Свидетель по делу – кошка (СИ)

Глава 37

Спустя три часа мы собираемся в ректорском кабинете: сам Урлах-Тор как хозяин, его призрачная супруга, Галгалея, как главная жертва, Мэйлин как единственный, способный хоть кое-то призвать «главную жертву» к порядку, если та начнет голосить (а она начнет!), Мадлен Шантиль как несостоявшаяся третья жертва, Брам на случай, если ее придется успокаивать (на самом деле он заявил, что ни за что не позволит Мадлен находиться в одной комнате с убийцей без него), два следователя из Ионеля как официальные представители закона (наш вызвал себе подмогу), мы с Аллет на побегушках, Зург потому, что ничего важного в Академии не происходит без его участия (и еще «стоило вас оставить в библиотеке без присмотра, и теперь там нужен ремонт!») и Лизель Деверо в наручниках как приглашенная суперзвезда.

А, и еще с нами мой фамильяр Клубочек-Носочек, которому я строго велела молчать, чтобы не повышать градус шизофрении.

Зург рассаживает всех по креслам. Ректор сидит в центре кабинета за своим столом на постаменте с лестницей, по правую руку от него зависла над креслом призрачная Галка — она закатила коменданту истерику, требуя себе лучшее кресло — остальные устроились с другой стороны от стола, полукругом. Слева направо: следователь, Лизель, второй следователь, Мэй с перевязанной головой, я с фамильяром на коленях, Аллет, Зург, Брамион, Мадлен. Нетрудно догадаться, что комендант посадил Брама как можно дальше от убийцы, да еще и сам сел рядом на случай, если от откровений Лизель дракону захочется ее прибить.

Правда, не знаю, насколько это будет эффективно, если Брам опять превратится в какое-нибудь страшилище.

Мэй, кстати, успел рассказать, что это ни что иное, как промежуточная форма дракона, бейтир. Он не видел таких уже много лет, возможно, даже столетий (примерно на этом месте я озадачилась вопросом, а сколько лет самому Мэю).

Теоретически остановить атакующего бейтира можно мощными атакующими заклинаниями, а практически маг очень давно это не делал, и не факт, что сходу получится. Мэй все же специализируется на призраках. Да и не станет он трогать Брама, пока тот не нападет лично на него или на меня. Лизель бейтир может порезать на лапшу хоть прямо сейчас, добрый наш экзорцист и пальцем не шевельнет.

А Урлах-Тор вообще заявил, что ничего не имеет против нового облика Брама — конечно, это же так укрепляет разнообразие в Академии СУМРАК!

— Мисс Деверо, будьте добры, расскажите нам, как все было, — мягко говорит ректор, заметив, что все расселись по местам.

— А если я не хочу отвечать на ваши вопросы, что тогда? — высокомерно бросает девушка.

— Помощь при следствии смягчает вину и уменьшает наказание… — бубнит один следователей, тот, что слева.

— Уменьшит наказание? — влезает Брам. — О, тогда молчи, Деверо. Молчи, и тебя отдадут в империю, а дальше сама знаешь, что будет. Тебя вздернут за покушение на жизнь Мадлен!

Ого! А он даром время не терял — не просто Мадлен утешал, но еще и законы изучил! Я впечатлена.

— Это правда, — кивает ректор. — Вас, мисс Деверо, взяли с поличным. Но наказание может быть более… э-э-э… гуманным, если вас будут судить по законам СОРа. Все же Академия находится под юрисдикцией СОРа. Вот тут сидит официальный представитель СОРа, подтвердите, господин Мэйлин.

— Это правда, — неохотно кивает маг. — Но если так пойдет и дальше, зачем СОРу этот, как выражается мой друг Федор, геморрой? Проще передать убийцу драконам…

— То есть на мое убийство всем плевать, да⁈ Всех интересует только эта девчонка⁈ А меня? Меня ты зачем убила, дрянь⁈

— … а флуктуацию — развоплотить, чтобы не действовала на нервы!

— Вы сами напросились, госпожа Галгалея, — неожиданно открывает рот Лизель. — Вы просто не помните. Налейте воды, я все расскажу. На самом деле, во всем виновата Мадлен…

Вот тут-то нас всех пробивает, и еще как!

Довольная произведенным эффектом, мисс Деверо принимается рассказывать.

Они с Мадлен ведь действительно были подругами.

Жили по соседству и общались с детства — вот только Лизель в основном дружила с Мадлен из жалости.

Стройная сероглазая брюнетка, она была той самой некрасивой подругой, «серой мышкой», почти незаметной на фоне роскошной фигуристой блондинки Лизель. Высоким положением Мадлен тоже не отличалась, и ей, дочери разорившегося барона, светило замужество «по расчету», только чтобы покрыть долги отца. Тогда как красавицу Лизель ожидало блестящее будущее. Вот она и заботилась о подруге, помогала ей, чем могла.

А еще Мадлен не была магом и не обладала какими-то выдающимися талантами, кроме рисования. Впрочем, ее способностей едва-едва хватило на то, чтобы поступить в Академию СУМРАК.

Где она тут же оказалась истинной дракона! Да еще какого — скандально известного Брамиона Кадума, невероятного знатного и богатого герцогского сыночка! Который тут же втюрился в нее по уши, не удостоив Лизель и взглядом!

Мисс Деверо возненавидела Брама в ту же секунду. И было за что! Она привыкла получать все, что захочет, вот только богатый и знатный красавчик-дракон оказался ей не по зубам!

Но это еще ничего! Лизель твердо решила, что найдет себе другого жениха, еще лучше, и утрет нос всем, включая ослепленную своим счастьем и не желающую замечать страдания подруги Мадлен. Она даже присмотрела себе избранника — симпатичного дракона, одного из друзей Брама. Лизель планировала очаровать его и выбиться с его помощью в свет.

Но она еще не знала, что вскоре на этих честолюбивых планах придется поставить крест.

— За несколько дней до начала учебного года я вспомнила, что не сдала в библиотеку пару учебников с прошлого года, хотела занести. Библиотекарь, Горм Странцелист, начал браниться, и, забирая учебники, случайно коснулся руки Лизель.

Вспышка. Буря. Безумие.

И… жизнь разделилась на «до» и «после».

Лизель же много читала про истинность. В основном про драконью — она так хотела узнать, что связь Мадлен и Брама оказалась фальшивкой! — но и про истинность других рас тоже.

Она не могла не понять.

С трудом скрывая от Горма, который ни о чем не догадывался, охватившую ее панику, Лизель бросилась листать книги про истинность.

И — попалась на глаза Галгалее, которую занесло в библиотеку по каким-то своим делам. И которая, разумеется, не могла пройти мимо, не засунув нос в чужие.

«О, милочка, тебя тоже интересует истинность? Причем гоблинская? Как интересно! Расскажи, что случилось, может, я сумею помочь!»

Лизель была слишком растеряна, чтобы соображать. К тому же бойкая, целеустремленная, точно знающая, что хочет, и смело идущая к цели ректорская жена вызывала у нее уважением. Свою роль сыграло и то, что в прошлом году у нее с Галгалеей не случилось никаких конфликтов. Галка даже помогла ей в каком-то мелком вопросе: кажется, велела Зургу поселить Лизель вместе с Мадлен.

Деверо доверилась Галгалее и рассказала ей все-все-все.

«Вы с Гормом истинные, это совершенно точно», — вынесла вердикт Галка. — «Все признаки совпадают. Уж я-то на этом собаку съела».

Лизель не выдержала и разрыдалась. Это было крушение всех надежд!

«Это несправедливо. У кого-то истинный — дракон благородных кровей, а у кого-то — гоблин с носком!»

«Радуйся, что об этом никто не знает», — ответила ректорская жена. — «Пока не знает».

Лизель была согласна с Галгалеей. Пока никто не знал, что она предназначена судьбой поганому, склочному гоблину, у нее был шанс хоть как-то устроиться в жизни. Провести ритуал, разорвать истинность, пока сам Горм ничего не заподозрил.

Дело даже не в том, что он может и не захотеть разрывать связь — ну, разве какой-то жалкий библиотекарь откажется от роскошной блондинки благородного происхождения? — а в том, что Лизель навсегда останется «бывшей истинной гоблина с фамильяром — говорящим носком»!

Первой жертвой Деверо как раз и пал фамильяр библиотекаря. Когда Галгалея ушла, Лизель заметила, что их разговор подслушивает один из говорящих оранжевых носков Горма. И он вот-вот поползет докладывать об их разговоре храпящему где-то за полками хозяину…

Носок должен был замолчать!

Прежде, чем фамильяр успеть поднять тревогу, Лизель схватила его, сунула под платье, вынесла из библиотеки и размотала, зацепив за гвоздь в одной из пустующих башен «для богатеньких». Раньше она занималась вязанием, и это не заняло много времени. Небольшой проблемой стало то, что носок не умер, а продолжал жить в виде мотка оранжевой пряжи, но рассказать про услышанное он уже не мог.

В отличие от Галгалеи!

Лизель слишком поздно поняла, что откровенничать с Мымрой было ошибкой. Второго сентября ректорская жена столкнулась с Лизель в коридоре и, мило улыбаясь, сказала, что не любит трепать языком о всяких там гоблинских истинных, зато очень любит золото и бриллианты.

— Я, может, ничего такого не имела в виду, — задирает призрачный нос Галка. — И вообще, она меня оговаривает! Пользуется тем, что я не помню три дня перед смертью!

«Ну-ну, конечно», — думаю я. — «Мы, разумеется, верим!».