Тайна Святой Плащаницы

10

В Нью-Йорке ярко светило весеннее солнце, что было редким явлением для этого времени года. Старик оторвал взгляд от стекол, фильтрующих утренний свет, и поднял трубку только что зазвонившего телефона. В этом кабинете была установлена система связи, исключающая какую-либо возможность подслушивания.

— Да, — сказал он твердым голосом.

— Первый немой уже в пути.

— Без проблем?

— Они используют тех же посредников, что и раньше, и те же маршруты. Полиция ничего не подозревает.

— А второй немой?

— Он отправляется сегодня ночью. Третий — завтра. Его будут переправлять на грузовике, перевозящем мелкие металлические изделия. Третий немой самый нервный из этой группы.

— Я сегодня переговорю с нашими людьми в Урфе. Нам нужно знать, как отреагирует Аддай и что он будет делать.

— Он придет в бешенство.

— Нам нужно знать, что он делает и какие решения принимает. Есть какие-нибудь новости о человеке Аддая в соборе?

— Он сильно изменился. Но он пока вне подозрений, его считают божьим человеком, на которого происшедшее произвело сильное впечатление. Ни кардинал, ни полиция его ни в чем не подозревают.

— Нужно продолжать следить за ним.

— Так и будет сделано.

— А как там наш брат?

— О нем полиция наводила справки: кто он такой, чем увлекается, как занял свой нынешний пост. То же самое — в отношении меня и других братьев. Этот полицейский — Марко Валони — умный человек, да и команда у него неплохая.

— Нам надо быть осторожными.

— Именно такими мы и будем.

— На следующей неделе в Бостоне.

— Я буду там.

София и Пьетро молчали, чувствуя себя неловко наедине друг с другом. Марко ушел к начальнику карабинеров Турина; Минерва, Джузеппе и Антонино решили пойти выпить кофе в баре на углу, чтобы дать возможность Софии и Пьетро поговорить. Все ощутили, что между ними возникла напряженность.

София с нарочитой тщательностью складывала бумаги в папку, а Пьетро, погруженный в свои мысли, наблюдал через окно за происходящим на улице. Он молчал, потому что ему не хотелось упрекать Софию в том, что она заранее не поставила его в известность о придуманной ею операции «Троянский конь». София же, со своей стороны, чувствовала себя немного виноватой, и ей казалось, что она проявила ребячество, утаив свой план от Пьетро.

— Ты обиделся? — спросила София, решив нарушить затянувшееся молчание.

— Нет. Ты не обязана докладывать мне обо всех своих идеях.

— Да ладно, Пьетро, я же тебя знаю и чувствую, когда ты обижаешься.

— У меня нет желания начинать разборку. Ты придумала план, который, с моей точки зрения, пока что еще слабоват, однако тебе удалось убедить шефа, и тем самым ты заработала себе плюс. Будет так, как ты сказала, и с этого момента мы все будем стараться, чтобы с этим «троянским конем» у нас все вышло. Думаю, не стоит возвращаться к этому вопросу, иначе мы втянем себя в бессмысленную ссору, которая не приведет ни к чему, кроме обид.

— Согласна, но все-таки скажи мне, почему ты не считаешь мой план хорошим: потому что он пришел в голову именно мне или же потому, что ты действительно видишь в нем слабые места?

— Выпускать немого — ошибка. Он тут же все поймет, и у нас ничего не получится. Что касается возобновления расследования в отношении рабочих, то — вперед, действуйте. Расскажете мне, если выясните что-нибудь еще.

София молчала. Она испытывала облегчение от сознания того, что Пьетро скоро уедет. Она предпочитала остаться в компании Джузеппе и Антонине без Пьетро. Если бы он тоже здесь остался, это закончилось бы серьезной ссорой между ними, и хуже всего было то, что это отразилось бы на работе. Пьетро не был так увлечен Священным Полотном, как Марко, и предложение Софии о проведении повторного расследования ему представлялось оскорбительным.

— С чего начнем, доктор?

— Я думаю, Джузеппе, что мы должны еще раз поговорить с рабочими и выяснить, не будет ли то, что они расскажут нам, отличаться от того, что они рассказали Пьетро. Нам также нужно узнать о них побольше: где они живут, кто их соседи, что эти соседи о них думают, есть ли что-нибудь особенное в их поведении…

— Но на это нам потребуется много времени, — вмешался Антонине.

— Да, именно поэтому Марко попросил начальника карабинеров выделить нам пару человек из местных — чтобы они нам помогли. Они знают свой город лучше, чем мы, и сразу заметят, если что-нибудь из того, что нам расскажут, будет выходить за рамки обычного. Джузеппе может этим заняться, а мы с тобой сходим в собор, еще раз поговорим со служащими, с привратником, с отцом Ивом, с женщинами из секретариата…

— Договорились. Однако если кому-то из них есть что скрывать, наша настойчивость вызовет у них подозрительность и вследствие этого — еще большую осторожность. Это тебе говорю я — человек, которому довелось в свое время погоняться за разными злодеями, — сказал Джузеппе.

— Если кто-то из них начнет нервничать, тем самым он себя выдаст. Я также считаю, что нам нужно добиться встречи с Д'Алаквой.

— Это важная птица, очень важная. Если мы допустим какую-нибудь оплошность и разозлим его, нам в Риме могут подрезать крылышки.

— Я это знаю, Антонино, но нам нужно попытаться. Мне даже любопытно познакомиться с этим человеком.

— Осторожно, доктор, как бы твое любопытство не принесло нам неприятностей.

— Не говори глупости. Джузеппе, мне кажется, что мы должны поговорить с этим человеком, потому что его предприятие всегда было как-то связано со всеми происшедшими инцидентами. Я думаю, что это по меньшей мере странно, а тебя как полицейского такие совпадения тем более должны насторожить.

Они решили распределить, кто чем займется. Антонино должен был еще раз поговорить со служащими собора, Джузеппе — пообщаться с рабочими, а София — попытаться договориться о встрече с Д'Алаквой. Они рассчитывали закончить все дела за неделю, а затем, если им удастся найти какую-нибудь зацепку, решить, куда двигаться дальше.

Софии удалось убедить Марко нажать на нужные кнопки, чтобы организовать ей встречу с Д'Алаквой.

Марко, поворчав, все же согласился, что встретиться с этим человеком необходимо. Будучи директором Департамента произведений искусства, он обратился прямо к министру культуры, который, впрочем, заявил Марко, что тот — глупец, если думает, что сможет втянуть его в разборки с таким предприятием, как КОКСА, и будет проводить расследование в отношении такого человека, как Д'Алаква. В конце концов Марко удалось убедить его в том, что это необходимо и что доктор Галлони — утонченная женщина, неспособная на некорректное поведение, которое могло бы вызвать неудовольствие этого влиятельного человека.

Министр организовал встречу, и она должна была состояться в десять часов утра следующего дня. Когда Марко сообщил об этом Софии, та, весьма довольная, рассмеялась.

— Шеф, ты — сокровище. Я знала, что тебе это удастся.

— Да, однако было бы неплохо, если бы ты там не наломала дров, иначе министр отправит нас обоих вытирать пыль в архивах. Пожалуйста, София, действуй осторожно. Д'Алаква имеет вес как бизнесмен не только в Италии, он — по словам министра — известен во всем мире, его интересы распространяются и на Северную Америку, и на Ближний Восток, и на Азию… В общем, такого человека, как он, нельзя донимать какими-нибудь нелепостями.

— Интуиция подсказывает мне, что из этого человека можно кое-что выудить.

— Смотри, чтобы твоя интуиция не навлекла на нас неприятности.

— А ты верь в меня.

— Если бы я в тебя не верил, ты бы сейчас там не находилась.

Прихорашиваясь с помощью косметики, София чувствовала некоторую нервозность. Она закончила приводить себя в порядок и надела бежевый костюм от Армани. София уже позавтракала у себя в комнате, но, перед тем как уйти, зашла попрощаться с Антонино и Джузеппе.

— Ни пуха, доктор. Ты сегодня просто красавица. Такое впечатление, что ты идешь на амурное свидание.

— Джузеппе, не подшучивай надо мной! Я и так нервничаю. Видишь ли, если я допущу какую-нибудь оплошность, это может создать проблемы для Марко.

— Джузеппе прав, ты сегодня очень красивая. Я вот думаю, не слишком ли ты красива для этого странного человека, за которым, как известно, не замечалось слабостей по женской части. Но твой главный козырь, как всегда, — это твоя голова, и я в тебя верю.

— Спасибо, Антонино, спасибо вам обоим. Пожелайте мне удачи.

София удивилась, какой у Умберто Д'Алаквы секретарь. Во-первых, она думала, что это женщина, а не мужчина, а во-вторых, этот мужчина средних лет, в меру элегантный, был похож на менеджера, а не на секретаря, пусть даже такой важной особы, как его шеф. Секретарь сказал, что его зовут Бруно Моретти, предложил Софии кофе и попросил подождать, пока у сеньора Д'Алаквы закончится встреча с предыдущим посетителем.

София отказалась от кофе, не желая испортить накрашенные губы. Она подумала, что Бруно Моретти, наверное, поручили «прозондировать» ее, однако тут же поняла, что ошибается, потому что Моретти оставил ее одну в этой заслуживающей внимания комнате, на стенах которой висели картины Каналетто, Модильяни, Брака и еще маленькая картина Пикассо.

Она рассматривала картину Модильяни, не подозревая, что дверь в кабинет уже открылась и высокий красивый элегантный мужчина пятидесяти с лишним лет сурово смотрит на нее. Правда, в его взгляде сквозило и любопытство.

— Добрый день, доктор Галлони.

София обернулась и оказалась лицом к лицу с Умберто Д'Алаквой, почувствовав при этом, что краснеет, как будто совершила что-то зазорное.

Д'Алаква производил впечатление, причем не только своим ростом и элегантными манерами, но и чувствовавшейся в нем самоуверенностью. «Самоуверенностью и силой», — мысленно уточнила София.

— Добрый день. Я рассматривала картину Модильяни. Это подлинник.

— Да, конечно же, это подлинник.

— Ну, сейчас есть столько подделок… Но это, безусловно, подлинник.

Она почувствовала, что ведет себя глупо. Разве могла быть подделкой картина, если она висела в приемной такого могущественного человека! Д'Алаква мог подумать, что она — дура. Однако этому человеку, наверное, и невдомек, что она сильно нервничает уже от одного его присутствия, даже если бы он ничего не говорил.

— В моем кабинете нам будет удобнее, доктор.

София согласилась. Кабинет Д'Алаквы удивил ее. Современная мебель в стиле модерн, весьма удобная, и при этом на стенах картины великих мастеров: несколько рисунков Леонардо, «Мадонна» Куатроченто, «Христос» Эль Греко, «Арлекин» Пикассо, картина Миро… На маленьком столике — рядом с письменным столом — изготовленное из древесины оливкового дерева распятие, привлекающее внимание своей нарочитой простотой.

Умберто Д'Алаква жестом пригласил ее сесть на диван, а сам расположился в стоявшем рядом кресле.

— Итак, доктор, чем я могу вам помочь?

— Сеньор Д'Алаква, мы подозреваем, что пожар в соборе был кем-то спровоцирован. Более того, мы считаем, что ни один из инцидентов, происшедших раньше в соборе, не был случайным.

У Д'Алаквы не дрогнул ни один мускул на лице. Ничто в его поведении не выдало ни озабоченности, ни удивления. Он спокойно смотрел на свою гостью, ожидая, что она продолжит говорить, как будто то, что он услышал, не имело к нему никакого отношения.

— Рабочие, которые выполняют ремонтные работы в соборе, — это ведь ваши люди?

— Доктор, КОКСА — одно из многих предприятий, которыми я руковожу. Вы же понимаете, что я не знаю лично всех своих служащих. На этом предприятии, как и на любом другом, есть отдел кадров, и я уверен, что там предоставят всю нужную вам информацию о рабочих, занятых на ремонте собора. Но если вы настаиваете на получении более подробной информации, я сейчас же попрошу начальника отдела кадров КОКСА, чтобы он всячески содействовал во всем, что только может вам понадобиться.

Д'Алаква поднял трубку телефона и попросил, чтобы его соединили с начальником отдела кадров.

— Сеньор Лацотти, я вас попрошу принять сейчас доктора Галлони из Департамента произведений искусства. Ей нужна подробная информация о тех, кто задействован на работах в соборе. Через несколько минут мой секретарь приведет ее в ваш кабинет.

София почувствовала разочарование. Идя сюда, она надеялась, что огорошит Д'Алакву откровенным заявлением о том, что инциденты в соборе были спровоцированы. Д'Алаква всего лишь направил ее к начальнику отдела кадров.

— То, что я сказала, показалось вам вздором, сеньор Д'Алаква?

— Доктор, вы — профессионал и хорошо делаете свою работу. У меня же нет никакого мнения относительно ваших подозрений и вашей линии расследования.

Он спокойно смотрел на нее. Было видно, что он считал их разговор законченным, и это раздражало Софию. Ей не хотелось уходить, поскольку она чувствовала, что встреча с Д'Алаквой ей ничего не дала.

— Я могу вам еще чем-то помочь, доктор?

— Нет, в общем-то, нет. Мы просто хотели, чтобы вы знали: мы подозреваем, что этот пожар не был случайным, а потому собираемся провести тщательное расследование в отношении ваших людей.

— Сеньор Лацотти окажет необходимое содействие и предоставит всю нужную информацию о сотрудниках предприятия КОКСА.

София поняла, что проиграла. Из Д'Алаквы ей больше не вытянуть ни слова. Она поднялась и протянула ему руку.

— Спасибо за помощь.

— Был рад с вами познакомиться, доктор Галлони. София чувствовала, что она одновременно и сердита на саму себя, и смущена. Умберто Д'Алаква был самым привлекательным мужчиной из всех, кого она когда-либо видела в своей жизни. В этот миг она внезапно решила, что разорвет отношения с Пьетро: мысль о том, что у нее с товарищем по работе очень близкие отношения, вдруг стала для нее невыносимой.

Бруно Моретти, секретарь Д'Алаквы, проводил ее до кабинета Марио Лацотти. Тот принял ее весьма любезно.

— Скажите мне, доктор, что именно вам нужно?

— Я хотела бы, чтобы вы предоставили мне всю информацию о рабочих, занятых на ремонте собора, включая сведения личного характера, если они у вас есть.

— Но с этой информацией уже знакомился один из ваших коллег из Департамента произведений искусства, а также полиция. Впрочем, я с удовольствием предоставлю вам еще одну копию. Что касается информации личного характера, боюсь, что не очень-то смогу вам помочь. Дело в том, что КОКСА — большое предприятие, а потому трудно знать лично всех его служащих. Возможно, бригадир этих рабочих сможет сообщить интересующие вас подробности.

В кабинет вошла секретарша и передала Лацотти папку. Тот поблагодарил ее и протянул папку Софии.

— Сеньор Лацотти, а много ли было инцидентов, подобных тому, что произошел в Туринском соборе?

— Что вы имеете в виду?

— КОКСА — предприятие, работающее по заказам Церкви, оно выполняло работы по ремонту и техническому обслуживанию почти во всех соборах Италии.

— Италии и доброй части Европы. Безусловно, инциденты во время этих работ, к сожалению, действительно происходят, хотя мы строго соблюдаем меры безопасности.

— Вы не могли бы предоставить мне перечень всех происшествий, случившихся во время проведения работ в соборах?

— Я постараюсь сделать все возможное, чтобы выполнить вашу просьбу, однако это будет нелегко, потому что во время проведения тех или иных работ практически всегда что-нибудь случается, и я не уверен, что мы все это фиксируем. Обычно руководитель работ составляет отчет о выполненных работах после их завершения. Кстати, эта информация вам нужна начиная с какого времени?

— Желательно за последние пятьдесят лет.

Лацотти недоверчиво посмотрел на нее, но не стал спорить.

— Я сделаю все, что смогу. Куда мне направить информацию, если я найду ее?

— Вот моя визитная карточка, там указан номер моего мобильного телефона. Позвоните мне, и, если я буду в Турине, я сама к вам подъеду. Если нет, то пошлите эту информацию мне в офис в Рим.

— Извините, доктор Галлони, но что именно вы ищете? София бросила на Лацотти быстрый взгляд и решила сказать правду.

— Я ищу тех, кто спровоцировал инциденты в Туринском соборе.

— Как вы сказали? — удивленно воскликнул Лацотти.

— Да, мы ищем тех, кто спровоцировал инциденты в Туринском соборе, потому что подозреваем, что это не было случайностью.

— Вы подозреваете наших рабочих? Боже мой! Да кому же может понадобиться вредить собору?!

— Мы пока еще не знаем, кому и зачем.

— А вы уверены? Ведь это прямое обвинение рабочих предприятия КОКСА…

— Это не обвинение, это лишь подозрение, и мы как раз сейчас проводим по данному вопросу расследование.

— Безусловно, доктор, мы со своей стороны окажем вам всяческое содействие.

— Я в этом не сомневаюсь, сеньор Лацотти.

София вышла из здания, построенного из стекла и стали, задавая себе вопрос, не допустила ли она стратегическую ошибку, сообщив о своих подозрениях и Д'Алакве, и его начальнику отдела кадров.

Д'Алаква в этот момент, возможно, уже жалуется по телефону министру. Или же, наоборот, он никак не отреагировал на ее приход, потому что ему наплевать на подозрения, о которых она ему рассказала.

София решила немедленно позвонить Марко, чтобы сообщить ему о подробностях своего визита на предприятие КОКСА. Если Д'Алаква все-таки поговорит с министром, Марко должен быть к этому готов.