Тарзан - приёмыш обезьяны

Дикое убежище

Ждать пришлось недолго. На следующее утро Клейтон вышел из каюты, чтобы прогуляться по палубе перед завтраком. Вдруг раздался выстрел. За ним еще несколько.

У капитанского мостика сгрудились все командиры. Матросы обступили их пестрой толпой; Черный Майкл впереди всех.

Стреляли офицеры. После первого же выстрела матросы разбежались и попрятались кто за мачту, кто за надстройки. Из-под прикрытий они стали отстреливаться.

Капитан уже убил двоих матросов из револьвера.

Старший помощник капитана зашатался и упал ничком. Черный Майкл скомандовал: «Вперед!» — и бунтовщики кинулись на оставшихся вчетвером офицеров. Ружей и револьверов у них было мало, поэтому в ход пошли багры, топоры и кирки.

Капитан снова выстрелил и промахнулся. Ружье второго помощника дало осечку.

С той и другой стороны сыпались страшные проклятья. Ругательства, треск выстрелов, стоны и вопли раненых превратили палубу «Фувальды» в подобие сумасшедшего дома.

Едва офицеры успели отступить на несколько шагов, как матросы бросились на них. Дюжий негр одним взмахом топора раскроил капитану голову от лба до подбородка; минуту спустя и остальные офицеры пали мертвые или раненые под градом ударов и пуль.

Мятежники действовали быстро и решительно. Во время свалки Джон Клейтон стоял, небрежно облокотясь у прохода, и задумчиво курил трубку, как будто присутствуя на состязании в крикет.

Когда упал последний офицер, Клейтон решил, что ему пора спуститься вниз, к жене, он боялся, что мятежники ворвутся в каюту и застанут ее там одну.

Хотя внешне Клейтон казался совершенно спокойным и безразличным, в душе он сильно тревожился. Он повернулся, чтобы спуститься в каюту, и, к своему изумлению, увидел свою жену.

— Ты здесь давно, Элис?

— С самого начала, — ответила она. — Как страшно, Джон! О, как страшно! Что с нами будет в руках таких людей, и на что мы можем рассчитывать?

— Мы можем, надеюсь, рассчитывать получить от них завтрак, — сказал он шутливо, чтобы ободрить ее, и добавил: — Во всяком случае, я сейчас все выясню. Пойдем со мной, Элис. Мы должны им показать, что не боимся и что заранее уверены в их корректном обращении с нами.

Матросы столпились вокруг мертвых и раненых офицеров. Безо всякой жалости выкидывали они трупы и даже еще живых своих начальников за борт. Впрочем, они обошлись так же бессердечно и со своими ранеными и убитыми.

Один из бунтовщиков, заметив приближавшихся Клейтонов, закричал:

— К рыбам и этих тоже! — и бросился на них, подняв топор.

Но Черный Майкл не зевал. Его пуля уложила матроса на месте. Затем, указывая на лорда и леди Грэйсток, он громко крикнул, привлекая внимание остальных матросов:

— Эй, вы! Эти оба — мои друзья. Их не трогать! Поняли? Я теперь здесь капитан, и мое слово — закон. — И, обращаясь к Клейтону, добавил — Держитесь в стороне, и никто вас не тронет. — С этими словами он сердито взглянул на своих товарищей.

Клейтоны постарались в точности исполнить совет Черного Майкла, поэтому ничего не знали о дальнейших планах бунтовщиков.

По временам к ним доносились слабые отзвуки ссор и споров, а два раза слышали злобное щелканье взведенных курков. Но Черный Майкл был подходящим вождем для этого разношерстного сброда головорезов, он умел держать их в строгом повиновении.

Шел пятый день после убийства офицеров, когда вахтенный крикнул: «Земля»! Остров это или материк — Черный Майкл не знал. Но он объявил Клейтону, что если эта местность окажется обитаемой, лорд и леди Грэйсток будут высажены на берег со всем своим имуществом.

— Вы тут недурно проживете несколько месяцев, — объяснил он. — А за это время мы сумеем отыскать где-нибудь пустынный берег и разбредемся в разные стороны. Я обещаю осведомить правительство о том, где вы находитесь, и оно тотчас вышлет за вами военный корабль. Думаю, что вы нас не выдадите. Но высадить вас в цивилизованную местность для нас совсем неподходящее дело. К нам сразу же привяжутся с кучей вопросов, ответить на которые нам будет не слишком удобно.

Клейтон, понятно, протестовал против бесчеловечной высадки их на пустынный берег, где они либо станут добычей диких зверей, либо, может быть, еще более диких людей. Но протест его не имел успеха и только рассердил Черного Майкла. Волей-неволей Клейтон был вынужден покориться и постарался примириться со своим горестным положением.

В три часа пополудни они бросили якорь у красивого лесистого берега против входа в закрытую бухту. Черный Майкл приказал спустить небольшую шлюпку с матросами, чтобы исследовать глубину.

Час спустя люди вернулись и доложили, что глубина позволяет «Фувальде» войти в бухту.

Берег утопал в прекрасной полутропической зелени. Вдали рисовались холмы и плоскогорья, почти сплошь покрытые первобытным лесом. Не было и признака жилья. Но человеческое существование, наверное, было здесь возможным. Обилие птиц и животных, которые были видны даже с палубы «Фувальды», могло обеспечить пропитание, а сверкающая маленькая речка, впадавшая в бухту, обещала в изобилии пресную воду.

Спустилась темная ночь. Клейтон и леди Элис все еще стояли у борта в молчаливом созерцании местности, где им суждено было жить. Из мрака девственного леса доносился страшный вой диких зверей: глухое рыканье льва и по временам пронзительный визг пантеры.

Женщина боязливо прижалась к мужчине. Она предвидела те ужасы, которые стерегли их во мгле грядущих ночей, когда они окажутся одни на этом диком и пустынном побережье.

Черный Майкл подошел к ним и заявил, чтобы они готовились сойти утром на берег. Они пытались упросить его, чтобы он высадил их ближе к цивилизованной местности, откуда со временем можно было надеяться попасть на родину. Но ни мольбы, ни угрозы, ни обещания вознаграждения не смогли поколебать Черного Майкла. Он ответил им:

— Кроме меня, на судне нет ни одного человека, который не предпочел бы видеть вас обоих мертвыми ради своей безопасности. Хоть я и сам знаю, что это единственный разумный способ застраховать наши шеи, не такой человек Черный Майкл, чтобы забыть одолжение. Вы спасли мне жизнь, я отплачу тем же. Я выгружу ваш багаж и дам в придачу кухонные принадлежности и несколько старых парусов на палатки. Кроме того, я снабжу вас провизией на первое время, пока вы не найдете себе дичи и плодов. Вы, значит, сможете здесь недурно устроиться, пока не придет помощь. Когда я буду в безопасности, то извещу британское правительство о том, где вы находитесь. Хотя — клянусь жизнью — я и сам не знаю в точности, что это за место! Но они сумеют вас отыскать.

Он ушел, и Клейтоны молча спустились в свою каюту, оба погруженные в мрачные предчувствия.

Клейтон не верил, что Черный Майкл имеет хотя бы малейшее намерение известить британское правительство об их местопребывании. Он не был даже особенно уверен и в том, не злоумышляют ли мятежники какого-нибудь предательства по отношению к ним на следующее утро, когда они должны были очутиться одни с матросами на берегу.

Без присмотра Черного Майкла любой матрос мог их убить. Совесть же Черного Майкла этим не отягощалась.

Но, положим, они избегнут этой опасности. Разве им не придется тогда стоять лицом к лицу с опасностями еще более страшными? Если бы еще Клейтон был один, он мог бы надеяться прожить долгие годы, потому что он сильный, атлетического сложения человек. Но что будет с Элис и тем другим крохотным существом, которому предстояло уже скоро появиться на свет среди лишений и страшных опасностей первобытного мира?

Клейтон вздрогнул, представляя себе несказанные трудности и полную безысходность своего положения.

Рано поутру на следующий день их многочисленные сундуки и ящики были подняты на палубу в ожидании шлюпок для перевозки их на берег.

У них было очень много багажа и притом самого разнообразного. Клейтоны рассчитывали пробыть на новом месте службы семь-восемь лет, и, кроме всяких необходимых вещей, они везли много предметов роскоши.

Черный Майкл твердо решил, что ни одна вещь, принадлежащая Клейтонам, не должна оставаться на борту. Делал ли он это из сострадания к ним, или просто из собственных интересов — трудно решить. Но несомненно, что присутствие на борту вещей, принадлежащих пропавшему британскому чиновнику, вызвало бы нежелательные толки в любом цивилизованном портовом городе.

Черный Майкл с таким рвением приводил в исполнение свое решение, что даже заставил матросов вернуть Клейтону похищенные у него револьверы.

В шлюпки были погружены солонина и сухари. Кроме того, их снабдили небольшим запасом картофеля, бобов, спичек, кухонными принадлежностями, ящиками, инструментами и обещанными Черным Майклом старыми парусами.

По-видимому, глава мятежников опасался того же самого, чего боялся и Клейтон. Поэтому он сам проводил их на берег и сел в последнюю шлюпку только после того, как остальные, набрав в бочонки свежей воды, отчалили к «Фувальде».

Клейтон и его жена молча стояли на берегу и смотрели вслед. В груди обоих теснилось предчувствие неминуемого несчастья и ощущение горькой безнадежности.

А в это время из-за небольшого пригорка следили за ними другие близко посаженные глаза, злобно сверкавшие под густыми бровями.

Когда «Фувальда» прошла узкий пролив и скрылась из вида за мысом, леди Элис обвила руками шею мужа и разразилась неудержимыми рыданиями.

Она храбро вынесла опасность бунта, с героической твердостью смотрела на грозное будущее, но сейчас, когда они очутились в полном одиночестве, ее измученные нервы не выдержали страшного напряжения.

Он не пытался остановить ее слезы. Слезы могли облегчить и успокоить ее. Прошло много времени, прежде чем молодая женщина снова стала владеть собой.

— О, Джон, — простонала она, — какой ужас! Что нам делать? Что нам делать?

— Нам остается одно, Элис, — он говорил так же спокойно, как если бы они сидели в своей уютной гостиной, — нам остается только одно: работать. Работа станет нашим спасением. Не надо давать себе времени думать, потому что это приведет к безумию! Мы будем трудиться и ждать. Даже если Черный Майкл не сдержит своего обещания, я уверен, что помощь придет и придет скоро, как только станет известным, что «Фувальда» пропала.

— Милый мой Джон, если б дело шло только о тебе и обо мне, — зарыдала она, — мы бы вынесли все, я знаю, но…

— Да, дорогая, — ответил он нежно, — я тоже думал о будущем. Но мы должны и его встретить мужественно, веря в наше умение справиться со всеми трудностями. Подумай! Сотни тысяч лет тому назад наши предки стояли перед теми же задачами, может быть, даже в этих самых первобытных лесах. Неужели мы — их потомки — не сделаем того, что сделали они, и даже лучше их? Ведь мы вооружены высшим знанием! У нас есть способы защиты, которые дала нам наука и о которых они не имели понятия. Элис, мы можем добиться того, чего добились они, вооруженные жалкими орудиями из костей и камня!

— Ах, Джон, как я хотела бы быть мужчиной! Но я женщина, и мною движет скорее чувство, чем разум. А все, что я чувствую, слишком ужасно, слишком немыслимо, чтобы выразить словами. Хочу надеяться, что ты прав, Джон. Я сделаю все, чтобы быть храброй первобытной женщиной, достойной подругой первобытного мужчины!

Первым делом Клейтон решил соорудить временное убежище для защиты от зверей во время сна, которые, вероятно, уже высматривали легкую добычу.

Он открыл ящик, в котором лежали его ружья и патроны, взял одно из них на случай неожиданного нападения, и они отправились на поиски места для первого ночлега.

В ста ярдах от берега они нашли маленькую ровную поляну, почти свободную от деревьев. Именно здесь и решили они выстроить свое будущее постоянное жилье. Но пока оно не готово, лучше сначала соорудить небольшую площадку на деревьях — повыше, так, чтобы до них не могли добраться крупные хищные звери, в царстве которых они находились.

Клейтон выбрал для этой цели четыре дерева, составлявшие приблизительно четырехугольник в восемь квадратных футов, и, срубив несколько тонких деревьев, устроил в десяти футах над землею раму из жердей. Он крепко привязал их концы к деревьям веревками, которыми в числе других запасов снабдил их Черный Майкл. Поперек этого остова Клейтон уложил более мелкие ветки. Затем он устлал образовавшуюся платформу исполинскими листьями лопуха, в изобилии росшего вокруг, а поверх листьев положил большой парус, сложенный в несколько раз.

Семью футами выше Клейтон построил такую же, хотя и более легкую платформу, которая должна была служить им крышей, а по сторонам вместо стен повесил остатки парусов.

В конце концов у них оказалось довольно уютное маленькое гнездышко. Он перенес туда одеяла и часть ручного багажа.

День клонился уже к вечеру, но пока еще было светло; Клейтон соорудил грубую лестницу, по которой леди Элис могла взобраться в свое новое жилище.

Весь день вокруг них летали и щебетали птицы в ярком оперении и прыгали болтливые мартышки, с изумлением и сильнейшим интересом следившие за появившимися среди них новыми существами и за постройкой их странного гнезда.

Несмотря на то, что оба они, и Клейтон и его жена, все время держались настороже, они не видели крупных животных. Но два раза маленькие соседки их — мартышки — с криком и визгом убегали с близлежащего холмика, бросая назад испуганные взгляды. Было ясно, — как если бы они говорили это словами, — что они спасаются от чего-то ужасного, притаившегося за деревьями.

Наступили сумерки, и, наполнив большую чашу водой из кристального ручья, оба, муж и жена, поднялись в свою, сравнительно безопасную, подвесную комнату.

Было очень тепло, и Клейтон откинул полог; они уселись по-турецки на своих одеялах, и леди Элис стала пристально всматриваться в сгущающиеся тени леса. Вдруг она вздрогнула и схватила Клейтона за руку.

— Джон, — шепнула она, — смотри, что это такое? Человек?

Клейтон взглянул в указанном ею направлении и увидел смутно обрисовывающийся силуэт… Какая-то темная фигура переминалась на холме.

На мгновение она замерла, как бы прислушиваясь, а затем медленно повернулась и исчезла во мраке джунглей.

— Что это, Джон?

— Не знаю, Элис, — ответил он серьезно. — Слишком темно, чтобы разглядеть. Быть может, просто тень, брошенная луной.

— Нет, Джон! Если это не человек, то какая-то огромная и отвратительная пародия на человека. Мне страшно!

Он крепко обнял Элис и стал шептать ей слова любви и мужества. Для Клейтона самым большим горем в их несчастье была душевная тревога молодой жены. Сам он был храбр и бесстрашен, но прекрасно понимал, какие ужасные мучения может причинить страх более слабой натуре. Это редкое свойство было одним из многих прекрасных сторон характера, которые завоевывали молодому лорду Грэйстоку любовь и уважение всех, знавших его.

Вскоре Клейтон опустил полог, крепко привязав его к деревьям, оставив маленькое смотровое отверстие. Они улеглись на одеяла и постарались найти во сне хоть короткий отдых и забвение. Клейтон лег головой к отверстию с ружьем и парой револьверов наготове.

Не успели они закрыть глаза, как из джунглей донесся ужасающий рык пантеры. Он повторялся все ближе, наконец они услышали его как раз под собой. В продолжение часа, а то и больше, пантера обнюхивала и царапала деревья, поддерживавшие их жилье, потом удалилась вдоль берега, и Клейтон ясно разглядел ее под яркой луной; это было огромное красивое животное, самое большое из виденных им до сих пор.

В долгие часы темноты они только урывками засыпали. Непривычные ночные звуки держали их истерзанные нервы все время настороже. Не раз вскакивали они от пронзительных визгов или крадущихся движений каких-то таинственных ночных существ.