд на толпу и подхожу к гробу. Почетный караул из мажоров стоит с такими суровыми лицами, словно Галка превратилась не в призрак, а в зомби, и вот-вот собирается всех перекусать.

Недооценивала я, однако, мажоров. Вроде бы и отпрыски богатых и знатных семей, родились с золотой ложкой во рту, то есть должны быть классическими шалопаями и бездельниками, не приспособленными к жизни. Но нет, собрались и выступили достойно, в отличие от бедолаги ректора. Странно даже, что он отреагировал так бурно, конечно. Очень странно.

И, кажется, я знаю, кому задать этот вопрос.

— Госпожа Галгалея!..

Призрачная Галка немного пришла в себя и занята тем, что пытается согнать покрытую блестками черную кошку с собственного трупа. Тоже покрытого блестками, как в Новый год. Лупит полупрозрачными руками, а толку ноль.

Интересно, а мурлоксы могут вызывать призраков? А Галка у нас ожила (или как это, восстала?) аккурат после того, как кошка запрыгнула к ней в гроб, погнавшись за шариком. Может, это и совпадение, но звучит рабочая версия.

— Госпожа Галгалея!

— Что тебе, убожество? — вздергивает призрачный нос ректорская жена. — Штаны на мои похороны специально надела, чтобы задницей крутить?

Ну вот теперь точно видно, что Галка пришла в себя. И даже понимает, что похороны, собственно, ее! А «убожество» я как-нибудь переживу.

— Ректор и комендант прислали меня, чтобы попросить вас успокоиться и немного подождать, они скоро разгонят толпу и придут, — спокойно говорю я. — Не нужно кричать и не пугать студентов, это может вредно сказаться на имидже Академии.

Мымра, конечно, тут же начинает визжать, что она не истеричка, и можно было сказать ей сразу, а не заставлять студентов глушить звук «куполом тишины».

Я вежливо говорю, что это была вынуждена мера, потому, что на ее похороны собралась вся Академия и куча гостей. Галка, конечно же, решает на них посмотреть, и выглядывает из-за спин почетного караула. Раньше, как я поняла, это ей в голову не пришло, потому, что она была полностью занята собой.

Какое-то время она осматривает постепенно расходящуюся толпу, а потом снова поворачивается ко мне:

— А почему все в голубом⁈ Сговорились, чтобы позлить меня? Нагадить напоследок? А? А?

— Ректор сказал, это ваш любимый цвет, — растерянно говорю я. — Поэтому мы и гроб покрасили в голубой, и всех заставили так одеться, и даже форму перекрасили у бюджетников. Специально, чтобы вам угодить…

— Голубой! Мой! Самый! Ненавистный! Цвет! С детства! — визжит Мымра.

И дальше, и в том же духе, с припевом «да вы все издеваетесь!». Разве что волосы на себе не дерет.

Ну что сказать? Надо как-то аккуратно передать ректору, что это фиаско. А пока деваться некуда, приходится слушать. Еще не хватало, чтобы Мымра додумалась вылезти из гроба и начать предъявлять эти претензии лично вот вообще всем.

Наконец Галгалея выдыхается и снова устремляет на меня пренебрежительный взгляд:

— Кстати, а от чего я умерла?

Занавес.