Тарзан - приёмыш обезьяны

В полной темноте они добрались до хижины. Убитые горем люди долго сидели молча.

Профессор Портер прервал молчание.

— Я прилягу, — сказал старик, — и постараюсь заснуть. Завтра рано утром, как только рассветет, возьму с собой столько еды, сколько могу унести, и буду искать Джен, пока не найду ее. Без нее не вернусь!

Его спутники ответили не сразу. Каждый из них был поглощен в свои печальные мысли, и каждый знал, как знал это и старик профессор, что означали его последние, слова: профессор Портер никогда не вернется из джунглей.

Клейтон встал и, мягко положив руку на сгорбленное плечо старого профессора, сказал:

— Я, конечно, пойду с вами. И не говорите мне, что я не должен этого делать.

— Я знал, что вы это предложите, что вы захотите идти, мистер Клейтон, но право — не делайте этого. Джен теперь никто не поможет. Я иду просто потому, чтобы вместе с нею погибнуть, чтобы знать, что та, которая была так недавно моей дорогой маленькой дочуркой, на лежит одиноко, покинутая всеми в страшных джунглях. Одни и те же стебли и листья покроют нас, и одни и те же дожди будут поливать. Нет, я должен идти один, потому что она была моею дочерью, единственным, что оставалось у меня на свете и что я любил!

— Я пойду с вами, — просто сказал Клейтон.

Старик поднял голову и внимательно посмотрел на энергичное красивое лицо Уильяма Седиля Клейтона. Быть может, впервые он прочел на этом лице любовь, таившуюся в сердце молодого человека, — любовь к его дочери.

Обычно профессор Портер был слишком занят своими собственными учеными мыслями, чтобы замечать мелкие факты, случайные слова, которые бы давно подсказали всякому другому, что молодые люди тяготеют друг к другу. Теперь он припомнил все.

— Как хотите, — согласился он наконец.

— В,ы можете рассчитывать и на меня, — заявил мистер Филандер.

— Нет, мой дорогой старый друг, — возразил профессор Портер, — всем нам идти не следует. Было бы большой жестокостью оставить бедную Эсмеральду здесь одну, да и всем троим не достигнуть большего результата, чем одному. Без того уже мертвых достаточно. Ложитесь, господа, попытаемся немного заснуть.