Тайна Святой Плащаницы

29

Аддай вошел в свой дом, стараясь не шуметь. Путешествие утомило его. Он предпочел бы ехать прямо в Урфу, не останавливаясь на ночь в Стамбуле.

Гунер удивится, увидев его утром. Аддай не сообщил о своем возвращении ни Гунеру, ни кому-нибудь еще из Общины.

Баккалбаси остался в Берлине. Оттуда он отправится в Цюрих, чтобы получить деньги, которые нужно заплатить сидящим в тюрьме двум мужчинам, согласившимся убить Мендибжа.

Аддаю было жаль, что Мендибжу придется умереть. Это был неплохой парень, вежливый, толковый, однако за ним стали бы следить и вполне могли добраться до Общины.

Им удалось пережить персов, крестоносцев, византийцев, турок. Уже несколько веков их Община существовала тайно, нацеленная на выполнение своей миссии.

Бог, по-видимому, благоволил им за то, что они — истинные христиане, однако он при этом подвергал их и суровым испытаниям, вот и Мендибжу придется умереть.

Аддай медленно поднялся по лестнице и вошел в свою спальню. Постель была приготовлена. Гунер всегда держал постель приготовленной, даже когда — как и в этот раз — Аддай был в отъезде. Его друг всегда верно служил ему, стараясь облегчить его жизнь, выполняя его пожелания еще до того, как он успевал их высказать.

Гунер был единственным человеком, разговаривавшим с ним откровенно, не боясь критиковать его. Аддай иногда даже чувствовал некий вызов в словах Гунера. Впрочем, Гунер его не предаст, было бы глупо даже и думать об этом. Если Аддай не будет доверять и Гунеру, то не сможет выдержать тяжести ноши, которая была возложена на него еще с юных лет.

Послышался легкий стук в дверь, и Аддай торопливо открыл ее.

— Я разбудил тебя, Гунер?

— Я не сплю уже несколько суток. Мендибж умрет?

— Ты поднялся с постели, чтобы спросить про Мендибжа?

— Разве есть что-то более важное, чем жизнь человека, пастырь?

— Ты пришел меня мучить?

— Нет, Богу это не угодно. Я просто взываю к твоей совести, хочу, чтобы ты хотя бы в этот раз остановил безумие.

— Уходи, Гунер, мне нужно отдохнуть.

Гунер повернулся и вышел из комнаты, в то время как Аддай сжал кулаки, сдерживая охватывающий его гнев.