Сыновья

СБИТА ВЕРТУШКА

Проверяющих оказалось четверо: старший группы подполковник и трое младших офицеров. Их форма резко отличалась от той, которую носили военнослужащие ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Все четверо — показательно-подтянутые, с блестящими нашивками и петлицами.

Подполковник сухо спросил у Бунцева:

— Замполит батальона, надеюсь, не в отлучке? Комбат вспыхнул, хотел ответить резко, но заставил себя сдержаться.

— Заместитель командира батальона по политической части майор Шукалин не в отлучке.

— Так где же он?

— Беседует с представителем министерства государственной безопасности Афганистана подполковником Джалалом.

— Как беседует? Он, надеюсь, поставил в известность кого следует о предстоящей встрече и беседе с представителем иностранного государства?

Бунцев перевидал на своем веку разных проверяющих. Этот, скорее всего, из тех, которые приезжают с одной целью: найти недостатки, и потому заставил себя вести с ним разговор спокойно.

— Товарищ подполковник, эта тема не для разговора в присутствии военнослужащих, которых она не касается. Если не возражаете, пройдемте ко мне.

— Не возражаю. Пойдемте, но попрошу пригласить замполита и начальника штаба.

Как Бунцев и предполагал, замполит уже закончил разговор с Джалалом и, проводив его, поспешил к комбату. Они встретились в узком коридоре. Шукалин по-уставному доложил, что встреча с подполковником МГБ закончена и что он о результатах беседы сделает письменное донесение.

Одного взгляда на проверяющих было достаточно Шукалину, чтобы выбрать правильную линию поведения.

В кабинете командира батальона руководитель группы проверяющих сообщил о цели проверки: учебная и боевая подготовка, политико-воспитательная и индивидуальная работа с личным составом, плановая работа, сохранность боевой техники, сохранение служебной и государственной тайны, наличие внеуставных отношений.

— Короче говоря, — усмехнулся Бунцев, — полная инспекционная проверка.

— Не совсем, — заметил подполковник. — Мы, как видите, не затрагиваем финансовые и тыловые вопросы.

— И то только потому, что вам, несмотря на вашу личную просьбу, — хмуро заметил Шукалин, — не дали специалистов в этих областях. Но дело не в этом, мы покажем все, что пожелаете.

Проверяющие приступили к работе незамедлительно.

Уже через сутки стал ясен их замысел: особое внимание уделить первой роте, проверить служебную деятельность комбата и его замполита,

Подполковник потребовал письменных объяснений от Бочарова и замполита роты Бакина по обстоятельствам пропажи младшего сержанта Леонова и направления в отпуск сразу трех солдат. На недоуменные вопросы Бочарова и Бакина, зачем это нужно, ведь по факту пропажи Леонова штабом и политотделом ограниченного контингента проводилась тщательная проверка, подполковник раздраженно произнес:

— Надо же, в конце концов, кому-то по-настоящему разобраться, что у вас творится в батальоне. То солдаты дезертируют, то превращаете боевое подразделение в дом отдыха, сразу почти половину отделения отправляете в отпуск и таким образом прячете их от боевых действий.

Шрам на щеке Бочарова набух, сделался красным, глаза сузились. Он медленно подошел к проверяющему и хрипло сказал:

— Товарищ подполковник, уверен, что вам никто не давал права оскорблять смелого и преданного советского солдата — младшего сержанта Леонова Антона Сергеевича. Он никогда не был дезертиром.

Рядом с Бочаровым встал его замполит. Бакин добавил:

— Солдаты, которые убыли в краткосрочный отпуск, имеют боевые награды и в бою стараются быть на самом тяжелом участке. А что касается вашего мнения о том, что батальон — дом отдыха, то советую вам, товарищ подполковник, сходить хоть разок с нами на боевые.

— Как вы разговариваете со старшим по званию? — побагровел подполковник.

Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не появление командира батальона. Бунцев не слышал, что раньше говорил проверяющий, но по словам командира роты и его замполита понял все. Бунцев подошел к проверяющему.

— Товарищ подполковник, вы и ваши подчиненные занимаетесь деятельностью, которая не соответствует заданию, полученному вашей группой. Оскорблений и унижений подчиненных мне солдат и офицеров я не допущу. Поэтому о вашем поведении немедленно доложу своему командованию.

Бунцев чуть ранее узнал, что капитан из группы проверяющих требовал от четверых солдат письменных подтверждений того, что их плохо обучают, о них не заботятся, а когда те заявили, что это неправда, накричал на них и прогнал. Возмущенные солдаты пришли к замполиту батальона. Бунцев решил поговорить с подполковником и пошел его разыскивать. И вот оказалось, что и подполковник ведет себя так же, как и его подчиненный.

Возвратившись в кабинет, Бунцев поднял трубку аппарата прямой связи с генерал-лейтенантом Дубиком. Бунцев попросил разрешения немедленно прибыть в штаб ограниченного контингента.

В штабе Бунцев был через час. Выслушав его, генерал хмуро сказал:

— Хорошо, товарищ подполковник, разберемся.

Бунцев направился к своему «уазику». В машине кроме водителя был еще автоматчик. Уже смеркалось, а ехать надо было через весь город да еще по равнине вдоль аэродрома. Автоматчик открыл заднюю дверку и попросил:

— Товарищ подполковник, сядьте, пожалуйста, сзади, а я впереди.

— Спасибо, Попов, я поеду на своем месте.

«Уазик» резко рванулся с места. Опытный водитель хорошо знал порядок, который был в штабе ограниченного контингента: в темноте одиночные автомашины с территории штаба без сопровождения бронетранспортера или БМП не выпускались. И водитель спешил проскочить КПП, пока еще совсем не стемнело.

Проехали удачно, только дежурный офицер на КПП покачал головой им вслед.

Улицы Кабула с наступлением темноты быстро пустеют. Вскоре наступит комендантский час, и тогда все перекрестки, улицы будут перекрыты. Сейчас «уазик» шел по широкой улице, которая через километров пять упрется в здание аэропорта. Даже сквозь шум мотора хорошо слышался гул вертолетов. Они уже начали патрулирование. Советские летчики откликнулись на просьбу афганских властей оказывать помощь по засечке позиций душманских ракетных установок, когда те начинали обстрел города. С помощью вертолетов артиллерия мгновенно могла открывать огонь по душманским позициям.

И вдруг Бунцев увидел на небе яркую вспышку. До слуха донесся звук взрыва. «Неужели вертолет? — холодея, подумал подполковник. — Да, точно вертолет, вон виден светящийся свет ракеты». Стреляли двумя ПЗРК — переносными зенитно-ракетными комплексами. А к земле уже летели объятые пламенем куски вертолета. Их свет на мгновение выхватил из темноты парашют.

Бунцев приказал водителю:

— Поворачивай вправо, держи направление на место падения! — А сам схватился за микрофон. Ему ответили сразу же. Бунцев сообщил: — Наблюдаю падение вертолета. Он сбит к востоку от аэродрома в районе джелалабадского шоссе. Видел парашютиста, следую в этот район. Сообщите летчикам, доложите в штаб!

Машина на большой скорости неслась по неровной дороге. Они ехали через какой-то, казавшийся безлюдным кишлак. Сейчас ухо надо было держать востро. В любую секунду из-за дувала или просто из-за куста можно было ожидать нападения. Можно было напороться и на группы обеспечения операторов зенитно-ракетных комплексов. Бунцев взял себе правую сторону дороги, а Попову приказал следить за левой.

Попов сразу же метнулся к левой дверце. Проскочили один кишлак, затем второй, потом въехали в третий. Бунцев хоть и не ездил по этим кишлакам, но ориентировался хорошо. Он был уверен, что выскочат на джелалабадскую дорогу. Так оно и получилось. Машина перебралась через арык и тяжело влезла на насыпь, по которой проходила асфальтированная дорога.

— Налево! — приказал Бунцев. — Жми на всю железку.

«Уазик» на большой скорости понесся по пустынному шоссе. Через несколько километров на поле увидели сразу несколько костров. Это горели обломки вертолета. Но где же искать пилотов? Ясно, что скоро придет помощь. Но сейчас дорога каждая секунда.

Бунцев повернулся к водителю:

— Поставь машину поперек шоссе и освети поле!

Нет, в свете фар людей они не заметили.

— Давай к крайним домам!

Через минуту они уже были у высокого дувала, за которым прятались жилые дома.

Пока Бунцев при свете фар осматривал поле, он успел отметить и направление ветра, и направление падения вертолета, припоминая вспышку, прикинул приблизительно высоту, на которой настигла ракета вертолет. Поэтому не случайно подполковник приказал водителю ехать к крайним домам. Он решил начать проческу именно с этого кишлака, считая, что парашютисты могли опуститься здесь.

Они побежали вдоль узкой улочки, зажатой с двух сторон высокими дувалами. Ждать, что кто-либо из пилотов обозначит себя ракетой или выстрелами, не следует. Они наверняка затаятся, чтобы их не нашли душманы. И Бунцев решил сам подавать сигналы, повернулся к Попову:

— Ты держись от меня метрах в пятнадцати и будь готов ко всему.

Стремительно двигаясь по улочке, Бунцев периодически кричал:

— Товарищи! Мужики! — Именно это слово должно было убедить пилотов в том, что кричат свои. — Где вы, отзовитесь, мы свои — десантники!

Бунцев выбежал на маленькую площадь, крикнул несколько раз и остановился. Куда теперь? Прикинул: если повернуть направо, то, скорее всего, попадешь к полю, где обломки вертолета, и Бунцев побежал левее. Следом, соблюдая дистанцию, с автоматом наизготовку мчался ефрейтор Попов. Они пробежали по улочке, которая все круче начала забирать влево, и оказались в зарослях. Домов не стало, а по сторонам — «зеленка». Подполковник пробежал еще с десяток метров и остановился. Стал и Попов, настороженно водя стволом автомата по сторонам. Бунцев сложил руки рупором и поднес ко рту. Но крикнуть не успел. Впереди коротко ударил автомат. Свиста пуль слышно не было — значит, не по ним. И вдруг там застрекотало уже несколько автоматов.

— Попов, за мной! — выдохнул подполковник и бросился вперед, но через десяток шагов остановился и тихо сказал: — Попов, пойдем параллельно через заросли. Если духи обложили наших, то наверняка нас будут поджидать со стороны дороги. Огня без команды не открывать. Сначала разберемся, в чем дело. Пригибайся пониже, на огонь не лезь.

Теперь они бежали через густой, колючий кустарник.

Опять коротко ударил автомат. Пригибаясь, осторожно они прошли еще метров двадцать. Бунцев залег, то же самое сделал Попов. И тут впереди совсем недалеко послышался голос:

— Э, совецкий, сдавайся!

«Черт возьми, в этом Афганистане русский язык знают и друзья, и враги».

В этот момент ударил автомат. Три-четыре трассирующих пули впились в кустарник, откуда слышался голос.

«Ага, ясно, значит, кто-то из наших находится правее», — догадался Бунцев.

Подполковник подполз к Попову.

— Ну-ка, браток, дай мне две гранаты, а сам по кругу зайди в тыл летчику. Только не приближайся к нему, он может тебя по ошибке расстрелять. Будь осторожен, можешь встретиться с духами. Бей только наверняка и после этого кричи летчику, что ты свой.

Попов протянул Бунцеву две гранаты и, отползая, попросил:

— И вы, товарищ подполковник, будьте осторожны. Бунцев внимательно смотрел вперед. Оттуда послышался голос:

— Шурави, сдавайся, мы тебя сейчас будем убивать. «Не будете!» — ответил про себя Бунцев, чуть приподнялся и метнул на голос гранату.

— Ребята, пилоты, это я, подполковник Бунцев, гранату в духа бросил! Слышите меня?

И вдруг кто-то сказал на чисто русском языке:

— Слышу, но как я увижу, что ты свой?

«Пилот», — обрадовался комбат. И торопливо сказал:

— Пока давай вместе будем отбиваться, а потом разберемся.

— Понял, — после продолжительного раздумья ответил летчик.

Бунцев сменил позицию, чтобы затихшие духи на голос не ударили, и громко крикнул:

— Попов! Ты слышишь меня?

Но вместо ответа раздалась короткая очередь, и только после этого послышался голос ефрейтора:

— Так точно, слышу.

— Это ты стрелял?

— Так точно. Духи к летчику с тыла заходили.

А летчик вдруг спросил:

— Подполковник, как ты назвал себя?

— Бунцев. Подполковник Бунцев.

— А имя отчество?

— Михаил Петрович.

— Ты кто по должности?

— Да комбат я, из парашютно-десантного батальона. — Бунцев стремительно перебежал правее. И вовремя! Только он успел упасть, как недалеко от дерева, за которым он укрывался, разорвалась граната. А пилот сразу осмелевшим голосом сказал:

— Подполковник, идите ко мне. Я штурман Першина, мы же с вами знакомы.

Бунцев сразу же вспомнил высокого симпатичного капитана — штурмана.

— Так, порядок! — упал рядом с пилотом комбат и громко крикнул: — Попов, ты можешь к нам прорваться?

— Есть! — ответил Попов. Оказалось, что он уже и так находился рядом. Он стремительной тенью метнулся к командиру.

— Вот два автомата и магазины запасные. У духов забрал, теперь они им больше не потребуются.

Бунцев деловито начал распределять обязанности:

— Ты, Володя, бери на себя тыловой сектор, ты, капитан, — левый, а я — правый.

— Не могу я, товарищ подполковник, — слабеющим голосом произнес капитан. — У меня что-то с ногой.

Бунцев в первую очередь коснулся ноги. Рука нащупала бедро, а дальше… ничего нет.

«Оторвало», — понял Бунцев и коротко бросил: — Попов, жгут, быстро!

Попов достал жгут, протянул его подполковнику и стал разрывать упаковку перевязочного пакета. Но тут снова открыли огонь душманы.

— Держись, браток, сейчас перевяжу.

А сам подумал: «Посветить бы хоть чуток, чтобы раны видеть!»

Пилот тихо пояснил:

— Мне ногу винтом рубануло, часть строп перерубило, еле приземлился. — Потом спросил: — А где майор. Першин?

У Бунцева задрожали руки: «Господи, так это же машина Николая подбита! Першина сбили!»

А капитан прошептал:

— У меня в комбинезоне сигнальные ракеты… обозначьте себя… — И потерял сознание.

Бунцев знал, что ракеты у пилотов должны находиться в накладном боковом кармане брюк, и быстро отыскал их.

Мерцающая красная ракета высоко взвилась в небо. Бунцев успел при ее неясном свете в «зеленке» увидеть тени душманов и дал по ним очередь. Чтобы поддержать солдата, стараясь быть веселым, спросил:

— Как думаешь, попал?

— Не видел, — простодушно ответил Попов и, прицелившись, тоже дал короткую очередь.

«По времени, — думал Бунцев, внимательно осматривая подступы с тыла, — наши уже должны быть на месте падения. Только бы Першин спасся, только бы он остался живым!»

Попов тихо позвал:

— Товарищ подполковник! А, товарищ подполковник! Я вижу прямо перед собой четырех духов. Наверное, совещаются, что дальше делать. Я проползу метров пять — семь в их сторону, а вы вторую ракету запустите, они залягут, а я их — гранатой.

— Давай, Попов, только осторожно, не высовывайся!

Он выждал пару минут и запустил вторую сигнальную ракету. Она была белой и неплохо осветила местность. На мгновение мелькнула фигура Попова, и впереди рванул взрыв. Попов в два броска вернулся к Бунцеву.

— Порядок, уверен, что накрыл точно!

— Потом провер… — Бунцев замер на полуслове. В небо взмыли одновременно не менее десятка ракет. И сразу же вспышки душманских автоматов начали быстро смещаться вправо.

— Бегут! — воскликнул Попов и длинной очередью прошил «зеленку».

Бунцев не торопился подавать голос и только тогда, когда ясно услышал голоса: «Бунцев! Попов! Где вы?» — отозвался. К ним бросилась группа людей. Первым был Бочаров.

— Живы? Не ранены?! — ощупывал он по очереди подполковника и ефрейтора.

Принесли носилки. На них уложили пилота и четверо санитаров в сопровождении группы автоматчиков быстро понесли его к кишлаку.

Бунцев спросил у Бочарова:

— Что с Першиным? Нашли его?

— Не знаю. Мою роту бросили сюда. Мы прочесывали кишлак, когда увидели вашу ракету.

— Бочаров, у тебя с собой собаки есть?

— Так точно. Четыре. Их саперы взяли.

— Пусти собак впереди и продолжай проческу. Дай мне одного радиста, я — к месту падения вертолета. — Комбата беспокоила судьба Першина.

Бунцев, Попов и радист быстро подошли к кишлаку. Афганские солдаты уже вели там осмотр дворов. Бунцев сел в машину, и она прямо по полю поехала к месту, где упал вертолет. Там уже было много людей.

К Бунцеву подошел командир вертолетного полка и, пожав ему выше локтя руку, глотая слёзы, сказал: а — Коля Першин не прыгнул. Он там… — И кивнул головой на одну из ям, где лежали спрессованные в лепешку остатки передней части кабины вертолета.

У Бунцева закружилась голова, в глазах потемнело, и, застонав, он тяжело опустился на пахоту.