Свидетель по делу – кошка (СИ)

Глава 24

День легендарного Осеннего бала пролетает почти незаметно. Я ношусь туда-сюда почти как в день похорон, и часы скрадывается, оставляя смутный ворох воспоминаний от дел и встреч.

Главная встреча это, конечно, Федор Иванович. Живой, зараза такая! Он наконец-то приехал в Академию СУМРАК, и мы сидим в столовой, обедаем и обсуждаем наше с ним «попаданство». Следак такой же, как я его помню: прозрачные голубые глаза, седина и ощущение надежности. В какой-то момент я даже вспоминаю старое прозвище «Хучик», но оно уже как-то не вяжется с формой СОРа.

— … попали под обстрел, потом еще дроны, мы пытались оторваться, свернули куда-то, а потом что-то вспыхнуло, и мы оказались в Кеалмэ, — рассказывает Федор Иванович, помешивая чай в чашке.

— … сменил профиль. Теперь занимаюсь экономическими преступлениями, финансовыми проверками и всем прочим. Сам не ожидал, Мариночка…

— Да, я поговорил с ректором, и он признался, что считает вас своей истинной. Я подумал, почему бы и нет? Это же лучше, чем быть обычной уборщицей. Хоть бы в библиотеку вас устроил, что ли… что? Не хотите работать с гоблином? А может, вы еще и с оранжевым носком не хотите работать? Как говорит Мэй, это пахнет ксенофобией и расизмом!

— Да нет у вас здесь судимости! Нет! Дайте я только вернусь из командировки, займемся вашей работой, Мариночка!

— Вот ничуть не удивлен, что вы и тут нашли труп! Я же говорю, вам нужно работать в сыске!

Мы болтаем, и пьем чай, и вокруг ходят студенты, и у периодически появляющегося на горизонте Зурга, утомленного подготовкой к Осеннему балу, дергается щека, и к нам дважды подходит Мэйлин с вдохновленным блеском в глазах, перебрасывается какими-то словами о делах в СОРе, и все наконец-то хорошо.

— Надо забрать студентов на практику. Завтра утром выезжаем. Вячеслав Войнич? Да, есть такой, он в списках.

— А теперь расскажите, как вы ухитрились поймать очередной падающий труп! Ну то есть не поймать, а… я думаю, вам и так понятно, Мариночка.

Я фыркаю, и снова прибежавший к нам Мэй вздрагивает и, хрустя пальцами, хищно смотрит на Федора Ивановича. Но тот невозмутим, и экзорцист отходит, чтобы вернуться через пять минут.

— Мэй? Ты что-то хотел? — спрашиваю я в очередной «набег», и маг морщит нос, нервно отмахиваясь. И недовольно смотрит на нашего следователя.

— Не обращайте внимания, Мариночка, — тихо говорит Федор, стоит ему отойти. — Еще не родился человек, который будет полностью понимать нашего штатного экзорциста.

Время до бала скрадывается за обсуждением Галки, и потом Федор уходит к ректору, а я бегу переодеваться в голубое платье. Чудом добираюсь до бального зала, натыкаюсь у входа на недовольную Мымру, выслушиваю ее ценные комментарии относительно моего внешнего вида. Если вкратце, то голубое платье мне не идет, потому что я в нем я похожа на сушеную селедку легкого поведения. Почему легкого, если платье без декольте (мне все равно почти нечего туда положить) и длиной до середины икры, история умалчивает. К счастью, вскоре появляется ректор, Галгалея переключается на него, и мне удается ускользнуть.

Бал проходит в зале на первом этаже. Там очень красиво. Стены мягко мерцают, над головами летают заколдованные скрипки и флейты, приглушенный свет, струящийся из круглых потолочных светильников-шаров, мягко ложился на силуэты танцующих.

Оглядываюсь в поисках знакомых лиц. Почти все преподаватели от танцев пока воздерживаются. Замечаю, что Ира кружится в вальсе с вампиром, дроу танцует с какой-то очаровательной студенткой, Амины не видно — она несет вахту на одной из крыш.

Меня танцевать не тянет. Во-первых, я не умею, во-вторых, не с кем. Федор Иванович общается с ректором, игнорируя летающую с перекошенным лицом Мымру — благо музыка специально отрегулирована Зургом так, чтобы ее было не так-то просто перекрыть Галкиными воплями.

Вместо этого я внимательно наблюдаю за присутствующими, пытаясь отследить, как он реагируют на Мымру — ну, вдруг убийца как-нибудь выдаст себя. Увы! Пока все просто «втихую» закатывают глаза. Вздрогнул от голоса вплывшей в зал Галгалеи только какой-то молодой светловолосый грифон. Правда, не совсем ясно, может, он вообще не из-за Мымры. Потому что смотрит он не на Галку, а на красивую темноволосую девушку.

На всякий случай я все же подхожу к Зургу:

— Господин комендант, напомните, кто это? — показываю в сторону заинтересовавшего меня студента.

— Это Леон Блэрвик, а девушка это Мадлен Шантиль, — хмурится Камнегрыз. — Мадлен влюблена вот в него, — он показывает на молодого дракона, стоящего у стены, — Это Брамион Кадум, и они с Мадлен Шантиль истинные.

И тут истинные! Ужас. Академию СУМРАК точно пора переименовывать.

Зург отводит меня в сторону и тихо рассказывает про Мадлен Шантиль: студентка второго курса на факультете искусств, дочь обедневшего барона. Отличница, но не «ботан», почти не доставляет коменданту проблем. В отличие от своего возлюбленного, дракона-раздолбая Брамиона Кадума.

— А чего это она тогда не с ним, а с этим грифоном?..

Ну вот, стоит мне это озвучить, как Мадлен решает отойти от Леона. Грифон провожает ее взглядом.

— А у них размолвка после нелегальной попойки, — поясняет тем временем Зург. — Уж не знаю, что там случилось, но…

— А можно подробнее про грифона? — напоминаю я, а то Зург, кажется, увлекся лекцией про вред пьянства. — С какого этот Леон курса?

Комендант рассказывает, что Леон Блэрвик это студент второго курса факультета искусств, учится на магической скульптуре. Новенький, перевелся из другой академии. Только пришел, а уже всех студенток очаровал, потому как обаяшка, вежлив, обходителен и вообще настоящий джентльмен.

— А что насчет Галгалеи? У них были конфликты?

Зург закатывает глаза. Понятно, вопрос снят как дурацкий: у Галки были конфликты со всеми.

— Сначала она не хотела, чтобы он к нам переводился, — вполголоса рассказывает комендант. — Говорила, что это явно неспроста. Но потом появился демон, и Галгалее стало не до него.

— Ясно.

Присмотреться, что ли, к грифону? Впрочем, он не более подозрителен, чем остальные. А то, что он вздрогнул, услышав Мымру, еще ни о чем не говорит. Я, может, тоже от ее воплей по три раза в день вздрагиваю.

Еще какое-то время наблюдаю за танцующими. Увы, больше ничего интересного не встречается. С опозданием понимаю, что надо было подготовиться к балу как-то более ответственно — подговорить, например, Мымру произнести речь про убийство, вдруг преступник выдаст себя. Но увы, думать об этом поздно. Причем во всех смыслах — судя по времени, бал вот-вот закончится, и все пойдут смотреть салют. Надо и мне как-то не пропустить.

Задумавшись, направляюсь к выходу и налетаю на Мэя. Теряю равновесие, экзорцист подхватывает — боюсь представить, как это выглядит со стороны — и уточняет:

— Что это за зверское выражение лица?

— Мое? — отмахиваюсь от мага и, повернув голову, наблюдаю, как Эдгар МакКолин уводит Айрин. — Да все нормально, я просто расстроена из-за Мымры!

— Чего⁈ И ты еще не даешь мне развоплотить эту флуктуацию⁈

Хватаю мага за локоть, чтобы он не побежал разбираться с Галкой прямо сейчас, и сбивчиво обрисовываю ситуацию.

— Ну, хорошо. А теперь пойдем, мне надо кое о чем с тобой поговорить.

Пожимаю плечами: почему нет? Мы выходим в коридор и останавливаемся недалеко от двери, пропуская мимо спешащих смотреть салют студентов и преподавателей.

— Сейчас будет лекция про истинность, — предупреждает экзорцист. — Так уж сложилось, что я знаю об этом из первых рук. В Кеалмэ много различных видов, и у каждого истинность проявляется по-разному. Дар? Проклятие? Игра судьбы? Никто не знает. Истинность у драконов не встречалась уже много столетий. Истинность у вампиров это единственный шанс нормально принести потомство. Если твоя подружка Айрин действительно истинная этого Эдгара, она сможет родить его ребенка и не погибнуть при этом. Более того, детей у них может быть несколько — связь дает матери возможность выжить…

Маг говорит спокойно, и я даже, кажется, покупаюсь на неожиданную серьезность его голоса. Настолько, что даже не рискую заикаться, что хотела посмотреть на салют, и мы сейчас его пропускаем.

Мимо проходят люди, а мы все стоим в коридоре у бального зала, как привязанные. Все кажется, что Мэй вот-вот перейдет от прекрасно известной мне информации к чему-то серьезному, важному, но когда — спустя чуть ли не двадцать минут болтовни! — маг доходит до истинности гоблинов (да, бывает и такое!), я все же начинаю что-то подозревать.

— Мэй, признайся, ты заговариваешь мне зубы? — спрашиваю я.

В самом деле, будь это кто-то другой, я стала бы задавать такие вопросы в лоб. Но с этим экзорцистом мы вроде на «ты», и церемонии он не любит.

Мэйлин запускает пальцы в волосы и мгновенно теряет половину напускной серьезности:

— Заметно, да?

— Еще как, — фыркаю я. — А в чем, собственно, дело? Просто я хотела посмотреть на волшебный салют… хотя он уже, наверно, закончился…

— Правда? Прости! Я забыл, что ты попаданка. Ничего, съездим в какую-нибудь столицу на Хол Галан…

Все ясно. Опять за свое. Дался ему этот коридор!

— Мэй!

— Ладно, — фыркает экзорцист. — Что ж, ты права. Мне просто надо, чтобы ты стояла тут и никуда не уходила. Можем обсудить что-нибудь другое, не истинность. Или просто постоять молча, но я, конечно, не очень люблю это драматическое молчание, потому что…

В следующую секунду я слышу, как за спиной хлопает дверь, а потом маг хватает меня в охапку и целует.

Охренеть! Что ж это такое-то творится! Меня не целовали уже лет… достаточно лет! Я же не готова морально!

Вот сейчас Мэй перестанет, и сразу узнает много нового о себе!

Я дергаюсь в объятиях мага, и он меня отпускает — только чтобы вскинуть голову и резко сказать куда-то в сторону:

— Не смотри на меня так, Федор! Тебя здесь не стояло!

Оборачиваюсь. В трех шагах от меня остановился Федор Иванович:

— Простите, я не хотел вам мешать, — говорит он, а потом ускоряет шаг и проходит мимо.

Мне очень хочется посмотреть на выражение его лица, но пальцы экзорциста впиваются в плечо, не давая повернуться.

— Придурок, — чуть слышно шипит Мэй, и поворачивается ко мне. — Так! Марина! У тебя есть минута, чтобы дать мне по морде! А потом я пойду, и скажу кое-кому!..

Он не договаривает, просто сердито смотрит вслед Федору.

А я чувствую, как горят щеки.

Но блин! Надо же как-то сформулировать суть претензий!

— Это вообще зачем было?..

— Затем! Что кое-кому пора определиться с тем, что он вообще хочет!

То есть он еще из лучших побуждений⁈ Охренеть методы конечно! Поцеловать женщину на глазах у другого, чтобы тот задумался, что теряет!

Господа, да я живу в бразильском сериале!

— Ну? — Мэй отстраняется и смотрит на меня с вызовом.

Еще один, блин, который знает, как для меня лучше!

Выдыхаю, прислоняюсь к стене и принимаюсь долго и скучно объяснять, что это так не работает. И что мне вообще не нужна вот эта вся любовь. Почему? Да потому что!

Где-то между аргументами «у Даши Васильевой с полковником Дегтяревым тоже ничего не было» и «ну я же вижу, что Федору Ивановичу это не нужно» экзорцист теряет терпение.

— Скажите пожалуйста, «никому ничего не нужно»!..

А в следующий миг я ощущаю, как меня снова хватают, и прохладные чуть обветренные губы прижимаются к моим губам, и становится жарко.

Руки мага уже на моих плечах, и нужно отстраниться, потому что я слишком давно ни с кем не целовалась, и наверняка делаю что-то не так! И вообще целовать уборщицу неправильно, потому что в Академии толпа молоденьких студенток!

Точно! Надо объяснить это Мэю, и побыстрее, а то еще чуть-чуть, и мне не захочется, чтобы он меня отпускал!

— Вот вы где! Срочно за мной, у нас труп! — доносится до меня голос Зурга.

Вот теперь клятый экзорцист меня отпускает и поворачивается к коменданту с вопросом:

— Труп? Ну и кто эта своло… этот несчастный?