Свидетель по делу – кошка (СИ)

Глава 6

Имя «Вячеслав Войнич» кажется смутно знакомым. Вроде бы, это какой-то проблемный студент с пятого курса. Или с четвертого, точно не помню. Преподавателей я еще кое-как за месяц выучила, а студентов еще нет.

Рассматриваю этого самого Войнича. Высокий, кареглазый, темноволосый, взлохмаченный. Форма у него из дорогой ткани, шили явно на заказ, только студенту это все равно впрок не пошло — рукава Вячеслав закатал до плеч, рубашка торчит из-под ремня брюк и, кажется, застегнута не на ту пуговицу, да и в целом вид не самый опрятный. А, впрочем, чего ждать от студентов? Это ректор у нас наряжается как девица.

С виду этот Войнич, кажется, человек, но я, если честно, не очень хорошо ориентируюсь в местных видах. Оборотней отличаю по хищным повадкам, нечеловечески длинным пальцам и звериной грации в движениях, вампиры бледные и ходят в черной коже, гномов можно определить по росту — ректор Урлах-Тор, например, доходил покойной Галке до груди. Орков и полуорков тоже по росту, только в другую сторону, а у гоблинов кожа зеленоватая. Впрочем, в Академии их всего двое: комендант Зург Камнегрыз и библиотекарь, абсолютно отвратный тип. Из хорошего у этого двуличного барыги только фамильяр — говорящий носок.

И с некоторых пор я стараюсь лишний раз не пересекаться ни с носком, ни с его хозяином.

Итак, Войнич. Стоит и рассматривает меня сверху вниз. Выглядит как слегка подофигевший мажор. В моей прошлой школе тоже такие встречались, но их было не очень много.

— Я пришел спросить про госпожу Амину Флорштан.

Мда. Точно мажор. Разговаривает в таком тоне, будто считает, что работает ректором и лично платит мне зарплату. А теперь увидел, что я молчу и не спешу отвечать, и стоит, волосы лохматит — так, будто в драку сейчас полезет. И что ему, интересно, понадобилось от Амины? Мало ей было Мымры!

— А вы ей кто?

Студент хмурится, нервно трет переносицу, окидывает высокомерным взглядом меня, мою дешевую форму, скромную обстановку моей комнатушки. Останавливает взгляд на нервно фырчащем оранжевом фамильяре, а потом снова смотрит на меня и задирает нос:

— Я желаю госпоже Амине Флорштан только добра!

Хмуро рассматриваю студента. «Доброжелатель», ага. Знаем мы таких. Я после одного такого «доброжелателя» на зону отправилась. Сейчас я начну с ним откровенничать, а потом окажется, что его подослали оборотни из числа тех, кто хочет выгнать Амину из Академии. Ну, или выдать замуж за оленя.

— Желаете только добра? Так я и поверила! Хотите посплетничать об Амине — идите к Галгалее и вызовите ей некроманта! Если, конечно, в Кеалмэ такие имеются! А теперь выметайтесь из моей комнаты, выметайтесь!

Войнич смотрит с легкой растерянностью. Такого приема он явно не ждал. Выйдет он, выйдет как миленький. Какой бы он из себя не был боевой маг, напасть на беззащитную уборщицу в моем лице он не рискнет.

А если рискнет — вылетит из Академии СУМРАК от ректорского пинка.

Войнич шагает к двери, но потом останавливается и, повернувшись, бросает мне, тихо и безнадежно:

— Вы что-нибудь знаете о безответной любви?

Ого! Неужели Войнич влюблен в Амину? Мне сразу становится как-то неловко. Особенно когда вспоминаю, что действительно слышала что-то про влюбленного в леру Флорштан мага-боевика. Правда, звучало это почему-то в одном ряду с бобрами.

Только Вячеслав Войнич смотрит так, что у меня полностью отпадает желание шутить про бобров.

— Я… извини. Не подумала.

Я ничего не знаю о безответной любви, зато могу поделиться информацией о том, как жить с мужем-алкашом. О чем честно и откровенно говорю.

Студент усмехается и небрежно прислоняется спиной к дверному косяку. Жестом приглашаю зайти и сесть на кровать, потому, что на единственном стуле у меня стопка библиотечных книг. И на столе тоже. И на подоконнике. Что ж поделать, гнусный гоблин-библиотекарь сказал, чтобы я больше не смела у него появляться, так что пришлось набрать книжек в запас.

Рассматриваю студента и вспоминаю, что же я о нем слышала:

— Это ты тот самый маг-боевик, который влюблен в леру Амину Флорштан с первого курса, делает ей предложение три раза в год и устраивает драки каждый раз, стоит кому-нибудь косо на нее посмотреть?

— Не всегда, — с достоинством поправляет Войнич. — В последний раз вместо драки я разобрал спортивную площадку.

Все остальное он тоже не отрицает. Наоборот, гордо и насмешливо улыбается.

Так получилось, что я не очень хорошо разбираюсь в амурных делах. Но то, что про безответную любовь Вячеслава Войнича знает все Академия СУМРАК, и он при этом способен так улыбаться, невольно вызывает уважение.

— Я волнуюсь за госпожу Амину, — рассказывает Войнич. — И хочу знать, нет ли у нее проблем из-за смерти Галгалеи. Все знают, что у них были конфликты.

Молодец какой. Умничка. Но…

— А почему ты пришел с этим вопросом ко мне? — уточняю я. — Я же обычная уборщица.

Войнич ерошит волосы, глядя на меня, и выдает:

— Ведро.

О, это уже интересно. Когда мы с Войничем встретились в коридоре, он действительно смотрел на ведро у меня в руках.

— Я искал госпожу Амину, чтобы извиниться. Не важно, за что. Увидел, как вы… как ты выходишь из ее кабинета с ведром, и подумал, что ее подозревают в убийстве.

У меня тут же возникает резонный вопрос, как можно составить такую логическую цепочку, чтобы мое появление у кабинета Амины с ведром навело Войнича на мысли, что ее подозревают в убийстве. Но тот, зараза, замалчивает самый важный кусок и втирает мне, что все знают, как Амина ругалась с Галкой, потому, что та использовала все средства, чтобы убрать волколачку из Академии. А еще он, Войнич, весь день наблюдал, что Амина сама не своя. В этом, конечно, есть часть его вины — тут он прикладывает ладонь к щеке таким жестом, словно ощупывает место от пощечины — а еще вокруг Амины опять крутился этот олень, Джонатан, но обычно этого недостаточно.

Ежику понятно, что он юлит.

— Ладно, Вячеслав, — решаюсь я. — Ее действительно подозревают в убийстве. Но не следователи, они как раз ничего не знают. Это я ее заподозрила.

На лице Войнича медленно проступает облегчение. И — решимость.

— Дело в том, — продолжаю я, — что Галка выпала из окна около шести утра. Ну, об этом все знают. А в пять утра она поссорилась с Аминой и получила по морде прямо у меня на глазах, после чего взяла у мое ведро и куда-то ушла. Я ходила забрать ведро и узнать, чем она занималась во время убийства. Есть ли у нее алиби.

— И? — в умных темных глазах студента все еще светится решимость, которую я никак не могу разгадать. — Что сказала госпожа Амина?

— Ничего! Наплела какую-то чушь, что пыталась залить водой паука! И алиби у нее нет! Ну как… — под взглядом Войнича я все же даю волю охватившему меня раздражению, — как ее можно не заподозрить? Она идеальный кандидат! Я молчу только потому, что за убийство Мымры ей нужно памятник ставить! В этом вашем парке с шизофреническими скульптурами!

В глазах Войнича вспыхивает буря:

— Ты ошибаешься, у Амины есть алиби, — чеканит маг, забыв о привычке называть добавлять «госпожа», — она была со мной. Она брала ведро с водой для меня!

О, вот теперь мне понятно, почему Войнич среагировал на ведро. Собственно, он и сам это подтверждает — рассказывает, что именно из этого ведра преподавательница поливала грязной водой его находящуюся в состоянии алкогольного опьянения тушку. Пыталась привести в кондиционное состояние.

И делала это достаточно долго, так что выкинуть из окна Мымру она никак не могла.

— Нажрался ты, конечно, не вовремя, — замечаю я. — Получается, что пока Амина тебя прикрывает, у нее нет алиби. А когда перестанет, то алиби, конечно, появится. Но у ректора еще и появится повод выкинуть тебя из Академии.

— Не лечи мне голову, я и сам все знаю! — Войнич тянется пальцами к переносице. — У меня были проблемы.

Серьезный, решительный боевой маг исчезает. Вместо него снова появляется непутевый студент, способный нажраться в зюзю на ровном месте. А с такими у меня разговор короткий.

То есть длинный и полный нотаций!

— Все говорят «проблемы», ага. А хочешь я расскажу, как это бывает? Однажды я влюбилась в красивого молодого парня, который играл на гитаре и пил только на выходных, с друзьями. А потом я села в тюрьму на десять лет, а когда вышла, он был полностью спившемся алкашом. Я еще лет восемь потом с ним мучилась, пока на развод не подала, и все эти восемь лет он рассказывал, что спился из-за меня. Не выдержал позора из-за судимой жены и начал горе алкоголем заливать. Так что ты тоже там… заливай проблемы свои аккуратнее.

— Давай не будем мне мозг лечить, сам разберусь, — отмахивается студент.

Ха! Для тех, кто скептически относится к моим рассказам про Петьку и считает, что я приукрашиваю в педагогических целях, у меня есть доказательства!

Протягиваю Войничу руку ладонью вниз:

— Видишь шрам? Четыре рубца? Это от вилки. Я сказала Петьке о разводе, и он почему-то решил, что если воткнуть вилку мне в руку, то суд нас поженит обратно. Но, уверяю тебя, это так не работает! Кстати, этот хмырь еще очень долго за мной таскался, пока один хороший человек, мент, не приковал его наручниками к перилам и не провел разъяснительную беседу.

— А где этот хороший человек, остался на Земле?

— Погиб в прошлом году. Поехал в горячую точку и попал под обстрел.

«Мариночка, я повезу гуманитарку», — сказал Федор Иванович.

«Неделя туда, неделя обратно», — сказал Федор Иванович.

«Чего вы переживаете? Стреляют, подумаешь. Я же не за ленточку еду. Ребята вон с боевых задач возвращаются, а у меня обычный гуманитарный конвой», — сказал Федор Иванович.

Возвращались, да. А он не вернулся. И тела не нашли.

— И ты, получается, была в него влюблена, — Войнич смотрит на меня и снова начинает тереть переносицу. — А ты не думала…

— Что⁈ Я? Влюблена в Федора Ивановича? Ты как это вообще представляешь⁈

Войнич ухмыляется, того и гляди начнет показывать жестами, как он что представляет. Объясняю, что познакомилась с ментом во время расследования, которое свалилось мне на голову сразу после развода. А мне в тот период жизни было вообще не до мужиков! Как, собственно, и сейчас. Да, мы с Федором Ивановичем продолжали общаться даже когда дело было раскрыто, но никаких романтических устремлений не было ни с одной из сторон!

— Он даже помог мне раскрыть похищение моего бывшего мужа!

После такого убойного аргумента Войнич не находит, что возразить. Я коротко объясняю, что никакого похищения, по сути, не было: Петька договорился с друзьями, чтобы убедить меня продать квартиру и заплатить за его «выкуп». Только из этого грандиозного плана ничего не вышло, алкаша вывели на чистую воду.

— А палец, который он мне послал, Петька отрезал от трупа бомжа, — заканчиваю я.

Не знаю, настолько Войнича впечатлит пример моего бывшего мужа. Но если он хотя бы ненадолго задумается, то хорошо. А, впрочем, Амина не я и не будет такое терпеть.

Если у них, конечно, до этого дойдет. А то если судить по тому, что я вижу, и что рассказывает студент, как мужчину его не воспринимают.

И сам Войнич понимает это едва ли не лучше меня.

— Ну все, иди, сеанс нравоучений от мудрой уборщицы закончен. Ты же проникся? Кивни или хотя бы не ржи.

Студент смеется, и обаятельная улыбка снова превращает его из влюбленного мужчины, мага, в компанейского оболтуса, надравшегося до положения «риз» и разобравшего в таком состоянии спортивную площадку. Или площадку он разобрал трезвым? Думаю, для Амины разница не так уж и велика. Хотя…

— Так, подожди. Есть еще кое-что, — я все же решаю рассказать ему то, что успела собрать по кусочкам из воплей Галки в ночь ее смерти, обмолвок Амины и преподавательского состава. — У леры Амины серьезные проблемы с документами. Фактически она находится тут нелегально. Олень Джонатан ходит тут королем как раз потому, что вручил ректору папочку с компроматом на Амину, и теперь требует, что она вышла за него замуж.

Дожидаюсь, пока студент не изменится в лице и не начнет цедить местные ругательства пополам с живописными обещаниями в адрес Джонатана, и заканчиваю:

— А если она не выйдет замуж ни за него, ни за кого-нибудь другого, и ничего не придумает, то ее просто вышвырнут за пределы нейтральных земель. И сам знаешь, что это может грозить ей смертью. Но я, конечно, ничего тебе об этом не говорила.

Маг нехорошо щурится — это какое-то новое, незнакомое мне выражение — но быстро берет себя в руки и прощается. Выпроваживаю его со словами перед убийством Джонатана обеспечить себе алиби и слышу в ответ смешок.

Закрываю дверь за Войничем и подаю на кровать. Устала.

Какое-то время глажу фамильяра и бездумно смотрю в потолок, потом мысленно возвращаюсь к расследованию.

Итак, труп Мымры.

Войнич, конечно, влюблен и может наговорить что угодно, чтобы выгородить Амину, но мне почему-то кажется, что он не врет. Вот именно потому, что Амина брала у меня ведро с водой. В деле убийства Галки оно ей ничем бы не помогло, а вот будить перебравшего студента самое то. И по времени сходится. И, опять же, мотив у нее слишком явный. Амина должна понимать, что попадет под подозрения самая первая. Думаю, это все-таки не она.

Итак, оборотни у нас, допустим, закончились. Что там еще было у Мымры? Снотворное, слабительное и вампирский укус?..

Накрываюсь одеялом с головой и засыпаю с мыслью о том, что завтра утром надо будет заняться вампирами.