Сыновья

«САЛАМ АЛЕЙКУМ, ШУРАВИ!»

Первую половину ночи они шли почти без отдыха. Большие яркие звезды служили ориентиром для выбора направления. Однажды прошли рядом с каким-то кишлаком. Собаки учуяли их и подняли такой лай, что он еще долго слышался даже тогда, когда они отошли на приличное расстояние.

Уже было далеко за полночь, когда парни решили сделать короткий привал. Они опустились на пыльную землю. Николаев наткнулся рукой на занозистую верблюжью колючку и чертыхнулся:

— Черт бы побрал эту землю: только пыль да колючки.

— Ничего, — устало отозвался Леонов, — колючки — не мины. На них и наступить можно.

Алексей лежал на боку, подложив под голову руку, Антон — на спине и глядел в небо. Они не тратили сил на разговоры. Да и о чем сейчас можно было говорить? Каждый понимал, что самое главное дойти до гор. Через полчаса Леонов поднялся.

— Ну что, Алексей, пошли?

— Да. Я готов.

Они снова двинулись вперед. Справа, далеко светилась часть неба. Это отражение огней Пешавара. Как им хотелось дальше уйти от этого города, которого они ни разу не видели, но который стал им враждебен.

— Скоро надо будет думать, где провести день, — тихо сказал Леонов.

— Не только об этом, но и о жратве и воде придется ломать голову.

— Да, ты прав. У меня уже живот прилип к спине.

— Попить воды, пожрать да поспать, что больше надо солдату? — мрачно пошутил Николаев, но Леонов не согласился.

— Не трепись! Я согласен с голодухи подохнуть, но не паду духом! У нас с тобой одна цель — возвратиться в часть и смыть с себя позор, которым мы покрыли себя.

— Ладно тебе, — примирительно сказал Николаев. — Я же так, пошутил.

А ночь уже подходила к концу. Воздух посвежел, одна за другой угасали звезды.

— Я думаю, Антон, что нам не стоит рисковать и пора серьезно заняться поиском места, где можно укрыться. До рассвета час, не больше.

— Так не видно же ни черта!

— Что да, то да. Но мы же солдаты, а значит, должны и ориентироваться на местности, и уметь видеть даже ночью.

— В таком случае, мы с тобой плохие солдаты.

— Это почему же?

— А ты что, видишь какое-нибудь строение, «зеленку» или хотя бы яму?

— Пока нет, но если постараюсь…

— То снова наведешь нас на собак, — прервал его Антон.

— Ну, ты даешь! — возмутился Николаев. — Сам пер впереди, как бульдозер. Хорошо, что на центр деревни не наткнулись, а то собаки добавили бы на наших шикарных нарядах еще по несколько вентиляционных дыр.

Сейчас они шли не торопясь, пытались увидеть на фоне светлеющего неба какое-нибудь строение, деревья или кусты. Наконец им повезло. Впереди, чуть левее, был кишлак. Истекал последний предрассветный час.

Они начали осторожно приближаться к селению. Сначала зашли на посевные площади. Поля здесь маленькие, все жмутся к кишлаку. На их пути встретился арык. Какая в нем вода, не видно, но парни не сдержались и напились.

— Хоть бульканье в брюхе будет, — пошутил Николаев.

Вскоре они наткнулись на невысокий дувал. Осторожно перелезли и оказались в саду. Несколько десятков деревьев, какая-то растительность. За садом был высокий дувал. Отыскали калитку: закрыта.

Леонов молча тронул Николаева за рукав и потащил вдоль дувала. Вскоре они наткнулись на невысокий глиняный забор. Перелезли и оказались в другом саду. Справа стоял такой же высокий дувал. Отыскали калитку — заперта. Облазили весь сад, но места, где можно укрыться, не нашли.

Начало светать. Они уже обошли по кругу весь кишлак и, отчаявшись, решили покинуть селение. И тут на небольшом пригорке заметили какое-то сооружение. Не сговариваясь, направились туда. Это оказалась маленькая мечеть. Пошли дальше.

Они завернули за угол и увидели одинокое, маленькое строение. Оно находилось метрах в десяти. Парни сделали несколько шагов, и вдруг Леонов сдавленно выдохнул:

— Ложись! — И сам упал на землю.

Николаев тоже поспешно лег.

— Ты что?

— Там люди! — пальцем показал вниз на поле Леонов. — По-моему, они нас увидели. Давай доползем до сарая, оттуда посмотрим.

Они по-пластунски доползли до сарая и осторожно выглянули из-за угла. Несколько крестьян стояли посреди небольшого квадратного поля и, приложив руки к глазам — встающее солнце ослепляло их, — смотрели в их сторону.

— Да, наверно, заметили, — озабоченно промолвил Николаев. — Может, подумают, что показалось, или не разобрали, кто мы?

Крестьяне вскоре опять принялись за работу.

— Ну что будем делать, Леша?

— Я предлагаю остаться здесь. Спрячемся в сарае.

— Риск, конечно, большой. Но иного выхода у нас нет.

Они заглянули в дверь. Перед ними было небольшое помещение с земляным полом. Вошли внутрь, закрыли за собой простенькую, всю в щелях дощатую дверь.

Впереди был трудный, полный напряженного ожидания день.

Николаев внимательно осмотрелся.

— Жаль, что подход только с одной стороны виден.

— Здесь я чувствую себя еще хуже, чем в копне.

— Что поделаешь, борьба за свободу требует и сил, и нервов, — философски заметил Николаев. — Давай подреми, а я подежурю. Пока рано, и вряд ли кто-нибудь сюда придет.

— А может, нам надо бы в мечети спрятаться?

— Трудно сказать, где лучше. В мечеть могут и прийти, а чего переться сюда, в пустой сарай?

Вскоре Леонов задремал. Николаев осторожно переместился к двери и поминутно заглядывал в щели. Пока все было спокойно. Вспомнилось последнее письмо от родителей. Его писала мать. Сколько беспокойства было в ее словах, когда она умоляла Алексея быть осторожным, не играть в храбрость. Мать просила, чтобы он не отрывался от ребят, не отвлекался. «А я, как назло, сделал все наоборот. Эх, мама, мама, как ты была права. Даже не будучи военным человеком, не видя обстановки, в которой оказался твой сын, ты чувствовала беду своим сердцем… Жаль, что письмо и фотографии мои попали в руки духов».

Солнце сместилось, и теперь его лучи через щель падали прямо в глаза. Николаев вдруг весь похолодел. Он увидел, что недалеко от сарая стоит какой-то человек и осторожно следит за дверью.

— Антон, вставай! Там стоит какой-то мужик!

Теперь уже вдвоем бросились к двери и заглянули в щель. Мужчина стоял на месте и продолжал смотреть на дверь. На его лице можно было прочесть растерянность. Вдруг он сказал:

— Рафик, друг, шурави!

Голос звучал с большим акцентом, но по-русски.

— Черт! — прошептал Леонов. — Он знает, что мы здесь!

— Нам лучше не выходить. Встретим их у дверей, легче будет сопротивляться.

— Шурави, выходи… — опять сказал мужчина.

— Тон вроде не враждебный. Он словно хочет поговорить, — предположил Николаев. — Может, выйти к нему?

— Выйдешь, а у дверей уже духи стоят. Нет, прежде чем погибнем, по паре духов здесь уложим!

А мужчина, не трогаясь с места, спокойно продолжал:

— Друг, я — друг… приходи гости… — чувствовалось, что он с трудом подбирает слова. — Я видел… ты ехал сюда…

— Эх, была не была, — махнул рукой Леонов, — давай рискнем! В случае чего, ты работаешь автоматом, а я — кулаками.

Леонов приоткрыл дверь.

Увидев русского, мужчина улыбнулся и, прижав руку к груди, сказал:

— Салам алейкум, рафик!

— Салам алейкум, — настороженно ответил Леонов и предложил: — Иди сюда.

Мужчина, не колеблясь, вошел в сарай. — Он был среднего роста, худощав, с небольшими усами и бородкой.

Леонов спросил:

— Ты один?

— Да, да, один, — поспешно закивал головой мужчина.

Ему на вид было не более двадцати пяти лет.

— Ты афганец?

— Пуштун.

— Откуда русский знаешь?

— Я жил в Кандагаре. У меня был дукан. Сам научился русскому языку.

— А как здесь оказался?

— Плохо при Амине было. Меня хотели арестовать, а это значит — убить… Мы с отцом, два брата, мать и сестра приехали сюда.

— Где живете?

— В кишлаке. Здесь недалеко.

Николаев не выдержал и выглянул за дверь. Там никого не было. Леонов продолжал спрашивать:

— Как ты узнал, что мы здесь?

— Мы вас увидели, когда вы от кишлака шли сюда. Вчера у нас в кишлаке были двое душманов и двое полицейских. Они сказали, что разыскивают русских солдат, которые совершили тяжкие преступления против аллаха. Эти люди обещали каждому, кто сообщит, где находятся беглецы, или тому, кто убьет их, большое вознаграждение.

— И сколько они обещали?

Парень смущенно отвел в сторону глаза.

— По сто тысяч за голову.

— А кто, кроме тебя, еще видел нас?

— Отец, два моих младших брата и сестра. Мы все были на поле, когда вы прошли сначала к мечети, а затем вошли сюда.

То ли парень все больше вспоминал русские слова, то ли солдаты начинали привыкать к его манере говорить, но Леонов и Николаев понимали его без труда.

— А почему ты пришел к нам один?

— Чтобы вы не испугались, да и приход всей нашей семьи мог вызвать у людей подозрение.

— Ну и как вы намерены поступить?

— Отец сказал, что русские всегда были друзьями, афганцам, и сказал, что вам надо помочь.

Парни переглянулись: неужели к ним пришла удача?

— Вам нужны кров и еда. Мы же понимаем это. Мы приглашаем вас в наш дом, а затем вместе подумаем, — что делать дальше.

У парней мелькнула одна и та же мысль: а не пытается — ли этот человек заманить их к себе домой.

Леонов сказал:

— Но днем к вам домой идти нельзя.

— Да, конечно, нельзя. Вы посидите здесь до вечера, а потом я вас заберу.

— А поесть и воды ты нам можешь принести? — с надежной спросил Николаев.

— Конечно. Я сейчас же вам принесу.

Парень сразу же ушел.

— Как думаешь, Леша, повезло нам или на провокацию нарвались?

— Давай порассуждаем. У мусульман есть такой обычай: если человек пришел к нему в дом, то ни один волосок не упадет с его головы. Если бы они хотели нас схватить, то, по-моему, не стали бы к себе в дом приглашать. Им же ничего не стоит вызвать душманов сюда и получить вознаграждение.

Парни были в смятении. Они никак не могли разобраться: радоваться этой встрече или же огорчаться и готовиться к худшему.

Афганец пришел быстро. Он принес большой кувшин воды и свежие лепешки, которые еще были теплыми. Антон и Алексей сразу же набросились на еду. Афганец сел напротив и с нескрываемой жалостью смотрел на них.

— Это все, что мы взяли с собой на поле. Вечером обязательно покормим вас рисом и мясом.

— Как тебя зовут, друг? — поинтересовался Леонов.

— Азизи.

— А почему ты хочешь, чтобы мы обязательно пошли к тебе домой?

— Я и мой отец приглашаем вас, но если вы не ходите, то мы не обидимся.

Леонов сказал:

— Нам надо подумать. Ты не возражаешь, Азизи?

— Нет, конечно. Я приду к вам вечером, и как вы захотите, так и поступим.

Он не стал забирать кувшин, в котором еще оставалась — вода, и ушел.

Тщательно взвесив все «за» и «против», парни решили — довериться Азизи, и когда тот пришел, сообщили ему об этом.

— Правильно. Вы очень устали, и вам обязательно надо отдохнуть, да и душманы успокоятся, а то рыщут, как собаки, по всем дорогам.

Они дождались темноты и вышли из сарая. Спустились с горы и направились к тому же кишлаку, в котором прошедшей ночью пытались найти укромное местечко.

По крутой, узенькой лестнице, в полной темноте, парни поднялись на второй этаж и оказались в маленькой комнате. На одеяле, постеленном прямо на глиняный пол, сидел седой старик. Недалеко от него на полу стояла керосиновая лампа. Старик при виде гостей встал, и его тень заколыхалась на стене и потолке.

Парни тихо и смущенно поздоровались. Старик ответил «салам алейкум» и, приветливо улыбаясь, жестами пригласил садиться. В комнате никакой мебели, кроме небольшого прямоугольной формы низенького стола, не было. Антон опустился на одеяло, рядом сел Алексей. Старик некоторое время молча и пристально рассматривал русских парней. О чем он думал в тот момент, трудно было предположить: на лице — вековой покой и непроницаемость. Правда, пауза была непродолжительной. Старик поинтересовался здоровьем — знак уважения к гостям — и только после этого сказал:

— Меня зовут Саид Хасан.

Старик с помощью Азизи коротко рассказал о себе, как и почему он решился покинуть свою Родину.

Кто они, старик не спросил. Согласно обычаю у гостя об этом не спрашивают, если захочет, сам расскажет.

Леонов, понимая, какие россказни распускают о них душманы, пытаясь привлечь население к поиску беглецов, коротко сообщил, кто они и как оказались в Пакистане.

Старик спокойно заметил:

— Мы и не поверили душманам. Но все равно, уважаемые, вам надо опасаться, здесь живут разные люди. Одни из жадности, другие, поверив душманам, могут сообщить им о вас.

В комнату вошел молодой парень. Он молча поставил перед гостями поднос с дымящимся рисом и тут же удалился. Хозяин дома предложил:

— Дети, кушайте на здоровье.

У парней потемнело в глазах. Они не могли отвести глаза от еды.

— Мы уже давно не умывались. Можно ли помыть руки? — Леонов с трудом поднялся.

Азизи с готовностью вскочил на ноги.

— Пойдемте во двор.

С удовольствием умывшись, парни больше сдерживать себя уже не могли и набросились на еду. Затем пили крепкий зеленый чай.

Хозяева видели, что у русских буквально слипаются глаза, и Саид Хасан, дождавшись, пока унесут посуду, встал на ноги и жестом указал на дверь в углу комнаты.

— Там можете отдохнуть, а утром поговорим о деле.

Уставшие от напряжения и бессонницы, осоловевшие от еды, покачиваясь, прошли парни вслед за Азизи в маленькую комнату и тут же свалились на ватные матрацы.

Первым проснулся Леонов. Привычным движением руки проверил: на месте ли автомат. Открыл глаза и увидел низкий глиняный потолок. Огляделся. Алексей, свернувшись калачиком, сладко спал. Леонов поднялся и подошел к небольшому оконцу. Оно выходило во двор. Там у колодца стояла молодая девушка. Вчера ее парни не видели. Антон завороженно смотрел на девушку. Сзади послышался шорох. Николаев проснулся.

— Что, уже утро?

— Давай вставай, соня! Или ты живешь по принципу: солдат спит, а служба идет?

Николаев тяжело поднялся с пола и подошел к окошку.

— Ух ты, как хорошо! Воды — сколько хочешь, голод не мучает, духов нет — красота!

— Побриться бы, — потрогал рукой подбородок Леонов.

— Это ты, глядя на нее, о бритье мечтаешь, — кивнув головой в сторону девушки, спросил Николаев.

— Ну тебя! Нужна она мне, — буркнул Леонов и отошел от окна.

В этот момент в комнату вошел Азизи.

После взаимных приветствий, выяснений, как спалось гостям, Азизи предложил идти завтракать.

Саид Хасан во время беседы сидел на маленькой мягкой подушке и теребил морщинистой рукой бороду. Леонов спросил у старика:

— А вы не хотите вернуться домой, в Афганистан?

Старик долго раздумывал, прежде чем ответить.

— Сейчас пока рано говорить об этом… Хотя некоторые уже возвращаются. Вы, конечно, не слышали о приказе Гульбуддина Хекматиара? Он требует, чтобы каждый, кто хочет вернуться в Афганистан, был казнен на месте.

— Ну а если, никому ничего не говоря, собраться и уехать?

— Э, дорогой, это. не так просто, — грустно улыбнулся Саид Хасан.

Постепенно они перешли к главному: как быть дальше.

— Понимаете, — говорил старик, — у вас очень мало шансов добраться до границы. Сейчас душманы да и пакистанские власти увеличили на дорогах свои посты.

— Это из-за нас? — поинтересовался Николаев. -

— И из-за вас, и из-за того, что многие беженцы бегут домой, а их не пускают. Людей ловят, сажают в тюрьму, расстреливают на месте. Только за то, что человек слушает афганское радио, грозит смерть.

Говорили о разном, но каждый раз возвращались к ситуации, в которой оказались советские солдаты. Чувствовалось, что старик искал решение, его вопросы только на первый взгляд казались случайными, не связанными друг с другом. Солдаты рассказали о том, как их захватили душманы.

Саид Хасан спросил:.

— А не боитесь, что вас снова схватят, ведь тогда вам грозят пытки и смерть?

— Нет, отец, — твердо сказал Леонов, — мы не боимся смерти. Если не суждено нам вырваться отсюда, то лучше смерть!

Переведя эти слова, Азизи попросил:

— Отец, разреши мне пойти с ними?

— Подожди, сынок, — ласково сказал Саид Хасан,— мы еще не решили, как это сделать. Ты лучше налей гостям чаю, видишь, их пиалы пусты.

В разговорах прошел почти весь день. Как ни тревожно было у парней на душе, они с интересом слушали, как живется афганским беженцам на чужбине.

— Конечно, тот, кто смог обзавестись здесь дуканом, или, вот как я, имеет автомашину да еще и землю, или же получает поддержку от богатых родственников, тот ставит на стол рис и раз в неделю мясо. Но таких афганцев мало. Ну, разумеется, я не имею в виду таких, как Раббани, Хекматиар, которые полностью находятся на обеспечении империалистов, да и награбили они — один аллах знает сколько, — тихо говорил Саид Хасан.

— Посмотрели бы вы, — с горечью говорил Азизи солдатам, — как живут беженцы в лагерях! Голод, болезни косят людей. Небольшая палатка на десять человек… А ведь все они поверили таким, как Хекматиар, и были обмануты.

— Здесь оказались не только обманутые, — добавил Саид Хасан, — немало среди беженцев и тех, кто испугался угроз со стороны баев и душманских главарей, которые требовали, чтобы люди покинули свои дома и уходили в Пакистан или Иран.

Старик и его сын оказались людьми неплохо информированными. Они Довольно хорошо разбирались в обстановке. Этому способствовало и то, что они, имея автомобиль, много разъезжали по близлежащим районам, разговаривали с людьми.

Потом старик спросил о жизни крестьян в Советском Союзе. Саид Хасан и Азизи удивлялись услышанному, порой, не скрывая своих сомнений, отрицательно покачивали головами.

Парни, видя это, горячились, доказывали, что говорят правду.

— Да что вы удивляетесь и не верите нам, — с обидой в голосе говорил Леонов. — Ведь у вас, в Афганистане, медицинская помощь, учеба детей в школах уже тоже бесплатные.

— Или возьмите хотя бы такой вопрос, как земельный, — поддержал друга Николаев. — В Афганистане за землю, которая выдается крестьянам, государство же не берет деньги. Настанет время, и ваши дехкане будут получать пенсию, отдыхать в санаториях и домах отдыха.

Наступил вечер, и старик, словно подводя итоги разговора, сказал:

— Значит, сделаем так: вы сегодня переночуете у нас, а завтра утром я на машине повезу вас к границе.

— А может, лучше ночью? — подал голос Леонов.

— Ночью на машине, да еще в сторону границы, не подъедешь. Идти вам пешком тоже нельзя. Они кроме постов выставляют засады и вас точно схватят. Поэтому лучше всего вам спрятаться в кузове. Вы сядете у самой кабины, а остальную часть заложим дровами. А по дороге я подберу пару пассажиров, с ними и подъедем поближе к границе. Высажу вас в горах, продам в кишлаке дрова и вернусь обратно.

Азизи предложил:

— Отец, а может, разреши я их отвезу?

— Нет. Это сделаю я. Во-первых, к старому человеку меньше придираться будут, а во-вторых, если что и случится, то ко мне они не будут так жестоки.

После этого был ужин, а затем парни направились в отведенную им комнату. После их ухода Саид Хасан сказал Азизи:

— Если меня схватят душманы, бери всех своих и уходи в Афганистан. Сам знаешь, сын мой, чем рискуем, и не надо допускать, чтобы эти шакалы вырезали всю нашу семью, обесчестили твою сестру.

Леонову и Николаеву наконец повезло. Они повстречались действительно с бескорыстными, честными и смелыми людьми.

Наступило утро. Снаряжали машину всей семьей. Советских солдат разместили у самой кабины, укрыли одеялами, а затем заложили дровами.

Вскоре машина медленно выехала со двора и по пыльной дороге направилась в северо-западном направлении. Через каждые десять — пятнадцать километров машину останавливали посты. Солдаты слышали, как старик разговаривал с кем-то, затем садился в кабину и заводил мотор.

Изредка в пустынных местах Саид Хасан останавливал машину и тщательно осматривал кузов: не расползлись ли на дорожных ухабах дрова. Громко говорил «хуб» и снова садился за руль. Прошло не менее двух часов езды, и вот ребята услышали, как во время одной из остановок в кабину сели несколько человек. В таком микрогрузовике на переднем сиденье, рядом с водителем могло сесть два или три человека. Машина начала останавливаться все чаще и чаще, первый признак того, что приближались к границе.

При остановке Саид Хасан спокойным голосом объяснял, кто он и куда едет, предъявлял документы и после беглого осмотра кузова ехал дальше. Недалеко от гор люди, которых он подвозил, сошли, и он остался в кабине один. Скоро горы, там один из последних кордонов, а потом в каком-нибудь безлюдном месте можно будет высадить этих полюбившихся ему пгурави.

Саид Хасан был горд, что смог помочь русским солдатам и, мурлыча какой-то мотив, смело подъезжал к посту. Вот один из солдат жестом показал на обочину неширокой дороги: стань здесь. Саид Хасан плавно затормозил. Увидел, что на посту кроме солдат есть и душманы. Предъявил документы. Приказали выйти из кабины. Двое душманов осмотрели кабину и, подойдя к кузову, заглянули туда. Один из них сказал:

— Разгружай дрова!

— А зачем? Неужели не видишь: дрова как дрова. А я старый человек, и мне тяжело их таскать…

— Разгружай, старик, дрова, — потребовал второй душман. — А не то перевернем твою колымагу и вытряхнем все на дорогу.

— Зачем обижаешь старого человека, — попытался урезонить их Саид Хасан. — Тогда я уеду обратно, а вам пусть будет стыдно!

Он направился к кабине, но один из душманов вынул ключ из замка зажигания.

— Нет, старик, сначала мы посмотрим, что ты везешь, а потом можешь и поворачивать!

Саид Хасан понял, что дело плохо, и торопливо стал вытаскивать из кармана деньги.

— Возьмите, только не задерживайте меня, я очень тороплюсь. Назад буду ехать бакшиш привезу.

Один из душманов протянул руку и взял деньги, но второй заупрямился:

— А чего это ты боишься, старик? А вдруг ты везешь тех людей, которых мы ищем?

Второй душман примирительно сказал:

— Ладно, старик, мы поможем тебе. — И, шагнув к кузову, начал разгружать дрова.

Саид Хасан, побледнев, схватил длинную корягу:

— А ну, отойди от машины! Это моя собственность, и я не дам ничего трогать твоими грязными руками!

А вокруг уже собралось до десятка солдат и душманов. Некоторые из них с хохотом начали помогать разгружать «тойоту». Это был конец, и Саид Хасан взмахнул корягой, пытаясь дотянуться до спины ближайшего душмана.

Но кто-то опередил его и ударом кулака сбил на землю. На старика уселись двое и прижали его к земле.

Душманы разгрузили дрова и приподняли одеяла.

Леонов, держа автомат за ствол, бросился вперед. Он сшиб с ног растерявшихся на миг двух душманов, но страшный удар сзади по голове швырнул его на землю. Николаеву тоже удалось выскочить из кузова, он отбросил от себя несколько человек, но на нем повисло четверо и свалили его на землю.

Саид Хасан напряг все свои силы и смог сбросить с себя душманов. Он вскочил на ноги, схватил булыжник и замахнулся. Но тут душман вскинул большой пистолет. Прозвучали один за другим два выстрела, и Саид Хасан спиной опрокинулся на капот своей машины.

А окровавленных русских парней душманы связывали и тащили в сторону. Леонов не чувствовал ударов прикладами. Его сердце разрывалось от боли, что погиб пожилой афганец, который пожертвовал своей жизнью ради советских солдат.