Святые Враджа

Шри Джагадиша Дас Бабаджи

Не очень далеко от знаменитого храма Мадана Мохана находится Калиядаха, часть реки Ямуны, где Кришна давным давно танцевал на головах многоголовой кобры Калия. На берегу реки есть красивое местечко, окружённое деревьями. Представим, что между деревьев перед старой хижиной сидит старый садху махатма. Он высокий и крепкого телосложения, хотя ему много лет. Сияние его обнажённого тела, кажется, пронизывает и рассеивает нарастающий сумрак на закате солнца. Медленные движения его губ и большие чётки в руках указывают на то, что он занят повторением джапы. Но его прямая шея, неподвижно пристальный взгляд и сияющая улыбка говорят о том, что он полностью потерялся в наслаждении сценой сверхъестественной красоты. Рядом с ним сидит в одной набедренной повязке из джута очень красивый юноша. Он тоже повторяет джапу. Юноша поглядывает на лицо Бабы и затем — в направлении его неподвижного взгляда. Но, не имея способности что-нибудь рассмотреть среди густой листвы деревьев, он снова с любопытством глядит на лицо Бабы.

Баба внезапно восклицает: «Смотри, Гопал, смотри! Видишь, Кришна и Баларама возвращаются из леса и позади тянется стадо коров? О, как они прекрасны!»

«Я ничего не вижу, Баба», — отвечает Гопал со слезами на глазах.

«Ты увидишь. Я сказал, ты увидишь», — подбадривает Баба и с любовью слегка хлопает его по щеке.

Старый Бабаджи это — сидха Джагадиша Дас Бабаджи их Калиядаха, а юноша — Дхирендра Натх Чакравати, сын Бхупендры Натха Чакравати, землевладельца в Бенгалии. Юноша в будущем будет известен как Сидха Шри Гауранга Дас Бабаджи из Раманрети во Вриндаване, но Джагадиша Дас Бабаджи из нежной привязанности зовёт его Гопалом.

Джагадиша Дас Бабаджи вышел из уважаемой семьи брахмана Вардхамана в Бенгалии. Он был преуспевающий доктор, обычно практиковавший в Калне. В пятидесятилетием возрасте он принял инициацию у сидха Шри Бхагавана Даса Бабаджи из Калны. Вскоре после этого он отрекся от мира и пришёл во Вриндаван. Во Вриндаване Баба жил некоторое время в старом храме Мадана Мохан, но позднее переселился в хижину в Калиядахе.

Жизнь Бабы была простой и аскетичной. Он жил на мадхукари и не ел соль. Бхагаван Дас Бабаджи обычно советовал своим ученикам только повторять джапу. Но он считал Джагадишу Даса находящимся выше обычных преданных, поэтому инициировал его в рагануга бхаджан[87]. Практикуя бхаджан в соответствие с рагануга бхакти, Баба обычно большую часть суток был поглощён медитацией. Иногда его концентрация была настолько сильной, что Баба не замечал даже прасад, который ученики ставили перед ним, и еда оставалась нетронутой до тех пор, пока он не приходил во внешнее сознание. Иногда люди приходили увидеться с Бабой и, поклонившись ему в дандавате, сидели прямо перед ним, но он не осознавал их присутствия, покуда его медитация не прекращалась, и кто-нибудь не говорил ему об этом. Потом он чувствовал себя неудобно и думал, что совершил апарадху (оскорбление) по отношению к гостям. После этого, чтобы защитить себя от апарадх, он, когда садился снаружи хижины, ставил перед собой шалаграм-шилу[88], таким образом, поклоны, делаемые посетителями, предназначались шалаграму, а не ему.

Если когда-либо у Джагадиша Даса Бабаджи были трудности с лила-смаранам, он искал покровительства вайшнавов или раджа (святой пыли Вриндавана). Однажды, когда ему не открылось виденье лилы, он, как всегда, вечером пошёл в Шрингарават за мадхукари. Премананда Госвами, кто был в то время адхикари (управляющий) Шрингаравата, сказал: «Баба, в чём дело? Почему сегодня я не вижу обычное вдохновение и сияние на твоём лице?» Баба ответил: «Что я могу сказать? Сегодня мои звёзды поблекли. Я стою здесь в надежде на Ваше благословение». Госвамиджи понял, что Баба хотел этим сказать, и посоветовал ему обваляться в пыли Вриндавана. Тот стал кататься по земле во дворе Шрингаравата. Катаясь, он начал чувствовать, что шлюзы, перекрывшие поток Кришна-лилы, опять открыты.

Джагадиша Дас Баба обычно чувствовал себя в медитации, как рыба в воде, естественно и свободно плавая в океане Кришна-лилы. Смена сценария лилы, вызывала соответствующие изменения его эмоций. Его переживания были настолько сильны, что их эффект был ясно виден в соответствующих изменениях цвета его тела. Когда по каким-то причинам поток лилы прекращался, он чувствовал себя, как задыхающаяся и бьющаяся рыба, выброшенная на берег. Боль была до того невыносима, что он даже начинал думать о самоубийстве. Один раз в таком состоянии он попросил Гопала: «Гопал, не мог бы ты сделать для меня одно одолжение?»

«Непременно, Баба, позволь мне узнать, что я должен сделать?»

«Я встану на краю колодца, а ты столкни меня вниз».

Первый раз Гауранга был вынужден не подчиниться Бабе. И не только это, теперь всякий раз, заметив, что Баба не в себе, он внимательно следил за ним, чтобы тот ненароком не покончил с собой и всегда был рядом, пока тот не приходил в нормальное состояние.

Согласно наставлению Джагадиша Даса Бабы, Гауранга жил на Говардхане, где он практиковал рагануга-бхаджан. Но он часто приходил во Вриндаван присматривать за Бабой. Как-то во время сна на земле возле кровати Бабы, он почувствовал, что тот нежно поместил свою ногу на его грудь. С тех пор в его сердце начали проявляться духовные игры Радхи и Кришны.

Однажды Гауранга Дас пришёл на Радха-кунду. Его пригласил пожить здесь вместе с ним один незнакомый садху. Гауранга принял приглашение. Ему понадобилось пробыть у него только одну ночь, чтобы понять, что садху принадлежит к псевдо-религиозной секте, в которой женщины и вино были необходимой частью садханы. Следующим утром он оставил его компанию, но обнаружил, что его сердце опустело. Тонкий эффект общения с нечестивым человеком заблокировал его виденье, и он потерял способность созерцать Кришна-лилу. Гауранга ощутил состояние задыхающейся рыбы, которая обнаружила, что озеро, в котором она до этого счастливо обитала, внезапно высохло.

Гауранга немедленно отправился на парикраму (обход) вокруг Гирираджа. Это происходило в июне, в месяце, когда солнце наиболее испепеляющее. Он шёл целый день под палящими лучами солнца, молясь Гирираджу, и, к вечеру почувствовав усталость, прилёг отдохнуть на ступенях Удхава-кунды, но нечаянно заснул. Спать на ступенях небезопасно, поскольку, если повернуться во сне, можно упасть в воду. Проснувшись, он нашёл себя лежащим в безопасном месте. Кто-то перенёс его тело, пока он спал. Он огляделся вокруг, чтобы узнать, кто бы это мог сделать, но к своему удивлению никого поблизости не заметил.

На следующий день он пришёл к Джагадиша Дасу Бабе во Вриндаван. Но он ещё не успел сделать дандават перед его стопами, как тот на него прикрикнул: «Ты спишь, где попало, подобно глупцу! Неужели ты не знаешь, где можно спать и где этого делать не следует?» Гауранга сразу понял, что это Баба поднял и перенёс его со ступеней Удцхава-кунды.

Этот случай дал ему осознание, что гурудев следует за своим учеником, словно тень, куда бы тот ни пошёл и всегда защищает его. Эта реализация вызвала слёзы на его глазах.

Гауранга Дас затем рассказал Бабе о своих страданиях по поводу потери виденья, возникшей из-за общения с сектантом с озера Радха-кунда, и попросил благословение. Баба пролил свою милость, и его виденье восстановилось.

Джагадиша Дас Баба был всегда очень осторожен, не желая совершить оскорбление кому-нибудь. Святые такого уровня часто избегают визитов гостей по причине погружённости в бхаджан. Но Баба был всегда внимательным в том, чтобы не разочаровать какого-нибудь посетителя. Если кто-нибудь давал ему противоположный совет, он говорил: «Меня зовут Джагадиша Дас, что означает слуга Джагадиши (Бога). Я отношусь к любому, кто приходит ко мне, как к самому Джагадише, который принял облик гостя. Я чувствую служение ему своим долгом. Махапрабху посылает ко мне человека, чтобы я, ответив на его вопросы, устранил сомнения и дал ему необходимые наставления относительно бхаджана. Если я не буду служить ему таким образом, разве это не будет оскорблением обоих: гостя и Махапрабху?»

Баба в своём месте не организовывал катхи[89] или патха, чтобы люди, которые приходили к нему за советом во время лекции, не возвращались разочарованными. Он был доступен для посетителей в любое время за исключением периодов, когда он был поглощён лила-смаранам. В середине обсуждения той или иной темы он иногда сам задавал вопросы и отвечал на них, затем спрашивал мнение других, потому что ему не нравилось спорить, а, если они первыми выражали свои взгляды, он мог понять, насколько их мнение отличалось от его собственного. После беседы, когда люди собирались уходить, он с волнением всматривался в их лица, пытаясь понять, уходят ли они счастливыми и удовлетворёнными.

Как-то брат Бабы прибыл из Бенгалии. Баба отнёсся к нему с любовью и спросил о его благополучии. Когда тот сказал, что его жена умерла, Баба ответил: «Божья милость! Она освободила тебя. Теперь ты можешь поселиться во Вриндаване и делать бхаджан».

Когда брат ушёл, он стал думать: «Мой брат не выглядел счастливым, когда уходил. Возможно, он был не доволен мной, так как я вместо того, чтобы выразить сочувствие его тяжёлой утрате, сказал, что Господь проявил к нему благосклонность». Если Баба знал бы, где брат остановился, он побежал бы извиняться перед ним. Но тот сказал, уходя, что вернётся во Вриндаван через два или три дня. Поэтому Баба два или три дня ходил на станцию, надеясь встретиться там с ним и извиниться. Но встреча не состоялась. Он также не знал его адрес в Вардхамане, поэтому написал письмо другу в Вардхаман и попросил того узнать у брата, простил ли он его. Друг ответил, что брат вовсе не сердится, а не навещает Бабу снова только потому, что не хочет беспокоить его бхаджан. С тех пор, когда кто-нибудь приходил увидеть Бабу, он первым делам узнавал у гостя его адрес.

Баба никогда не видел недостатки у кого бы то ни было и не говорил плохо о других. Он не ходил никуда слушать религиозные обсуждения, потому что предчувствовал, что лектор может сказать что-нибудь, противоречащее его мировоззрению, и это может послужить ему поводом, чтобы найти в нём недостатки.

Во Вриндаване некоторые садху часто организовывали фестивали в праздничные дни, например, дни рождения Рамы или Кришны. Но Баба никогда не устраивал фестивалей, так как это доставляло беспокойство бхаджану. Обычно преданные считают своим долгом отмечать день ухода своих гуру. Баба отмечал день ухода своего гуру тем, что покупал одну малпуру[90] и каждому, кто приходил к нему, давал кусочек этой сладости, как прасад. Однажды преданный по имени Сину Бабу дал ему сорок рупий, чтобы он мог отпраздновать годовщину ухода своего гуру. Баба не смог отказаться от пожертвования, данного в честь гурудева. Он пошёл на рынок и купил патоку на двадцать рупий для приготовления малпур. Оставив патоку в своём кумире, Баба пошёл омыть стопы к колодцу неподалёку, но забыл закрыть двери. В его отсутствие большая компания мартышек залезла в кумир и устроила там пир, поедая патоку. Вернувшись и обнаружив пировавших обезьян, он от души рассмеялся. Не было и речи о том, чтобы прогнать хвостатых воришек, поскольку они были обезьянами Вриндавана, милостиво пригласившими сами себя на торжество по случаю празднования годовщины ухода гурудева. Когда пир закончился, и объевшиеся макаки стали выбираться на свежий воздух, Баба поклоном выразил им своё почтение.

Вечером, когда Сину Бабу пришёл узнать, как прошёл фестиваль, Баба пошутил: «Торжество прошло очень успешно. Большая компания обезьян пришла на пир отведать сладкой патоки. Пир обошёлся в двадцать рупий. Вот оставшиеся двадцать рупий, которые я с благодарностью возвращаю. В отношении прасада, ты можешь зайти в мою хижину. Возможно, тебе удастся найти его капли, засохшие на земляном полу».

Джагадиша Дас Баба был свободен от всех материальных желаний, но как-то одно желание возникло в его уме. Он захотел, чтобы в Калиядахе[91] было выкопано красивое озеро в честь памятования танца Кришны на головах кобры Калия. Баба рассказал о своём плане Камини Бабу, управляющему делами Раджарши Ванамали Раябахадура. Камини Бабу начал собирать пожертвования на проект. Богатые люди с готовностью давали деньги. Одна вдова из семьи Лала Бабу пожертвовала семьдесят пять тысяч рупий. Хетамапурский царь дал двадцать пять тысяч. Раджарши Ванамали Рай согласился взять остальные расходы. Проект и смета для сооружения прекрасного озера были составлены в соответствие с консультациями Джагадиша Даса Бабы. Но вскоре Баба обнаружил, что озеро заняло место Кришна-лилы в его уме. Он так разозлился на себя, что спрятался в лесу на несколько дней. Его пытались отыскать, но безрезультатно. Вдруг через несколько дней он сам вернулся обратно. Камини спросил разрешение приступить к работам. Баба стал очень серьёзным и объявил: «Желание соорудить озеро стало помехой моему бхаджану. Если сейчас начнутся работы, моему бхаджану придёт конец. Поэтому я настаиваю, чтобы никто даже не упоминал об этом, пока я живой».

Джагадиша Дас Бабаджи был очень смиренным. Махапрабху сказал в своей знаменитой иыоке «тринадапи», что преданный должен чувствовать себя ниже травы и быть терпеливее дерева. Он должен оказывать почтение каждому, не желая уважения к себе. Значение этой шлоки приняло в Бабе концентрированную форму. Когда кто-нибудь спрашивал его, как достичь премы[92], он отвечал: «Для того чтобы достичь премы, человек должен втиснуть себя в рамки шлоки «тринадапи». Чем точнее его размеры будут совпадать с ней, тем ближе он будет к преме, и когда они полностью совпадут, он, без сомнения, достигнет своей цели». Он также говорил: «Когда ваш ум полностью освободится от всех желаний, кроме према-бхакти, тогда и только тогда вы осознаете Кришна-бхакти.

Сидха святые могут оставлять тела по своей воле. Когда Джагадише Дасу Бабе исполнилось сто лет, он захотел оставить тело. В это время Гауранга Дас Бабаджи жил вместе с ним. По причине привязанности к Гауранге Дасу для Бабы было невозможно уйти из тела в его присутствии. Поэтому он повелел ему жить на Варшане и служить Бханукара сароваре (озеру), каждый день подметая и очищая прибрежную территорию. Когда его уход был близок, он посоветовал ему: «Запомни три вещи: никогда не ищи содействия кого бы то ни было, никогда не раскрывай секреты своего сердца и никогда не посещай пиры».

Гауранга Дас поселился на Варшане и стал регулярно служить Бханукхара кунде. Через несколько дней Джагадиша Дас Баба явился ему в теле, состоящим из света. Гауранга Дас увидел его, стоящим на некоторой дистанции от него. Но когда он стал приближаться к нему, Баба, махая руками, дал знать, чтобы он этого не делал, и исчез. Гауранга Дас понял, что гуру оставил тело. Охваченный горем, он немедленно отправился во Вриндаван, по пути узнав, что Баба действительно ушёл из тела на шестой день второй половины месяца ашадха (1915 г.).