Тайник теней

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Каролина так и не попала в Замок Роз.

Время, проведенное с Бертой на лесном пригорке, было таким прекрасным, что ей не хотелось омрачать впечатления. Они сблизились как никогда раньше. Ничего лучше этого уже не могло случиться, и Каролина понимала, что большего не стоило и желать.

Когда они с Бертой решили вновь направиться к замку, Каролина вдруг почувствовала, что не хочет туда идти. Нет. Каролина и Берта – они расстанутся здесь. Здесь, у лесного пригорка, они попрощаются и пойдут каждая в свою сторону: Берта в Замок Роз, а Каролина назад, на станцию. Пусть эта удивительная встреча останется чистой и незамутненной. Если отправиться сейчас в замок, это чувство поблекнет от новых впечатлений. А Каролине этого не хотелось, и потому она внезапно решила вернуться домой. Для нее поездка была окончена.

Услышав, что Каролина собирается назад, Берта была несколько озадачена, но все поняла. На самом деле она почувствовала то же. Ведь на этот раз она ехала в замок, потому что надеялась встретиться там с Каролиной.

– А разве не с Арильдом? – улыбнулась Каролина.

Берта слегка зарделась и ответила, приобняв Каролину:

– Конечно, с Арильдом тоже, но прежде всего с тобой.

Тут Каролина ощутила легкий укол в сердце.

Для Берты все было много проще. С обитателями Замка Роз ее не связывали никакие семейные узы. Она могла приехать туда просто как гостья. Как друг. Она даже могла позволить, чтобы в нее влюбились.

А Каролина теперь ехала туда как дочь и сестра, но поскольку изначально, с самого детства, не принадлежала семье, все это выглядело как-то фальшиво – примерно как без подготовки начать играть новую чересчур сложную роль. А сейчас она так устала от театра – не от сцены, где все лишь кажется правдивым, – а от театра в жизни.

Более того, Каролина скорее всего почувствовала бы себя в некотором роде незваной гостьей. Несмотря на то, что ее, безусловно, приняли бы с распростертыми объятиями. Она не может объяснить почему, но где-то в глубине души она до сих пор ощущает себя нежеланной в Замке Роз. Каким бы несправедливым это ни казалось, – такая мысль, возможно, никому из них и в голову не приходила, – Каролина считает, что все должно быть именно так.

– Я понимаю, ты можешь так думать, но это неправда. Уверяю тебя, – сказала Берта.

Берта умна, она не пыталась уговорить Каролину идти вместе в ней в замок. Напротив, она постаралась, чтобы все прошло как можно легче. Она больше вообще ничего не говорила. Она понимала, что Каролина чувствует – конечно, ей горько идти не в замок, а в полном одиночестве возвращаться на станцию.

Итак, они расстались на дороге, едва солнце, утвердившись над грядой облаков, принялось согревать своим теплом землю.

– Видишь? Даже солнышко подбадривает нас! – улыбнулась Каролина.

Сестры помахали друг другу на прощание и разошлись каждая в свою сторону.

Обратный поезд отходил около шести вечера. Каролина как раз успела на него и возвратилась домой к полуночи.

Дорога домой оказалась совсем обычной. Не произошло ничего примечательного.

Хотя нет. Каролина читала «Портрет Дориана Грея».

Ей, конечно, не следовало этого делать. Лучше бы она сидела и думала о Берте. Вначале она так и хотела поступить, но принялась листать книгу, и взгляд ее упал на такие строки:

Сев в кресло, Дориан усиленно размышлял… Он тогда высказал безумное желание, чтобы портрет старел вместо него, а он оставался вечно молодым, чтобы красота его не поблекла, а печать страстей и пороков ложилась на лицо портрета. Да, он хотел, чтобы следы страданий и тяжких дум бороздили лишь изображение на полотне, а сам он сохранил весь нежный цвет и прелесть своей, тогда еще впервые осознанной, юности.

Это напомнило Каролине о Кларе де Лето, ее бабушке, и том страхе, который она испытала, когда обнаружила, что похожа на нее.

Неудивительно, что она испугалась.

В отличие от всех прочих людей, о которых ей когда-либо рассказывали, о Кларе де Лето она никогда не слышала добрых слов – в этом она твердо уверена. Казалось, все сходились во мнении, что в этой женщине было мало хорошего и что со временем она превратилась если не в злое, то по крайней мере в весьма эгоистичное и равнодушное существо.

Как же получается, что на фотографиях лицо ее совершенно невинно и даже красиво? С самой первой, где Клара сфотографирована в молодости, вплоть до самой последней, сделанной перед смертью, – на них запечатлено то же чистое и непорочное выражение. На этом прекрасном лице нет ни следа зла.

Быть может, на фотографиях человек кажется лучше? Внешне наверняка – благодаря освещению и различным художественным приемам, – а вот внутренне? Не должна ли на фотографиях каким-то образом проступать суть человека?

Неужели внешность Клары де Лето никогда не выдавала ее внутренней сути?

Каким в действительности было ее лицо? Когда взгляд был живым, когда губы шевелились, произносили слова, шептали, улыбались?

Неужели лицо так никогда и не отразило ее истинный характер?

Несомненно, здесь есть некоторое сходство с Дорианом Греем. Он постепенно превратился в преступного, совершенно мерзкого человека. Однако это никогда не портило его внешность, его лицо на протяжении всей жизни оставалось неизменно прекрасным и гармоничным.

Были ли у него свои фотографии, автор умалчивает. Но изображение на портрете, написанном маслом, изначально столь же прекрасное, как сам Дориан, со временем стало отражать черты той жизни, которую вел этот человек. Грей сохранял свою красоту и молодость всю жизнь, а портрет стал целиком и полностью отображать его душу. Он все время менялся и старел. Постепенно показывая внутреннее разложение души Дориана Грея, он в конце концов превратился в портрет совершенно падшего человека – как сказано в книге, в лицо без сердца.

В спальне Лидии в Замке Роз есть парадный портрет Клары де Лето. Но это лишь поверхностное изображение. Художник не вложил в него души. Лицо безжизненно. Бездушно. А как мог бы выглядеть портрет Клары де Лето, если бы он был написан подобно портрету Дориана Грея? От одной лишь мысли Каролина поеживается.

Достав из сумки зеркальце, Каролина принимается изучать свое лицо. Пытается найти на нем отражение своей души и своего сердца – а поезд мчит ее сквозь непроглядную ночь.

Так завершилась ее поездка в Замок Роз.

Вместо того чтобы думать о Берте, она читала «Портрет Дориана Грея».

Вернувшись домой, Каролина видит, что ее ждет множество дел.

Первое, что она делает на следующее утро, это отправляется к Герде.

Оке собирается устроить сюрприз для детей, похороненных на кладбище. Вместо снежных ангелов нужно придумать что-то другое, решил он, пусть это будет подарок детям к Пасхе; Каролина обещала зайти к нему, как только вернется домой.

По дороге она сталкивается с отцом Герды. Это случается в опасной близости от квартиры, где поселилась Герда: старик идет, шатаясь, в явно воинственном настроении. Как обычно, он злобно смотрит на Каролину, но, видимо, не узнает. Он на всех смотрит одинаково. Каролина торопится дальше, полная плохих предчувствий, которые, к сожалению, сбываются.

Когда она доходит до квартиры Герды, ее глазам предстает печальное зрелище. Входная дверь настежь распахнута – Каролина сразу понимает, что произошло. В квартире все перевернуто вверх дном.

Стоит такая тишина, что поначалу Каролина думает, что никого нет дома.

Но тут слышится крик. Это Тира. Крик доносится из маленькой комнаты, где живет Оке.

Каролина бросается туда. Дверь заперта.

– Герда, это я! Я, Каролина! Здесь больше никого нет! – кричит она.

Тогда дверь отворяется. На пороге комнаты стоит Оке.

Герда напугана до полусмерти. Она думает, что отец вернулся, и боится выйти из комнаты. А потом начинает рыдать. Ходит по квартире, смотрит на бедлам и собирает осколки посуды.

А ведь она все так красиво устроила!

Наконец Каролине удается выведать у нее, что случилось.

У Герды неожиданно выдался свободный день, она встала чуть свет и отправилась па рынок, чтобы купить яиц и кое-чего еще по случаю выходного дня. Там-то она и попалась на глаза отцу. Он шел за ней всю обратную дорогу, а она ничего не заметила. Когда дома в дверь постучали, Герда открыла, не заподозрив ничего дурного. Как только она увидела, кто стоит на пороге, она, разумеется, попыталась тут же закрыть дверь, но отец, сунув ногу между дверью и косяком, протиснулся внутрь. Конечно же, он был пьян, тут же затеял ссору и набросился на детей.

Герде все-таки удалось запереться вместе с детьми в комнате Оке. Все трое сидели, сжавшись, за запертой дверью и слушали, как отец в ярости крушит их дом. Лишь переколотив почти всю домашнюю утварь, он ушел восвояси.

Герда безутешна. Она поднимает разбитые вещи и разглядывает их.

– Нельзя ли это починить, как ты думаешь? Надо купить клей. Эту чашу вполне можно склеить. Если бы только раздобыть клей…

Она никак не перестает плакать о своей маленькой квартирке, замечает каждую мелочь и носится вокруг в поисках клея.

– Герда, пойдем! – говорит Каролина. – Нам нужно уходить отсюда. Здесь уже все пропало. Мы поможем тебе вновь устроиться. Но вначале нужно уйти в безопасное место.

Слезы катятся у Герды по щекам.

А Оке, напротив, странно спокоен.

Его маленькой головкой владеет одна-единственная мысль.

Сюрприз для детей на кладбище!

Он положил его в один из кухонных шкафчиков. Это большой пакет, завернутый в газету. Когда Оке обнаруживает, что пакет лежит нетронутый на своем месте, он радуется и ни о чем больше не переживает. По крайней мере, он выглядит именно так.

Своих истинных чувств по поводу произошедшего он не выказывает.

Каролина хочет увести их как можно скорее, но Герда никак не желает уходить. Ей трудно оставить все на произвол судьбы. Но в конце концов она понимает, что так будет лучше, собирает самое необходимое для себя и детей и отправляется к Каролине.

Они идут маленькой скорбной процессией: Герда с малышкой в корзине, Оке со своим свертком и Каролина с узелком в руках.

Ингеборг все еще ничего не знает. Ни о том, что Каролина уже вернулась, ни о том, что случилось у Герды. Ингеборг должна была, как обещала, зайти за Оке где-то после обеда. Она собиралась пойти вместе с ним на кладбище, поскольку Каролина в отъезде.

Едва Герда с детьми приходит домой к Каролине и немного успокаивается, Каролина оставляет их одних и бежит к Ингеборг, но сталкивается с ней уже на улице. В руках у Ингеборг большое красивое пасхальное яйцо для Оке и корзина со сладостями. Увидев Каролину, она радуется, но не слишком удивляется.

– Как быстро ты вернулась! – весело восклицает она. – Теперь мы вместе отпразднуем Пасху.

Каролина рассказывает о том, что случилось у Герды, и Ингеборг тут же предлагает:

– На этот раз пусть они поживут у меня, так будет лучше. Мы немедленно перевезем их ко мне. Не стоит ждать.

Так они и поступают. Ингеборг отправляется к Каролине и уговаривает Герду переехать к ней. Ее квартира больше, чем у Каролины. Ингеборг может выделить им целую комнату, так что Герде не придется спать на кухне. К тому же Ингеборг более терпима. Ее не будут раздражать некоторые странности Герды. Она сможет мыть и прибирать сколько ей захочется. Ингеборг утешит ее в трудную минуту. И они смогут вместе ходить в церковь. Это очень удобно.

Но конечно, нужно позаботиться о том, чтобы как можно скорее найти для Герды новую квартиру – лучше всего тоже с эркером. Это будет нелегко. Но еще труднее будет сделать так, чтобы об этой квартире не узнал папаша.

– Нам придется переехать в другой город, – вздыхает Герда.

Она часто говорит об этом, ей хотелось бы жить в маленьком городке, а лучше всего даже в деревне. Но как это устроить? Ведь Герда должна работать, чтобы прокормить себя и детей.

– Нет уж, пускай этот бандит переезжает!

Оке стучит кулаком по столу. Это его слова.

– А теперь нам пора на кладбище, – добавляет он – Жалко бедных детишек. Им пришлось так долго ждать.

– Да, ты прав, – соглашается Каролина. – Нам нужно идти!

Оке придумал новых ангелов. Пасхальных ангелов. Они сделаны из деревяшек с белыми пасхальными метелками на крыльях. Оке нарисовал им лица и смастерил волосы из пакли. Сзади к каждому ангелу гвоздиком прибит колышек, при помощи которого их можно глубоко вогнать в землю. Так они будут держаться прочно.

– У них, конечно, могут немного намокнуть крылья, если пойдет дождь. Но потом они высохнут, – поясняет Оке, довольный своей работой.

Пасха, как известно, церковный праздник.

Как Каролина и предполагала, свободного времени у нее совсем не оказывается. Герда и Ингеборг ходят на все церковные службы. А Каролина все это время сидит с детьми.

В пасхальное воскресенье Ингеборг приходит домой и рассказывает, что встретила Соглядатая из церкви. Как обычно, это случилось в церкви Святой Марии. Он выглядел смущенным и, завидев Ингеборг, тотчас отвел взгляд. Когда же они вышли из церкви, Соглядатая и след простыл. Он явно старался не попадаться ей на пути.

Каролина молчит. Она так ничего и не рассказала Ингеборг о том, что произошло в поезде. Впрочем, нет, она рассказала о Давиде и букете роз – о том же, о чем рассказала Берте, – но ни о чем более.

А Ингеборг и не спрашивала. Она даже не поинтересовалась, почему Каролина вернулась домой следующим же поездом.

Тогда у них было на уме другое. Как скорее устроить все наилучшим образом для Герды и ее детей?

Герда и сама очень беспокоится о том, где ей поселиться. Больше всего ей хотелось бы вернуться на прежнюю квартиру. Наверняка там можно многое починить и наладить. У Герды золотые руки, она справится. Но Ингеборг и Каролина считают, что это слишком рискованно. Все может повториться, Герда должна это понимать.

Девушки советуют ей не возвращаться туда, и она впадает в отчаяние. Ей не хочется верить в то, что отец может нагрянуть туда снова. Он наверняка сам ужаснулся тому, что сделал. Герда в это верит.

И в то же время она понимает, что, когда отец напьется, он сам не ведает, что творит. Даже если он захочет исправиться, сделать это ему не под силу. Герда говорила, что такое уже бывало. Он клялся и божился, что больше ни капли в рот не возьмет, и тут же нарушал обещание. Видно, сейчас Герда об этом забыла.

Но Ингеборг ей напоминает. Герда не должна себя обманывать. Она должна набраться мужества и наконец взять ответственность за себя и своих детей. Когда-то нужно заставить себя порвать с отцом, без этого никакие переезды не помогут. Иначе им никогда не видать покоя.

Но Герда не хочет их слушать. В глубине души папа все-таки добрый, вдруг говорит она. Водится за ним грех, любит он выпить, но он не желает им зла. Его надо просто пожалеть.

Если бы не дети, Герда обязательно взялась бы за него. Он выпивает только чтобы утешиться, ведь он так одинок.

– А разве до этого он не пил? Разве это впервые?

Конечно, не впервые. С тех пор, как умерла мама, отец и вовсе пристрастился к бутылке. При маме все было не так уж плохо.

– Для тебя – возможно, – безжалостно говорит Ингеборг. – Но наверняка не для твоей мамы.

– Да, конечно, – вздыхает Герда. Очевидно, что она пытается защитить своего отца.

Разумеется, это делает ей честь и вполне естественно, но в то же время и печально. Она не желает видеть вещи такими, какие они есть.

– Может, он исправится, – постоянно твердит она.

После всего, что произошло! Вряд ли Герда сама в это верит!

– Все же мы должны уважать ее чувства, – говорит Каролина. – Так или иначе, он ее отец. Мы не можем настаивать.

– Да, конечно, я понимаю. – Ингеборг с огорчением качает головой. – Но помочь ей мы должны. Нам легче это сделать, чем ей.

– Ты имеешь в виду справиться с этим хулиганом?

– Да. Герда не сможет сама. Это очевидно.

Но что же можно сделать с человеком, который пьет и дебоширит?

Если он будет так продолжать, это станет опасным.

А если пойти в полицию? Что тогда?

Хотя нет, Герда никогда не простит им этого.

К тому же отец скорее всего подумает, что это Герда сообщила полицейским, и придет в ярость.

Вероятнее всего, это ни чуточки не поможет. У полиции и так достаточно пьяниц, с которыми приходится разбираться, вряд ли она уделит именно этому особое внимание.

Тогда остается только одно.

Герда будет жить у Ингеборг, и пока все должно идти хорошо. Но все же они не смогут чувствовать себя в полной безопасности. Такого, как ее отец, непросто отпугнуть. Особенно когда он не в духе.

Значит, Герде больше нельзя жить одной.

Нужен мужчина, который постоянно жил бы с ней и детьми, сильный мужчина, который действительно смог бы защитить их. Герде необходимо снова выйти замуж. Это было бы наилучшее решение, но как ей об этом скажешь? В такое дело Ингеборг и Каролина вмешаться не могут. Да и вообще Герда никогда не говорила ни о ком, кроме своего покойного мужа.

Нет. Пусть все идет своим чередом. Как говорится, время покажет.

Дни идут.

Каролина вновь принимается за работу. Она очень благодарна Ингеборг за то, что та взяла на себя заботу о Герде и детях.

Но все равно начать трудно.

Каролина по-прежнему работает над «Орлеанской девой», но никак не может найти ключ к образу Иоанны. Или вернее, найти саму себя в отношении Иоанны.

Она отчаянно старается, но все бесполезно. Кажется, между ней и Иоанной по меньшей мере сотня духовных миль.

А что если они так никогда и не найдут друг друга?!

Она никогда так не разрывалась на части. И не только из-за Герды. Во многом из-за поездки и встречи с Бертой. Она не сожалеет о поездке, но, конечно, предполагала, что все будет иначе. И к тому же этот Соглядатай из церкви – или Неизвестный, как Каролина теперь предпочитала его называть. Она с радостью забыла бы об этом человеке, но он беспрестанно напоминает о себе. Даже в этом дурацком сценарии к фильму.

Хотя было бы много лучше, если бы он шпионил там, а не в действительности.

И в довершение всего эта книга – «Портрет Дориана Грея». Каролина читает ее с отвращением. И с таким же отвращением отбрасывает, но затем снова берет и, словно зачарованная, читает.

Она не может оторваться. Это страшная, мерзкая, полная искушения книга. Если, читая ее, не сохранять хладнокровия (а кто смог бы его сохранить?), то едва не сходишь с ума. История, безусловно, необыкновенная, но все же вся соль книги не столько в сюжете, сколько в словах, подчас находчивых, а подчас и очень смелых мыслях и формулировках. Это самая странная книга из всех, которые читала Каролина. И в то же время опасная, порочная книга, особенно для того, кому предстоит сыграть воплощение добродетели – Иоанну Лотарингскую.

Едва ли можно представить себе более несовместимых персонажей, чем Иоанна и Дориан Грей. Настолько разных по своей сути.

И все же Каролина не может оторваться от чтения.

Вот, например, как описано пробуждение героя на рассвете (так это могло бы выглядеть в Замке Роз!):

Постепенно белые пальцы рассвета пробираются сквозь занавески, и кажется, будто занавески дрожат. Черные причудливые тени бесшумно уползли в углы комнаты и притаились там. А за окном среди листвы уже шумят птицы, на улице слышны шаги идущих на работу людей, порою вздохи и завывания ветра, который налетает с холмов и долго бродит вокруг безмолвного дома, словно боясь разбудить спящих, но все же вынужден прогнать сон из его пурпурного убежища. Одна за другой поднимаются легкие, как вуаль, завесы мрака, все вокруг медленно обретает прежние формы и краски, и на ваших глазах рассвет возвращает окружающему миру его обычный вид… Ничто как будто не изменилось. Из призрачных теней ночи снова встает знакомая действительность. Надо продолжать жизнь с того, на чем она вчера остановилась…

С одной стороны, это красиво, это будит воображение, но с другой – в книге таится нечто отталкивающее и в то же время выраженное точно подобранными словами. Истинный яд для души.

Пока Каролина не избавится от него, ей трудно будет понять Иоанну. Она с каждым днем чувствует себя все хуже, перестает спать по ночам.

Как-то вечером она отправляется в мамину квартиру на улицу Сведенборга, чтобы взглянуть на фотографию Клары де Лето. Она не была здесь с Рождества. И никто другой не приходил сюда.

Войдя, Каролина сразу же едва не окоченела. В квартире лютый холод. Одиноко и неприютно. Точно так же, как в закрытых покоях Лидии Стеншерна в Замке Роз.

Бедная мама, она всегда оставляет после себя такие пустые и холодные комнаты.

Каролина приходит в сумерках. Шаги по лестнице отзываются гулким эхом.

Вечера стоят уже светлые. Каролина проскальзывает внутрь и не зажигает лампы. Чтобы не испугаться звука своих шагов, она снимает ботинки в кухне и тихо проходит в комнаты. Несколько раз она останавливается и прислушивается. У Каролины нет никаких причин предполагать, что здесь кто-то может быть, и все же сердце ее бешено колотится в груди.

В прихожей, где стоит сундук, Каролина зажигает маленькую лампу возле зеркала. Затем подходит к сундуку, открывает замок и вынимает фотографии. Выбирает самый большой портрет Клары де Лето – и назад, к свету. Каролина дрожит от холода. Ей хочется бежать отсюда прочь, но это выше ее сил.

Она держит перед зеркалом портрет Клары де Лето и сравнивает со своим лицом. На фотографии Клара уже немолода, лет сорока. Но лицо ее все так же поражает красотой и непорочностью.

Каролина вглядывается то в одно, то в другое лицо в зеркале. Надеясь, что тогда ей лишь показалось. Но напрасно…

У нее и Клары одно и то же лицо…

Вот небольшая горькая складочка возле рта, которую Каролина вначале не заметила у Клары, но которая видна теперь так четко. Однако, слава богу, у Каролины этой складочки нет.

Она еще раз смотрит на свое лицо в зеркале. Нет, у нее нет этой горькой складочки. Но каким белым и чужим выглядит ее лицо в свете этой лампы. Каролина вдруг пугается. Пугается самой себя.

Куда подевался блеск в ее глазах? Лицо похоже на белую бумагу, на которой кто-то пытался рисовать углем. Как отвратительно! Возможно, это от освещения?..

Чтобы свет упал по-другому, Каролина слегка подвигает лампу: но глаза становятся едва различимыми в тени, и странное, пугающее чувство при виде собственного лица лишь усиливается.

Она отставляет лампу и, отложив фотографию, протирает глаза. Зажмуривает их и вновь открывает.

Это же просто смешно.

Разве не она сама пугает себя, стоя у зеркала?

Может, она сходит с ума?

Пусть это полнейшее идиотство, но она должна еще раз взглянуть на себя! Каролина вновь берет в одну руку лампу, а в другую – фотографию. И к своему ужасу замечает у своего рта ту самую желчную складочку, которую только что видела на лице Клары.

А на портрете Клары этой складочки, напротив, и след простыл.

Иными словами, она перешла с лица Клары на лицо Каролины.

Какая же сильная между ними должна быть связь!

Каролина наклоняется к зеркалу и еще раз рассматривает вначале лицо Клары де Лето, затем свое. И вдруг ей кажется, что ее собственное лицо становится старым и измученным, а лицо Клары – более молодым и цветущим.

Какая ужасная мысль!

Неужели она, Каролина, отныне вынуждена одна нести двойное бремя прегрешений – своих и Клары де Лето?

В истории о Дориане Грее речь шла об изуродованном портрете. Но Каролина – живой человек, юная девушка, которой довелось быть похожей на свою странную бабушку.

Каролина застывает перед зеркалом.

Вдруг она вздрагивает! Кто там?

Ей чудится, будто кто-то вошел в дверь за ее спиной. Вокруг тихо, но Каролине кажется, что она чувствует чье-то присутствие. Ощущает чье-то навязчивое вмешательство. Она уже не одна в квартире. Она уже не свободна в своих действиях.

Тут Каролиной овладевает дикий страх. Ей кажется, что она навсегда потеряла внутри себя что-то важное. В ужасе она застывает перед своим отражением в зеркале. Неужели она никогда больше не станет такой, какой была прежде?

Со слезами на глазах, полная отвращения и отчаяния, Каролина отбрасывает фотографию и поднимает лампу, чтобы еще раз изменить освещение. Тень снова падает на глаза так, что взгляд Каролины полностью исчезает, и лицо ее медленно тает в недрах зеркала.

В эту минуту язычок пламени начинает трепыхаться и гаснет – словно кто-то проходит мимо и задувает его. Не смея оглянуться, Каролина бросается в кухню, быстро надевает ботинки и мчится прочь.